А я ведь поверила

***

От лица Оли: Урок закончился, и я собирала вещи, когда услышала его голос совсем близко: — Давай мороженое? Я подняла голову. Влад стоял возле моей парты, слегка наклонившись. Одноклассники потоком выходили из класса, но он, кажется, не замечал никого, кроме меня. Внутри всё сжалось от привычного страха. Мороженое — это как свидание, правда? Или я придумываю? Он же гей? — Я... — начала я, но слова застряли в горле. — Просто мороженое, — мягко добавил он, словно читая мои мысли. — Не свидание. Хочешь? Что-то в его голосе заставило меня кивнуть, хотя каждая клетка тела кричала "беги". — Ладно, — выдавила я. — Только... шоколадное. Его лицо озарила улыбка — не победная, не хитрая, а просто счастливая. Как будто я сделала ему самый лучший подарок в мире. Мы шли к киоску медленно. Я старалась держать дистанцию — привычная защита, но замечала, как он поглядывает на меня краем глаза. Не изучающе, не оценивающе. Просто... заботливо. Проверяет, не убегу ли. — Два мороженых, — сказал он продавцу. — Шоколадное и ванильное. Я хотела заплатить за своё, но он уже протянул деньги. — Я сама... — начала протестовать. — В следующий раз, — отрезал он, но не грубо. Скорее игриво. В следующий раз. Значит, он планирует, что будет следующий раз? Мы получили мороженое и направились к скамейкам в сквере напротив школы. Я осторожно лизнула холодную сладость — вкус детства, беззаботности, которой у меня не было уже очень давно. — Вкусно? — спросил Влад. Я кивнула, не решаясь заговорить с полным ртом. А он... он стоял рядом, держал свой рожок и вдруг... — Блядь! — вырвалось у него, когда мороженое выскользнуло из рожка и шлёпнулось на асфальт. Я замерла. Потом — не знаю, откуда это взялось — рассмеялась. Настоящим смехом, который шёл откуда-то из груди, а не вымученным звуком, которым я обычно отвечала на чужие шутки. — Ты... ты видел своё лицо? — выдавила я между приступами смеха, прикрывая рот рукой. Влад сначала растерянно посмотрел на меня, потом на лужицу мороженого, потом снова на меня. И вдруг тоже засмеялся — искренне, заразительно. — Я же специально! — соврал он, глаза блестели от смеха. — Хотел тебя развеселить! — Конечно, специально, — фыркнула я. — Такой ловкач. В этот момент у него зазвонил телефон. Влад достал его, посмотрел на экран и нахмурился. — Алло? — ответил он. Я не слышала, что говорили на том конце, но по его лицу поняла — звонят друзья. Наверняка зовут куда-то, на какую-то тусовку. Внутри всё похолодело. Вот оно. Сейчас он извинится, скажет, что дела, и побежит к своим. Как все. — Не, ребят, — сказал Влад в трубку, не отводя глаз от меня. — Я занят сейчас... Да, серьёзно... Не, завтра увидимся... Всё, пока. Он сбросил звонок и убрал телефон в карман. — Кто это был? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Пацаны. Звали в парк футбол погонять. — А ты... не хочешь? Он посмотрел на меня так серьёзно, что я почувствовала, как краснею. — Хочу вот так стоять и смеяться с тобой над моим мороженым, — сказал он просто. — А футбол и завтра поиграю. Что-то тёплое разлилось в груди. Он выбрал меня. Меня вместо своих друзей, футбола, привычных развлечений. — Ничего страшного, бро! — я легонько толкнула его плечом, стараясь скрыть волнение. — Щас купим новое. Слово "бро" вырвалось само собой, и я тут же покраснела. Слишком фамильярно? Слишком по-дружески? Но Влад улыбнулся ещё шире: — Бро? Серьёзно? — А что? — попыталась оправдаться я. — Мы же... типа друзья. — Друзья, — повторил он задумчиво. — Да, конечно. Друзья. В его голосе было что-то, что я не смогла расшифровать. Но когда мы шли покупать ему новое мороженое, он шёл чуть ближе, чем обычно. И когда наши локти случайно соприкоснулись, он не отстранился.

