Критерий разумности - 15

Адмирал Винокуров Итак, внук встретил вполне и не раз описанную ситуацию — вступил в контакт с тем, чего не было. Не очень частое явление, но случается, свой случай я тоже помню. Это значит, у него ожидаются сюрпризы и, возможно, не самые простые, как и в каждом таком случае. Я принимаю решение об отсутствии вины лейтенанта, желая сходить поесть. Настенька ехидно чему-то улыбается, знать, дар проснулся у моей хорошей, я ее хорошо знаю. Тихий зуммер сообщает о желающих добраться до командующего. Покосившись на жену, только вздыхаю, разрешающе махнув рукой. «Велес» все видит, потому дверь открывается. Ну да, кто еще это может быть? — Тащ адмирал, приоритетный сигнал с «Сигмы», — товарищ Петровский несколько ошарашен. — Встретил толпу кхраагов, не знает, чем кормить? — шучу я. — Если бы, — вздыхает мой адъютант. — Он «Палладу» встретил. Передан сигнал «опасность для жизни детей», подтверждение названия и порта приписки звездолета, и еще необходимость присутствия специалистов «Щита». — Так, — я понимаю, что обед у меня откладывается. — Берем «Юпитер», «Панакею», обоих миноносцев и топаем туда всем флагманом. «Марсу» приказ двигаться туда же с максимальным ускорением. — Есть, понял, — становится по стойке смирно товарищ Петровский. Нравятся ему традиционные танцы. Впрочем, весь флот на традициях стоит, так что понять можно. А мне нужен канал на «Сигму», что сейчас невозможно, так как внучек вне прямой сети как-то оказался. Интересно, как он сумел за пару часов на другой конец Галактики улететь? Надо будет это выяснить, а пока… Я трогаю сенсор связи. — «Велес», свяжи меня с «Марсом», — прошу я разум звездолета. — Мария Винокурова. — Что случилось, Вить? — звучит голос любимой сестренки буквально через несколько минут. — Лешка «Палладу» нашел, — сообщаю я ей. — Так что тебе быстро бежать по его координатам. Щитоносцы у тебя с собой? — С собой, конечно, куда они денутся, — пожимает плечами сестренка. — «Паллада», говоришь… Она задумывается, отключаясь, а я киваю адъютанту, усаживаясь обратно за стол. Скорее всего передача автоматического протокола невозможна — унесло внука довольно далеко, а по моим внутренним ощущениям поспешать стоит, даже очень. Учитывая привидевшееся Лешке, ситуация может быть как-то связана с кхраагами или с детьми оных. На самом деле, учитывая, что стартовала «Паллада» очень давно, может и ничего не значить. Когда я расхомячил звездолет Врага, именно тогда они и стартовали вместе со всей толпой. До сих пор слабо понимаю, как предкам удалось не разорвать планету. — Иван Викторович, — тронув сенсор внутренней связи, я обращаюсь к командиру флагмана. — Прошу максимальное ускорение, даю разрешение на новые двигатели. — Понял вас, — подтверждает он получение моей просьбы. Это тоже инструкция — на использование новых двигателей нужно разрешение старшего на звездолете вне зависимости от его должности. Вот я и дал ему разрешение, а сейчас пойду есть, ибо чапать нам до точки далековато. Я бы сказал, очень даже, да и связь пока невозможна. Но вот факт встречи именно с «Палладой» интересен информацией, которую она может нести. — Думаешь об экипаже? — спрашивает меня Настасья. — Много там было непонятного и в чем-то на нас похожего. — Странно, что когда мы начали выяснять о «Палладе», — припоминаю я, — экипаж не смогли точно установить. При этом он именовался «крейсером заслона», а Леша передал «опасность для детей». — Нас ждут открытия, — вздыхает любимая моя. — И не сказать, что приятные. — Дар? — коротко интересуюсь я. — Логика, — лаконично отвечает Настасья. — Пойдем поедим. Многое в истории Исхода на поверку покрыто мраком оказалось. При этом хоть какие-то сведения историки и следователи откопали только в личном архиве контрразведчика Александра Сидорова. Он, кстати, был основателем «Щита», как удалось выяснить, хотя формально основатель другой. Давняя история и, хотя я в ней косвенно поучаствовал, концы найти сложно. Недаром Настя чувствует что-то похожее на свою историю. Кстати, ей будет проще понять предков, все-таки родились они в одном временном слое. После обеда я запрашиваю все данные по «Палладе», хотя сведения, что раскопать удалось, изучены уже не раз. Тут еще