Прямые линии

Карточный домик и мы, как глупцы, Пусть это лишь пустая мечта, побудь со мной ещё немного.

***

      Чимин пересёк просторный пустой холл, который через несколько часов заполнится людьми, пришедшими посмотреть их танцевальное шоу. Он прошёл по узкому коридору и поднялся на второй этаж в гримёрку, которая использовалась их командой перед выступлениями. Войдя, он сразу увлёкся разговором ребят поблизости, но ощутил на себе внимательный ждущий взгляд с другого конца комнаты.       Избегать Чонгука Паку было непросто. Они много времени проводили рядом на репетициях, участвуя в одних и тех же постановках. У Чимина не было цели как-то обидеть парня или полностью его игнорировать, тем более им предстояло танцевать вместе. Важно было не оставаться с ним наедине, не провоцировать более тёплое и личное общение, чем подразумевали рабочие отношения.       Сначала Чонгук думал, что ему показалось, что поведение хёна изменилось. Он оправдывал странности нервозностью перед концертом. Тем более во время прогона Пак вёл себя привычно — подбодрил, когда Чонгук оступился и едва не упал. Но во время перерыва слишком быстро убежал в кафетерий и подсел к компании, у которой за столом больше не осталось места. Это было странно. Потому что чаще всего Чон и Пак обедали вместе, присоединяясь к Югёму и ещё нескольким ребятам. Теперь же Чонгук обиженно и непонимающе замер с подносом в руках, пока его не окликнул друг. Югём ободряюще похлопал его по плечу, когда Чон сел рядом. Кому как не ему знать об одержимости и восхищении друга Паком.       Перед совместным номером Чонгук всё же удостоился быстрого взгляда. Чимин будто пытался показать, что несмотря ни на что они должны выступить на максимуме своих возможностей. Выступать было волнительно, но не так, как на первом концерте. Но всё ещё более ответственно, чем танцевать то же самое на репетициях.       Взгляд Пака дал Чонгуку огромный заряд энергии, вдохновение и порцию злости, которую он направил в верное русло. Тэхён и остальные несколько сотен зрителей в зале замерли, когда смотрели танец этих двоих. Они танцевали как никогда, выпуская все свои эмоции, погребённые глубоко внутри, наружу. Они выложились настолько, что неизвестно было, хватит ли им сил продержаться до конца выступления. Но выбора не было. Едва отдышавшись минуту после переодевания, они снова вышли на сцену.       После того, как финальная постановка сорвала бурный шквал аплодисментов, и кулисы закрылись, танцоры шумно двинулись в гримёрку. Чимин немного отстал, потому что ноги передвигались с трудом.       Внезапно кто-то крепко схватил его за запястье и потянул за собой. Двое свернули в закуток под лестницей и оказались в маленькой комнате, заполненной реквизитом и декорациями.       — Что ты делаешь, Чонгук? — зашипел Чимин, наконец высвобождая свою руку. Он был зол на своевольное поведение младшего. Но когда Чонгук щёлкнул замком на двери, его злость сменилась страхом.       — Я просто хочу поговорить, Чимин-хён.       — О чём, Чонгук? — он старался звучать как можно более равнодушно, скрывая всю ту бурю эмоций, что кипела внутри. Злость, растерянность и просто нежелание объясняться. Потому что любой его аргумент разобьётся об один кроткий просящий взгляд Чона.       — Почему, хён? Почему ты избегаешь меня? Что я сделал не так? — вот он, взгляд, который крошил Чимина на кусочки, заставлял распадаться на атомы. Взгляд, который делал его невероятно слабым, но одновременно возвышал и вдохновлял. Что он мог сказать на это? Что он облажался? Сам требовал, но не смог удержать свои чувства в рамках дружбы?       — Ты ничего не сделал, — Чимин устало прикрыл глаза. Конечно, в произошедшем виноваты оба. Но это у Чимина есть любимый человек, а он не смог сдержать свою симпатию к другому. И он старше, а значит не должен был допустить, чтобы всё зашло так далеко. — Пусти, мне пора.       Чонгук больше не сдерживал его, но заслонял собой проход к двери. Касаться его, чтобы отодвинуть в сторону — этот последнее, что сейчас нужно было Чимину.       — Постой, хён. Пожалуйста, не уходи, — Чонгук шагнул вперед, ломая все стены и руша границы, которые так старательно выстроил Чимин. Младший оказался совсем близко и уткнулся носом в плечо Пака, всё ещё не касаясь его руками. — Не уходи. Ты так нужен мне.       Чимин не находил в себе сил пошевелиться. Он должен был оттолкнуть как тогда, в момент признания, но не мог. Больше не мог.       Чонгук, измученный молчанием за весь день, больше не сдерживался. Он хотел внимания и тепла, каждым жестом молил о нём.       Его губы коснулись нежной бархатистой кожи на шее Чимина, а руки аккуратно, но крепко устроились на его талии.       — Чонгук... Не надо... — сказал Чимин, но его тело ему не подчинялось. Оно жаждало этой ласки и не собиралось противиться.       — Пожалуйста... Ты мне нужен, хён, — Чонгук продолжал осыпать поцелуями оголённые участки кожи остолбеневшего Чимина, пока наконец его губы не нашли губы Пака. Пока наконец их взгляды не встретились. — Скажи, что я тебе не нужен, и я уйду.       — Мы не должны, так нельзя.       Чимин слабо попытался освободиться из объятий, но собственные руки его не слушались. Он не смог произнести тех слов, что ждал Чонгук. Они были ложью.       Младший видел смятение Пака, его страх, но ни капли отвращения. Однажды он уже решился прыгнуть с обрыва и получил разбитое сердце, но теперь в нём почему-то снова теплилась надежда. Он видел, что что-то изменилось. Он горячо и страстно приник к губам старшего, а через несколько мгновений почувствовал его пальцы в своих волосах. Чимин проиграл эту битву самому себе.       Почувствовав, как Пак наконец расслабился в его объятиях, Чонгук медленно опустился на колени. Он уверенно и настойчиво потянулся к ширинке парня и обнажил твёрдый член. Чимин прикусил нижнюю губу в предвкушении. Все мысли, которых он так тщательно избегал, нахлынули на него разом, сплетаясь в горячие образы и желания. Чонгук и думать не смел, что его самые постыдные грёзы станут реальностью. Но вот он здесь, в темной тесной комнате под лестницей стоит на коленях перед тем, кого боготворит, и хочет доставить ему удовольствие.       Чонгук обхватил головку члена губами и сделал несколько облизывающе-посасывающих движений. Это был его первый подобный опыт, поэтому велик был страх сделать что-то не так. Но одобрительный стон откуда-то сверху добавил ему уверенности, и он продолжил скользить губами по члену взад-вперёд, стараясь активнее работать языком. От одной мысли обо всей этой ситуации у него в штанах затвердело. Чон потянулся одной рукой к собственному паху, чтобы поправить впившиеся брюки, но сделал только хуже. Его член болезненно стоял, требуя ласки. Но Чимин и его удовольствие были важнее всего.       Чимин тяжело дышал и, запустив руку в волосы Чонгука, нежно перебирал их. Вскоре он начал едва заметно двигать бёдрами навстречу движениям Чона, сдерживаясь, не желая доставить дискомфорта. Чонгуку было дискомфортно: синтетическая ткань костюма неприятно липла к влажной спине, лицо чесалось под слоем грима, а колени болезненно ощущали каждую неровность твёрдого пола. Но всё это было неважно, когда он слышал разбитые рваные стоны Чимина.       Чонгук поднял свой мутный взгляд на хёна. Тот стоял, прикрыв глаза, откинув голову назад, и постоянно облизывал и закусывал пухлые губы. Как бы Чону хотелось наблюдать эту картину постоянно. Почувствовав как хватка в волосах усилилась, он стал насаживаться резче и быстрее. Чимин исступленно толкался в горячий влажный рот, отбросив все моральные терзания. Сейчас существовали только они двое и этот миг безумной, вышедшей из-под контроля страсти.       Наконец, тело Пака охватила волна наслаждения, а в горло Чонгука брызнула струя горько-соленой тёплой жидкости. Чонгук проглотил всё до капли, сразу почувствовав сильную жажду. Впрочем, жажда испытать всё это снова была сильнее.       Отдышавшись, Чимин помог Чонгуку подняться и смущённо застегнул брюки. Чон нежно прикоснулся к его щеке и приподнял лицо за подбородок. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, пытаясь осознать всё, что с ними произошло. Чонгук приблизился и оставил на губах Пака короткий, но крепкий поцелуй.       — Хëн, я тебя...       — Нет! — резко вскрикнул Чимин. — Прости меня.       Он отстранился и поспешил выбежать из комнаты, не готовый выдержать веса тех слов, что хотел обрушить на него Чонгук.       Дрожащими руками Чимин открыл дверь в квартиру. Он не помнил, как добрался домой, позорно сбежав из каморки под лестницей. Эйфория быстро растворилась, оставив после себя стыд, чувство вины и полное непонимание, что со всем этим делать. По всей видимости, Юнги ещё не было дома. Это давало немного времени подумать. Или... совершить очередной побег.       Чимин бросил сумку с концертными вещами в шкаф и схватил первый попавшийся рюкзак. Он сунул в него без разбора какие-то вещи с полок, планируя не возвращаться домой какое-то время. Конечно, он не собирался обманывать Юнги и скрывать то, что случилось. Но ему нужна была передышка, чтобы собрать себя по кусочкам, подобрать нужные слова и смириться с тем, что он своими руками разрушил самые прекрасные отношения, что у него были. Нужно было решить, каким образом он будет вымаливать прощение своего любимого, если он вообще его заслуживает. А ещё Чонгук. С ним тоже нужно было что-то делать. Голова разрывалась от мыслей.       Уйти безмолвно Пак не мог. Он быстро отыскал ручку и листок, опасаясь, что Юнги может вот-вот вернуться.       Юнги, мне нужно несколько дней побыть одному и подумать. Прости, что сообщаю так. За меня не беспокойся. Люблю.       На последнем слове рука дрогнула. Чимин не знал, в праве ли сейчас бросаться такими словами.       