Критерий разумности - 15

Евгений Соколов Честно говоря, нам уже пора отдохнуть, поспать. Поели мы в процессе, а вот поспать уже стоит — больше двенадцати часов индивидуального времени активничаем. Коммуникаторы уже зажигают предупреждение, причем у обоих. Ленка вздыхает, и я ее понимаю: койка, насколько я помню, у нас одна, которая командирская, а отпускать ее на частично вскрытого «Медведева» нельзя. Так что, наверное, на полу посплю. — Осматриваемся и идем отдыхать, — предлагаю я вздохнувшей девушке. Всплыли мы нормально, только ее звездолету не слишком хорошо. Я даже задумываюсь, не перевести ли квазиживых к нам. Находимся рядом с той же системой, где кхрааги обнаружены были, вот только пространство пусто. Я запрашиваю оставленный здесь буй, спокойно ожидая, когда он сольет нам информацию и разум звездолета ее обработает. — Стоп, — Ленка замирает на середине зевка, внимательно глядя в экран. — Жень, глянь, это вот что такое? — «Следопыт», анализ обломка, — прошу я, не понимая еще, что мы видим. Выглядит, как обломок чего-то черного, но вот что это, я с ходу не понимаю. — Наиболее вероятно — задняя часть корабля, известного, как «бэшка», — отвечает мне разум звездолета. — То есть детского, — понимаю я. — А пустотники у нас есть? — По инструкции, — произносит «Следопыт». — Сам посмотреть хочешь? — Как будто вариантов много, — вздыхаю я, направляясь в сторону шлюза, но останавливаюсь на полдороге возле автомата раздачи медикаментов. «Бодритель» — штука жутко кислая, при этом она дарит два часа активности, зато потом спать без вариантов. Но сейчас спать нельзя — надо в обломок заглянуть. И что-то мне подсказывает — лучше бы Ленке это не видеть. Причин может быть множество, но скорее всего, внутри мертвые дети. Девушке на это смотреть не надо. Я не знаю, как сам выдержу, но ей совершенно точно не нужно. Поэтому я залпом выпиваю «бодритель» и спешу к шлюзу, где пустотный скафандр как раз висит. Хорошо, что Защитник этот пункт в инструкцию внес — рисковать не надо. Ленка при этом молчит, отдавая мне право решать. Учитывая, что она любит быть лидером — это необычно. Возможно, просто устала, все-таки давно мы на ногах уже. Вполне могла устать, кстати, а еще возможно ждет, что я ее с собой позову. — Я быстро сбегаю, посмотрю и вернусь, — решаю я все-таки завести разговор, хотя время капает — бодритель не бесконечен. — Не надо бы тебе… — Я чувствую, — тяжело вздыхает она. — Иди, рыцарь, я не обижаюсь. Как точно она поняла, о чем я подумал… Это необычно. Для нее необычно, да и в принципе, ведь, если я правильно помню, дара телепата у нее нет. Но время не ждет, поэтому я бегом отправляюсь к шлюзу, где меня уже ждет раскрытое нутро «пустотника», как традиционно называют скафандры для выхода в открытое Пространство. Я впрыгиваю внутрь и, едва услышав шипение герметизации, делаю шаг в шлюз. Внутренний люк закрывается, отрезая меня от Ленки, происходит процедура откачки атмосферы, а я чувствую себя так, как будто чего-то важного лишился. Неужели мне сложно без нее быть? Тогда это означает не самые простые вещи, причем, насколько мне известно, именно любовь так не проявляется, а вот специфические ее формы — вполне. Главное, чтобы не расплакалась… Выйдя наружу, включаю двигатели скафандра, направляясь к вращающемуся обломку. Такое ощущение, что звездолет пополам разорвали. С одной стороны, можно попробовать спасти хоть кого-нибудь, а с другой — мы не знаем, где это произошло, поэтому сначала я посмотрю внутрь, а вот затем буду нарушать все инструкции на свете. С этой мыслью я заглядываю внутрь обломка… Первое впечатление — каша. Просто каша из обломков, останков тел, еще чего-то. Тошнить начинает просто от вида, но я все же двигаюсь внутрь. Квазиживых своих я на «Медведева» отдал, когда мы прыгали, их сейчас уже не переведешь — сложная процедура из-за того, что он разгерметизован, так что, кроме меня, некому… Две ванны криосна мне кажутся интактными, но… Они не умеют работать без источника питания, поэтому я, уже ни на что не надеясь, прохожусь анализатором. Тем не менее, слабый огонек показывает мне, что шансы есть. Зацепив ванны друг за друга и подключив аккумулятор, который совсем для других целей используется, как можно быстрее буксирую их к «Следопыту». Если повезет, можно