По-соседски

Батлер взял портфолио и начал листать его с видом человека, разглядывающего неопрятное меню в забегаловке. Каждый разворот сопровождался коротким, безразличным вердиктом. — Дерьмо. Дерьмо. А это… - его взгляд на минуту стал задумчивым почти заинтересованным и вновь холод. - Тоже дерьмо. Он убрал папку на край стола, словно отряхиваясь от чего-то неприятного, и откинувшись на кресле и сложив ладони в замок на животе проследил взглядом за официантом, подающим на стол его стейк и вино, спрашивая у Тимоти: - Совсем ничего заказать не хочешь? - Воздержусь, - ровно ответил Тимоти, стараясь держать осанку и достоинство. - Правильно, талант всегда должен быть голодным, - усмехнулся Батлер принявшись за свой стейк. Он отрезал окровавленный кусок, и кровавый сок разбрызгался по тарелке. - Обожаю свежее мясо. Оно такое мягкое, нежное, - поделился Остин, насаживая мясо на вилку и закладывая в рот. - Мммм… Он прожевал мясо, неотрывно глядя Тимоти в глаза, его челюсти работали медленно и мощно, как у хищника. Он закончил пережевывать, облизал губы, оставляя на них жирный блеск, и причмокнув спросил, придуривщись: — Ты год в Нью-Йорке? — Десять месяцев, — поправил его Тимоти, чувствуя, как под этим взглядом по коже бегут мурашки. — Год, — перебил Остин, как будто не услышав. Он отрезал новый кусок мяса, на этот раз особенно большой и кровавый. — И у тебя всего пара эпизодов в сериалах и одна реклама. Да? - Да, - кивнул Тимоти. - Еще у меня был эпизод в полном метре. Но он еще не вышел. - Какой полный метр? - Интерстеллер, - сообщил Тимоти вызвав наконец что-то похожее на увадение: - Мммм! Вот это интересно! Что за роль? - Сын главного героя. Подросток определяющейся со своей дорогой, - улыбнулся Тимоти, вспомнив как они с Арми проигрывали вместе сцену для проб и радовались успешному прохождению кастинга. -Пара эпизодов и объемный монолог. Он гордился этой работой. Хоть и не видел еще ее на выходе. - Звучит впечатляюще, - дернул бровями Батлер. - Но…Пока мы этого не увидели - этого нет. Ты работал с Майлзом? - Да. - Я его знаю. Он тряпка. Неужели он был настолько слеп, что не видел очевидного - твой типаж? Тимоти попытался взять инициативу, его голос прозвучал слабее, чем он хотел. — Я рассматриваю в основном драматические роли, мне не интересно… Остин мгновенно потерял к нему интерес разорвав зрительный контакт, резко воткнул нож в мясо на своей тарелке, отрезая новый кусок. Звук металла о фарфор прозвучал оглушительно. — Я задаю вопрос и хочу слышать на него ответ. Я не спрашивал о твоих интересах. — Он наклонился вперед, и его низкий голос прозвучал угрожающе тихо. — Я спрашивал: знаешь ли ты свой типаж? Конкретно. Тимоти замолчал, сглотнув ком в горле. — Отлично, — ухмыльнулся Остин, поймав его паузу. Он выпрямился и засунул кусок мяса в рот , медленно и смачно передовывая, Тимоти невольно задержал взгляд на застрявшее волокно мяса между его зубами. — Итак, ты не знаешь. Позволь мне тебе это объяснить. Он отпил вина, его глаза сузились, становясь пронзительными и пугающе внимательными. Он снова наклонился, и его голос стал низким, почти интимным, но от этого не менее опасным. — Твое лицо — это не лицо. Это приглашение к грехопадению. Твои губы выглядят так, будто их только что разлучили с чем-то теплым и влажным. Они созданы для того, чтобы обводить их кончиком языка и слушать, как ты стонешь. Твои глаза… в них столько трепетной, девственной паники, что любой альфа захочет растоптать эту невинность. Не защитить. Именно растоптать. Измазать ее грязью и спермой, чтобы потом смотреть, как ты пытаешься оттереть ее дрожащими пальцами. Остин сделал паузу, давая словам врезаться в сознание Тимоти, как ножу в плоть. — Ты — ходячая, дышащая фантазия о поругании. Светлая кожа, кудри! Ты заставляешь людей