И шрамы исчезают

Кавказцева на следующий день ещё раз напомнила, что мне необходимо покинуть кабинет в ближайшие два часа, иначе она просто выкинет все мои вещи в коридор, начнёт пинать и топтаться по ним. Именно так я слышала её слова, когда она попросила меня просто сделать это как можно быстрее. Я буду реагировать на её слова именно так. Она приказала мне покинуть мой же кабинет! Мой! В котором я уже как три года! Который я обустраивала сама и для себя, а не хер пойми для кого. И я решила, что ни за что не стану уходить от туда. И Кавказцева, видимо, это поняла и решила пойти с другой стороны. Она приказала «рядовым» вынести мои вещи. И когда амбалы вломились в мой кабинет с коробками и начали небрежно скидывать в них всё с полок, я тут же наорала на них и выгнала к чёртовой матери. Лучше самой всё сделать, чем эти недоноски испортят моё имущество. Мои зубы чуть ли не сыпались от скрежета, когда я переносила вещи на своё новое рабочее место, которое Диана уже успела освободить. Ещё бы она не успела! Спала и видела уже, как сидит в моём, сука, кабинете и протирает своей задницей моё мягкое и удобное кресло. Особенно эта её улыбочка во все зубы, когда я тащила мимо неё коробку с недовольным лицом. Она то и дело подгоняла меня, а мне взамен хотелось ей двинуть по довольной роже. У меня тут горе вообще-то! А она слепит своими винирами! Справившись со всеми вещами, я оглянулась, даже не скрывая призрения на лице. Кабинет не был просторным и еле вмещал в себя три рабочих пространства. Потемневшие от времени и отклеенные в некоторых местах обои уже давно пора было менять. Единственное и то растрескавшееся окно впускало скудный свет, сквозь которое виднелась удушливая пыль. Про странный и затхлый запах, который свидетельствовал о том, что в помещении давно не проводили генеральную уборку, я вообще молчу. Как-то доводилось здесь раньше работать, но мне абсолютно ничего тут не нравилось. В моём кабинете было уютно, комфортно, тихо. Расставлено всё именно так, как нужно мне. А главное — шкаф, который не нужно ни с кем делить, а после не чувствовать в конце дня на своей одежде посторонние запахи. А теперь мне придётся терпеть Серёгу Игнатова, который очень любил швыркать чаем, чавкать и приносить разные вонючие блюда, по типу тушёной капусты, которая воняет навозом. И Вику Гришину, которая обожала очень много болтать по телефону и в жизни. У нас вообще её в народе кличут трещоткой. А красить ногти на рабочем месте и заставлять всех задыхаться от запаха лака это её хобби. А мне ещё и существовать как-то с ними. Можно меня просто пристрелить, чтобы я не мучилась? Опершись на неровный стол, я почувствовала, как он начал прогибаться под моим весом, что аж монитор перекосило — он чуть ли не лёг спать экраном вниз на эту бугристую поверхность. Если бы в моём кабинете стояла такая старая мебель, как в этом, я бы, наверное, умерла. Не понимаю, как можно терпеть столько лет эти скрипучие полы, под которые будто провалишься сейчас. Протискиваешься между столов, из-под которых ещё торчит хренова туча проводов от компьютера, и молишься за свою жизнь. А неудобные, потёртые и просиженные на сто рядов стулья, которые при этом отпечатали на себе не одну форму задницы? Сидеть на них — пытка, одним словом! Как это делают мои коллеги? Может, они тоже поначалу мучились, а потом привыкли от безысходности? Или они просто отбитые наголову? Не знаю, каково им, но меня это морально убивает. Хотя я даже ещё к работе не приступила. Если страдать, так не одной. Раз меня выгнали из личного кабинета, значит, и Кавказцева не должна оставаться в кабинете Михаила Андреевича (да простит он меня). Сделав пару звонков, я сидела в ожидании и в нетерпении. Через пару часов доставят бомбу с самым сильным и отвратительным запахом в мире. Кавказцева скоро должна уйти, потому что уехать у неё не получится, так как её «Тойота» по неизвестным причинам перестала заводиться. Вернётся она на работу только в понедельник. И как раз в её отсутствие будет разложен во все потайные места сыр «Вьё Булонь». Даже представить не могу, насколько сильной окажется вонь. Думаю без противогаза точно не обойтись. Посмотрим, как она запоёт после такого.

