Критерий разумности - 15

Евгений Соколов Чем-то начало операции на побег похоже. В целом так оно и есть; когда ребята узнали, что именно произошло, то вмиг поддержали начало похода, ибо «Щит» будет рыть на совесть, может и нервы раздергать, а нам нужно понять, что происходило в далеком прошлом. Сейчас мы движемся плотной группой в сторону системы Праматери, от которой не осталось почти ничего. Кстати, очень многое нам об истории еще неизвестно — планет-то даже на момент Исхода было значительно меньше, чем в исторических документах. Звездолетами управляют квазиживые разумы, а мы, все четверо, у меня собрались, чтобы обсудить мой план. Все-таки исходить из логики «я начальник — ты дурак» я не люблю. Хотя есть, конечно, и такие командиры, как не быть, но не в нашем случае. Все командиры, порекомендованные мне, — интуиты с хорошо развитым даром, хотя Леночка — она творец, но все равно развивала больше всего именно интуицию, что ей не раз помогало. — Итак, друзья, какие будут мнения? — интересуюсь я, высказав свое предложение. — Значит так, командир, — хорошо подумавший Тингж внимательно смотрит на предложенную схему. — Берешь Ленку, и вы с двух точек рассматриваете стартующих. Он демонстрирует мне на схеме, воссозданной по протоколам корабля Защитника, что именно имеет в виду. Я задумываюсь, тем же занимается и поименованная товарищ Васнецова — девушка видная, но резкая и на язык острая. Внешне-то она красавица: русая с пронзительными синими глазами, но подойти к ней страшно, честно говоря. — Лена не против? — негромко интересуюсь я, предчувствуя уже возможную агрессивную реакцию. — Лена скорее за, — о чем-то задумавшись, произносит она, даже и не посмотрев в мою сторону. — Да, так действительно проще будет, только там еще «Буря» где-то висит. — Ножницами встанете, — хмыкает Гриша Сюань. — А мы на девочках прыгнем к Гармонии и развесим буи. Встречаемся здесь, когда получится. — То есть ближе к Форпосту, — понимаю я, визуализировав на пространственно-временной проекции предложение. — Я за, против есть кто? Ожидаемо противников плана нет, работа при таком раскладе есть у всех, поэтому довольны все. Ребята, у которых женские названия кораблей, начинают что-то прикидывать промеж собой, оставляя нас с Ленкой практически наедине. С одной стороны, хочется убежать — робею я в ее присутствии, а с другой, дама скучает, так что нужно что-то предпринять. — Хочешь чаю? — спрашиваю я ее, лишь бы не молчать. — Хочу, пожалуй, — острый короткий взгляд буквально пронизывает. Наверное, поэтому я не задумываюсь о том, что прошу у синтезатора. Разумеется, я знаю, какой чай любит Ленка, и пирожные ее любимые мне известны, поэтому набираю программу и делаю выбор, просто не думая, механически, а вот она, получив трубочки с заварным кремом и исходящий паром черный чай с нотками мяты, удивляется довольно явственно. У нас еще есть несколько часов до прилета в заранее рассчитанную точку, поэтому спешить никуда не надо — времени достаточно. — Убедительно, — вдруг произносит Ленка, жуя трубочку. — А цветы я какие люблю? — Лилии синие, — автоматически и совершенно не задумываясь, отвечаю я. — А чего не подходишь? — продолжает спрашивать она, и я понимаю: честно отвечать надо. Однажды это должно было случиться, что же, встречу судьбу, как подобает офицеру. — Языкастая ты, страшно, — объясняю я ей. — Думал, пройдет, а оно не проходит, вот и решил, что после похода… — После похода… Да… — немного, как мне кажется, растерянно, кивает она. — А вся база наблюдает наши танцы и ржет. Эй, Сюань! — зовет она Гришу. — Сколько на кону в среднем по базе? — Да считай, внеочередной отпуск, — хмыкает тот, как-то моментально поняв, о чем она спрашивает. — В основном ребята за то, что вы еще год польку-бабочку танцевать вокруг будете. — Ага… — кивает она. — Ну, считай, вы все проиграли. — Погоди, Гриш, ты хочешь сказать, что вся база в курсе моего отношения? — мне становится не по себе от того, что я узнаю. А ну как Ленка сочтет себя оскорбленной? — Нашего отношения… — поправляет меня Ленка. — Так, я решила! Соколов, быстро обнял девушку! Она шутит? Или издевается? Тем не менее я обнимаю ее за плечи, пытаясь сообразить, что именно происходит. В голове