будет спасти, а если нет… В любом случае инструкцию нарушать я буду — это не обсуждается, потому что шанс спасти их есть. Тот факт, что энергия у ванн еще есть, говорит о времени аварии — не больше года. Бортовой номер я забрал, так что буду летать и искать. Учитывая, что они совершенно точно погибли, возвращать корабль в это время нельзя, а в наше — вполне. В любом случае надо будет еще посмотреть, как именно произошла авария. Если это столкновение, то опять же изымать нужно до, но корабль должен лететь дальше, а вот если его атаковали… В это время Враг еще есть и жив, забывать это нельзя. «Следопыт» подхватывает ванны манипуляторами прямо возле шлюза, утягивая их внутрь. Будить тех, кто в них находится, нельзя — ревитализатора на борту нет, так что нужно просто подключить энергию и ничего не трогать. А я… Я через полчаса отрублюсь наверняка. Поэтому надо отправить Ленку спать в каюту, а я на кресле посплю. Вряд ли она готова к совместной ночевке. Выдернув свое тело из пустотника, двигаюсь в сторону рубки. Меня штормит немного от увиденного — все-таки в таких условиях детские тела выглядят жутко для любого разумного. Именно так, покачиваясь, я почти вползаю в рубку. Увидев Ленку, улыбаюсь, желая ее уже направить в каюту, но она решает иначе. Кинувшаяся ко мне навстречу девушка подхватывает меня за руку, и не давая ничего сказать, утаскивает в сторону каюты. Я уже соображаю очень нехорошо — с одной стороны, бодритель, похоже, действовать перестал, а с другой — увиденное в обломке меня просто раздавило. Если бы Ленка это увидела, я даже и не знаю, что было бы. Вот с такими мыслями я уплываю в сон, даже не успев понять, где оказался. Наверное, все-таки повлияло увиденное, все-таки там дети… Именно поэтому, когда проснусь, отправлюсь нарушать инструкции — буду искать этот звездолет во времени, стараясь успеть до того, как с ним случится приведшее к увиденному. Я еще не знаю, столкновение ли это или нападение, но четко понимаю: я все возможное сделаю, чтобы спасти детей, потому что только так правильно. Алена Винокурова Детский Центр — это огромный шар, висящий посреди неба, вот такое у меня ощущение. Поговорив с мамой, мы решили в сказку не возвращаться пока, а посмотреть на то, как малышкам будет с другими детьми, ну еще и мне очень хочется себя почувствовать ребенком. Я это никому не говорю, но мама, кажется, понимает сама. Необыкновенно это понимание, честно говоря, как будто сказка продолжается. Мне совсем не жаль, что я с волшебными зверями не поговорила и Бабу Ягу не встретила, ведь со мной совсем другое чудо случилось — у меня теперь ушки есть, и я урчать умею. И Мариша, кстати, тоже умеет, а Лика ей, кажется, немного даже завидует и учится сама урчать. Девочки сразу же встречают других малышей, Лика даже решается ножками пойти, хотя до этого момента двигалась очень неохотно, а Маришка двигается в специальных ходунках. У кхраагов, оказывается, развитие идет совсем не как у нас, поэтому ей уже можно учиться ходить, и даже нужно. Странно, я здесь не видела такой расы, как у малышки, а люди о них очень много знают. Я не совсем уже человек, но по привычке так говорю, и никто не поправляет. По-моему, им все равно. — Пойдем, — предлагает мне Леша, когда воспитательница уводит вполне почему-то доверяющих ей Лику и Маришку. Дочки не стремятся вцепиться в меня, хоть и проверяют время от времени, но затем заигрываются и забывают обо всем, а меня милый куда-то ведет. Интересно куда? Мне очень любопытно, но я еще и малышек проверяю. Увидев, правда, что у них все хорошо, я успокаиваюсь, а Леша тем временем меня к какой-то кабинке подводит. Я думаю, он меня одну туда посадить хочет, но нет — спустя мгновение мы с ним там вдвоем. — Это симулятор, — объясняет он мне. Слово смутно знакомое, но вот что оно значит сейчас, я пока не понимаю. — Мы с тобой сейчас полетаем по Гармонии. Сначала я тебе покажу, как тут все работает, а дальше ты сама, согласна? — Да… — шепчу я, не веря еще в то, что слышу. О такой возможности я и не знала, вот и хочется мне попробовать, любопытно же. В этом Центре не только развлекаются, здесь созданы условия и для того, чтобы учиться, или как сейчас — полетать над планетой, чтобы ее рассмотреть. Мне нравится эта идея, честно говоря, потому что я