Still Call You Home

You know that all I wanted

was to be there by your side

And if you didn't want it

Well, you shouldn't have denied

You knew that you were someone special

Right from the start

But if you treat me badly

We'd be better off apart

То, что он сообщил тебе тогда в этом спутанном потоке сознания, ощущается тобой, по итогу, как физическая боль, хотя с чего бы?.. Ты сам был достаточно обдолбан, и сложно было понять всё с первого раза - но его скачущая речь, круг за кругом возвращавшая вас к одной и той же точке, в итоге, достигла цели. Не может - блять - быть. Ты попытался заткнуть ему рот рукой, когда он сам не смог заткнуться, но от этого не стало легче. Ты не то, чтобы разочарован - если вдруг тебе и доводилось думать о нём в таком ключе (находясь при этом примерно в таком же невменяемом состоянии, и потому оправдывать себя за такие мысли ещё вполне удавалось) - то в твоих мыслях он, конечно, всё уже знал и умел. Но потом ты приезжал домой - или он заглядывал к тебе, или вы пересекались где-то в городе, и ты видел этого придурка - растянутые рукава, пятно от кетчупа на толстовке, обросшая макушка (а однажды совершенно чудовищная стрижка почти под ноль) - и он не имел ничего общего с тем существом из твоих фантазий. Это был всё тот же Лиам, болтливый и рассеянный, который мог заставить тебя смеяться над сущей хуйнёй, делал смешным то, что буквально никому ещё не пришло бы в голову. Он не был эротичным ни на секунду - если сравнивать с теми обрывками снов и мыслей, которые тебе не удавалось выбросить из головы. Эти сны пугали; но после того, как кое-кто со смены не рассказал тебе, что какое-то время дрочил на образ старшей сестры, стало как-то полегче. Возможно, это не такое уж редкое явление, да и... Лиам сам по себе не вызывал у тебя подобных чувств. У образа из твоих снов просто-напросто было его лицо и имя. Не его тело, не его жесты, не его желания. Так продолжалось какое-то время. Он, к сожалению, взрослел, и что-то неуловимо менялось в нём, влекло вас к катастрофе. Ты не сомневался, что у него уже был опыт с девушками - он абсолютно точно держался так, как будто бы он у него есть. Но это... Остаётся ещё мизерный шанс, что он всё это придумал. Что странная смесь из наркотиков и каких-то неосознанных фантазий вылилась в этот поток слов, который обжёг тебя - словно кипяток в лицо вылили. Проще было поверить в то, что он головой поехал, чем в то, что в то же самое время, пока ты кружил вокруг да около, убеждая себя, что с тобой что-то не так - кто-то его захотел. Его, с его растянутыми рукавами, с пятном от кетчупа на толстовке. Ладно, при детальном рассмотрении это казалось не таким уж нереальным. Если бы ты рассмотрел это так детально в тот вечер, то совершенно точно придушил бы его там, на траве. Но, к его счастью, уезжая в Манч в тот вечер, ты ещё допускал вероятность того, что он просто был невменяем и вывалил на тебя поток своих пидорских фантазий. И всё равно - пока поезд катил тебя по направлению к твоему съемному жилищу, куда ещё предстояло чёрт знает как добираться в такое время - ты прокручивал в голове это его - "нет, правда". Нет, правда. Нет? Правда? Нет? Когда ты решаешь отправиться в тур - да c'mon, ты особенно и не думаешь, таких предложений дважды не делают - ты совершенно мстительно не сообщаешь об этом мелкому засранцу. Потому что он и так стал занимать слишком много места в твоей голове. И, если честно, это работает - рутиной становится сменяемость картинки и карусель из разных лиц и городов; есть месяцы, когда вы не трезвеете по две недели к ряду, и делаете перерыв по совершенной досадной случайности. Звонки домой занимают минут пять-десять - вечно мешает шум за спиной, головная боль или висящая над тобой срочная задача; мешает то, что мама неизменно беспокоится и задаёт одни и те же вопросы; мешает его голос фоном и громкие комментарии, которые ты слышишь. Когда он берёт трубку в руки - сколько было таких разговоров? три? пять? не больше - его голос такой же, каким ты его помнишь. Звонкий от радости, которую он сперва и не думает скрывать. Может, он действительно соврал тогда - думается в такие моменты. Почему ты вообще об этом помнишь, спустя столько времени, спустя столько городов, лиц, тел, наркоты? От досады ты бросаешь трубку первым посреди какого-то его очередного монолога, потока слов, которые он выдаёт пулемётной очередью, зная, что ты - не любитель подолгу висеть на проводе. Чтобы потом, при следующем разговоре, извиниться, сославшись на помехи в связи. А он и не вспомнит. А когда ты возвращаешься, он оказывается выше и худее, чем ты помнишь. Но по-прежнему может рассмешить тебя, как никто другой. Его становится слишком много в этом доме, на этой кухне. Мама этого не замечает, а тебе придётся привыкать заново. Есть, впрочем, надежда съебаться отсюда поскорее. Он не говорит об этом тебе - но ты и так знаешь. Про какую-то его группу. Мама говорила в каком-то из разговоров - но ты помнишь смутно; телефон был в одной руке, а вторая - под юбкой у девочки из оформителей сцены. Таблетка под языком. В любом случае, Лиам держится так, словно весь мир уже у его ног, потому что он смог взять пару долбанных аккордов, или что он там делает? И это становится совсем невыносимым. Потому что в свете этих перемен та зацикленная плёнка в твоей голове звучит несколько иначе. Теперь хотеть его так становится почти не страшно. Может, дело и в том, что изменилось в тебе. Правда, он по-прежнему ведёт себя как придурок и не даёт никаких чёртовых сигналов. Делать первый шаг в таких условиях, конечно, стрёмно. Как будто бы тебе это всё приснилось. Ты задаёшься вопросом - а зачем тебе вообще это выяснять? -, а потом видишь его на сцене. И в тот вечер чудовищно почти всё, а ещё барабанщик лупит так, что Лиам сам себя не слышит и временами лажает. Не сильнее, впрочем, чем все остальные, кого ты тут услышал до него. Этот человек на сцене не выглядит как твой грёбаный брат. В этот момент ты прощаешь себе то, что будет потом. В этот вечер у твоих песен появляется... муза? Бо-же. И потом, когда вы идёте обратно, и ты раздумываешь - раскатать ли его уверенность или, наоборот, приободрить, он скачет по дороге как чёртова обезьянка. С ним часто такое бывает, когда отпускает нервное напряжение. Видимо, сегодня его было слишком много. - Ну так что? - он замирает, вглядываясь тебе в лицо и преграждая путь. - Что? - ты делаешь вид, будто совершенно не представляешь, о чём он сейчас спросит. Он пытается задать этот вопрос исподволь уже раз в третий. - Ты присоединишься к нам? - И зачем мне это делать? Прежде, чем он успевает ответить, ты опускаешь руку на его плечо - жест поддержки, заодно помогающий убрать его с дороги. - Я подумаю, - ты улыбаешься, и его лицо расцветает в ответ. Ты, конечно, не скажешь ему, что всё решилось ещё там, в Boardwalk, когда ты понял, что этот человек на сцене оживил бы то, что ты писал до этого в стол, и у твоих песен появился бы голос. Имя. Надежда. Будущее.