А я ведь поверила

От лица Влада: Шум, скрип стульев об пол, кто-то обменивается шпаргалками. Я сижу у окна, рисую что-то в тетради — неровные ромашки. Мне скучно, хочется, чтобы урок поскорее закончился. Дверь скрипит. В класс заходит девочка — аккуратная, с собранными в хвост светлыми волосами, новая форма сидит идеально. В руках у неё аккуратно зажат дневник. Учительница улыбается: — Класс, знакомьтесь. Это Екатерина, она только переехала в наш город. Надеюсь, вы поможете ей освоиться. Кто-то с задней парты хихикает, кто-то сразу отворачивается. Девочка — Катя — чувствует взгляды, но держится прямо. Я невольно отмечаю, что она не из пугливых. — Влад, — обращается ко мне учительница, глядя поверх очков, — после уроков покажи, пожалуйста, Кате школу. Где что находится, столовую, спортзал… Ты у нас ответственный, я доверяю. Я поднимаю глаза от тетради, киваю. Внутри мелькает раздражение: Опять меня назначили, как будто больше некому. Но вслух отвечаю спокойно: — Конечно, Мария Ивановна. Краем глаза замечаю, как Катя бросает мне благодарный взгляд. После уроков. Катя стоит у двери, чуть нервничает. Я подхожу, закидываю рюкзак на плечо. — Ну что, начнём экскурсию? — говорю лёгким, почти деловым тоном. Она кивает, и мы медленно идём по пустым коридорам. Я рассказываю привычно: — Здесь актовый зал, тут кабинет физики… В столовой лучше не брать суп, говорят, он не менее ядовит чем наша физичка. Катя смеётся — звонко, по-настоящему. Я впервые смотрю на неё чуть дольше, чем нужно. Но тут же мысленно одёргиваю себя: Хватит, у меня же встреча с Олей. — Спасибо, что согласился, — говорит она, когда мы останавливаемся у выхода. — Знаю, что это не особо интересно. — Да нормально, — пожимаю плечами. — Привыкнешь быстро, школа как школа. — А ты здесь давно? — С первого класса. Вся жизнь в этих стенах. Она задумывается: — Не скучно? В одном месте, с одними людьми… Странный вопрос. Я пожимаю плечами: — А что тут скучного? Нормально же. Катя улыбается — не насмешливо, а как-то понимающе. Будто знает что-то, чего не знаю я сам. — Ладно, мне пора, — говорю я, глянув на часы. — Встреча есть. — Девушка? — спрашивает она просто, без любопытства. Я киваю: — Да. Оля. — Понятно. Ещё раз спасибо. Я уже иду к выходу, но вдруг оборачиваюсь: — Если что-то нужно будет — обращайся. В нашем классе все нормальные ребята. Она кивает, и я выхожу на улицу. Вроде ничего особенного девчонка. Обычная новенькая. Но почему-то по дороге к Оле думаю о том, как она спросила: "Не скучно?" Никто раньше так не спрашивал. От лица Оли Я стояла у ворот, обняв себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться. В наушниках гремел рок, но музыка не спасала — мысли шумели громче. «Где он?» Влад никогда не опаздывал. Никогда. Всегда первым был у ворот, всегда с улыбкой, с его вечным «все хорошо?». А сейчас — пустота. Я проверила время на телефоне. Прошло уже больше десяти минут. «Может, что-то случилось? Или… он с кем-то другим?» И когда я уже почти решила уйти, он появился. Запыхавшийся, с той самой виноватой улыбкой, от которой у меня всегда внутри всё дрожало. — Прости, задержался. Я прищурилась, подняла взгляд. Слишком легко, слишком просто. — С кем? Он даже не моргнул. — Учитель попросил показать новой девочке школу. Катя… Имя чужое. Неприятное. Оно резануло слух, будто ножом. Я почувствовала, как губы сами сжались в тонкую линию. — Уже нашёл, с кем гулять? Я хотела сказать это холодно, издевательски. Но получилось… слишком честно. Слишком больно. Сердце заколотилось, будто хотело вырваться наружу. Он сделал шаг ближе, и я почувствовала его тепло. Ладонь легла на моё плечо. Сильная, уверенная. — Оль, не думай