Прямые линии

Если бы я набрался смелости встать перед тобой

сейчас бы всё было иначе.

***

      Время до конца рабочего дня и дорога домой, как казалось Намджуну, тянулись бесконечно. Он не стал звонить или писать Джину, желая поговорить лично. То, что ему поведал Чимин, заставило волноваться не на шутку. О таком явно стоило предупредить, пусть не сразу, но теперь, когда они были довольно близки, Намджун хотел бы знать. Он барабанил пальцами по рулю, стоя на красном. Кажется, он собрал их сегодня все.       Сокджин, как и обещал, приготовил для Намджуна его самые любимые блюда. Он накрывал стол на кухне, но при этом выглядел немного потерянным. Джин пытался вымученно улыбаться, но из-за дрожи в руках чуть не уронил тарелки. Сонмуль играл в своей комнате, поэтому, как только они сели за стол, Намджун сразу решил поднять тему, которая его тревожила. Атмосфера стояла такая напряжённая, что про день рождения никто и не вспоминал.       — Джин, нам нужно поговорить. Это важно.       — Да, действительно нужно, — тихо согласился парень, не поднимая глаз от стола.       — Я разговаривал сегодня с Чимином. Оказалось, что у вас есть общий знакомый — Чон Хосок.       Намджун не сводил взгляд с Джина, поэтому сразу увидел однозначную реакцию — имя было для него знакомым. Значит, Чимин не ошибся. Рухнула последняя надежда.       — Чимин видел, как ты выходил после приёма. Понятия не имею, как он тебя вспомнил. Он говорит, что Хосок занимается только тяжёлыми случаями. Ты болен, Джин? Почему ты мне не сказал?       — Это всё неважно, Намджун.       — Как это неважно? Ты заботишься о моём сыне, остаёшься с ним наедине. А если с тобой что-то случится, пока ты с ним? Об этом ты подумал? — вспылил Намджун.       — Уверяю тебя, моему здоровью, а тем более жизни ничего не угрожает. Разве что несчастные случаи, как и всем остальным людям.       — Но Чимин сказал...       — Он прав. Я был серьёзно болен, Намджун. Мне сделали операцию полтора года назад.       — Операцию?       — Да, теперь я в порядке. Но есть ещё кое-что важное, что ты должен узнать.       Намджун пытался переварить полученную информацию. Джину ничего не угрожало, поэтому он не рассказал об этом. О таких вещах не говорят сразу после знакомства.       Джин встал и на ватных от волнения ногах принёс какую-то бумагу и положил перед Намджуном. Тот недоумëнно посмотрел на лист, пробежал по нему взглядом. Поднял глаза на Джина, затем снова посмотрел вниз. Буквы двоились в глазах, в ушах звенело, моментально разболелась голова, будто по ней ударили чем-то тяжёлым.       — Что это значит, Джин? Ты... Это правда?       — Я не знаю, Намджун. Дата сходится. Но я никак не могу проверить.       — Нет... Этого не может быть...

