Критерий разумности - 15

Евгений Соколов Всплыли мы успешно и по времени даже не промахнулись, как будто что-то помогло. «Медведев» сообщил, что с нашего старта прошло трое суток, то есть девиация незначительная. Вычислитель на «Медведеве», конечно; основной-то разум в спячке, если вообще уцелел. Ребят ожидаемо нет. Даже если и поймали сигнал — от Гармонии сюда не один час пилить, мне же нужно проверить странный звездолет предков. Ленка с этим согласна, но вот теперь она на борту оставаться категорически не хочет. — Вместе пойдем, — решает милая моя девушка. — Там же атмосфера есть? — Атмосфера есть, — киваю я, считывая данные стыковки. — А вот вычислитель не обнаружен, что говорит о сюрпризах. Может, не пойдешь? — Нет, мне надо, — упрямо повторяет Ленка, заставив меня вздохнуть. — «Следопыт», запроси данные с буя, — вспоминаю я инструкцию. — Сравни с имеющимися в памяти. — Принято, — отвечает мне разум звездолета. — Удачи, командиры. Это он поддел нас, что говорит о нормальной работе цепей мозга, что само по себе новость хорошая. С Ленкой — поди знай, дар у нее проснулся или просто упрямство, но гадать не буду. Идти все равно надо, а ссориться с ней я не хочу изо всех сил. Поэтому мы и выходим из рубки, отправляясь на уровень шлюза — предки туда пристыкованы. Очень хочется мне ее защитить, хотя я и понимаю: определенной грани переходить нельзя. Ленка не просто девушка, она офицер, и если ей нужно увидеть, значит, так правильно. Не зря же нас столько учили? Сдается мне, ситуация с этим странным кораблем не такая простая, кроме того, я не увидел на его борту номера. Это же что-то означает? Вот и я думаю, что не все так просто. Мы проходим сквозь шлюз, попадая в совершенно неосвещенное помещение, но я это уже предусмотрел — включаю подцепленный на грудь фонарь. Он яркий, дает достаточно света, чтобы показать ряды криокапсул. Странно, на корабле девочки из прошлого, насколько я помню, капсулы стояли в каютах, а здесь нет кают, как и шкафов с одеждой. Это довольно подозрительно, их что же, будить не собирались? — «Следопыт», сюда энергию дать можно? — интересуюсь я. — Напрямую нет, — отвечает он, заставляя меня вздохнуть. — Значит, варианта я вижу два… — на мгновение задумавшись, я уверенно продолжаю: — Или мы на тележке руками перетаскиваем капсулы, или сначала вытаскиваем квазиживых из «Медведева» и занимаемся тем же самым. — Погоди… — Ленка то ли думает, то ли не может решиться, что удивляет, конечно. Наконец она вытягивает из кармана коробочку выносного сенсора медицинского анализатора. Я понимаю, что она хочет сделать — проверить, живы ли вообще дети и дети ли там. Это, по-моему, правильно. Немного сержусь на себя, потому что не догадался сам. Впрочем, мы все равно пара уже, поэтому просто ожидаю результатов, а Ленка отдает коробочку мне, взглянув как-то очень жалобно. Вот оно как… Если она опасается результата, то в целом понятно — ожидает увидеть нули. Я тоже понимаю, что нули вполне возможны, но тем не менее провожу коробочкой, установленной на глубокое сканирование, над верхней частью «саркофага», получая очень странный результат. Насколько я помню, больных и искалеченных оставляли на Прародине, а тут у нас в большинстве своем дети в нехорошем состоянии, то, что я вижу. Я иду вдоль ряда, только вздыхая, но при этом чувствую — надо проговаривать. Возможно, это Ленкино желание. — Здесь дети, — начинаю я с главного. — В критическом состоянии. — Они живы? — оглянувшись, я вижу полные надежды Ленкины глаза. — Пока да, — киваю я, еще раз проверяя. — Но на самой грани. Надо придумать, как подать энергию. — А характер повреждений? — интересуется она, о чем-то задумавшись. — Руки-ноги, — отвечаю ей, проверяя и перепроверяя полученное. — Грудная клетка, тут повреждения головы… Есть у меня подозрение… Если что-то взорвалось, а они были рядом. Учитывая, что у всех радиационное поражение тканей, то вполне могло что-то произойти, а потом их складировали сюда. Ленка молчит, а я прохожу до конца передней части корабля, тут, наконец, увидев шлюзовой люк. И тут, вспомнив показанные нам картины того, как предки с Прародины уходили, я понимаю, что мы видим. Вот только как внутренний модуль в самостоятельном плавании очутился? Рядом