глупостей. Это просто поручение. Я отвернулась. Воздух вокруг стал таким густым, что я почти задыхалась. «Он врёт? Или правда?» Я хотела верить, но ревность царапала изнутри, как зверь в клетке. И вдруг его руки мягко, но настойчиво взяли моё лицо, заставили смотреть прямо в его глаза. Карие, тёплые, с той самой глубиной, из-за которой я когда-то и влюбилась. — Ты — моя. Только ты. И прежде чем я успела что-то сказать, он поцеловал меня. Сначала быстро, как будто оправдываясь. Но потом крепче, так, что все мои сомнения дрогнули. Я почувствовала, как мои пальцы сами сжались в его куртке, как будто я боялась, что он уйдёт, если отпущу. «Может, я правда перегнула? Может, он и вправду просто помогал этой Кате? Но ведь он здесь. Он со мной.» Когда мы отстранились, его взгляд прожигал насквозь. — Я люблю тебя, Оль. Не забывай этого. И тогда я не выдержала. Грудь сжала теплая волна, и губы сами дрогнули в слабой, но такой долгожданной улыбке. Он — мой. От лица Влада Лежу на кровати, смотрю в потолок. Думаю о сегодняшнем дне. О том, как Катя смеялась над моей шуткой про суп. Как задавала вопросы — не из вежливости, а будто правда интересно. "Не скучно? В одном месте, с одними людьми…" А ведь она права. Я здесь всю жизнь. Знаю каждый угол, каждого человека. Знаю, что завтра будет то же, что сегодня. И послезавтра. И через год. А что, если есть что-то другое? Качаю головой. Чушь какая-то. У меня всё хорошо. Есть Оля. Чего ещё надо? Но мысль не отпускает. Интересно, каково это — жить в Москве? Видеть каждый день что-то новое, встречать разных людей? Достаю телефон, пишу Оле: "Как дела?" Она отвечает сразу: "Хорошо. А у тебя?" "Тоже. Спокойной ночи." "Спокойной. Люблю." "И я." Откладываю телефон и думаю: а ведь я правда люблю её. Она важна для меня, я привык к ней, не представляю жизни без неё. Но разве любовь должна быть привычкой? Снова качаю головой. Перестань думать ерунду. Завтра всё будет как обычно.

***

От лица Влада — Влад, можешь помочь? — Катя подходит к моей парте, когда все уже собираются домой. — Я совсем не понимаю физику. А у вас она хорошо идёт. Смотрю на часы. До встречи с Олей ещё полчаса. Успею. — Ну... пятнадцать минут могу, — говорю я. — Что именно не понятно? Сидим в пустом классе. Катя достаёт учебник, и я объясняю ей закон Ома. Она внимательно слушает, задаёт умные вопросы. Не как обычно бывает — когда просто переписывают решение, не вникая. А она действительно хочет понять. — А почему сопротивление именно так влияет на силу тока? — спрашивает она, нахмурившись над формулой. Начинаю объяснять, увлекаюсь. Рисую схемы на листочке, привожу примеры из жизни. Представь, что ток — это вода в трубе... И вижу, как в её глазах загорается понимание. Это так приятно — когда объясняешь, и человек не просто кивает, а по-настоящему схватывает суть. — Ох, теперь ясно! — восклицает она. — А я думала, это какая-то магия. Смеюсь. И вдруг понимаю — прошло уже полчаса. Чёрт! — Слушай, мне пора, — говорю резко, хватая рюкзак. — Конечно, спасибо большое, — она улыбается. — Ты очень хорошо объясняешь. Лучше чем учитель. Бегу к воротам, а в голове всё ещё крутится её улыбка. Странно. С Олей я никогда не разговариваю об учёбе. Ей это неинтересно. От лица Оли Стою у ворот уже двадцать минут. Где он? Влад никогда не опаздывает. Никогда. Он всегда такой пунктуальный, гордится этим. Я проверяю телефон — может, написал что-то? Нет, тишина. Начинаю накручивать себя. С кем он? Что случилось? В животе противное чувство, как будто что-то скребёт когтями. Может, ДТП? Может, заболел? Не придумывай. Просто задержался. Но время тянется мучительно медленно. Я считаю проходящих мимо