Грязной любви не бывает

Тем же днем, что и Ирина, Людмила приехала на Мосфильм на встречу со Светланой Дружининой. «Родные пенаты» - думала Гурченко, проходя по знакомым коридорам. По пути в буфет, где ее ждала Светлана, актриса заглядывала в каждую дверь и приветливо здоровалась со своими коллегами. Одурманенная запахом лака, столярного клея и опилок, она, радостная и окрыленная, внезапно остановилась у последний двери перед спуском в цокольный этаж. На входе висела табличка «Швейная мастерская», которая быстро привела Людмилу в чувства. Перед глазами тут же пронеслись воспоминания, как на перерывах между репетициями она бегала к Ирине на примерку платьев и приятную болтовню с бутербродами и чаем. Больше всего актриса ценила в людях простоту, честность и доброе сердце, и, как ей казалось, Ирина Великанова обладала этими качествами в полной мере. Но людям свойственно ошибаться, точно также, как и разочаровываться в близких людях. В груди снова защемило. То ли от тоски, то ли от накатывающей тревоги. Женщина опустила глаза в пол и увидела в дверную щель, как погас свет в мастерской. Через мгновение она услышала звук приближающихся шагов. Людмила отпрянула от двери и быстро проскочила по лестнице вниз в столовую. Рабочий день швеи протекал спокойно, без происшествий. За последние пару дней у нее наконец улучшилось настроение и появился аппетит. Поэтому, закончив с очередным костюмом, она взяла свой импортный портмоне, который ей на день рождения подарила актриса, и вместе с ним направилась обедать в столовую. Ирина взяла стакан компота и салат с хрустящей котлетой по-киевски. С подносом она ушла почти в самый конец столовой и расположилась за угловой столик, откуда открывался взор на все остальные места для отдыха и трапезы. Великанова разрезала сочную котлету, наблюдая, как масло постепенно вытекает на блюдце. Поднося желанный кусочек ко рту, неподалеку от своего места она услышала знакомый смех. Ирина решила, что ей показалось и продолжила есть. Но смех повторился, только в этот раз еще более отчетливо и громко. Женщина отложила вилку и стала искать глазами, пытаясь высмотреть Люсю. Это давалось непросто, поскольку столы стояли в ряд, и люди, сидящие впереди, закрывали тех, кто сидит за ними. Ирина пересела на соседний стул, и ерзая из стороны в сторону, наконец нашла подтверждение тому, что она еще не сошла с ума - буквально в нескольких метрах от нее сидела Гурченко и, держа Дружинину за руку, что-то эмоционально рассказывала. От увиденной картины застучало в висках, а руки швеи превратились в лед. Она медленно пересела на свое место и, взглянув на тарелку, резко отодвинула ее в сторону. Еда, которая недавно приносила удовольствие, казалась теперь отвратительной и безвкусной. Подойти поздороваться прямо сейчас казалось неуместным поступком, просто пройти мимо не представлялось возможным. Оставалось ждать, когда дамы наговорятся и разойдутся. Шло пять, десять, пятнадцать минут. За это время по спине швеи сошло сто потов. От волнения она трясла блузку, чтобы немного охладиться. Вдруг стул проскрипел по кафельному полу - актриса встала, попрощалась с режиссером и направилась прямиком к лестнице. Ирина заметила Людмилу и понеслась за ней. Под цоканье каблуков швея поднималась за актрисой, собирая всю свою волю в кулак. Тянуть дальше было некуда: -Люся, здравствуйте.. - тихо сказала Ирина и смирно встала. Гурченко резко остановилась и, придерживаясь за перила, повернула голову. Увидев перед собой Ирину, ноги актрисы стали ватными, но ни один ее мускул не дрогнул и не выдал беспокойство. Она окатила швею безразличным взглядом и пошла дальше. -Люся, я понимаю, что я наделала. Вы можете ненавидеть меня, но дайте мне возможность объясниться. Швея чуть повысила голос, но это было бесполезно - актриса совершенно не реагировала на ее речь, продолжая идти. Оставался последний лестничный пролет, и пока они не оказались в общем коридоре, где могли быть лишние уши, Ирина набралась храбрости и подбежала ближе к Людмиле, ухватив ее за плечико: -Люся, прошу вас.. - умоляла ее швея. Ощутив пальцы Великановой на своем теле, Гурченко резко развернулась и, грубым движением скинув руку со своего плеча, яростно закричала: -Не смей никогда меня касаться! Людмила не рассчитала свои силы и толкнула Ирину так, что та оступилась и, не успев не за что ухватиться, кубарем полетела вниз по лестнице от самого верха к низу. Великанова упала на спину и, кувыркнувшись вниз головой, пролетела еще несколько ступенек и шлепнулась у ближайшей стены. Швея не двигалась и не издавала ни единого звука. Гурченко от шока застыла на своем месте. Но ноги как-будто сами повели ее к Ирине. Людмила поднесла дрожащую руку к губам, закрывая рот, чтобы не закричать. Медленно приближаясь к обездвиженному телу, она, словно под гипнозом, шепотом повторяла одно и то же: -Ирочка, милая, не молчи.. Но швея не давала ответа. Актриса остановилась возле нее и на трясущихся ногах опустилась на колени: -Ира! - Людмила уже не сдерживалась и рыдала, громко всхлипывая. Возле лица Ирины образовалась лужа крови - от правого глаза до верхней губы красовалось сильное рассечение. На теле постепенно выступали гематомы алого цвета. Людмила встала и попыталась поймать кого-нибудь, чтобы вызывали скорую помощь со стационарного телефона. К счастью, из столовой вышли коллеги, которые тут же окружили женщин. Пока медицинская помощь была в пути, один из них попытался выяснить, что случилось, но Людмила острым словцом намекнула, что лучше не лезть к ней сейчас с расспросами. Врачи сработали оперативно и приехали за рекордно быстрое время. Всех мимо проходящих зевак попросили покинуть место происшествия. Людмила осталась наедине с фельдшером и медбратом. Она сидела на ступеньке и молча наблюдала, боясь даже дышать в эти непростые минуты. Врач пощупал пульс Ирины и тихо произнес: -Ох, ты..