По-соседски

Он аккуратно зачесывал непослушные каштановые кудри, пытаясь придать им вид артистической небрежности. Рубашка в клетку, мягкие джинсы. Он почти улыбался своему отражению, мысленно возвращаясь к разговору с со своим потенциально новым агентом Лиз. Она слушала, его пожелания относительно развития карьеры в драматическом ключе. Она поняла его нежелание превращаться в голое коммерческое мясо. Она не навязывала как Майлз или Остин необходимость работать в соотвествии со своим типажам. Нет, она сказала: - мы будем искать для тебя то что ты хочешь. Столько времени сколько потребуется. Я никуда не тороплюсь. Это был хороший знак. Новый старт. *** Воздух в ванной был густым от пара и свежего аромата геля после бритья. Тимоти, поймав в зеркале взгляд Арми, почувствовал давно забытый, легкий трепет под ложечкой. Не паника, а приятное, щекочущее нервы волнение. Сегодня был его день. Его премьера. И пусть это всего лишь эпизод — это было кино. Настоящее. *** Арми, уже побрившийся и благоухающий терпким одеколоном, стоял у раковины и чистил зубы с сосредоточенным видом. Тимоти протиснулся к раковине. — Подвиньтесь, ми тер Хаммер, настало мое время блистать, — фыркнул он, выдавливая пасту. Арми ответил не глядя, толкнув его бедром. В зеркале мелькнула его ухмылка. Тимоти толкнул в ответ. Завязалась тихая, глупая возня за территорию у раковины. Они переглядывались в отражении, и этот момент был до смешного простым, домашним и идеальным. Закончив, Арми сполоснул щетку, и уходя отвесил Тимоти легкий игривый поджопник. Тимоти умылся, еще раз провел рукой по волосам. Его взгляд скользнул по забытому на зеркальной полке телефону Арми как раз в тот момент, когда экран вспыхнул и завибрировал. Всплыло имя: «Элио». Тимоти нахмурил брови. Он не специально, но частенько замечал всплывающие сообщения от этого контакта. Что он знал о жизни Арми? Это мог быть кто угодно: друг, брат, коллега, курортный роман… Последняя мысль заставила его нервно выдохнуть. Он сплюнул пасту, торопливо смыл ее с подбородка и ушел, стараясь выкинуть это из головы. Весь путь до кинотеатра Тимоти был на взводе, но старался не подавать вида, все таки это его первое появление в полном метре да еще и со звездным составом. — Расслабься, всё будет хорошо. Ты великолепен, я уже видел трейлер, — пытался он подбодрить. В очереди за попкорном Арми, видя, как Тимоти вжимает голову в плечи, с нежностью положил ему руку на затылок, начал легонько разминать напряженные мышцы. — Эй, всё в порядке. Это праздник. А не казнь. Расслабься! Тимоти кивнул, позволив себе на секунду расслабиться под его прикосновением. Зал погас. Заиграл саундтрек. Тимоти замер, впиваясь пальцами в подлокотники. Вот он, его первый выход. Он смотрел на себя со стороны, и игра казалась живой, настоящей. Сердце заколотилось чаще, но теперь от радости. Он посмотрел на профиль Арми и видел, как тот гордо улыбается, не отрываясь от экрана. Напряжение стало понемногу отпускать. Но вот приближался ключевой момент. Его большой монолог. Сцена, которую они репетировали до хрипоты. Та, где он выложился на все сто. Камера крупно берет его лицо. Слезы наворачиваются на глаза. Он открывает рот, чтобы произнести первую фразу… И тут кадр резко меняется. На экране — лицо Мэттью Макконахи. Крупно. Следы слез. Дрожь в губах. Боль в глазах. Тимоти замер. «Нет, — подумал он. — Сейчас будет мой голос за кадром, а потом они перейдут на меня…» Но камера не уходила. Она задерживалась на Макконахи. Потом — панорама корабля. Потом снова — его реакция. Весь его эмоциональный, двухминутный монолог был вырезан. Оставили только голос, приглушенный, как фоновая музыка для чужой игры. Его работа, его душа — все свелось к роли триггера для эмоции главной звезды. Тимоти перестал дышать. В ушах зазвенело. Горло свела судорога. Он понял, что его сейчас вырвет. — Не иди за мной, — просипел он, срываясь с места и расталкивая колени сидящих рядом. Он не успел добежать до туалета. Его вырвало прямо в узком коридоре, у стены с афишами. Он судорожно подставил ладони, но было поздно. Липкая, кислая масса запачкала его подбородок, руки, джинсы и рубашку. Люди, проходившие мимо, брезгливо морщились, отворачивались. Кто-то позвал сотрудника клининга. Тимоти стоял, сгорбившись над раковиной весь в своей неудаче, не поднимая глаз он долго умывался, смывая с себя и блевотину, и стыд, пытаясь холодной водой сбить дрожь в руках. В какой-то момент появился Арми, его лицо было бледным от тревоги. — Тимми? Что случилось? Тебе плохо? - Уже нет. - Поедем домой? — Нет, — голос Тимоти звучал хрило и отчужденно. — Просто не тот буррито. Досмотрим. Они вернулись в зал и досмотрели фильм в гробовой тишине. По пути домой Арми взял его руку в свою. — Слушай, Тимми… Путь… он всегда такой. Иногда нам кажется, что вот оно, главное событие, а оказывается, это просто шаг. Путь осилит идущий. Ты идешь. Это главное. Его слова были добрыми, но пролетали мимо. Тимоти чувствовал себя пустым. Остин Батлер был прав. Его результаты за год были смешными. Дома он промямлил что-то про усталость и прошел в свою комнату, и проревел в подушку до самого утра, пока не уснул обессилев. проснувшись в середине дня, с тяжелой головой, он взял телефон. Мигало уведомление. Письмо. От Фриды. Ассистентки Остина Батлера. Пальцы дрожали, когда он открыл его. «Тимоти Шаламе. Мистер Батлер поручил мне передать вам приглашение на кастинг проекта Ларса фон Триера «Голод». Дата: 23.02. Время: 10:00 Адрес…» Тимоти закусил губу, вчитываясь в строки. Горькая ирония судьбы — получить это предложение сейчас, на дне. Но теперь он как никогда понимал — другого такого шанса может и не быть. Это был его реальный билет вперед.