людей, машины, ворон на проводах. Всё, чтобы не думать о плохом. Наконец вижу его — бежит, рюкзак болтается на плече, лицо виноватое. И я одновременно радуюсь и злюсь. — Прости, задержался, — выпаливает он запыхавшись. — С кем на этот раз? — спрашиваю холоднее, чем хотела. Этот вопрос сам вырывается. Будто я уже знаю, что дело не в учителях или директоре. — Да с той девчонкой, новенькой. Катей. По физике помогал. Катей. Снова это имя. Второй раз за неделю. Я прищуриваюсь: — Она что, в нашем классе учится? — Нет, в параллельном. Но физика везде одинаковая. Физика везде одинаковая, а девушка у тебя одна, — думаю я, но не говорю. — Понятно, — говорю коротко. Молчу всю дорогу домой. Пусть поймёт сам, что не так. Влад пытается разговорить меня, рассказывает анекдоты, покупает мороженое — моё любимое, с орехами. К моему дому я наконец размягчаюсь. Он же правда помогал с учёбой, что в этом плохого? Я слишком много не доверяю ему. — Извини, — говорю тихо. — Просто я жду тебя, а ты... — Я понимаю, — перебивает он, обнимает. — Больше не буду опаздывать. Целует меня в лоб, как всегда. Я прижимаюсь к нему, и на душе становится теплее. Мой мальчик. Главное, что он со мной. Но почему-то чувство тревоги не уходит совсем. От лица Влада Сижу и думаю вчерашнем занятии с Катей. Интересно, поняла ли она в итоге? Краем глаза ищу её в коридоре во время перемены, но не встречаю. Что со мной? Почему я думаю о ней? Стараюсь сосредоточиться на уроке, но мысли всё равно уплывают. А вдруг она снова не поймёт физику? Вдруг у неё проблемы и с другими предметами? И почему мне это важно? От лица Оли — Оль, а твой Влад вчера с новенькой занимался? — спрашивает Лена, моя подружка из параллельного класса. Сердце пропускает удар. — А что? — Да ничего особенного. Просто видела их в кабинете физики. Она что-то объясняла ему в тетрадке. Она ему объясняла? Или наоборот? — Наверное, он ей помогал, — говорю как можно спокойнее. — Ага, наверное. Кстати, она симпатичная. И умная вроде. Я чувствую, как внутри всё сжимается. Симпатичная и умная. А я какая? Тоже симпатичная, но умная ли? Весь день эти слова сверлят мозг. От лица Влада — Влад! — Катя подходит ко мне в коридоре. — Спасибо за помощь в понедельник. Контрольную написала на четыре! — Серьёзно? — искренне радуюсь. — Молодец! И правда радуюсь. Больше, чем ожидал. Будто сам написал эту четвёрку. — Слушай, а ты не мог бы ещё раз помочь? Завтра химия, а я там вообще ничего не понимаю. Колеблюсь. После понедельника дал себе слово — никаких дополнительных занятий. Только Оля. Она и так ревнует. — Ну... не знаю. У меня планы после школы. — Понятно, — её лицо мгновенно гаснет. — Конечно, у тебя своя жизнь. И поворачивается уходить. А я стою и смотрю на её опущенные плечи, и что-то внутри сжимается. Она же действительно не понимает. И никто больше не поможет. В её классе одни двоечники или те, кто сам еле тянет. — Стой! — догоняю её. — Полчаса смогу. Но не больше. Она поворачивается, и по лицу расплывается благодарная улыбка. Такая искренняя, что в груди становится тепло. — Спасибо! Ты спасаешь меня. Спасаю... Странное слово. Но очень приятное. От лица Оли Жду Влада у ворот. Читаю книгу, но мысли не о сюжете. Сегодня он точно не опоздает. Вчера же обещал. Проходят десять минут, пятнадцать, двадцать. Книга трясётся в руках — так я злюсь. Опять! Опять эта Катя! Я уже знаю. Не могу объяснить как, но знаю — он снова с ней. И это бесит больше всего. Не само опоздание, а то, что я стала предсказуемой. Что я жду его, как собачка у двери. Когда он наконец появляется, я уже готова к бою. — Прости, что опоздал. Опять с химией помогал. — Той же девочке? — спрашиваю ядовито. — Ага. Катя. Она