с дверью висит оранжевый чемоданчик очень древнего вида. Что это такое, я себе, честно говоря, не представляю. — Возьми чемоданчик, — негромко просит меня Ленка. — И пошли обратно. — Хорошо, — киваю я, потянувшись к указанному предмету. Оказывается, он на магнитах висит, судя по усилию, которое мне приложить пришлось. Сняв чемоданчик, возвращаюсь к Ленке. Она права: надо прикинуть, или как дать энергию на капсулы, или как перетащить их к нам. Причем скорее к нам перетащить, потому что такого количества специального кабеля у нас нет, насколько я знаю. Не эвакуатор «Следопыт», а разведчик. Так что проблема у нас, конечно… Вот с такими мыслями я к нам и возвращаюсь, при этом Ленка подавленной выглядит. Понять ее, кстати, можно — у нас почти три десятка детей в крайне тяжелом состоянии, еще и замороженные. То есть мы должны дать энергию на криокапсулы, иначе они погибнут. Судя по индикаторам, времени у нас на раскачку нет, а остается что-то около суток. — «Следопыт», здесь «Волошина», иду на помощь, — слышится в трансляции узнаваемый голос Тингжа. — Расчетное прибытие — два часа. И вот тут Ленка плакать начинает. Мы в тамбуре нашем стоим, а милая моя просто плачет в моих руках — напряжение ее отпустило. «Волошина» — транспорт, на ней много чего есть, кроме того, Тингж перестраховщик, так что у детей шансы резко повышаются. А пока мы ждем нашего товарища, можно узнать, куда делись кхрааги. Несмотря на то, что они что-то тут монтировали, сейчас вообще ничего не обнаруживается, да и наш второй буй молчит, чего быть не может, если поле только маскировочное. Я беру Ленку на руки и несу в рубку. Стоило бы в каюту, но там мы посмотреть ничего не сможем, потому я и решаю так. Сейчас моя милая успокоится, мы посмотрим запись с буя, а там и ребята на «девочках» придут. Быстро детей раскидаем, подключим, возьмем на сцепку «Медведева» и домой. А дома у нас центральный госпиталь с его ревитализаторами, всех спасем. Обязательно, ведь нет и не может быть ничего важнее детей. Нужно только чуть-чуть подождать. Алена Винокурова Доченькам очень детский сад нравится, просто до визга. При этом они ничуть не страдают от того, что меня не видят в это время, хотя я опасалась, но все прошло хорошо. Бабушка говорит, что это оттого, что малышки чувствуют — никто им вреда тут не хочет, все добрые, вот и расслабились они у меня, перестали судорожно за маму цепляться. Это для них на самом деле очень хорошо, друзья и подружки появились, каждый день буквально взахлеб малышки рассказывают, чему научились. Волшебное у них детство. Вот они отправляются, я расцеловываю своих лапушек у порога, потому что их сегодня дедушка отвозит, а у меня гости. Нужно выяснить, откуда меня учить начинать, хотя я подозреваю, что с нуля, потому что мои знания на много-много лет устарели. Но я не расстраиваюсь из-за этого, потому что Алешка говорит, что мы никуда не спешим. Я постараюсь не испугаться, несмотря на то, что о школе воспоминания у меня не очень хорошие. — Пойдем чайку попьем, — предлагает мне муж, стоит дедушкиному электролету скрыться вдали. — Пойдем, — киваю я, послушно следуя за ним. Чаю мне совсем не хочется, но это же Леша, он лучше знает, как правильно поступать надо. Поэтому мы усаживаемся за стол в огромной общей столовой, куда вся наша семья поместиться может. Дом Винокуровых — это просто огромный комплекс домов, соединенных между собой центральным «старым домом». Тут живет огромное просто количество разумных самых разных видов, я даже эльфов видела, как в сказках! А еще есть лифт вниз, он подъемником называется, и там тоже большая семья живет — Синицыны. Я еще со всеми не перезнакомилась, потому что мне не очень просто: язык я только недавно выучила, но мне еще непривычно, а еще я немного пугаюсь других разумных. Но раньше или позже познакомлюсь, конечно. — Не надо бояться, — мягко уговаривает меня Алеша. — Ничего страшного не произойдет. — Страшно немного, — вздыхаю я, борясь с собой. — Понимаю, что тут — не там, но ты знаешь… — Не надо бояться, — мягкий голос бабушки обволакивает буквально, а ее руки дарят уверенность. — Я тоже боялась очень даже сильно, но нас совсем не пугали, и тебя не будут, ведь ты не первая. — Я постараюсь, — обещаю я, и тут