Тэхён и Хосок провели чудесный вечер, ставший идеальным завершением совместного отпуска. Несколько дней на море пролетели незаметно: прогулки по морскому побережью жарким днём, и не менее жаркие ночи в шикарном отеле. Чон Хосок так много работал и так редко проводил время со своим парнем, что в этом небольшом отпуске не скупился на роскошный отель, рестораны и досуг. В один из дней отправил возлюбленного в спа, заказав полезные расслабляющие процедуры. Правда, Тэхён подозревал, что к тому моменту Хосок немного устал от его постоянной болтовни или устранил его, чтобы нарушить главное правило поездки и ответить на все рабочие письма и сообщения. Но Ким не смел жаловаться. Он с самого начала безумно гордился работой Чона. К тому же, по приезду их ждал ещё один увлекательный совместный вечер.       Тэхён был знаком с Чимином уже лет десять и знал, насколько он талантлив. Но даже он был поражён, увидев того на сцене. Про Хосока и говорить нечего. Он и представить не мог, что можно испытать такое эстетическое наслаждение от танцев.       После концерта они отправились на ужин в ресторан, где неделей раньше Ким обедал с Паком. Парни в итоге съели и выпили так много, что отказались от вечерней прогулки, стремясь поскорее оказаться дома.       Каково же было их удивление, когда, выйдя из лифта, они обнаружили под своей дверью незванного гостя. Чимин сидел, подпирая стену спиной и устало прикрыв глаза. Вид его, по правде, был немного пугающим. Лицо, ещё несколько часов назад сиявшее на сцене, померкло и опухло от едва высохших слез. Плечи Пака и весь его вид осунулся, будто на него взвалили всю тяжесть мира.       — Чимин, что случилось? — не на шутку испугался Тэхён.       — Всё в порядке. Я могу войти? — по металлическим нотам в голосе было понятно, что ничего не в порядке.       — Конечно, проходи.       Чимин тяжело поднялся, хватаясь за протянутую руку Кима. Хосок подхватил с пола большой набитый рюкзак и впустил парней в квартиру.       Пак знал, что должен извиниться за своё внезапное появление, объясниться. Но мысли спутанно роились в голове и не давали схватиться ни за одну из них.       Чимин и Тэхён разместились на диване, Хосок принёс из кухни стакан воды.       — Простите, что испортил вам вечер.       — Не думай об этом, — Тэхён взял ладонь Чимина в свои руки и крепко сжал.       Пак поднял взгляд на друга. К кому ещё он мог пойти в такой трудный момент? К Джинсоль, если бы она была жива. Она бы его точно не осудила. Как, впрочем, и Тэхён. Пак был уверен, что бы ни думал друг, он не станет добивать фразой «я тебя предупреждал».       — Я могу остаться у вас на несколько дней?       Парни переглянулись, разделяя мысль, что у Пака произошло что-то действительно серьёзное. Ведь никогда раньше они не ругались с Юнги настолько, чтобы кто-то ночевал не дома. Однако Чимин был явно не готов рассказывать им о причинах своего появления. Хосок предположил, что тот не хочет говорить в его присутствии. Всё-таки они не настолько близки, как с Тэхёном. Он вызвался подготовить Чимину постель в маленькой комнатке, служившей Тэхёну рабочим кабинетом. Однако и в его отсутствие Пак не проронил больше ни слова. Он направился в душ, желая смыть с себя все события этого дня, прекрасно осознавая, что воспоминания стереть не получится.       В это время Тэхёну пришло сообщение, которое, к сожалению, ничего не разъяснило. Юнги спрашивал, общался ли тот с Чимином после концерта. Ким рассудил, что правильно будет успокоить Мина, что парень у них и с ним всё в порядке. Хотя, конечно, «в порядке» в данном случае не совсем подходило. Этот ответ Юнги удовлетворил.       После душа Чимин лежал в тесной комнате на слишком мягком диване под лёгким одеялом и смотрел в потолок. Глаза болели от большого количества пролитых слез и от попыток вглядеться в темноту. Закрыть глаза он боялся — перед ним сразу вставал образ Чонгука на коленях. Можно было бы что-то посмотреть или почитать в телефоне, чтобы отвлечься. Но Пак боялся увидеть череду пропущенных звонков и непрочитанных сообщений и даже не знал, от кого больше.       Промаявшись ещё около часа, Чимин наконец заснул.       Утром Тэхён надеялся, что Чимин выйдет к завтраку, и старался больше чем обычно. Но даже когда кофе полностью остыл, а тарелки были вымыты, Пак не показал носа из комнаты. Было тихо, что хотя бы давало шанс, что он забылся сном.       Когда время приблизилось к обеду, Ким решился заглянуть в комнату. Чимин лежал с открытыми глазами, но совершенно отсутствующим взглядом.       — Чимини, вставай. Тебе нужно что-нибудь поесть.       Чимин нехотя оторвал себя от постели и поплелся за Тэхёном на кухню. От мыслей о еде мутило, но он согласился на предложенный травяной чай. Предусмотрительный Хосок отправился в магазин за продуктами, чтобы дать друзьям время наедине.       — Расскажешь, что случилось? Что тебя тревожит?       Обеспокоенный взгляд и касание тёплой ладони прорвали плотину эмоций Чимина. Он, не утаивая, рассказал всё, о чём думал последнюю неделю, и то, к чему это привело. Ким слушал, не перебивая, и никак не показывал своего шока от рассказа. Когда Чимин закончил и обессиленно выдохнул, Тэ крепко обнял его и погладил по волосам.       — Я не знаю, что мне делать. Что мне теперь делать, Тэ? — прошептал Чимин.       — Ты ведь не собираешься обманывать Юнги?       — Нет! Нет. Я обязан ему всё рассказать. Я не смогу жить во лжи. Не знаю, заслужу ли я прощение, достоин ли я его. Но я обязан сказать правду.       — Просто поговорите, Чимин.       — Я не уверен, что должен сказать. Я действительно сожалею, что всё случилось так. Я никогда не хотел причинять Юнги боль. Это всё моя вина. Я люблю его и не хочу рушить наши отношения. Но я не могу назвать случившееся ошибкой. Я не считаю Чонгука ошибкой. Я виноват, что позволил этому чувству случиться, прорасти во мне. Оно оказалось сильнее меня, в тот момент я не мог сопротивляться.       — Чимин, ты ведь понимаешь, что у этого нет будущего в любом случае? То, что началось с измены...       Чимин вздрогнул от этого слова. Он повторял его в мыслях снова и снова. Но сказанное вслух оно заставило внутренности сжаться.       — Прости...       — Ничего. Я понимаю. Я должен уволиться и разорвать любые связи с Чонгуком. А после, если Юнги меня простит, мы пройдём через это вместе.       Чимин верил в то, что это единственный возможный выход для него. Как бы ни были сильны чувства к Чонгуку, он никогда не переставал любить Юнги. И выбор между ними всегда был лишь призрачной иллюзией. Пак знал, что должен делать. Но сил и слов пока не находилось. Он понимал, что своим побегом и молчанием доставляет Мину немало переживаний. Но он должен был быть готов к разговору, если к такому вообще можно быть готовым.       Вечер с друзьями прошёл спокойно. После того, как Пак высказал свои тревоги и переживания, он смог ненадолго отвлечься. Друзья очень старались заставить его хоть немного улыбаться. Это был последний вечер Хосока перед возвращением на работу после отпуска. Они провели его втроём перед телевизором, смотря разные юмористические шоу.       Сказать, что Юнги очень переживал за Чимина, это не сказать ровным счётом ничего. Конечно, то, что Чимин у Тэхёна, несколько успокаивало. Но сама причина его ухода оставалась загадкой и не давала ему шанса успокоиться. Всё воскресенье Юнги гипнотизировал телефон в надежде получить хоть весточку и расхаживал по квартире взад-вперёд, придумывая разные теории того, что послужило причиной ухода. Каждый раз он приходил к каким-то неутешительным выводам. Ему казалось, что гораздо проще было бы справиться с любой правдой, чем оставаться наедине со своей бурной фантазией.       Мину очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Позвонить Намджуну? Но что он ему скажет? Что они поругались с Чимином, что расстались? Это всё было неправдой. Хотя и без всяких разговоров Юнги знал, что друг сказал бы на всё это: честный искренний диалог поможет найти выход из любой ситуации. Юнги решил последовать совету Намджуна в своей голове. Он решил дать Паку ещё один вечер, но завтра найти его и поговорить во что бы то ни стало.       Выходной в понедельник, который Юнги получил за командировку и рабочую субботу, был как нельзя кстати. Его сон был тревожным и поверхностным, поэтому встал Мин рано, и чтобы чем-то занять руки, занялся уборкой. Он был решительно настроен вернуться домой с Чимином, поэтому навёл порядок, а напоследок спрятал среди своих рабочих бумаг записку, которую перечитывал снова и снова, будто это могло помочь ему разгадать тайну.       Юнги наизусть знал расписание тренировок Чимина, поэтому к трём часам уже сидел в машине недалеко от входа так, чтобы не быть слишком заметным, но видеть выход. Он не собирался разговаривать прямо здесь, потому что не знал, какая у парня будет реакция. Но понаблюдать со стороны было полезно и могло что-то прояснить.       Наконец, Чимин вышел из здания и, не поднимая взгляда, направился в сторону остановки. Он выглядел хрупким и подавленным, а от его лучезарной улыбки не осталось и следа. Юнги очень хотелось догнать его, заключить в свои объятия.       Из дверей показался Чонгук, на его лице читалось беспокойство. Он остановился и проводил взглядом удаляющегося Чимина, а затем угрюмо поплелся в противоположную сторону.       Это дало возможность сделать определенные выводы. Чимин не бросил Юнги ради Чонгука, их отношения будто бы даже ухудшились. Но Мин не хотел больше теряться в догадках, он намеревался узнать всё наверняка, поэтому поспешил завести машину.       Чимин собирался с духом, чтобы позвонить или хотя бы написать Юнги. Было очень некрасиво держать того в неведении столько времени. А ещё Чимин безумно скучал. Было так сложно и непривычно справляться с какими-то проблемами без поддержки Мина, ведь за прошедшие пять лет тот стал ему самым близким человеком, а рядом с ним большинство проблем просто растворялись и теряли значимость, либо казались вполне решаемыми. Но теперь всё иначе.       