правда не понимает совсем. А я понимаю? А со мной он когда-нибудь химию разбирает? Поднимаю на него глаза: — А в её классе что, нет никого, кто мог бы помочь? — Ну... есть, наверное. Но мы уже начали, она привыкла... Привыкла! К моему парню привыкла! А я что — тоже должна привыкнуть к тому, что прихожу второй? — Понятно. Идём молча. Я чувствую, как внутри всё клокочет. Почему он не видит, что мне больно? Почему эта Катя важнее меня? — Слушай, — говорит он, видимо почувствовав мой настрой, — а давай завтра в кино? Новый фильм вышел с тем актёром, которого ты любишь. Оживляюсь, несмотря на злость. Он помнит! Помнит, какого актёра я люблю. — Правда? А ты сможешь? — Конечно смогу. Никаких дополнительных занятий, только мы. — Обещаешь? — Обещаю. Улыбаюсь, беру его под руку. Может, всё не так страшно. Может, я просто накручиваю. Он же со мной идёт в кино, а не с ней. От лица Влада Сидим в кабинете химии. Разбираем органические соединения. Катя записывает всё в тетрадь — аккуратно, красивым почерком. Я невольно сравниваю с Олиными каракулями. — А в Москве химия лучше преподавалась? — спрашиваю я. — По-другому, — говорит она задумчиво. — Там больше практики было. Мы в лаборатории опыты ставили почти каждый урок. — Круто. А здесь максимум — лакмусовая бумажка. Она смеется, и смех у неё такой... лёгкий. Искренний. Не как у Оли — та смеётся чаще из вежливости, особенно над моими шутками. — Да, я заметила. Но зато здесь учителя более... человечные что ли. В Москве всё строже, холоднее. Мне интересно слушать. Она рассказывает про свою старую школу, про учителей, про одноклассников. Совсем другой мир. И я вдруг понимаю — мне никогда не было так интересно слушать Олю. Странно. Почему? — А ты никогда не хотел уехать отсюда? — спрашивает она вдруг. — Куда? — Ну... в большой город. Посмотреть, как там живут люди. Пожимаю плечами: — Не думал особо. Здесь же хорошо. Тихо, спокойно. — Но ведь интересно же — узнать что-то новое, встретить других людей... Смотрю на неё. В глазах — какая-то искра. Будто она знает какой-то секрет, которого не знаю я. И внезапно мне хочется узнать этот секрет. Хочется понять, что она видит такого, чего не вижу я. — Может быть, — говорю, и сам удивляюсь тому, как это прозвучало. Раньше я никогда не думал о переезде. У меня есть Оля, есть друзья, родители. Зачем мне ещё что-то? А сейчас... сейчас впервые задумался. Смотрю на часы — прошло уже сорок минут. Опять опоздал. Но почему-то не так остро переживаю, как раньше. Будто время, проведённое здесь, того стоило. От лица Оли Стою одна. Смотрю в телефон, но на экране танцуют буквы — не могу сосредоточиться на тексте. Он опять опоздает. Знаю. Чувствую. И это самое страшное — что я уже знаю. Привыкла. Смирилась. Как будто опоздания Влада из-за Кати стали нормой. А должны ли они быть нормой? И правда, появляется только через час. Виноватый, растрёпанный. И что-то в его виде... другое. Будто он не просто помогал с уроками, а жил какой-то другой жизнью. — Привет, — говорю, не поднимая глаз. — Привет, — его голос осторожный. — Прости, что опоздал. Опять с химией помогал. — Той же девочке? — Ага. Катя. Она правда не понимает совсем. Катя, Катя, Катя! Это имя уже сидит у меня в голове, как заноза. И я впервые задумываюсь — а какая она вообще? Красивая? Умная? Смешная? Почему он проводит с ней больше времени, чем со мной? — А в её классе что, нет никого, кто мог бы помочь? — спрашиваю, стараясь говорить спокойно. — Ну... есть, наверное. Но мы уже начали, она привыкла... Она привыкла к моему парню! А что, если и он привык к ней? — Понятно, — говорю коротко. Идём домой молча. Влад рассказывает что-то смешное из школы, я