***

От лица Оли: Дверь шкафа захлопнулась, и мы остались наедине в тесном пространстве. Пахло пылью и чьими-то вещами. Было темно, только тонкая полоска света пробивалась снизу. Влад стоял так близко, что я слышала его дыхание. Тяжёлое, неровное. Он волновался не меньше меня. — Ну... и? — пробормотал он, и в его голосе была смесь смущения и попытки пошутить. Алкоголь развязал мне язык и придал смелости, которой у меня никогда не было. — И то, — я сделала шаг к нему, ощутив, как его спина упирается в стенку шкафа, — что это игра. А игры... надо играть. Я видела, как расширились его глаза в полумраке. Его дыхание сбилось ещё сильнее. Я приблизилась ещё на шаг. Теперь между нами было всего несколько сантиметров. Я чувствовала тепло его тела, запах его одеколона — что-то свежее, не навязчивое. — Ты слишком тихий, — прошептала я, наслаждаясь его растерянностью. — Но это даже лучше. Моя ладонь легла ему на плечо. Он был тёплым, немного напряжённым. Под рубашкой чувствовались мышцы. Бог, как же я хотела его поцеловать. Хотела с самого первого дня, когда он заговорил со мной у ворот. Но всегда останавливала себя — а вдруг оттолкнёт, вдруг испугается, вдруг поймёт, какая я на самом деле сломанная? Но сейчас, в темноте, когда он не мог убежать, когда у нас было целых семь минут... — Можно? — спросила я, уже склоняясь к его губам. Он не ответил словами. Просто слегка кивнул. Я коснулась его губ своими — осторожно, нежно. Они были мягкими, тёплыми, и чуть дрожали. Он замер на секунду, а потом ответил — неуверенно, робко, но искренне. Его рука легла мне на талию, притянула чуть ближе. От этого прикосновения по телу прошла волна тепла. Я углубила поцелуй, почувствовав, как он расслабляется, как отвечает всё увереннее. Мир исчез. Остались только мы двое в этом тесном пространстве, только наши губы, наше дыхание, биение наших сердец. Я провела рукой по его шее, запустила пальцы в волосы на затылке. Они были мягкими, шелковистыми. Он тихо вздохнул в поцелуй, и этот звук свёл меня с ума. Я прижалась к нему всем телом, чувствуя, как дрожат его руки на моей спине. Время остановилось. Семь минут превратились в вечность. Когда я наконец отстранилась, мы оба тяжело дышали. Его глаза блестели в полумраке, губы были припухшими. — Оля... — прошептал он. — Тише, — я прижала палец к его губам. — Не надо ничего говорить. Пока не надо. — Семь минут прошли! — крикнули снаружи. От лица Влада: После того случая я не мог думать ни о чём, кроме того поцелуя. Лежал в кровати, смотрел в потолок и прокручивал каждую секунду тех семи минут. Как она смотрела на меня, как приближалась, как её губы были мягкими и требовательными одновременно. Утром написал ей сообщение: "Привет. Как дела?" Банально, глупо, но больше ничего не придумалось. Она ответила через час: "Нормально. Голова болит немного." "Понятно. Хочешь встретиться?" Долгая пауза. Потом: "Давай." Мы встретились в том же сквере, где ели обычно мороженое. Она выглядела бледной, усталой. Села на скамейку, оставив между нами приличное расстояние. После мы немного погуляли и я провел её домой. Каждый день, когда мы шли домой после школы, я вспоминал её губы, её руки в моих волосах, её тихий вздох. И судя по тому, как она иногда замолкала посреди фразы, глядя на мои губы, она тоже помнила. Прошла неделя. Потом ещё одна. Между нами повисла странная атмосфера — мы стали ближе после того поцелуя, но одновременно будто шли по краю пропасти, боясь сказать лишнее слово. — Хочешь зайти? — спросила она в пятницу, когда мы дошли до её подъезда. Это прозвучало так неожиданно, что я сначала не понял. Она стояла у входной двери, теребила ключи и не смотрела на меня. — Мама в командировке, — добавила тихо. — Дома никого. Я кивнул, не доверяя своему голосу. Поднялись на пятый этаж молча. Она открыла дверь, пропустила меня первым. — Чай? Кофе? — спросила она, снимая куртку. — Чай, — ответил я, оглядываясь по сторонам. — У тебя уютно. Врал, конечно. В квартире был лёгкий хаос, но мне было всё равно. Я был у неё дома, наедине с ней, и сердце билось так, что я боялся — она услышит. Она заварила чай, поставила на поднос печенье. Мы сели на диван в гостиной, она включила телевизор — наверное, было не так страшно говорить, когда был фон. — Ты когда-нибудь думаешь о будущем? — спросила она внезапно. Я посмотрел на неё удивлённо: — Думаю. А ты? — Нет. То есть думаю, но... страшно. Кажется, что ничего хорошего меня не ждёт. — Почему? Она пожала плечами: — Просто так получается. У меня плохо с людьми. Все уходят рано или поздно. Что-то сжалось в груди. Я поставил чашку на стол, повернулся к ней: — Я не уйду. — Откуда ты знаешь? — в голосе прозвучала горечь. — Ты меня толком не знаешь. Если бы знал... — То что? — я придвинулся ближе. — Оля, какой ты можешь быть страшной, что я испугаюсь и убегу? И вообще! Я знаю тебя как свои пять пальцев! Она хотела что-то сказать, я видел это по её глазам. Но вместо слов просто уткнулась мне в плечо. Я обнял её — осторожно, как что-то драгоценное и хрупкое. Мы так и сидели. Я гладил её по волосам, она слушала биение моего сердца. По телевизору шла какая-то комедия, но мы не смотрели. — Влад, — прошептала она. — М? — Можно... можно... я поцелую тебя?... Время остановилось. Она спрашивала разрешения поцеловать меня, и в её голосе была такая неуверенность, такая боязнь отказа, что захотелось обнять её и никогда не отпускать. — Уверена? — спросил я, осторожно отстранив её, чтобы заглянуть в глаза. Вместо ответа она коснулась моих губ. Медленно, нежно. Совсем не так, как в шкафу — без алкогольной смелости, без темноты. Просто мы двое на диване, в свете настольной лампы. Я сразу ответил, но постарался не торопиться. Мои руки легли ей на лицо, большими пальцами я провёл по скулам. Поцелуй был совсем другим — глубоким, искренним, полным чувств, которые мы так долго прятали. Она была такой мягкой, такой тёплой. Пахла чем-то цветочным — шампунем или духами. Её руки легли мне на грудь, и я почувствовал, как бешено бьётся сердце. Когда мы отстранились, я увидел в её глазах то же, что чувствовал сам. Нежность, тепло, желание защищать друг друга. — Я тебя... — начала она. — Я знаю, — прервал я. — Я тоже. Мы снова обнялись, и мне показалось, что впервые в жизни всё встало на свои места. Она была здесь, в моих объятиях, доверяла мне, и это было самым важным в мире..