представлять как звучит твой голос, когда он ломается от наслаждения или от плача. Твое тело гибкое, тонкое юношеское почти подростковое будет идеально сочетаться со всеми типажами подавляющей маскулинности. Ты идеальный объект! Обьект желания. Вот кто ты. Вот твой типаж. — Он откинулся, его взгляд стал жестким. — Почему я не вижу ни строчки о таких родях в твоем резюме? Тимоти пытался отдышаться. Описание было настолько откровенным, настолько пугающе точным и направленным прямо в его самое уязвимое место, что ему стало физически душно. — Потому что я не рассматриваю такое, — прошептал он, почти беззвучно. Остин фыркнул, отодвинул тарелку и сделал знак официанту. — Мне даже не нужно доедать стейк. Можешь идти. — Подождите, я… — начал Тимоти, но Остин его остановил. — Важное условие. Мои подопечные слушаются меня. Слепо. Они не выбирают. Ты еще не на том уровне, чтобы что-то решать. Я не нянька для неудачников. Я — топливо для звезд. Звезды должны гореть ярко, жарко и там, где я скажу. Это мои деньги и мое время. — Он говорил тихо, но каждое слово било точно в цель. Он облокотился на стол, и от него пахло дорогим вином и железом крови. — Мне нравятся твои данные. Поэтому ты все еще здесь. Поверь, не всем удается добраться даже до этого. Некоторые за пару моих советов готовы на все. Тимоти сглотнул. Он видел, как Остин уже мысленно вычеркнул его. — А тебе я дал шанс. Мне не нравится, как ты себя ставишь. Удачи. Найдешь другого агента. И лет в сорок, может, доищешься до большой роли. Омега, который все упустил. Полный сожаления. Очень драматично. То что ты хочешь! Этот приговор прозвучал как последний гвоздь в гроб. Тимоти увидел это будущее — серое, бесперспективное, полное горьких «а что если». И он сломался. — Я бы очень хотел с вами работать, — выдохнул он, почти не узнавая свой голос. — На ваших условиях. Остин усмехнулся, медленно облизнул губы, смакуя свою победу. — У меня есть один проект. Фестивальный. Под твой типаж. — Он сделал паузу для драматического эффекта. — Но там будет полная обнаженка. И откровенные, грубые секс-сцены. Режиссер — Ларс фон Триер. Знаешь такого? Тимоти аж перехватило дыхание. Конечно, он знает! — Там нужен именно такой омега. Юный, с изящным телом и глазами ангела взывающего к пороку. Халстер. Несколько эпизодов. Поцелуи, минет, секс. У главного героя-альфы случается инфаркт, когда он кончает в тебя. Нужна вся гамма: от невинного соблазнения до животного экстаза, а потом — чистый, первобытный ужас. Паника. Оцепенение. Понимаешь задачу? Прямо перед финальными титрами, очень запоминающийся фрагмент! Тимоти сидел, словно парализованный. Это было пугающе, откровенно, провокационно. Но это был Ларс фон Триер. Он захлопал глазами опуская взгляд на остатки бивштекса. — Это… мне интересно, — выдавил он, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Остин довольно ухмыльнулся. — Пробы только в очном порядке. Я пришлю тебе дату, время и адрес. Будет сам фон Триер и продюссер проекта. Текста нет — только импровизация. Постарайся выложиться на все сто. Он любит, когда актеры рвут себе душу в клочья. Тимоти кивал, стараясь все запомнить. — И живот, — вдруг добавил Остин насмешливо. Тимоти непонимающе поднял бровь. — Сделай клизму. Он терпеть не может, когда у актеров торчит живот. Многих даже очень талантливых разворачивают прямо на пробах. Камера осоьенно если ракурс сьемки снизу любит впалые животики. Тимоти побагровел от смущения. Остин громко рассмеялся. — Майлз тебе такого не говорил, да? — Нет… — смущенно пробормотал Тимоти. — Ну, он и с такими режиссерами не работал. Куда ему. После проб я получу обратную связь, позвоню и скажу, прошел ты или нет. От этого и будем плясать и понимать есть у тебя актерский талант или нет. Официант принес счет. Аудиенция была окончена.