киваю, улыбаюсь, но внутри растёт тревога. Что-то меняется. Что-то кардинально не так. И впервые за все наши отношения я боюсь спросить прямо. От лица Влада Лежу в кровати, делаю вид, что читаю учебник. А сам думаю о сегодняшнем разговоре с Катей. Она спросила, хочу ли я уехать из города. Раньше никто меня такого не спрашивал. Оля всегда воспринимала как данность — что мы останемся здесь, поженимся, будем жить как наши родители. А я хочу жить как родители? Вопрос застаёт врасплох. Конечно, хочу. А что в этом плохого? Но почему-то ответ звучит неуверенно даже в моей собственной голове. Катя заставляет меня думать о вещах, о которых я никогда не думал. И это... странно. И интересно одновременно. От лица Оли Встаю, смотрю в зеркало. Красивая ли я? Раньше никогда не сомневалась. Влад всегда говорил, что красивая. Но говорил ли он правду или просто то, что должен говорить парень? Крашусь тщательнее обычного. Выбираю лучшую кофточку. Если сегодня он снова опоздает из-за неё... Но что тогда? Что я сделаю? Поговорю с ней. Мысль приходит внезапно, и я сама пугаюсь её. Но почему бы и нет? Почему я должна молча терпеть? От лица Влада — Как зачёт по истории? — спрашиваю у Кати. Ищу её взглядом по коридору уже полчаса. Почему я её ищу? Она пожимает плечами: — Тройка. Могло быть и хуже. — А ты не расстроилась? — Нет, — она улыбается, но как-то грустно. — Привыкаю уже к местным реалиям. Мне становится неудобно. Если бы я помог... И почему мне так важно, что она расстроилась? Почему её грусть отзывается болью в груди? — Слушай, — говорю я, — если что-то ещё будет — обращайся. Я постараюсь время найти. — Спасибо. Но не хочу мешать твоим планам. У тебя же девушка есть. Есть. И почему от этого слова становится неловко? — Да не мешаешь ты. Она смотрит на меня внимательно: — У тебя девушка хорошая? Странный вопрос. Киваю: — Да. Оля. Мы давно вместе. — Повезло ей, — просто говорит Катя. И почему-то от этих слов становится тепло. И одновременно — неловко. Повезло ли ей? А мне повезло? Раньше я не задавался такими вопросами. От лица Оли Иду в параллельный класс. Сердце колотится так, что кажется — все слышат. Что я ей скажу? "Не общайся с моим парнем"? Глупо. "Не отбивай его у меня"? Ещё глупее. Но я должна её увидеть. Должна понять, что это за девочка. Захожу в класс. Вижу её сразу — сидит у окна, читает какую-то книжку. Светлые волосы, аккуратная причёска, красивое лицо. Очень красивое. И умные глаза. Сразу видно — умные. Вот оно что. Вот почему. Она поднимает взгляд, встречается глазами со мной. И я вижу — она знает, кто я такая. В её глазах нет удивления, только... сочувствие? Сочувствие! Поворачиваюсь и выхожу из класса. Больше я ничего не хочу знать. От лица Влада Сижу дома, делаю уроки. Но мысли не о математике. Влад сегодня какой-то... другой. Рассеянный. Будто думает о чём-то своём. Звонит Оля: — Привет. Как дела? — Нормально, — отвечаю рассеянно. — Уроки делаю. — А я думала, может, погуляем? Погода хорошая. Погулять с Олей. Раньше это предложение обрадовало бы. А сейчас... сейчас хочется остаться дома и подумать. — Да я устал сегодня. Много занимался. С Катей занимался, — думаю и понимаю, что это правда. Физически я не устал. Но эмоционально... эмоционально я переполнен. — Понятно. Тогда завтра увидимся. — Ага. Спокойной ночи. — И тебе. Кладу трубку и понимаю — разговор длился меньше минуты. А с Катей я могу говорить часами. Что со мной происходит? От лица Оли Что происходит с нами? Этот вопрос преследует меня с самого вечера. Влад стал таким... отстранённым. Будто между нами выросла стена. И имя этой стене — Катя. Понимаю, что боюсь. По-настоящему боюсь. Не просто ревную — боюсь