пусто, ведь я Ленку обнимаю. И она при этом расслабляется в моих руках, не желая ни уколоть, ни огрызнуться. Что происходит вообще? — Так, — уверенно произносит она. — Будем пробовать. Женя, ты что чувствуешь? Опиши свои ощущения. — Тепло очень, и защитить от всего мира хочется, — я себя чувствую немного некомфортно оттого, что нужно об этом говорить при ребятах, все-таки почти интимные вещи. — И мне тепло от твоих объятий, — сообщает Ленка. — Значит… хм… Будем встречаться. Если ты меня выдержишь, то создадим ячейку общества. И вот тут я ее обнимаю по-настоящему. Знаю я эту историю — она два или три раза с парнями расставалась, потому что не сходились характерами. При всем нашем воспитании мы живые люди и к семье, да и к девушке подходим по-разному. Но учитывая все, что я знаю об этом чуде, ее просто нельзя в рамки зажимать — абсолютно в любые. То есть в предыдущих случаях не хватало моим коллегам по полу банального уважения к девушке. — Выход, командир, — в этот самый момент сообщает мне разум «Следопыта». — Потом намилуетесь еще. Это он шутит, конечно, но в чем-то разум моего звездолета прав: сначала дело. Не хочется выпускать Ленку из рук, но придется — она такой же командир корабля, что и я. И шла она к этому с самого детства, хотя ее родители желали видеть напланетницу, но не срослось. И вот теперь мы идем в поход… Даже хорошо, что вместе. — Лен, пойдем сцепкой? — предлагаю я ей, страшась того, что может случиться при погружении. — Пойдем, — кивает она. — Так бы и не летела никуда, очень мне хорошо сейчас. Вроде бы никогда так и не было. — Совсем никогда? — Тингж моментально становится серьезным, а я просто отпускаю себя. О Ленке я многое знаю, конечно, но вот сейчас, получается, она позволяет мне за ней ухаживать? Надо будет после похода поговорить, а сейчас нам надо распределиться — кто куда, взять «Медведева» на сцепку и немедленно двинуться в прошлое. Как у нас говорят, погрузиться. Говорят, сам Наставник ввел такой термин. Да, страдать и думать о любви вполне можно позднее, сейчас необходимо делом заниматься. Алена Катышева Конечно же, я совсем не ожидаю того, что происходит прямо после ужина. Под впечатлением произошедшего я все время и нахожусь — и укладывая малышек спать, и когда меня обнимают руки ставшего очень родным Алеши. Но вот то, что случается за ужином — это просто делает сказку невозможной. Ну, по моему мнению. Вот мы сидим за столом, пьем чай, и тут вдруг Леша ко мне обращается. — Аленушка, — ласково произносит он. Он со мной постоянно ласково разговаривает, но я не возмущаюсь, ведь он лучше знает, как надо, — ты хочешь, чтобы мы были вместе навсегда? — Я… я… — я плачу, потому что такое предложение, оно… Ну просто слов нет! — Я без тебя не смогу, — признаюсь ему. — Вот и не нужно без меня, — он обнимает меня нежно очень, а вот малышек мама наша уговаривает не плакать. — Так хочешь? — Хочу, — всхлипываю я, совершенно уже не понимая, что происходит. Он хочет со мной быть? Или прогнать? Что значат его вопросы? — Лукоморье, регистрация, — почему-то глядя в потолок, произносит Алеша. Что он хочет сделать? Какая регистрация? — Алена Винокурова и Алексей Винокуров семья, дети — Мариша и Лика Винокуровы. — Поздравляю вас, дети, — отвечает ему Печка. — Совет да любовь. И вот только сейчас до меня доходит: Леша нас… Нас семьей назвал?! Видимо, так в этом будущем женятся, но… Вот тут я реву, потому что понимаю, наконец, к чему были эти вопросы, поэтому меня успокаивают все, и даже дети. Ну доходит до меня не сразу же, ведь Леша мне гарантию дает, гарантию того, что он не пропадет и ничего плохого больше не случится. И это, по-моему, просто бесценно. Сегодня я засыпаю с трудом, потому что эмоций очень много. Наверное, поэтому, стоит мне провалиться в сон, и перед глазами возникают звезды. Я сразу же начинаю оглядываться в поисках Алеши, но чувствую его руку и успокаиваюсь, а тем временем перед глазами пролетают звезды, планеты какие-то, вдали яркой дымкой угадывается туманность. Это очень интересно, хоть и непонятно, в честь чего такой сон мне снится. Но главное, что Алеша рядом, а остальное не так важно. Кажется, я только моргнула, но тут перед глазами возникает класс. Обычный класс с