пока только и делаю, что Алешку вопросами засыпаю. Значит… — Смотри, — начинает он показывать мне. — Вот эта рукоятка вертикальной стабилизации, а эта — горизонтальной, понимаешь? — А скорость? — интересуюсь я, и Леша сразу же демонстрирует мне, как скорость регулируют. Ногами, что, по-моему, логично. И вот все вокруг гаснет, а я ощущаю себя действительно чуть ли не на платформе — ветерок щекочет ушки, воздух свежий, а вокруг планета, над которой мы летим. Алешенька мой аккуратно очень управляет, показывая мне леса, поля, реки. Он рассказывает о том, что разумные очень бережно к природе относятся, поэтому дома у нас летающие, а чтобы на природе отдохнуть — зоны отдыха есть. Мы в одну такую отправимся в ближайший выходной, всей огромной семьей. Винокуровых, оказывается, очень много, а все началось с Наставника. Леша о своем прадедушке рассказывает с благоговением буквально, отчего я перенимаю его отношение. — Ну-ка, попробуй, — улыбается мне мой самый-самый. И я трогаю рукоятки, при этом он внимательно смотрит, чтобы я не испугалась, подстраховывая меня. Ну мне так кажется по крайней мере. А я сама заворожено смотрю на леса, медленно приближаясь к гроздьям… Это дома такие — это Алеша сказал, я разглядываю их и понимаю: если малыши сейчас себя комфортно чувствуют, то можно не возвращаться в Лукоморье. Я, наверное, готова уже к жизни, мне совсем не грустно и не тяжело, ведь вокруг моя семья. — Ладно, — киваю я. — Убедил, а где мы жить будем? — Дома мы жить будем, — улыбается Алешка. — Уже и готово все. — А какой он, наш дом? — интересуюсь у него, отпуская рукоятки. — Дом Винокуровых — достопримечательность Гармонии, — торжественно произносит милый, а затем берется за управление, и мы срываемся куда-то вперед. Почему «достопримечательность», я вижу сразу — большая гроздь домов полукруглой формы, соединенная переходами, как мне Алешка объясняет. Он облетает весь комплекс, показывая и рассказывая мне, а вот я понимаю другое: в этом доме можно побыть в одиночестве, но невозможно остаться одной. Самый мой большой страх — одиночества, он тут решен, оказывается. Интересно, конечно, как там внутри… Я даже ощущаю внутреннее нетерпение, поэтому жалобно смотрю на все понявшего… мужа. Мы муж и жена, получается, но Алешка почему-то не стремится под юбку мне залезть, а наоборот, очень бережно со мной обращается. Надо будет с ним на эту тему поговорить, потому что вдруг какое-то формальное разрешение нужно? Я же ничего не знаю, так что все возможно… И вот, вылезая из этой кабинки, я вдруг оказываюсь в воздухе. Чьи-то сильные руки поднимают взвизгнувшую от неожиданности меня в воздух, и… И я понимаю — это папа. Никто больше не может так нежно и бережно обращаться со мной. Он сильный очень — сумел меня в воздух, как маленькую, подбросить. — Здравствуй, доченька, — с мурлыкающими интонациями говорит новый папа, глядя на меня с такой любовью, что я просто задыхаюсь от нахлынувших эмоций. — Здравствуй, папа… — шепчу я, разглядывая его. Он на Алешку очень похож, только крупнее гораздо. Кажется, глаза его сияют зелеными звездочками, а руки гладят меня так необыкновенно-ласково и… знакомо. Мне кажется, я его знала всегда, только исчезла ненадолго, но он пришел, чтобы сказать, что я его любимая доченька. Вот такие у меня ощущения. Мысль о том, что такое принятие необычно, в голове даже не задерживается, ведь это папа. Я каждой клеточкой чувствую — это папа. А затем меня обнимает и Лешка, отчего я просто плыву в волнах невозможного счастья. — Что со мной? Почему я так реагирую? — шепчу я, пытаясь прийти в себя. — Потому что эмпатия у тебя раскрылась, — сообщает мне мамин голос откуда-то со спины. — Вот ты свои и Лешкины эмоции от вида папы усиливаешь. — Ой… — и тут я вспоминаю о том «папе», который был на звездолете. — Я, наверное, плохая… На звездолете же был уже «папа», а я его так быстро забыла, я… — В целом это хорошо, что забыла, — к объятиям и мамины добавляются. — Там довольно сложная история, но он оказался ребенком, запрограммированным на определенные действия, так как вашего выживания не планировалось. Сначала я не понимаю, что именно услышала, а вот потом плачу. Я плачу, потому что понимаю: тогда, много лет назад, нас просто принесли в жертву, и все. И если бы не Лешкин дедушка…