потерять его совсем. Что мне делать? Можно устроить сцену, потребовать прекратить эти занятия. Но тогда я стану истеричкой, а он — жертвой. Можно сделать вид, что ничего не происходит. Но тогда я просто буду медленно умирать от ревности. А можно... можно попытаться вернуть его. Стать лучше, интереснее. Такой, чтобы он забыл про всех остальных. Но как? От лица Влада — Ты уверен, что можешь? — спрашивает Катя. — Не хочу, чтобы из-за меня у тебя проблемы были. — Какие проблемы? — отмахиваюсь я. — Полчаса же всего. Но знаю, что снова опоздаю к Оле. И почему-то это меня не пугает так сильно, как раньше. Больше пугает мысль, что могу не прийти сюда. Разбираем математику. Катя внимательно слушает, задаёт вопросы. Я объясняю, и мне нравится — она понимает с полуслова, схватывает логику. — Ты хорошо преподаёшь, — говорит она. — Лучше чем наш математик. — Да ладно тебе. — Правда. Может, тебе в педагогический поступать? Смеюсь: — Не, не моё это. — А что твоё? Хороший вопрос. Задумываюсь. Что моё? Честно? С Олей мы никогда не говорили о будущем серьёзно. О свадьбе — да, о детях — иногда. Но о том, кем я хочу быть, чего хочу добиться... Никогда. — Не знаю пока, — признаюсь. — Время есть разобраться, — мягко говорит она. И мне нравится, как она это говорит. Без давления, без советов. Просто — констатирует факт. С Олей всё по-другому — у неё на всё есть готовый ответ, готовый план. Смотрю на неё украдкой. Когда она успела стать такой... важной? Когда я начал ждать этих занятий больше, чем встреч с Олей? И почему мне с ней так хорошо? Может, потому что она не пытается меня переделывать? Не строит планы за нас обоих? Просто... принимает таким, какой есть? Смотрю на часы — опять полчаса превратились в час. И мне не хочется уходить. Совсем не хочется. От лица Оли Читаю книгу, но каждую минуту поглядываю на часы. Пятнадцать минут задержки. Двадцать. Полчаса. В животе всё сжимается от знакомой боли. Опять она. Опять эта Катя. Но теперь я знаю, как она выглядит. И это делает ожидание ещё мучительнее. Я представляю их вместе — как он объясняет, как она внимательно слушает, как благодарно улыбается. Улыбается ли она ему так же, как мне когда-то? Когда Влад наконец появляется, я уже готова к разговору. — Опять задержался, — констатирую без злости. Злость уже сменилась усталостью. Такой глубокой, всепоглощающей усталостью. — Да, извини. По математике помогал. — Той же девочке? — Ага. Закрываю книгу, убираю в сумку. — Влад, — говорю тихо, — а что она из себя представляет? Эта Катя. Вопрос застаёт его врасплох. Вижу, как он растерялся, как ищет слова. — Ну... обычная девочка. Из Москвы переехала. Умная. — Красивая? — Не знаю, — слишком быстро отвечает он. — Не обращал внимания. Врёт. Первый раз за все наши отношения он мне врёт. И это больнее всего. Не то, что у него есть кто-то другой. А то, что он не может сказать правду. Смотрю на него долго, изучающе. И вижу — он сам понимает, что врёт. И ему неудобно. Но остановиться уже не может. — Понятно, — киваю. Идём домой. Он рассказывает что-то из школьной жизни, я смеюсь в нужных местах. Но внутри всё холодеет. Я теряю его. И он это чувствует. И мы оба делаем вид, что ничего не происходит. От лица Влада Просыпаюсь с мыслями о Кате. Это нормально? Парень должен просыпаться с мыслями о своей девушке. А я думаю о другой. Завтракаю, собираюсь в школу, а в голове крутится только одно: Увижу ли я её сегодня? И это пугает. И радует одновременно. Что со мной происходит? От лица Оли Учительница говорит что-то про "Анну Каренину", про любовь и измену. А я думаю: А что такое измена? Только физическая близость? Или когда человек эмоционально принадлежит другому?

