По-соседски

Тимоти молчал всю дорогу домой, сидел у окна уткнувшись в одну точку на подголовнике водителя. Адреналиновая дымка, окутывавшая его на кастинге, медленно, но верно рассеивалась, и на смену ей приходило тяжелое, липкое осознание. Он, Тимоти Шаламе, только что, чтобы получить роль, сидел голым на коленях у продюссера перед режиссером. В горле встал ком. Разве так он себе представлял свою карьеру? Ему было физически противно от самого себя. Он не чувствовал себя талантливым актером, прошедшим сложный кастинг. Он чувствовал себя шлюхой на презентации, которую выставили на смотр, а теперь задвинули в угол до следующего раза. В квартире было тихо и пусто. Арми не было дома. На кровати Тимоти, аккуратно улеженой поверх одеяла, лежала стопка бумаг. Новый сценарий. «Звезда родилась», — прочитал он название и с отвращением моргнул. Горькая ирония заставила скривиться. Он сгреб листы и сунул их на подоконник, подальше с глаз. У него не было ни сил, ни малейшего желания это читать. Какое ему дело до чьей-то рождающейся звезды, когда он сам только что растерял последние остатки своего света? Он разделся, надел пижаму и повалился на кровать, натянув одеяло с головой. Лежал неподвижно, уставившись в темноту. Подавленное состояние парализовало его. Он не мог уснуть, не мог встать, не мог думать. Просто лежал, чувствуя, как по щекам сами собой катятся тихие, горькие слезы. Он уже почти проваливался в тяжелый, беспокойный сон, когда его телефон взорвался звонком. Батлер. Тимоти посмотрел на экран, и его пронзила сухая, холодная дрожь. Он не взял трубку. Звонок прекратился. Через минуту раздался снова. Тимоти с раздражением, почти с яростью, вырубил телефон совсем и наконец провалился в забытье. --- Он проснулся разбитым, с тяжелой, мутной головой и таким же мерзким ощущением собственной нечистоты, будто грязь с того кастинга въелась в кожу и не смылась и не было ни сил не желания отмываться после пережитого. На кухне он столкнулся с Арми, который помешивал на плите овсянку. — Привет, звезда, ты вовремя,— легко бросил Арми, оборачиваясь. — Ну, как прошло? Тимоти лишь неопределенно пожал плечом, забирая свою чашку кофе и бухтя в нее: — Понятия не имею. - Значит еще думают. Ты почитал? — кивнул Арми в сторону его комнаты, имея в виду сценарий. Тимоти раздраженно цокнул языком. — Нет, Арми, не почитал. Я не в той кондиции, чтобы что-то читать. У меня не работают сейчас мозги. Ты можешь не быть таким…ну… назойливым? Лицо Арми вытянулось от такого тона, но он тут собрался, списав это на стресс. — Хочешь, я схожу в магазин и куплю тебе что-то сладкое? Мороженое? Шоколад? — предложил он осторожно. — Нет, я же сказал, хватит, что непонятного?— рявкнул Тимоти и, не допив кофе, ушел с чашкой к себе в комнату, закрыв дверь и щелкнув замком. Арми закатил глаза, раздраженно выдохнув. Ему не нравилось такое поведение, но он не осуждал — он думал, что Тимоти сейчас в глубоком кризисе, и старался проявлять эмпатию. Тимоти, вернувшись в комнату, включил телефон и ахнул. Экрана не было видно под слоем уведомлений: десятки пропущенных звонков от отца, папы, Сирши и все того же настойчивого Остина Батлера. Он перезвонил родителям, и те устроили ему взбучку. — Мы не спали всю ночь! Ты больше суток не выходил на связь! Телефон выключен! Может, дашь номер своего соседа на случай таких ситуаций? — почти кричал в трубку взволнованный Лука. Тимоти вдруг посмотрел на часы и понял, что проспал не просто вечер и ночь, а целые сутки. Это означало, что он несколько часов как должен был быть на работе в кофейне. - Черт! Он стал быстро, сбивчиво объяснять родителям, что ходил на кастинг, перенервничал, его, скорее всего, не взяли, поэтому он лег спать днем, думал, поспит пару часов, а проспал... Он бросился собираться и умчал в кафе. Весь день прошел ужасно. Его отругали за опоздание. Он все забывал, путал заказ. На него шикали владелец и повар. К середине дня он получил комплимент от одного из клиентов, не сальный просто вежливый что то типо почему такой красивый и такой грустный, разве у красивых омег есть повод грустить. От этого прикосновения Тимоти стало так дурно, что он побежал в туалет, где его буквально вывернуло наизнанку. Вечером, когда он, бледный и измочаленный, уже заканчивал смену, в кафе пришел Арми. Он видел его состояние и не требовал ничего сверхъестественного, просто занял свой привычный столик. Тимоти, закончив с другими клиентами, нехотя подошел к нему. Никакого приветствия, никакого намека на кокетство. — Американо? — сиплым от усталости голосом бросил он. Арми просто кивнул. *** — Тим, твой телефон уже который час вибрирует в подсобке! Или выключи, или ответь! - обратилась к нему бармен, вернувшись после перерыва на покурить. Тимоти, извинившись, поплелся в подсобку. На экране опять горело имя ОСТИН БАТЛЕР. Тимоти сжал кулаки. Он собирался сказать, что они не сработаются, что его методы ему не подходят, что он больше так не может. Он поднес трубку к уху, но не успел и слова вымолвить. — Тимми! Детка! Я не мог дозвониться тебе сутки! — радостно вещал в трубке Остин. — Хорошо, что новости хорошие, иначе я бы уже вышвырнул тебя к чертовой матери! Тимоти попытался вставить слово, но Остин несся дальше: — Ты понравился им! Слышишь? Честно говоря, я расчитывал только на Фридкина, и то не делал на тебя основных ставок, но, мать твою, сам фон Триер после тебя вышел и распустил все пробы! Даже не успел посмотреть второго моего мальчика! Он обьявил, что нашел актера для этой роли! Ахаха! Обычно мне звонят через сутки! Что ты там с ними делал? Мне позвонила ассистент фон Триера, она сказала, что режиссер был «впечатлен твоим эмоциональным диапазоном»! Это черт возьми очень круто! Я работал с фон Триером, обычно он говорит «сносно»! Тимоти замер. Он был растерян. «Впечатлен эмоциональным диапазоном»? От этих слов ему не стало легче. Он не чувствовал себя гениальным актером. — Так... и сказал? — тупо переспросил он. — Да, детка, так и сказал! Я сам в шоке! Ты приступаешь к работе над проектом в июне, а контракт нужно подписать в ближайшее время. Я буду ждать тебя в офисе. Я хочу работать с тобой, малыш. Ты точно тот, кто мне нужен. А я... тот, кто нужен тебе. Тимоти стало не по себе. Он не знал, что отвечать. — О, и Фридкин, чуть не забыл, — вдруг добавил Остин. — Что ты делаешь в среду вечером? От этого вопроса Тимоти стало совсем плохо. Он пробормотал, что его ждут, и бросился назад в зал, к работе. Он был настолько потрясен, что забыл сделать тот самый американо для Арми, который все это время сидел в ноутбуке и молчаливо ждал.