По-соседски

Съемки исторического фильма закончились далеко за под утро. Атмосфера была адской: массовка, замерзающая в легких костюмах XVIII века, взбешенный режиссер, кричавший, что свет «не ложится», и продюсеры, требовавшие ускориться любой ценой. Люди начали срываться ближе к полуночи — несколько статистов просто ушли посреди смены, скинув камзолы прямо на заснеженную мостовую. Их тут же занесли в черный список. В час ночи он едва стоял на ногах, когда получил смс от координатора следующих сьемок: «7:00, студия «Сильверскрин», бэкграунд полиции, детективный триллер». Тимоти чувствовал себя винтиком в огромной, бездушной машине, который вот-вот треснет от напряжения. Он потянул сопли и позвонив координатору следующей сьемки попытался отказаться, ему холодно сообщили, что заявку его никто не просил подавать, и ему нужно учиться расчитывать свое время и если он не прийдет его неприменно добавят в черный список. Тимоти не мог себе этого позволить. Последний дубль исторического фильма был сделан ближе к четырем утра, потом долгая очередь за расчетом. У него не было ни сил, ни времени даже заехать домой. Перекусив холодным буррито в метро и с трудом сдерживая тошноту от усталости, он сменил вагон на другой ветке и поехал на другую съемку. Он опоздал на двадцать минут. Координатор, нервная женщина с планшетом, устроила ему разнос прямо у входа. — Ты кто вообще такой, чтобы заставлять ждать всю группу? — ее голос был острым, как лезвие. — Еще одно опоздание, и я лично позабочусь, чтобы тебя не взяли ни в однин проект этого города. Ясно? Тимоти молча кивнул, сжимая ручки своего рюкзака. Худшее было еще впереди. Его костюмом оказалась мешковатая форма американского копа. Волосы которые по настоянию координатора должны были быть чистыми плвнировалось просто зачесать назад. Но дело в том что на предыдущей стемке после которой Тимоти не успел забежать домой и помыть голову он был благородным омегой с тщательно уложенными и залитыми лаком вихрами. Гримерша, женщина лет пятидесяти с усталыми глазами, лишь бросила на него взгляд и фыркнула: — Боже, опять «исторические» приперлись. Сейчас будем разбирать эту конструкцию. Она взяла железную расческу и, не церемонясь, ткнула ей в его волосы. Лак склеил пряди в монолитный, болезненный шлем. Она дергала и тянула, пытаясь их расчесать. Тимоти с ужасом смотрел, как на зубьях расчески остаются целые клоки его волос. Боль была острой и жгучей, но он стиснул зубы, чтобы не издать ни звука. Просто смотрел в свое отражение — бледное, с покрасневшими глазами. Он чувствовал как саднит горло, от соприкосновения одежды с кожей по телу проходила волна неприятных ощущений. Похоже он начинал заболевать. После гримера и костюмера его отправили в павильон, где царила тихая, деловитая суета. Готовили сцену: в центре комнаты лежал «труп» — очень реалистичный манекен, вокруг суетились осветители, выставляя софиты. Массовку загнали в угол и велели не мешать. Тут, по крайней мере, было тепло и даже стоял термос с горячим кофе. Тимоти присел на ящик, чувствуя, как его тело ноет от усталости, а голова раскалывается. В этот момент в кармане завибрировал телефон. «Привет. Тебя нет дома вторые сутки. Ты в порядке?» Арми… Тимоти улыбнулся и поспешил забить номер в телефонную книжку. Побеспокоился? Спросил номер у Фло. Так мило. Хотя казалось бы… Простое, обычное предложение. Но оно заставило что-то дрогнуть внутри. За полгода в Нью-Йорке он привык быть одиноким в толпе. Он поспешил ответить. «Привет. Съемки вчера затянулись, не было времени забежать домой, я опоздал на следующие. Бег с препятствиями.» Кто-то заметил его отсутствие. Кто-то вспомнил о нем. Это было так неожиданно и так приятно, что к горлу подступил комок. Он не ожидал продолжения, но оно последовало почти сразу. Тимоти видел значок обозначающий что Арми пишет. Обычно о нем вспоминал только хозяин кафе, когда он опаздывал. Нет конечно родители звонили, время от времени писали школьные друзья, он мог присесть на уши кому-то из работниц кафе, которые всегда выслушают, но скорее из вежливости чем из реального интереса, и иногда с ребятами из массовки у них случались беседы по душам, но это было мимолетное, а кого-то здесь и сейчас кто просто внезапно спросит «хэй,как ты? Тебя