***

— У Кристины в субботу вечеринка, — написала мне подруга. — Пойдёшь? — Пойду, — ответила я. Может, стоило выбраться в люди. Отвлечься от мыслей о Владе и Кате. В субботу я пришла к Кристине, выпила пива, танцевала, смеялась. Делала вид, что всё хорошо. Около десяти решила выйти на воздух — стало душно. Я стояла на балконе, ладонями вцепившись в холодный металл перил. Холод пробирал пальцы, будто я держала в руках лёд. Воздух был густой, душный, пах пивом и дымом из квартиры, но мне всё равно казалось, что я задыхаюсь. И вдруг я увидела их. Влад и Катя. Под фонарём, прямо напротив. Жёлтый свет падал на них, словно нарочно выставляя напоказ. Он держал её за талию, она смотрела на него снизу вверх — и в её взгляде было то самое, что я так жадно ждала от него. Он поцеловал её. Долго. Медленно. Так, как когда-то целовал меня. Сердце рванулось, будто кто-то изнутри сжал его ржавыми тисками. В груди поднялась волна — густая, едкая, как расплавленный металл. Я сбежала с балкона. Музыка оглушала, люди смеялись, кто-то пытался меня остановить, но я вырвалась, как зверь из клетки. Всё плыло перед глазами. — Влад Блядь! — мой крик сорвал горло, вышел сиплым, отчаянным. Они обернулись. Он побледнел. Она — осталась спокойной, будто ждала этого. — Оля... — сказал он побледнев. — Хорошие друзья? — голос дрожал. — Так ты теперь оправдаешь измену? — Между нами ничего не было официально... — пробормотал он. Я открыла рот не поверив в только что сказанное ним. — Ничего не было? Ты говорил, что любишь меня! Целовал, обнимал, обещал! — Я не обещал ничего конкретного... — ЗАТКНИСЬ! — рявкнула я. – МРАЗЬ БЛЯТЬ, ЗАХЛЕБНИСЬ В СВОИХ СЛЕЗАХ Я перевела взгляд на неё: — А ты сука ... Ты знала. С самого начала. И всё равно... — Я никого не уводила, — спокойно сказала Катя. — Влад сам сделал выбор. — Сделал выбор? — слова резали горло. — Ты приехала сюда и разрушила всё! Всё было хорошо, пока не появилась ты. Московская принцесса! — Оля, успокойся, — Влад шагнул между нами. — Не смей мне говорить, что делать! — я оттолкнула его. — Ты предал меня! Соврал! Катя положила руку ему на плечо: — Пойдём. Она не в себе. "Не в себе". Так легко, будто я — психичка, которую можно вычеркнуть. Что-то оборвалось окончательно. Я бросилась на неё — слепо, без мыслей. Но она увернулась. Схватила мою руку, развернула, и я с размаху ударилась о фонарный столб. Металл глухо врезался в кость, и мир ослепительно мигнул. Во рту разлился вкус крови — солёный, густой, металлический. Я облизнула губы и почувствовала железо на языке. Я поднялась, но ноги дрожали, будто не мои. Влад заслонил её собой. Защищал. Её. Не меня. — Ты выбрал её, — прошептала я хрипло. — Вместо меня. — Оля... — Я ненавижу вас, — сказала я тихо, но отчётливо. — Ненавижу вас обоих. И желаю вам сдохнуть. Я развернулась и побежала. Асфальт прыгал под ногами, дыхание рвалось, в голове стучало одно: он выбрал её, он выбрал её, он выбрал её… Я влетела домой, хлопнула дверью, споткнулась о коврик и упала на колени. Ладонями закрыла лицо, но