Flashback

      Май 2020 г.       Хосока разбудил звук хлопнувшей двери. Он попытался пошевелиться и затекшее тело отозвалось ноющей болью. Ординаторская стала понемногу наполняться тихими голосами коллег, и Чону пришлось подняться. Он сел на диване, потирая глаза. В них будто песка насыпали. Хосок лёг всего часа полтора назад, что в общем-то можно считать почти удачей для такой насыщенной ночной смены.       — Как дежурство? — спросил Чона один из коллег, натягивая халат.       Тот лишь помотал головой. Не хотелось лишний раз пересказывать события ночи, ведь ему предстоит доложить обо всём заведующему на пятиминутке. Потеря пациента — всегда серьёзное событие, даже в их отделении, где это случается чуть чаще, чем в других. И влечёт за собой не только множество бюрократических моментов, но и стремление проанализировать и оценить свои действия. Хосок знал, что они сделали всё возможное, но иногда скорости и профессионализма просто недостаточно, чтобы сотворить чудо.       Пятиминутка на деле заняла минут двадцать. Хосок, выжатый как лимон, очень хотел бы пойти после неё домой. Но сегодня у него был назначен ещё один приём. Коллега очень просил взять его пациента, а Чон не имел привычки отказывать людям, действительно нуждающимся в его помощи.       До приёма он успел выпить кофе из автомата, что вряд ли улучшило его внешний вид, но благотворно сказалось на самочувствии. Мысли его то и дело возвращались к умершему пациенту.       В назначенное время в кабинете появился высокий темноволосый очень красивый и очень молодой мужчина. Оказалось, что Ким Сокджину, так звали пациента, ещё нет и тридцати. Но жизни в его теле и взгляде было мало. Опросив Сокджина и внимательно изучив все результаты анализов и исследований, доктор Чон подбирал слова, чтобы сообщить своё мнение.       — Доктор, дело совсем плохо? — не выдержал Джин.       Хосок отложил внушительную стопку медицинских бумаг чуть в сторону и посмотрел на пациента.       — Не стану скрывать, Сокджин. Ваш организм слабо реагирует на медикаментозную терапию. Поэтому ваш врач направил вас ко мне. У меня чуть больше опыта с такими случаями.       — И что теперь будет?       — Я подберу вам новую схему лечения. Возможно, придётся попробовать не одну. Вам нужно будет очень строго придерживаться всех рекомендаций.       — А если это не сработает?       — Вы должны помнить, что психологический настрой очень сильно влияет на эффективность лечения. Поэтому вы должны верить в лучшее.       — И всё же? — не унимался пациент.       — Тогда вам потребуется операция. Но сейчас рано об этом говорить. Нужно приложить все усилия, чтобы избежать оперативного вмешательства.       — Я вас понял.       На самом деле, Сокджин уже не в первый раз слышал, что ему нужно лишь выполнять предписания врача, и всё обязательно наладится и он выздоровеет. Болезнь дала о себе знать ещё в старшей школе, и состояние постепенно ухудшалось, несмотря на все старания. С детства будучи спокойным и слабым ребёнком, Джин вёл всё более тихую и размеренную жизнь. Отказывался от студенческих гулянок и активностей. Лишь изредка он выбирался куда-то с приятелями, лишь на день притворяясь здоровым и беззаботным.       Родители окружили гиперопекой, оберегая и ограждая от любых проявлений жизни. Сокджину не хватало сил на полноценный бунт, поэтому он просто отдалялся как мог. Особенно когда понял, что дело плохо. Он любил родителей и понимал, какой трагедией для них станет его смерть. Потому как мог ограничивал общение, будто заставляя привыкнуть к своему отсутствию. Впрочем, это общение действительно давалось ему тяжело: тысячи советов и указаний, взгляды мамы, полные тоски и тревоги, и ни одного вопроса о том, как он себя чувствует. Не о физическом состоянии, а о нём самом, как живётся Сокджину внутри этого слабого больного тела, которое еле качает кровь по венам.       С романтическими отношениями тоже не складывалось, хоть поначалу попытки и были. Но вскоре Ким понял, что не готов повесить такой груз на близкого человека.       Таким образом, из радостей жизни у Джина осталась только любимая работа, от которой, он чувствовал, вскоре тоже придётся отказаться. Он любил учить детей, заниматься с ними творчеством. Но если здоровье продолжит ухудшаться, то он перестанет выдерживать такие нагрузки.       