давно не видно» у него не было. Арми: Вас снова на улице держали? Вчера к вечеру сильно похолодало, я гулял, зябко было. Забота. Арми беспокоился, что он замерз. После ночи, полной криков и унижений, это простое проявление участия показалось Тимоти чем-то невероятно теплым. Он поспешил успокоить альфу, хотя внутри всё сжималось от нарастающей простуды. Тимоти: Нет, нас в конце завели в павильон, когда Народ уже психовал и уходил по домам прямо в костюмах. Арми: Как там мистер Харди? Снова кофе подавал? Тимоти чуть не рассмеялся. Этот вопрос, заданный с легкой иронией, был таким… человечным. Таким нормальным. Таким не похожим на всё, что его окружало последние сутки. Ему было очень приятно внимание, да еще и внимание Арми. Тимоти: Со всеми здоровается. Но, кажется из-за его сцены все и затянулось, но я могу ошибаться. Арми: Я так понимаю, мы больше не его фанаты? Легкий флирт. Тимоти почувствовал, как по щекам разливается румянец. Ему нравилось это «мы». Нравилось, что у них есть какая-то общая, пусть и шуточная история. Тимоти: Нет-нет! Еще как фанаты! И тогда Арми спросил снова, проявив ту самую заботу, которой так не хватало Тимоти. Арми: Окей. Ты не простудился? Я могу зайти в аптеку, если что нужно. Тимоти чувствовал, как в носу предательски щекочет, а горло саднит. Он быстро провел рукавом по носу. Тимоти: Нет, спасибо, все в порядке. Арми: Что за съемки сейчас? Вопрос был полон искреннего интереса. Не «сколько платят» или «кто режиссер», а просто «что ты делаешь?». Арми действительно хотел знать. Это заставляло Тимоти улыбнуться. Тимоти: Детектив. Я играю одного из копов. Тут прикольная декорация — комната вся в кровавых надписях и труп, что то типо ритуального жертвоприношения. Но свет еще долго будут выставлять. Арми: Хочу увидеть тебя в форме. Тимоти улыбнулся. Эта настойчивость льстила ему. Арми, красивый уверенный в себе альфа, тактичный интересный, знаменитый сценарист, хотел его видеть. Он огляделся. Декоратор, хмурый мужчина в очках, отвернулся. Тимоти быстро присел на пол рядом с «трупом», скривил лицо в подобие служебной серьезности и сделал селфи. На заднем плане был виден ботинок осветителя. Тимоти: [Фото] Через секунду пришел ответ. Арми: Я думал, ты пришлешь красивое фото типа «Офицер, арестуйте меня». А ты прислал вот это. Тимоти фыркнул. Он понял игру. Арми явно намекал на флирт. И ему, к своему удивлению, это безумно нравилось. Он встал, прислонился к бутафорской «полицейской» машине, закатал глаза к небу, подбоченился и сделал еще одно фото, на этот раз более «секси». Он чувствовал себя немного глупо, но и безумно весело. Тимоти: [Фото 2] Ответ пришел мгновенно. Арми: Мммм... Вот это да. Офицер, арестуйте меня, пожалуйста! Тимоти рассмеялся, забыв на секунду о боли в голове и выдраных волосах. Этот открытый флирт заставлял кровь бежать быстрее. Он чувствовал себя замеченным, желанным, интересным. Не странным чудаком из массовки, а человеком, с которым хочет переписываться классный альфа и это не пошлость, а милое безопасное кокетство. Тимоти: Ха-ха, сейчас приедет Джексон и арестует тебя за развратные предложения сотруднику полиции. Ты дописал «Трудности»? Арми: Да. Тимоти: И кто кому в итоге изменил? Арми: Оба. Но я не хочу об этом говорить. Меня это не вдохновляет. Тимоти кивнул сам себе. Он понимал это чувство — делать то, что от тебя ждут, без всякой радости. Тимоти: Понятно. Арми: Зато я начал новую историю. Та, что меня реально вдохновляет. Сердце Тимоти екнуло. В этих словах была какая-то тайна, намек на что-то большое и важное. И ему безумно хотелось быть к этому причастным. Тимоти: Дашь почитать? Арми: Я подумаю над твоим поведением, офицер. Эти слова, сказанные с игривой строгостью, заставили Тимоти снова улыбнуться. В этот момент координатор закричала: «Массовка, на площадку! Все быстро!» Тимоти: Все, позвали. Побежал. Арми: Удачи! Легких и интересных съемок! Тимоти сунул телефон в карман и побежал занимать место в кадре, поправляя на ходу свой жуткий костюм и стараясь не думать о том, что к концу дня он, кажется, реально заболеет. Но на лице у него все еще играла глупая улыбка. Весь мир вокруг все еще был холодным и безразличным, но в его телефоне теперь был маленький источник тепла по имени Арми. И было так приятно!