слёзы всё равно прорвались, заливая ладони. Горло сжимало так, что я едва могла вдохнуть. Я поднялась в комнату и рухнула на кровать лицом вниз. Подушка сразу пропиталась слезами, но их было слишком много. Грудь сводило, сердце колотилось в висках. Во рту всё ещё стоял металлический привкус крови. Я вцепилась в простынь так, что ногти порвали ткань. Хотелось выцарапать из себя это чувство. Хотелось вырвать сердце, чтобы оно перестало биться. Вспоминались его слова. Его «люблю». Его прикосновения. Его глаза. Всё это теперь принадлежало ей. И её голос: «Она не в себе». Словно печать на лбу. Я свернулась калачиком. Холод пробирался под кожу, но я не накрылась. Пусть знобит. Пусть больно. — Я ненавижу вас, — прошептала я снова, но голос сорвался. Вышло жалко, будто даже сама себе я не верила. От лица Влада Я смотрел, как Оля исчезает в темноте, и чувствовал... да, вину. Но вместе с ней — лёгкость. Свободу. Всё закончилось. — Ты в порядке? — я повернулся к Кате. — Да, — она улыбнулась и поправила волосы. — А ты весь бледный. — Не думал, что она так отреагирует... — А ты ей сказал про нас? — Нет. Всё время откладывал. Думал, она сама поймёт. — Понять и принять — разные вещи, — мягко сказала Катя. — Для неё это было слишком важно. Я молчал. Она права. Оля любила меня. А я... я просто привык к ней. Жалел. Катя взяла меня за руку: — Пойдём. Мы шли по ночному городу. Воздух был свежий, фонари тянулись цепочкой. Я смотрел на неё и думал, как всё изменилось с её появлением. С Олей жизнь была тусклой, предсказуемой. Дом, школа, редкие прогулки. Спокойно, но пресно. С Катей всё стало другим. Я чувствовал себя умнее рядом с ней. Она рассказывала о книгах, о театрах, о мире, которого я никогда не видел. С ней было ярко. А ещё она была красива. Настояще красива. Люди оборачивались на неё. И эта девочка выбрала меня. Меня! — О чём думаешь? — спросила она. — О том, как мне повезло. Она остановилась, улыбнулась: — Это мне повезло. Там, в Москве, все парни одинаковые. А ты настоящий. Она поцеловала меня. Мир исчез. — Катя... я люблю тебя. — И я тебя люблю, — сказала она просто, уверенно. Мы дошли до её дома. Внутри пахло цветами и дорогим парфюмом. На стенах — картины, на полках — книги. Красивый мир. Она заварила чай с жасмином, и мы сидели рядом на диване. Она рассказывала о планах родителей — поездка в Европу. — Возьмём тебя, — сказала она вдруг. — Хочешь увидеть Париж? Я закрыл глаза и представил нас под Эйфелевой башней. — Хочу, — выдохнул я. Она обняла меня. — Тогда решено. Мы целовались до рассвета. Планировали будущее. Мечтали. С Олей я никогда не думал о будущем так красоточно. С ней было только настоящее. А с Катей... с ней я мог летать. Когда небо посветлело, я вышел из её квартиры. Город был тихий, умытый. Я смотрел вверх и улыбался. Впереди была Европа, университет, взрослая жизнь. Всё только начиналось. Я был счастлив. По-настоящему счастлив. На вершине мира. И даже не думал о том, что в это самое время Оля лежала в темноте и глотала солёный вкус крови и слёз.