Хосок заметил унылую задумчивость пациента и чувствовал, что должен дать ему какой-то толчок. Работа врача часто включает необходимость быть и психологом тоже, особенно когда работаешь с тяжёлыми пациентами.       — Знаете, Сокджин, вам нужен какой-то серьёзный стимул к жизни. Какой-то человек или может быть мечта. Что вы хотели бы сделать, чего добиться, где побывать.       — Я не знаю. Я разучился мечтать, разучился хотеть. Что в этом толку, когда ничего из того, что ты хочешь, тебе не доступно? Я запретил себе думать о будущем, запретил жить. Я не сделал ничего, чтобы быть счастливым. А это, наверное, единственное, чего мне действительно хотелось бы — почувствовать счастье. Теперь на это, кажется, не осталось времени.       Хосок хотел бы заверить Сокджина, что у того ещё есть время и шанс всё изменить. Но не в его правилах обманывать пациентов, а он действительно не знал, сколько у Кима времени — годы, десятилетия или месяцы. Умершему сегодня пациенту было шестьдесят три, а он верил, что проживёт ещё много лет. Хосоку чуть за тридцать, и сколько отпущено ему, он не знал. Но осознавал, что пресловутого счастья не испытывал давно. Ему бы тоже стоило пересмотреть взгляды на свою жизнь.       — Я выпишу рецепт на новые лекарства. Пожалуйста, соблюдайте все рекомендации. И изо всех сил верьте в успех. Дайте себе ещё один шанс. Дайте мне шанс помочь вам. Я назначу вам следующий приём через две недели.       Сокджин слабо улыбнулся и поблагодарил врача. Уверенный тон Чона подарил ему крохотную частицу надежды, которую он собирался лелеять и взращивать в своём сердце.       Когда приём закончился, Хосок поспешил домой, ещё более измученный и задумчивый, чем прежде. Из головы не выходили два сегодняшних пациента. Чон принял душ и завалился на кровать в своей новой, не до конца обставленной квартире. Засыпая, он пообещал себе найти что-то или кого-то, кто будет заполнять его жизнь помимо работы.       Проснувшись через несколько часов, он сладко потянулся, ощущая, что усталость покинула тело, а решимость к переменам в жизни никуда не делась. Хосок взял телефон с тумбочки, решая, стоит ли ему записаться в тренажёрный зал или гольф-клуб. Потом что-то щёлкнуло в голове, и он впервые в жизни скачал приложение для знакомств, даже не предполагая, чем это обернётся.       Ноябрь 2020 г.       Утро выдалось морозным, но ясным. Солнце разливало свои лучи по лицу Сокджина, будто желая наполнить его радостью. Но он был хмурым и сосредоточенным, а его бледный цвет лица говорил о плохом самочувствии.       Сегодня всё должно решиться. Последняя неделя была посвящена всевозможным анализам и исследованиям, и вот наконец Джин получит заключение от Чон Хосока. Хотя по ощущениям больше подходило слово «приговор». За полгода они дважды сменили схему лечения. Сокджин был ответственным как никогда. Но по собственному отражению в зеркале и самочувствию делал неутешительные выводы.       — Доброе утро, доктор Чон. Отлично выглядите. Как ваши дела? — с небольшой одышкой произнёс Ким.       — Здравствуй, Сокджин. Рад тебя видеть, — хотел бы Хосок ответить Джину взаимным комплиментом, но это звучало бы ложью, оба это знали.       За прошедшие месяцы они узнали друг друга лучше. Это было в стиле Хосока, пусть и не совсем профессионально, — устанавливать более дружеские отношения с пациентами. По его опыту, это способствовало доверию и более внимательному отношению к врачебным рекомендациям. Джин, в свою очередь, искренне интересовался делами врача. В последнее время Ким сильно сократил рабочие часы, встреч с друзьями почти не стало. Поэтому поболтать с Чоном было только в радость. Хосок с улыбкой поделился тем, что его парень переехал к нему и, кажется, у них всё действительно серьёзно. После он долго рассматривал результаты анализов, пока наконец Джин не спросил в нетерпении:       — Что там? Не томи. Говори, как есть.       — Твой организм не реагирует на лечение. Показатели ухудшаются. Мы больше не можем тянуть. Мне очень жаль.       — Это значит, что...       — Да, тебе необходима операция. Как можно скорее.       — А без операции?       — Год... максимум, — неуверенно ответил Чон, и Джин понял, что в действительности времени гораздо меньше. Он не доживёт до дня рождения в следующем году.       — Какой у нас план?       — Я передам твою медкарту комиссии, которая принимает решение. После остаётся только готовиться и ждать. Это может занять несколько месяцев. Тебе лучше пока не работать с детьми, сейчас и первое время после операции. Дети часто болеют, а тебе строго противопоказана даже простуда.       — Хорошо.       — Джин, нельзя сдаваться. Сейчас тебе как никогда нужна вера в то, что всё будет хорошо. Ты скоро будешь в порядке, и я угощу тебя в лучшем ресторане.       Джин кивал, пытаясь осмыслить всё услышанное. Время, его осталось катастрофически мало.       Через неделю Сокджин уволился из детского центра без объяснения причин. Однако внимательные коллеги и родители воспитанников понимали, что дело касается здоровья Кима. Его очень тепло проводили, обещая, что для него всегда найдётся место, если он пожелает вернуться. Дети напоследок подарили ему футболку с самодельными рисунками и много тёплых объятий.       Сразу после увольнения Джин отметил с родителями свой день рождения. Задувая свечи, он желал только одного: чтобы этот год не стал для него последним. Ким пообещал себе, что, если жизнь подарит ему второй шанс, он позволит себе жить счастливо.       Январь 2021 г.       Намджун добрался до больницы в рекордные сроки. Сердце тревожно билось, готовясь вот-вот вырваться из грудной клетки. Он просил Джинсоль остаться дома. Зачем она поехала? Ничего этого могло не случиться. Только бы с ней всё было хорошо.       Медсестра проводила Кима в коридор рядом с операционной и сказала ожидать новостей от врача. Так что ему оставалось лишь молиться всем богам, в которых он не верил, и прокручивать в голове воспоминания об их последнем разговоре.       Минуты тянулись бесконечно, а окружающий мир перестал существовать для Кима. Он настолько погрузился в свои мысли, что доктору пришлось окликнуть его трижды, прежде чем Намджун поднял на него взгляд.       — Меня зовут доктор Ли. Я оперировал вашу жену. Её доставили около полутора часов назад с травмой головы и обширным кровоизлиянием в мозг. К сожалению, десять минут назад мы констатировали смерть мозга Ким Джинсоль. Мне очень жаль, господин Ким.       — Что? Смерть мозга? Что это значит? Она мертва?       — Наши аппараты поддерживают кровообращение в теле, но её мозг мёртв. Она умерла. Соболезную вам.       Намджуну казалось, что последние слова эхом пронеслись по всему коридору, навечно отрезая возможность что-то изменить, отмотать время назад и сделать так, чтобы ничего этого не случилось. Эти слова поставили точку. Конец. И для его жизни тоже.       — Аппараты? Зачем нужны аппараты? — Намджун уцепился за непонятную деталь, будто это имело для него значение.       — Понимаю, что время неподходящее. Но я должен с вами поговорить. Ваша жена подписала бумаги о согласии на донорство. Как я понял, она работала в медицинской сфере. Многие из нас юридически закрепляют своё мнение относительно этого вопроса.       — Доктор, я вас не понимаю...       — Она согласилась, чтобы после смерти её органы передали другим людям, которые в этом нуждаются. Фактически нам достаточно её согласия, но мы предпочитаем уточнять позицию родственников наших пациентов. Что скажете, господин Ким? Вы меня слышите? Вы поняли всё, что я вам сейчас сказал?       Намджун кивнул.       Джинсоль никогда не обсуждала с ним этот момент. Но Намджун знал, что действительно многие медики поддерживают донорство. Джинсоль мертва, от неё осталась лишь физическая оболочка, которая может послужить кому-то другому. Он не видел других вариантов, кроме как исполнить её волю.       — Я согласен, — хриплым голосом от вставшего в горле кома произнёс Джун.       — Вам необходимо подписать бумаги. Пройдёмте со мной.       Намджун на ватных ногах последовал за доктором. Он почти не глядя подписал стопку документов под его надзором. Киму запомнились лишь слово «муж», которое он мысленно исправлял на «без пяти минут бывший муж». И фраза «согласие на изъятие органов». За столь короткое время Ким Джинсоль из человека с мечтами и планами на лучшую жизнь превратилась в комплект запчастей для чужих больных организмов. Эта мысль холодила изнутри, вернула его к чувству бессилия и безысходности, которое посещало Джуна уже дважды: в старшей школе, когда он потерял отца, и три года назад, когда умерла мама.       Закончив все бюрократические дела в больнице, Намджун вышел в прохладную январскую полночь и опустился на мокрое бетонное ограждение. Ему нужна была передышка, прежде чем он вернётся домой и сообщит друзьям трагическую новость.