Тэхён колдовал над ужином, временами поглядывая на друга, снова находящегося в прострации, и старался развлечь его разговорами. В дверь позвонили, и Ким, не ожидавший Хосока так рано, радостно поспешил открыть.       — Привет, Юнги-хён. Проходи, — вежливо впустил внутрь, не видя смысла препятствовать.       Юнги медленно вошёл и наткнулся на растерянный испуганный взгляд Чимина.       — Как ты, Чимин?       — Я... нормально, — тихо ответил парень, не отводя взгляда. Он пытался прочитать эмоции Юнги.       — Чимин, прошу, поедем домой, — Юнги старался звучать мягче и, подумав, добавил. — Я соскучился.       Тэхён открыл рот, чтобы возразить, придумать сотню причин для Чимина оставаться здесь, но тот ответил сам.       — Да... Поедем.       В его голосе просквозила обречённость, он решил не оттягивать больше тяжёлый разговор. Он быстро собрал вещи и попрощался с Тэхёном, пообещав написать ему позже. «Когда узнаю, чем кончится этот вечер», — мысленно добавил Пак про себя.       В лифте спускались в полной тишине. Сколько бы Чимин ни вглядывался, не мог прочитать эмоций на лице Юнги. Внешне тот был совершенно спокоен, но внутри бушевали эмоции, а душа рвалась к любимому. Обнять и больше не отпускать ни на секунду.       Пак не знал, стоит ли ему первому начать разговор. Ведь всё случившееся — это только его вина. Но слова никак не находились. В машине Мин включил плейлист со спокойной расслабляющей музыкой, заполняя тишину. В очередной раз он демонстрировал, с какой лёгкостью угадывает настроение и желания Чимина. От этого на душе становилось ещё тоскливее.       Уже у самых дверей квартиры оба остановились, будто желая напоследок сделать глоток свежего воздуха, прежде чем окунуться в тёмный омут чувств и переживаний. Вдруг Юнги притянул к себе парня за плечи и крепко прижал к себе, опаляя кожу шеи горячим дыханием.       — Я так беспокоился. Я так скучал по тебе, Чимин.       — Я тоже скучал, милый.       На секунду Паку показалось, что всё обязательно наладится. Их объятие длилось всего несколько мгновений, но говорило очень многое.       Когда они зашли в квартиру, Чимину показалось, будто его не было здесь целую вечность. Будто что-то изменилось, хотя внешне всё осталось на своих местах.       — Юнги, я...       — Сделать тебе кофе? Я бы выпил, пожалуй, — перебил Юнги.       Чимин охотно выпил бы что-нибудь покрепче кофе, но, наверное, это всё же не лучшая идея. Лучше оставаться в полностью трезвом уме.       Юнги долго крутился на кухне и наконец поставил на столик в гостиной две кружки кофе.       — Юнги, мне очень жаль, что так вышло. Я не должен был так пропадать. Это некрасиво по отношению к тебе. Но мне нужно было подумать... — неуверенно начал Чимин, как вдруг в дверь позвонили, и Юнги поспешил открыть. Пак решил, что сама судьба оттягивает момент его признания.       По звукам из прихожей было похоже, что кто-то вошёл в квартиру, но голосов слышно не было. Тем больше был удивлён Чимин, когда в гостиную вслед за Юнги вошёл Чонгук. Пак ошарашенно смотрел на парней, которые уселись перед ним на диване.       — Привет, хён, — произнёс Чон на удивление спокойно, пока в мыслях Чимина творилась полнейшая неразбериха. Зачем он здесь? Почему Юнги невозмутимо сидит рядом с соперником?       — Что он здесь делает? — только и смог вымолвить Пак дрогнувшим голосом.       — Чимин, думаю пришло время нам втроём поговорить. Ты только не волнуйся. Я знаю, что произошло между вами с Чонгуком.       Чимину показалось, что на последней фразе его сердце перестало биться и рухнуло куда-то в пятки. Он перевёл растерянный взгляд на Чона, а тот виновато опустил глаза.       — Милый, я не собираюсь тебя ни в чём обвинять. Я знаю, что в последнее время тебе было нелегко. Мне больно видеть тебя таким. Я не хочу, чтобы ты страдал.       Чимин не мог поверить своим ушам. Юнги узнал об измене, но всё, о чём он переживает, это состояние Пака. Мин Юнги всегда был непохожим на других и любовь его поистине уникальна.       Чимин чувствовал необходимость извиниться за содеянное, как-то оправдаться. Но слова застряли в горле. Перед ним сидел Чонгук и его чувства были не менее важны. Чимин не хотел его ранить, а потому не смог бы сказать ни капли лжи.       — Чимин, ты хочешь со мной расстаться? - спросил в лоб Юнги. Выглядел он при этом спокойно, заранее уверенный в ответе.       — Нет-нет, я не хочу, — горячо возразил Пак, мельком взглянув на Чона, и тихо добавил. — Я люблю тебя.       — Я тебя тоже, милый. Но ответь мне честно, ты ведь к Чонгуку тоже что-то испытываешь?       Пак, помедлив, едва заметно кивнул, не поднимая глаз. Он боялся того, что может увидеть в обоих любимых взглядах.       — Тогда у нас есть для тебя предложение. Как ты смотришь на то, чтобы встречаться с нами обоими?       Чимин потрясенно уставился на Юнги.       — Это шутка?       — Нет, Чимин, я говорю абсолютно серьёзно.       Пытаясь переварить услышанное, Пак отхлебнул уже остывший кофе.       — Но как? Как это вообще возможно?       — Мы с Юнги-хёном всё обсудили. Если ты согласишься, то нас тоже всё устраивает, — наконец подал голос Чонгук.       — Но зачем это вам? — всё ещё не веря в происходящее, спросил Чимин.       — Мы хотим, чтобы ты был счастлив. До этого момента мы лишь рвали твою душу на части. Поэтому сейчас хотим действовать иначе, — объяснил Юнги.       — Но как это всё будет, если я соглашусь?       — В наших отношениях, по сути, ничего не поменяется, мы продолжим жить как раньше. С Чонгуком вы можете проводить вместе время, ходить на свидания, как сами захотите. И всё это открыто и с полного моего одобрения.       — Мы можем жить так, пока каждого из троих всё устраивает. Или пока ты не решишь остаться с кем-то одним из нас.       Чимин испуганно распахнул глаза. Мысль делать выбор между этими двумя была для него болезненной. Тем более теперь, когда появилась призрачная надежда жадно и эгоистично получить всё, чего хотелось.       — Я... Мне нужно всё обдумать, — сказал Чимин. Но все трое понимали, что ответ будет положительным.       Через некоторое время, когда Чимин проводил Чонгука до двери, он застал Юнги на кухне за мытьём кружек.       — Я всё ещё не понимаю, зачем это тебе. Я бы всё равно остался с тобой, если бы ты простил мой проступок.       Юнги выключил воду, тщательно вытер руки полотенцем и подошёл к Паку максимально близко.       — Любимый, я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты улыбался, а не просто сделать тебя своим. Ты достоин любви всего мира, Пак Чимин. И если этот парень много для тебя значит, я позволю ему быть рядом.       — Прости... Я так виноват. Это всё моя вина, я не должен был позволять этому чувству...       — Не стоит. Это всё уже не важно. Предложить тебе встречаться с двумя было моей идеей. Я правда считаю это хорошим выходом.       Юнги обхватил ладонями лицо Чимина и подарил несколько лёгких успокаивающих поцелуев.       — Это всё так странно. Нас не поймут.       — Чимин, мы с тобой сами по себе довольно необычная пара. Таких как мы всё ещё не принимают. Так не всё ли равно, за что именно тебя будут осуждать, если в конечном счёте ты счастлив? Конечно, это всё не будет легко. Нам предстоит обговорить некоторые детали, чтобы избежать проблем. Кое-что мы уже обсудили с Чонгуком.       — Например?       — Некоторые границы дозволенного, чтобы не смущать друг друга и окружающих.       — Мне жаль, что тебе пришлось пойти на это ради меня.       — Я тебя уверяю, мне не прошлось наступать себе на горло. Я просто искал выход из ситуации. Мы можем хотя бы попробовать.       — Хорошо.       — Ты согласен?       — Да.       — Напиши Чонгуку. Он жутко волнуется.

***

      Освободиться с работы пораньше было для Намджуна большой редкостью. Если это случалось в пятницу накануне выходных, то было вдвойне приятно. Это вселяло почти детскую радость, сравнимую с предвкушением каникул.       В приподнятом настроении Намджун предложил Джину и Сонмулю прогуляться вместе. Идею они поддержали, но только с условием, что их угостят чем-то вкусным. Выбор пал на кафе, где продают очень вкусное мороженое.       Пока Намджун стоял в очереди на кассу, чтобы сделать их довольно банальный заказ в этом многообразии вкусов, Сокджин и Сони заняли маленький столик в углу. Джин уже в совершенстве познал науку нахождения с мальчиком в общественном месте. Выбирать тихие места только с быстрым обслуживанием, сажать его за столиком так, чтобы не было возможности убежать или шалить, есть нужно быстро, а телефон с играми всегда держать наготове.       Вдруг к их столику подошла женщина с мальчиком постарше Сони. Она что-то безостановочно щебетала, а Джин в ответ приветливо улыбался. Они явно были знакомы.       Наконец, Намджун забрал заказ и направился к столику. Ему показалось, что Джин занервничал при его приближении. Случайность или нет, но через несколько мгновений его собеседница, поклонившись, ушла. Выглядело так, будто Джин вздохнул с облегчением. Эта встреча была для него неприятна? Или он не хотел, чтобы Намджун встретился с его знакомой?       — Вот и наше мороженое, Сони, — как только поднос оказался на столе, Джин засуетился вокруг мальчика. Тот с удовольствием принялся за свой сливочный десерт. Намджуну всё это показалось немного подозрительным, но он не знал, стоит ли лезть в чужие дела.       Тем временем Джин отправил в рот ложку шоколадного мороженого и зажмурил глаза от удовольствия. Это заставило Намджуна улыбнуться. В последнее время он стал улыбаться гораздо чаще.       — Так вкусно?       — Люблю шоколад. Зачем вообще есть сладкое, если это не шоколад?       — Моё тоже вполне ничего, — усмехнулся Джун и протянул пластиковый стаканчик. — Попробуй!       Джин с усмешкой закатил глаза и набрал своей ложкой ярко-жёлтое мороженое с кусочками каких-то фруктов.       — Ммм... Манго?       Намджун смотрел на Джина в ожидании вердикта.       — Согласен, это неплохо, — признал Джин. — Но шоколад — это лучшее изобретение человечества!       Сокджин настойчиво подвинул своё мороженое, предлагая Намджуну угоститься. Тот попробовал, заранее готовый признать своё поражение.       — Ты прав, Сокджин. Это безумно вкусно!       — Ну! Что я говорил? — сверкнул Джин счастливой улыбкой. И от этой улыбки на душе Джуна разливалось тепло.       — Папа, пить, — попросил Сони.       Намджун налил сыну воды из бутылки, попутно вытерев белые усы от мороженого. Эта картина напомнила Джину первый раз, когда он их встретил около двух месяцев назад. Прошло не так много времени, но он всей душой прикипел к этой маленькой семье. Сейчас почти вся его жизнь крутилась вокруг них, и от этого она заиграла новыми красками. Джин ощущал себя полностью на своём месте.       Сонмуль за это время немного подрос и многому научился. Джин замечал небольшие перемены в мальчике каждый день. Конечно, бывали и неудачные дни. У кого их нет? Но Джин верил, что совместные усилия Намджуна, педагогов и его самого дадут ребёнку шанс на нормальную жизнь.       Намджун тоже переменился. Джин не хотел себе в этом признаться, но всё чаще его внимательный взгляд задерживался на мужчине. У того будто исчезло постоянное напряжение и усталость во взгляде, которые Джин заметил в тот первый вечер. Намджун всё чаще дарил окружающим свою очаровательную улыбку с ямочками.       А ещё Джин залипал на его удивительные глаза, длинные тонкие пальцы и, что уж скрывать, подтянутую фигуру в идеально сидящих рубашках и брюках. С трепетом слушал приятный низкий голос уютными вечерами, пока кормил Намджуна ужином. И даже выходные дни стали не так желанны, потому что уходить домой не хотелось. Кажется, Джин пропал. Но что плохого видеть красивое в красивом и восхищаться этим? Что неправильного в желании проявить чуть больше заботы? Джин обо всём этом не задумывался. Он вообще не привык заглядывать далеко вперёд и строить планы. Сейчас он был полностью доволен своей жизнью. И желал, чтобы это подольше не заканчивалось.       Поэтому, когда Намджун предложил вместе поехать домой, поужинать и чего-нибудь выпить, Джин не видел смысла отказываться.       Пока ехали в машине, Сонмуль начал клевать носом. Дома Намджун сразу повёл его в ванную, чтобы поскорее уложить спать. Джин пока хозяйничал на кухне.       Вскоре на кухне показался Сони с влажными волосами и в пижаме. Он попросил бутылочку с банановым молоком и потянул Джина за руку, чтобы тот почитал ему перед сном.       — Эй, вообще-то я сам хотел почитать тебе, — обиженно пробубнил Намджун.       Джин только пожал плечами и пошёл за мальчиком.       Конечно, Намджун совсем не был против того, что его сын по-настоящему привязался к Джину. Здорово, если перед глазами ребёнка будет ещё один взрослый, на которого можно положиться, которому можно доверять. Главное, чтобы Джин остался надолго. Намджуну казалось, что так и будет.       Уже какое-то время из детской не раздавалось никаких звуков, и Намджун решил проверить. Он осторожно заглянул в комнату, освещенную лишь лампой у кровати, и застал трогательную картину. Сонмуль сладко спал на груди у Джина, закинув на него руку и ногу. Вид у него был совершенно безмятежный. Джин с теплотой смотрел и поглаживал мальчика по спине. Намджун мысленно в очередной раз за день порадовался тому, что Джин появился в их жизни. Тот заметил мужчину в дверях и знаком дал понять, что выйдет к нему минут через пять.       Когда Джин появился в гостиной, на столике уже стояли закуски и бокалы.       — Что хочешь выпить? Есть пиво, красное вино и виски.       — Я буду пиво.       — Не пьешь крепкий алкоголь? — Намджун открыл бутылку и стал разливать по бокалам.       — В чистом виде — нет. Иногда пью коктейли. Мой любимый — космополитен.       — Мы должны как-нибудь сходить выпить. Я сто лет никуда не выбирался, — Намджун осёкся, как и всякий раз, когда речь шла о том, что его жизнь изменилась в последние полтора года.       — Я тоже редко где-то бываю. У меня не так много друзей, а с теми, что есть, видимся редко.       Намджун решил, что подвернулся удобный момент спросить о сегодняшней встрече в кафе.       — Кстати, та женщина сегодня в кафе — твоя подруга?       — Нет. Её сын посещал мои занятия в детском центре. Мы не виделись пару лет, как я уволился. Она подошла узнать, как мои дела.       Намджун помнил, что рядом с ней Джин немного нервничал, поэтому не мог удержаться от дальнейших расспросов.       — Сокджин, почему ты ушёл с той работы? Судя по твоим рассказам, она очень тебе нравилась.       — Я немного устал от количества детей. С одним ребёнком устаёшь, что уж говорить про группу из десяти человек или больше.       — О, ясно, — закивал Намджун. Его этот ответ вполне удовлетворил.       — А что? Ты думал, были какие-то другие причины моего ухода? — Джин посмотрел на смущённого мужчину. — Уверяю тебя, не было никаких скандалов и увольнений. Я ушёл по личным причинам, а дети и их родители были очень расстроены.       — Хорошо. Я бы не вынес, если бы мне пришлось с тобой попрощаться. Не теперь, когда наша жизнь немного наладилась.       — Вам не везло с нянями?       — Я уже сбился со счета, сколько их было. Мне приходилось работать из дома, возить Сони с собой в офис и слишком часто просить друзей о помощи. Никто не мог найти к нему подход, с ним было слишком тяжело, няни не выдерживали. Иногда я просто видел в их глазах... Чтобы работать с детьми, нужно ведь их любить? Не в общем, а конкретного ребёнка. Нужно проникнуться к нему какой-то симпатией?       — Думаю, ты прав. Как бы ни было сложно, мне нравилось работать с детьми. Видеть в каждом из них личность и потенциал. А Сони... — в глазах Джина мелькнули теплота и забота. — Он такой чудесный мальчик. И он так похож на тебя.       Многие говорили это Намджуну. Но он с самого начала видел в сыне Джинсоль. Её искорки в глазах, её смех и то, как она закусывала щеку, над чем-то задумавшись. Со временем мальчик рос и всё больше становился похож на отца. Намджун боялся, что скоро совсем потеряет ощущение, что Джинсоль рядом с ними.       — Она хотела развестись. В тот вечер она хотела уйти навсегда, — внезапно сказал Намджун, глядя в сторону, и отхлебнул пиво. Джин ошалело уставился на него.       — Моя жена. Джинсоль, — было видно, что Намджуну тяжело далось это признание, и Джин не прерывал. — Я знал, что наши отношения ухудшились. Но не думал, что это конец, пока она не заговорила о разводе. У неё даже кто-то был. Я не знаю, говорила ли она с кем-то ещё об этом. Может, с Чимином. Я не спрашивал. Не уверен, что хочу знать ответ. Все видят во мне скорбящего вдовца, и я действительно ужасно по ней скучаю. Но если бы не эта авария, мы бы уже давно были чужими людьми и нас бы связывал только ребёнок.       — Ты не можешь этого знать, — выдержав паузу, произнёс Сокджин. Намджун поднял на него внимательный взгляд. — Ты никогда не можешь быть уверен. Иногда тебе кажется, что всё пропало и ничего уже нельзя исправить. Но потом внезапно что-то меняет твою жизнь, и всё налаживается. Возможно, твоя жена вернулась бы на следующий день, осознав свою ошибку. Или вы пожили бы врозь, а потом спустя время снова сошлись бы. Так бывает. Никогда не знаешь, куда приведёт тебя жизнь.       — Жизнь Джинсоль слишком быстро пришла к финалу. Так рано. Так глупо. Я ведь просил её остаться в тот вечер, но она всегда делала так, как считала нужным. Такое ужасное стечение обстоятельств.       — Намджун. Мне очень жаль.       — Ничего. Я в порядке. Мне грустно за Сонмуля. Он совсем не будет её помнить.       — Он будет знать. Ты ему расскажешь.       Намджун понуро кивнул, поджав губы. Джин почувствовал острое желание его обнять и поддержать. Он подсел ближе и заключил мужчину в крепкие объятия, а тот и не думал сопротивляться. Джин легонько поглаживал по спине, а Намджун пытался успокоить бешено колотившееся сердце.       Вскоре Джин отстранился и заглянул в глаза Джуна, чтобы убедиться, что тот в порядке. Тёмные как ночь, невероятной глубины глаза, полные тревог и сомнений, смотрели на него. Он чувствовал едва уловимый аромат парфюма и запах пива. Чувство нахлынувшей нежности и трепета щекотало спину. Джин не сдержал порыва поцеловать такие манящие и одинокие губы напротив. Он целовал робко, осторожно, нежно сминая губы поочерёдно, слегка посасывая и оттягивая. Намджун не отвечал, но с лёгкостью поддавался каждому прикосновению, следовал за ним. Напоследок Джин мягко провёл губами вдоль линии рта и чмокнул в уголок.       — Ничего не говори. Я просто... — начал он, пока Намджун с ещё закрытыми глазами осознавал случившееся.       Вдруг Джун подался вперёд и сам, не глядя, отыскал губы Джина и поцеловал, то ли просяще, то ли требовательно. Рука Намджуна опустилась на чужое колено и слегка сжала. Его губы напористо ласкали чужие, а язык проник в приоткрытый рот. Намджун горел изнутри и плавил Джина каждым прикосновением. Тот хотел лишь подарить немного утешения, боясь ответной реакции, но в ответ получил бурю эмоций.       Намджун тихо застонал в поцелуй и Джину казалось, что он потеряет сознание от чувств. Наконец, поцелуи Джуна из страстных и настойчивых стали трепетными и нежными. Он остановился, прислонившись лбом ко лбу Джина, пытаясь привести мысли в порядок.       — Джин, я... Мы не будем никуда спешить, хорошо?       Джин кивнул и отодвинулся на место, где сидел раньше. Его губы покалывало и мучила жажда, он потянулся за пивом. Нужно было срочно найти подходящую тему для разговора.       — У Сонмуля скоро день рождения, — первым нашёлся Намджун, и оба расслабились. — Но у меня нет идей, что ему подарить. Я не знаю, как мы будем праздновать, но ты приглашён.       — Есть у меня пара идей.       Они просидели до полуночи, обсуждая предстоящий праздник и другие безопасные темы. Джин уехал домой на такси, всю дорогу думая о губах Намджуна.