вопрос о самом звездолете. Впервые это название всплыло во время папиного путешествия, тогда за «Палладу» другой звездолет приняли. Несколько их было, куда сирот погрузило не обретшее еще разум Человечество, отправив в общем конвое. По крайней мере, нам известно о двух десятках добравшихся до конечной точки кораблей, а сколько их было изначально, сказать сложно. То есть у нас нет сведений, а есть ли они у «Паллады» — тот еще вопрос. Еще остается вопрос: откуда на корабле, обозначенном как «крейсер заслона», дети? Один из самых больших моих вопросов, хотя дикое Человечество, конечно, могло учудить что угодно. В отличие от многих, я себе отлично представляю, на что именно готовы были убегавшие от Врага люди, так что иллюзий не питаю. — Дети, возможно, в криосне, — замечает Настя, о чем-то размышляя, хотя, на самом деле, понятно, о чем. — Потому и опасность. — «Панакея» справится, — улыбаюсь я. — Не в первый раз. — Да, не в первый, — кивает любимая. — Сдается мне, муж, это еще не конец старой истории. — Эх… — только и вздыхаю я, отлично ее понимая. Лететь нам еще часов двенадцать минимум, а вот потом, судя по всему, много работать. И ждущие нас загадки так просто не решатся, поэтому надо подготовиться. На моем наладоннике история более-менее полная, поэтому я открываю архив этого самого Сидорова, снова вчитываясь в подробности. Что-то мне указывает на необходимость посмотреть, кого именно он упоминает в воспоминаниях и как. То есть друга можно уважать, ребенка любить, знакомого… Понятно, вот с этой стороны я его архив еще не анализировал. Все-таки, мой дар — великая штука, где не знаю — подскажет, где знаю — привлечет внимание, вот как сейчас. — Настенька, — зову я жену, пытаясь понять, что мне не нравится в прочитанном куске текста. — Глянь-ка. Что-то цепляет, а вот что, я понять не могу. Поднявшаяся со своего места любимая подходит ко мне, усаживаясь рядом. Я передаю ей планшет, понимая — тут нужен интуит помощнее меня. То есть как раз ей по силам, раз уж Машки под рукой нет. Машкина группа — вообще сильнейшие интуиты Человечества, но она на «Марсе», а я на «Велесе». Ничего, на месте встретимся. Алексей Винокуров Великие Звезды, «Паллада»! Та самая потеряшка! Свою радость мне удается обуздать не сразу, но действую я по инструкции, не стараясь нагрузить испугавшуюся девушку. А вот ее папа реагирует странно — будто и не удивляется ничему, что для меня подозрительно, поэтому, по-моему, надо уведомить «Щит». И еще — анализатор говорит о расе лин или аилин, а ушей у него нет, только человеческие, а как так-то? — Вэйгу, расскажи, пожалуйста, товарищу Виноградову о том, чем детям опасен криосон, — прошу я разум медицинского отсека, чтобы отвлечь гостей, а сам включаюсь в связь. Вот кажется мне, у Алены не импринтинг, а что-то другое, очень уж она восторженно смотрит, но при этом признаков нет. С другой стороны, причина, по которой ее ко мне тянет, может быть другой. Интересно, в чем она? Мои глубинные ощущения — защитить ее хочется, ну и ребенок у нее, конечно. Пока папа девушки удивляется рассказу разума медицинского отсека, я усаживаю Алену в кают-компании, так же известной как зал совещаний. Совещаться здесь, правда, не с кем, разве что с квазиживыми, зато есть синтезатор. Детеныш кхраага смотрит с интересом, совершенно не пугаясь, а его мама, судя по всему, просто ошарашена. — Нам ждать наших примерно сутки, — объясняю я ей. — Может, чуть меньше, но все равно тут висеть, поэтому будет время поговорить. — Да, вот этого я не ожидал, — сообщает мне выслушавший квазиживого коллегу товарищ Виноградов. Знакомая, между прочим, фамилия, а вот откуда — не помню. — Малышей действительно лучше не будить, реанимации у нас нет. — Вы есть хотите? — интересуюсь я, направившись к синтезатору. И вроде бы ел недавно, но как будто год назад. — Да можно, наверное, — не очень уверенно отвечает он. — Вы сказали, Человечество, значит… Значит, мы в будущем? — Вы в будущем, — киваю я. — То ли на пять, то ли на шесть эпох переместились. Он задумывается, а я копаюсь в меню. Блюда-то понятно, что наши, винокуровские, но вот что именно можно дать? Малышке-то понятно — бутылочка для нее есть, а вот остальным? Наверное, стоит что-то для них