рядами столов, только выставленных почему-то полукругом. Этот кабинет похож и не похож на то, что было в моем прошлом, что-то отличает его. Может быть, дымчатые стены, на которых не видно окон? Или, может быть, ощущение тепла со всех сторон? — Где-то так я и думал, — слышу я Лешкин голос, сразу же поворачиваясь к нему. Только он какой-то очень высокий здесь, как великан. Мне даже голову надо задирать, чтобы его лицо рассмотреть. — Не пугаемся, не нервничаем, хорошо? Я киваю, а он вдруг наклоняется ко мне и на руки берет. И вот тут я понимаю, что маленькой стала по сравнению с ним. Может быть, даже с Лику размером, но это меня не пугает совершенно. Я обнимаю Лешу-великана за шею, прижимаясь к нему. Мне отчего-то не страшно, скорее любопытно. А тем временем в классе еще двое появляются — мужчина и… ну вот такая же, как Леша, с ушками, но девушка. Она сразу же очень ласково мне улыбается, а потом переводит взгляд и удивляется. — Алексей? А ты-то здесь чего? — спрашивает эта девушка. — Любимая с собой уволокла, — не очень понятно объясняет он. — Позови-ка дядю Сережу, потому что у нас странность. Аленушка в жизни взрослая, а здесь совсем малышка. А как так? — Так бывает, — успокаивает его незнакомка, но затем что-то делает, и к нам подходят еще взрослые. — Не волнуемся, сейчас все решим. — Это не ты великан, а я уменьшилась? — интересуюсь я у Алеши. — Ты во сне находишься, — рассказывает он мне. — Во сне разумные выглядят такими, какими себя ощущают. Но если бы ты действительно чувствовала себя маленькой, то коммуникатор дал бы знать… Ой, дядя Сережа! — Здравствуйте, дети, — к нам подходит серьезный такой мужчина в сером костюме. Он внимательно смотрит на меня, но не пугающе, а как учитель добрый. — Присядьте, сейчас я вам все расскажу. Алеша усаживается со мной на руках за стол, а этот дядя, который Сережа, начинает рассказывать. Сначала я совсем ничего не понимаю, как будто действительно очень маленькой стала, но он это как-то осознает и начинает рассказывать уже для меня. Оказывается, я просто устала, а еще эмоций сегодня было очень много, поэтому мне захотелось спрятаться, вот я во сне маленькой и стала. — А еще у Аленушки, что к нам из диких времен пришла, — продолжает он свои объяснения, — могут со школой быть связаны не самые лучшие воспоминания, вот внутренний страх и прорвался. — Значит, я временно маленькая? — уточняю я. — Значит, — кивает дядя Сережа. — И ушки у тебя пока только во сне. — Какие ушки? — удивляюсь я и сразу же тянусь к голове, поняв, что ощущаю. В этот самый момент что-то проходится по голове, заставляя меня замереть просто, потому что таких ощущений у меня раньше не было. Алеша что-то со мной делает такое, отчего у меня все мысли исчезают, и я, кажется, даже урчать пытаюсь. Но во сне я этого делать не умею, хотя мне очень хочется поурчать, чтобы ему было приятно. — А что ты делаешь? — шепотом спрашиваю я. — Вылизываю мое солнышко, — отвечает Алешка с такими интонациями, что меня чуть не смывает волной счастья. — Вылизывать могут только очень близкие, — слышу я рядом голос девушки. — Только, Леша, она же так морфировать может, ты это понимаешь? — Это просто выше моих сил, — отвечает ей самый лучший на свете разумный. Я не понимаю, что она имеет в виду, но при этом ощущаю себя просто бесконечно счастливой. Мне уже неважно, почему я во сне маленькая, главное, чтобы наяву была большой, а то у нас семья не получится, а у Леши трое детей появится, но Марише без мамы плохо будет, да и Лике тоже. А пока мы во сне, можно насладиться этим… быть любимым котенком и ни о чем не думать. Нелюбимых котят не вылизывают, а раз он это со мной делает, значит, любит. Есть ли что важнее этого? — Вы на Кедрозоре? — спрашивает она. — В Лукоморье, — отвечает Алеша, но я уже не слушаю, о чем они говорят. Наверное, я стала маленькой во сне, чтобы разок почувствовать себя именно любимым котенком и понять, в чем разница. И вот сейчас, буквально растворившись в этом тепле и ласке, я очень хорошо понимаю, в чем отличие между тем, что я помню из той жизни, и тем, что испытываю здесь. Не знаю, кто позволил мне стать малышкой, но большое ему спасибо за это, ведь я теперь намного больше понимаю, просто слов нет.