***

Мне не давали покоя мысли об этой ситуации на кукурузном поле. Такое ощущение, что пазл не складывался. Место так было подобрано странно. Убийцы обычно пытаются спрятать тело куда подальше и поглубже. А тут просто бросили и оставили, даже ботвой не накрыли. Будто тот, кто это сделал, знал, что на поле никого не будет, что там люди точно не пройдут. Значит, человек в курсе всех нюансов проживания в этом селе. Опрос жителей ничего не дал. Никто ничего не видел и не слышал, и свидетель только один. Поэтому напрашивается вывод, что этот человек и сделал это. Хорошо, допустим, это сделал он. Что дальше? Он хотел, чтобы никто не увидел тело. Он этого добился. Но, если это сделал он, зачем тогда сам же и привёл полицию к телу? Замучила совесть? Или так поиграть решил? Детективов пересмотрел? Ну нет же. Если бы это сделал он, то девушка наверняка оставила бы на нём ссадины и мы бы точно заметили это, потому что по результатам вскрытия и соответствующих анализов под её ногтями нашли следы ДНК, не принадлежащих ей. Она сопротивлялась, пыталась выжить и всеми возможными способами защищала себя, пока её насиловали. Об этом указывают следы спермы в прямой кишке и порванное анальное отверстие. А если он был не один? Получается, тогда это второму достались все лавры и он, весь искалеченный и покорёженный, лежит где-нибудь и восстанавливается? Надо будет ещё раз поговорить с этим дальнобойщиком. Мало ли он может что-то упустил… нарочно. Поэтому, недолго думая, я решила позвонить Игорю. — Игорь, я по поводу дела той мёртвой девушки на кукурузном поле. Найди мне этого свидетеля, нужно будет осмотреть его фуру от и до. Что-то не сходится у меня. Там, глядишь, и допрос проведём. Так что подключай нужных бойцов к работе и выдвигаемся по твоему звонку. — Понял. — Ещё нужно будет узнать насчёт этой девушки. Не было ли заявления о пропаже за последние несколько суток либо за более долгое время. — Хорошо.