***

      Сокджин чувствовал постоянную усталость, а пасмурная погода только добавляла уныния. Он провёл весь день дома и уже в девять вечера уснул перед телевизором.       В начале первого его разбудил телефонный звонок. Смартфон яростно вырвал из сна, звенел так требовательно и настойчиво, что Джин даже не посмотрел на дисплей. Ровный женский голос сообщил, что ему как можно скорее нужно приехать в клинику. Дальше последовали ещё какие-то инструкции, которые он едва слышал. Его охватили страх и ужас. Но в то же время вспыхивали искры нетерпеливого предвкушения. Так бывает, когда сильно ждёшь чего-то, от чего буквально зависит вся твоя жизнь. Но на пороге перемен вдруг сковывает неизвестность. Чуть меньше двух месяцев ждал Сокджин, чтобы получить свой шанс.       Положив трубку, Джин быстро оделся и взял сумку с заранее подготовленными документами и необходимыми вещами. Врачи строго наказали ему всё время находиться не более, чем в двух часах езды от больницы. Он строго это соблюдал, не ездя даже к родителям всё это время. Его квартира по счастливому совпадению находилась совсем близко к клинике. Дорога по свободным ночным улицам займёт не более двадцати минут.       Такси приехало быстро. Уже по пути в больницу Джин вспомнил, что должен кому-то сообщить обо всём. Родителей он решил не тревожить. Если всё пройдёт хорошо, он позвонит им сам, как только сможет, а если нет, то... он указал их контакты на случай экстренной связи. Был только один человек, которому точно нужно было знать о происходящем.

Доктор Чон, мне позвонили из клиники. Я еду на операцию прямо сейчас.

      Удачи, Сокджин. Всё будет хорошо. Я приеду к тебе утром.       Джин очень хотел верить словам Хосока. Тот ни разу его не обманул, не обещал того, что не мог выполнить. Киму с врачом очень повезло — помимо профессиональной помощи, тот по-настоящему поддерживал его морально.       Сокджин ехал, глядя на мелькающие за окном улицы Сеула, будто прощаясь. Он не знал, что его ждёт, но хотел верить в лучшее. Если он окажется достаточно сильным и удачливым, то уже скоро начнёт новую жизнь с новым сердцем.       Ким пришёл в себя и, ещё не открыв глаза, ощутил сильную тяжесть в груди, будто верхом на нём кто-то сидел. Всё тело болело, руки и ноги ощущались слабыми и неподъемными, в голове было мутно. Джину пришлось приложить немало усилий, чтобы открыть глаза. Казалось, будто он лежит здесь целую вечность — так сильно затекло всё тело. Боковым взглядом удалось увидеть часы — прошло часов двенадцать с тех пор, как он перешагнул порог больницы. Значит, прошло не более пары часов после операции, а то и меньше.       Мысли путались, роились в голове, невозможно было ухватиться за одну из них. Лишь одно внутренний голос Сокджина смог произнести чётко: я жив, жив. Веки вновь сомкнулись от усталости, перед глазами вспыхивали разноцветные яркие пятна. Посленаркозный сон вновь сморил его.       Жив.       Через некоторое время в сознание стали пробиваться голоса, тихие, приглушённые. За них хотелось уцепиться, чтобы выбраться из болезненного морока. Медленно проморгавшись от пелены, Джин увидел перед собой двух мужчин в белых халатах. Одним из них был Чон Хосок. Когда они заметили, что пациент очнулся, то второй врач поспешил выйти из палаты.       — Я вас оставлю. Только недолго. Сокджин-ши, вы главное не волнуйтесь и не пытайтесь разговаривать.       Ким подумал, что не смог бы произнести и слова. В горле всё пересохло, язык, казалось, намертво прилип к небу.       — Сокджин, операция прошла успешно. Предстоит долгий период восстановления, но ты будешь в порядке.       Если бы Джин полностью был в здравом уме, он бы обязательно возразил, что его благополучие зависит сейчас от слишком многих случайных факторов. Но его мутный разум легко воспринял эту мысль: он будет в порядке.       — Я зайду к тебе на неделе. Больше отдыхай, набирайся сил. Ты получил свой шанс, о котором мечтал, теперь ты обязан стать счастливым. До встречи.       Джин не мог никак отреагировать, кроме как пару раз моргнуть. Хосок одарил его тёплой обнадеживающей улыбкой и вышел из реанимации.       Дышать было всё также тяжело. Опустив взгляд, Джин увидел корсет, стягивающий грудную клетку. Под ним болело и ныло. Он прислушался к ощущениям. Сердце колотилось быстро, отдавая в голову и конечности. Но главное, оно билось. Чужое, отданное кем-то ушедшим ради спасения его жизни. Думать становилось чуть легче. Накатило осознание всего произошедшего. Мысленно Джин снова и снова твердил одно: спасибо, спасибо, мой неизвестный спаситель, я не подведу.       Июнь 2021 г.       Со дня операции прошло чуть меньше пяти месяцев. Две недели Сокджин провёл в больнице, потом ездил на приём в клинику раз в неделю. Спустя три месяца первый восстановительный этап был завершён и Ким снова стал посещать только доктора Чона.       Джин пришёл на очередной приём, предварительно сдав все возможные анализы.       — Как самочувствие у моего любимого пациента? — радушно встретил его Хосок.       — Выполняю все рекомендации. Ничего не беспокоит.       — Это отлично. А как моральный настрой?       Ким лишь развёл руками. Всё и правда складывалось отлично, но страх никуда не уходил. Страх, что что-то пойдёт не так, что его тело подведёт, не справится.       — Помни: правильный психологический настрой — это уже половина успеха. Чем быстрее ты примешь свою новую жизнь, тем лучше.       Несмотря на их лёгкое дружеское общение, Хосок был профессионалом своего дела. Всё время разговора он внимательно просматривал результаты анализов. По ощущениям Джина, этот процесс затянулся дольше обычного.       — Там что-то не так? — спросил он взволнованно.       — Нет, всё в норме. Дай мне ещё минуту.       У Джина пересохло в горле, и он подошёл к кулеру, чтобы налить воды в бумажный стаканчик.       — Твои анализы в полном порядке, Сокджин. По правде сказать, они идеальны.       — Тогда почему ты так серьёзен?       — Я хочу предложить тебе кое-что. У тебя и твоего донора высокая совместимость по группе крови и набору антигенов. Сердце подошло тебе идеально, ни на одном из этапов не было признаков отторжения. Я хочу попробовать снизить дозировку иммунодепрессантов.       — Зачем?       — Они помогают избежать отторжения, но одновременно с этим негативно влияют на остальной организм. Если получится сократить их прием, это снизит риск развития других заболеваний. Это означает более долгую жизнь, Сокджин.       Джин молчал, переваривая услышанное. Выждав паузу, Хосок продолжил:       — Мы будем отслеживать показатели, если они ухудшатся, мы тут же примем меры. Что скажешь?       — Я готов попробовать. Я тебе доверяю.       — Тогда я выпишу новый рецепт. Важно соблюдать и все остальные рекомендации. Если всё будет гладко, через месяц разрешу тебе лёгкие физические упражнения. А пока не забывай активно гулять на свежем воздухе, только не в жару.       — Как скажешь, док.       — И не забывай, пожалуйста, ради чего всё это делается. Живи и радуйся жизни.       Схема, предложенная Хосоком, работала успешно. Количество лекарств снизили до минимума, но никаких признаков отторжения не появилось. Дело было то ли в идеальной совместимости Джина и донора, то ли в том, что организм Кима цеплялся за жизнь изо всех сил.       Вскоре он нашёл работу в библиотеке, которая немного скрасила его однообразные будни. Через год после операции жизнь Сокджина вернулась в прежнее русло, с работой, йогой и редкими встречами с приятелями. Жизни больше ничего не угрожало. Он впервые в жизни покрасил волосы в яркий цвет, наплевав на мнение матери, обновил гардероб и понял, что имеет право жить, как ему хочется. Вот только для счастья всё ещё чего-то не хватало.