привычное, щи, например, или борщ… О! У нас же первая встреча, тогда кашу? Нет, они не дети, так что останавливаю свой выбор на борще. Спустя минуту синтезатор выдает тарелки, которые я к столу и отношу. — Приятного аппетита, — желаю я всем, затем принявшись объяснять Алене, как правильно детской бутылочкой пользоваться, а она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и будто останавливает себя. — Чего тебе хочется? — спрашиваю я ее. — Ушки погладить, — шепотом отвечает мне девушка. — Всем девочкам нравятся котики, — не очень понятно сообщает товарищ Виноградов. — Гладь, — разрешаю я, наклоняясь. Алена очень робко прикасается к моим ушам, как будто опасается сделать больно, а я задумываюсь — в произнесенном товарищем Виноградовым может быть ответ на вопрос, почему она ко мне так отнеслась. Если я ей только внешне понравился, то это не объясняет желания прикасаться и держаться рядом. Не очень мне понятно, что происходит, тем более что внутренне я хочу ее обнять и от всего защитить. Такого опыта у меня еще не было, и как объяснить свои ощущения, я пока не знаю. Надо будет папу спросить или маму… — Мягкие какие, — делится со мной впечатлениями Аленка. — А какой сегодня день? — Пятое кратерия с утра было, — улыбаюсь я. — Только как это будет по старо-земному, я не знаю, у нас другой календарь. И вот тут она смеется. Заливисто и совершенно непонятно почему. Я с удивлением смотрю сначала на нее, потом на старательно сдерживающего улыбку ее отца и не понимаю мотива, но решаю не обижаться, а подождать. Товарищ Виноградов же справляется с собой, решив объяснить мне. — Мы стартовали восемнадцатого новозара, — произносит он. — Аленка смеется, потому что мы этот календарь придумали. Значит, действительно приняли его для всех, молодец Сашка. — Вы хотите сказать, что календарь был введен до Исхода? — удивляюсь я, потому что изученному в школе этот факт не совсем соответствует. К тому же не очень мне его фраза понятна. — А зачем? — У младших… — он вздыхает, а Аленка смеяться перестает, загрустив отчего-то. Наверное, поэтому я обнимаю ее, даже не отдавая себе отчета в том, что делаю. — У младших с днями рождения были связаны очень плохие воспоминания, поэтому мы решили сделать новый календарь, чтобы не было травмирующей памяти. — Их не любили, дни рождения не праздновались? — переспрашиваю я, вспоминая мамины рассказы. — Нужно деду сказать! — А кто у нас дед? — интересуется у меня товарищ Виноградов. — Адмирал Винокуров, — пожимаю я плечами, ну если я Винокуров, то и дед, естественно, тоже. — Командующий флотом. — Во флоте только Винокуровы? Как клан? — спрашивает он меня, а я просто вопроса не понимаю. Не так у меня все идеально с историей, раздолбай я. — Не понимаю, — честно признаюсь ему. — Но во флоте, конечно же, не только Винокуровы, просто деда — Защитник, вам еще расскажут. Давайте поедим? Мы возвращаемся к борщу, а я думаю о том, как рассказать людям Исхода о том, что сделал мой дед. Ведь они живы только потому, что он уничтожил Врага в далеком прошлом. Я это хорошо понимаю, но вот право рассказа очень хочу делегировать, чтобы не было ощущения, что я хвастаюсь. Малышка, кстати, комфортно ест питательную смесь. Она совсем маленькая, на самом деле, даже и не знаю, как ее кормили. Надо будет, кстати, спросить, потому что если твердой пищей, то животику нехорошо может быть. Благодаря Синицыным мы много чего о кхраагах знаем. — А малышку вы с Земли везете? — интересуюсь я. — Нет, она появилась внутри звездолета сама по себе, — качает головой Аленка. — Лапуля моя, — очень ласково произносит она, и хотя маленькая ее не понимает, но чувствует ласку, начав улыбаться. Я-то ее мимику распознаю, опыт есть, все-таки мы с Синицыными одна большая семья. Надо придумать, как сделать так, чтобы они друг друга понимали, потому что у меня тут не «Марс», универсального переводчика нет. Вот мама с тетей Машей прилетят и все сами придумают. Вообще-то это необычно — у такой малышки и очень правильная для ее возраста речь. На кхраагском, конечно, но тем не менее. А раз на кхраагском, то тут еще интереснее — получается, что с ней общались именно на этом языке, но вот других рас и языков она совсем не пугается. Загадка, получается…