раздается мелодичный сигнал — пришли. Испугаться снова у меня не получается — меня Лешенька обнимает, и страх теряется. Спустя несколько долгих мгновений в столовую заходят двое… Это две женщины, одна из них, как мы с Лешкой — ка-энин, а вторая — настоящая эльфийка! Вот прямо как на картинках, которые я в детстве рассматривала в большой такой книге. Там еще гномы были и… не помню кто. — Здравствуйте, Винокуровы, — мелодичным голосом произносит ка-энин. — Здравствуй, Аленушка. — Здрасьте… — тихо отвечаю я, удивленно их разглядывая, при этом мне ничуточки не страшно почему-то. — Мы знаем, что ассоциации у тебя могут быть не очень хорошие, — негромко и будто по секрету говорит мне эльфийка, приблизившись. — Поэтому решили, что тебе комфортнее будет, если с тобой мы поговорим, не возражаешь? — Нет, — мотаю я головой. — А о чем? — А вот сейчас узнаешь, — отвечает она. Им тоже чай наливают, а затем они начинают просто разговаривать со мной. При этом они сами рассказывают, спрашивают что-то, я отвечаю, но вот на экзамен это совсем непохоже. Больше на обычный разговор, как будто я просто подружка новая и обо мне ничего не известно, а интересно же. Вот как-то так… — С базового уровня начнем, — произносит наконец та, которая ка-энин. — Прямо сегодня и начнем; если будет просто, будем поднимать уровни, а сразу давать нагрузку не надо. — А почему? — интересуется Алешка. — Потому что твоя жена, Алексей, очень боится именно саму школу, — вздыхает эльфийка, при этом ее ушки поникают. — И пока она не привыкнет к тому, что нет привычных оценок, стимуляции, издевательств и боли, учиться у нее не выйдет. Именно поэтому будет начинать с базового, тем более она не одна такая. Есть у нас еще кое-кто, а глядишь, и поболе будет. Она спрашивает бабушку об учебной капсуле, и тут я пугаюсь — а как же Алеша? Я без него бояться стану! Но оказывается, все уже учтено и я буду там вместе с ним. Ну вот если так, то не страшно. Нас ведут в какую-то специальную комнату, и тут я вижу капсулу, очень на медицинскую похожую. — Что случилось? — моментально реагирует ка-энин. — Милая подумала, что надо раздеться, — объясняет ей все отлично понявший Алешка. — Ну и, наверное, о том, что и в виртуальности предстанет в своем натуральном виде. — Ох, маленькая, — это бабушка хихикает. — Не надо раздеваться в учебной капсуле. Так ложись и ничего не бойся. Я, наверное, красная, как помидорка, щекам очень жарко, но меня успокаивают очень ласково, отчего даже немного плакать хочется. Но я, конечно же, успокаиваюсь и укладываюсь в капсулу. Крышка опускается не полностью, и я чувствую Лешкину руку, отчего и не паникую. На мгновение становится темно, а затем я оказываюсь в классе, полном детей лет семи-восьми. Но при этом никто на меня не пялится и пальцем тоже не показывает. — Здравствуй, Аленушка, — ласково обращается ко мне внешне знакомая мне женщина. — Меня зовут Виктория Сергеевна, и ты меня видела в доме. Мы с тобой сейчас начнем учиться. А знаешь, с чего начнем? — Нет, — качаю я головой, широко раскрыв глаза от удивления, ведь таких учителей я еще не встречала. — Мы начнем со времени, — улыбается она мне. — Поговорим о нашем календаре, об эпохах, а ты, если хочешь, можешь рассказать, как он появился. Хочешь? — Да! — хихикаю я, потому что я-то помню… — У нас девочки на корабле были, эвакуированные. У них у всех почему-то совсем не справлялся день рождения, а некоторых в этот день… наказывали, — чуть тише произношу это слово. — Поясним для других детей, — прерывает меня учительница. — «Наказывали» в данном случае означает — делали больно. Аленушка пришла к нам из времен, когда Человечество еще было диким, не понимающим, что для любого разумного важнее всего. Рассказывай дальше, — разрешает мне Виктория Сергеевна. — Дядя Виталий, он доктором был, — продолжаю я. — Вот он и решил, что раз обычные месяцы для всех плакательные, то нужно свои сделать. И сделал. — Вместе сделали, — сообщает мне мальчик, очень похожий на дядю Виталия, только маленький еще. — Без тебя ничего бы не получилось. Вот так я узнаю, что «папа» Виталий стал снова мальчишкой и мы теперь вместе учимся. Значит, будем дружить, потому что травли в этой школе совсем нет. Какая травля в виртуальном классе?