End of flashback

      Сентябрь 2022 г.       — Ты хочешь сказать, что тебе пересадили сердце Джинсоль? Сердце моей жены? — спросил Намджун надтреснутым голосом.       — Я не знаю, Намджун, я не знаю. Какова вероятность совпадения? На документе, подписанном тобой, стоит дата шестнадцатое января двадцать первого года. Операцию по пересадке мне сделали ночью с шестнадцатого на семнадцатое.       — Разве ты не знаешь, кто был твоим донором?       — Нет, всё происходит анонимно. Но через два года после операции можно сделать запрос. Я смогу узнать только через несколько месяцев, — будто пытался оправдаться Джин.       — Это выносит мне мозг, Джин...       — Я понимаю, Намджун. Это очень неожиданно.       — Нет, ты не понимаешь! Я еле справился с чувством вины за то, что живу, в то время как она погибла. И теперь ты, человек, которого я... который стал мне дорог, ты жив благодаря тому, что она умерла. Как мне жить с этим?       — Намджун! Я ведь не виноват, что она... Если бы я только знал. Если бы я мог, я бы поменялся с ней, поверь...       Намджун выглядел загнанно и опустошённо. Не существовало в мире слов, способных его сейчас утешить.       — И что теперь? Ты не хочешь меня видеть? Не позволишь быть рядом?       — Джин, мне нужно время.       — Хорошо.       — Мне понадобится какое-то время, чтобы разобраться в себе. И понять, что с этим всем делать. Прости. Нам лучше пока не видеться. Я сам тебе позвоню.       Джин поднялся и пошёл прочь из кухни, но остановился в дверях:       — С днём рождения, Намджун. Мне жаль.       Джун не мог пошевелиться, ему казалось, что из его тела выкачали всю радость. И когда хлопнула входная дверь, на него обрушилась тяжесть всего, что он только что узнал.

***

      Чимин настоял, чтобы Чонгук поговорил с Югёмом о своих отношениях и прояснил всю ситуацию. Тот, конечно, не ожидал подобного расклада, но обрадовался, что друг не влез в неприятности. Неизвестно, что подействовало на остальную команду — эффектное появление Юнги или болтовня Югёма — но обстановка в коллективе улучшилась. Почти прекратились косые взгляды и разговоры за спиной, и Чимину стало гораздо спокойнее.       То, что Югём был теперь в курсе, открывало перед ними ещё одну возможность. Чонгук предложил Чимину остаться у него с ночёвкой. И как Паку этого ни хотелось, необходимость сказать об этом Юнги всё ещё немного пугала. Мин с самого начала говорил Чимину, что считает его отношения с Чонгуком полноценными и полноправными. Но говорить об этом всё ещё было непривычно.       Чимин и Чонгук вышли из кинозала и направились в кафе, где их ждал Юнги. Там за едой Пак надеялся поймать нужный момент и сказать о своём намерении. Конечно, Юнги не откажет, Чимин это знал. Но каждый раз внимательно следил за его реакцией, говоря о Чонгуке, и сотню раз уточнял, всё ли нормально. А Юнги снова и снова говорил, что не против.       По правде говоря, Чимин очень любил это время втроём. И дело не только в фоновом чувстве вины, что он, уделяя внимание одному из парней, тем самым отбирает его у другого. Ему действительно нравилось проводить время вместе. Им было весело, интересно и не ощущалось никакого дискомфорта. К тому же, Юнги сам предлагал такой досуг, а Чонгук охотно соглашался. В минуты, когда Чон заливисто смеялся с шуток Мина, Чимин был счастлив как никогда.       Юнги рассчитал время окончания фильма, занял удобный столик в глубине зала и уже даже сделал заказ. За эти несколько встреч он изучил вкусы Чонгука. Хотя, в общем, изучать было нечего — молодой организм поглощал всё подряд в больших количествах. И это было отрадой для глаз, в то время как вечно худеющий Чимин считал каждый съеденный кусочек.       Мин сразу заприметил входящую парочку. Но к его удивлению, к ним навстречу направился другой посетитель. Молодой симпатичный парень своей ослепительной улыбкой и объятиями приветствовал Чимина. С Чонгуком они явно виделись впервые, поэтому незнакомец точно не был коллегой с работы. Пак тоже был рад встретить парня — принялся о чём-то расспрашивать и всё время улыбался. Лицо Чона выдавало восторженную реакцию.       Такая картина Юнги не нравилась. Этот незнакомец будто забрал то, что принадлежало Юнги, — время и внимание. Потом Чонгук благоговейно протянул парню свой телефон, а тот по-видимому сохранил свой номер. Зачем? Было непонятно и странно. Чимин при этом всё так же мило улыбался. Ему стоит более ревностно относиться к своему парню, подумал Юнги. Наконец, троица разошлась, и парни, переговариваясь, подошли к столику.       — Кто это был? — прозвучало резче, чем хотел Юнги. Но парни, пребывая в эйфории от разговора, ничего не заметили.       — Это Ли Донмин. Не помнишь его? Он танцевал в нашей команде года два-три назад. Потом уехал в Америку.       — Вот как. Так они с Чонгуком не знакомы? — Мин надеялся, что ему пояснят, зачем потребовался обмен контактами.       — Донмин в своё время выиграл танцевальную стажировку. Чонгук заинтересовался тем, как туда попасть.       — Так ты хотел бы поехать в США? — Юнги перевёл взгляд на Чона.       — Нет... Я не знаю. Просто стало интересно узнать про это, — неуверенно сказал Чонгук.       — Здорово, что ты чем-то заинтересовался. Вы планируете встретиться? — не унимался Юнги.       — Нет. Донмин прилетел всего на пару недель, на свадьбу старшей сестры. Послезавтра у него самолёт.       — Донмин-хён обещал скинуть мне всю информацию и поделиться своим опытом.       В общем, всё оказалось не таким настораживающим, как Юнги показалось вначале. Просто встреча со старым другом. В это время подоспела официантка, перетянув всё внимание парней на еду.       Разговор перетёк в привычное русло, всем было весело. Когда с ужином почти закончили, Юнги спросил:       — Какие планы на вечер?       Чимин и Чонгук переглянулись.       — Я подумал, я останусь сегодня у Чонгука, — утвердительно сказал Пак, но в его взгляде сквозил вопрос. — А завтра утром приеду домой и мы проведём выходной вместе.       Юнги на мгновение задумался.       — Завтра утром мне нужно в автосервис, а после я тебя заберу, — спокойно ответил Мин. — Отвезти вас сразу или тебе нужны какие-то вещи из дома?       — Нет, ничего не нужно. Спасибо.       Юнги оплатил ужин, не приняв никаких возражений от младших, а после проводил их к машине на парковке. Прощаясь у дома Чонгука, Мин притянул Чимина за шею и накрыл его губы горячим поцелуем, тем самым говоря, что будет скучать.       Расставаться на целую ночь было грустно, быть не единственным для Чимина всё ещё было непривычно, осознать, что он перестал ревновать Чимина именно к Чонгуку и только к нему, было странно. Но другого пути у этих троих уже не было. Они вместе со страхами и сомнениями шли бок о бок по этой совершенно новой для них дороге, не зная, куда она приведёт.