***

Я думала, что весь процесс займёт больше трёх часов, но, когда мы приехали на опустевшую стоянку, где дальнобойщик оставил свою фуру и эксперты начали осматривать её, стало понятно, что всё прошло тщательную чистку. Тут не надо быть сверхумным человеком, чтобы понять, зачем дальнобойщик это сделал. Зачищал следы. Вот только опять у меня пазл не складывался. Не похож он на убийцу. На него взглянешь и плакать хочется, один порыв ветра — и его сдует. Чтобы убить, нужны стальные яйца, а у него их нет. А то, что он уголовным жаргоном разговаривает, ещё ничего не доказывает. Вырос в селе, плюс ко всему работает дальнобойщиком, а среди таких людей редко попадаются интеллигенты. Поэтому осталось понять, зачем он так внезапно решил навести порядок в салоне, чего испугался и где второй пассажир. Понятые внимательно следили за процессом работы сотрудников и экспертов, которые вошкались в салоне, фотографировали и перебирали в нём предметы. Сам же владелец фуры стоял и покуривал сигарету в паре метров от нас. Его вновь трясло, а на лице был отчётливо виден мыслительный процесс в усиленном режиме. Скорее всего, он продумывал дальнейший план своих действий. Поэтому я решила допрашивать не по существу, как мы это делали с Игорем в прошлый раз, а задавать провокационные вопросы в лоб. — У вас есть жена, девушка, не знаю, любовница, в общем женщина, которую вы трахаете? — начала я нападение. От такого прямого вопроса у мужика чуть челюсть на асфальт не упала. — Шо вы ме-мелите? — он чуть встревожился, в глазах мелькнул испуг, а лицо немного напряглось. Чувствуя, что разговор может перейти грань, Игорь подошёл к нам и встал возле меня. — Отвечайте на вопрос, вы всё прекрасно слышали. — Нет, у ме-меня никого не-нет. — Раз нет женщины, значит, есть мужчина, которого вы долбите. Или он вас… — ещё одна провокация, на которую повёлся мужчина уже более агрессивно. — Ты шо, совсем дол-долбанутая?! — внезапно начал орать он и стал подходить ближе, но Игорь встал между нами и перегородил ему путь. — Выражения выбирай! — рявкнул Игорь. — А то сейчас по статье у меня пробежишься! — Так ты свою ба-бабу успокой с-сначала, а то шо она м-мелет?! — возмущался мужчина, размахивая руками. — Я этих пидоров на дух не переношу! Ясно?! — Ну своего партнёра вы же как-то переносите? — спокойно продолжила я. — Любите, не знаю, ласкаете. — Ты шо не-несёшь, блять?! — он вновь рыпнулся с места, и Игорю пришлось уже отталкивать его. — Какой ещё па-партнёр? Ты шо мне тут при-приписываешь, я не по-понял?! — Какой партнёр? Освежу вам память. Партнёр, с которым вы насиловали ту девушку, которого вы теперь прикрываете, ради которого дали ложные показания на допросе, потому что трахаете и любите его. — Я щас еб-б-бало тебе набью! — мужчина пошёл в атаку, но Игорь уже был начеку. Он настиг нападавшего и в один момент скрутил его, прижав к земле. — Успокоился! — гаркнул Игорь. Он надел на мужчину наручники и поднял его на ноги. — Я баб тра-трахаю, ясно?! — прорычал он мне в лицо. — Так у вас же нет никого? Кого вы трахаете? — без капли страха я смотрела ему прямо в глаза. — А ш-шлюхи на шо? — Та девушка тоже ваша очередная шлюха? — Да я, б-блять, секу, шо ли? Я не в курсах, к-кто это! Вы-выбежала на дорогу из леса, пока я ссал у обо-бочины, и давай орать, просить о по-помощи! Ну вот и всё. Всё, что нужно, я добилась, осталась пара штрихов. — А вот с этого момента поподробнее. Где? Во сколько? И что произошло дальше? — Я не-не знаю, кто это, и я ба-башку на отсечение даю — я её не-не убивал. Я, на-наоборот, пытался п-помочь ей, она выбе-бежала на дорогу, начала просить о п-помощи. Вся в слезах, в-в-в соплях, в крови, да ещё и голая. Я же не какой-то у-урод, чтобы да-даму в беде оставлять. В-в-впустил её к се-себе и повёз до б-ближайшей бо-больницы, вот только не успел я, ум-мерла она по дороге. — Почему всё-таки недовезли до больницы и не сообщили в полицию? — Ага, з-знаю я, как по-полиция работает. На-наслушался, на-насмотрелся, подко-кованный. Вам же и дела н-нет до людей, лишь бы п-план выполнить. Поэтому я и очканул, что её т-труп на меня по-повесят, как вы обычно д-делаете. Поэтому скинул её, по-поехал салон драить. По-потом п-приехал и сам вызвал полицию, типа ни при делах. — Понятно, — я тяжело вздохнула и приложила руку к подбородку, задумавшись. — За дачу ложных показаний вы привлекаетесь по части первой статьи триста седьмой уголовного кодекса Российской Федерации. Суд, скорее всего, назначит обязательные работы. По-хорошему, я должна ещё привлечь вас по триста девятнадцатой. Это статья за оскорбление представителя власти при исполнении. Но этого я делать не буду. Справедливо поступаю, как считаете? — Н-нет, — ответил мужчина, на что я усмехнулась. — С хе-херов обязательные рабо-боты-то? Я как лу-лучше хотел, а вы, уб-блюдки, под план с-свой всё меня по-подгоняете! У-уроды! — Вам мало? Или вас что-то не устраивает? — спокойно и безо всякого интереса спросила я. — Овца ту-тупая! Ко-конечно, не-не устраивает! Я ведь ни-ничего не-не сделал такого! — Ну хорошо, раз вас не устраивает моё решение, могу тогда суду подкинуть предложение: наказание в размере заработной платы за период до шести месяцев. Или арест на срок до трех месяцев плюс штраф за публичное оскорбление представителя власти. Такой вариант устраивает? — протараторила я и посмотрела на Игоря, который пытался подавить в себе смех. На вопрос мужчина начал сыпать оскорблениями в мой адрес, Игоря, полиции да и всего мира в целом.

***

На часах одиннадцать вечера. Я сидела одна в кабинете, поскольку мои коллеги уже давно разошлись по домам, и слушала тишину вперемешку с гулом от ламп, который, оказывается, всё это время был, просто во время Викиной болтовни его не имелось возможности услышать. Ещё я зачем-то начала высматривать источник шума, чтобы определить, откуда он исходил. В итоге насмотрелась на толстый слой пыли и кладбище мух в каждом светильнике и выявила ещё одну из причин жёлтого и тусклого света. Сейчас я мечтала лишь об одном — поскорее оказаться дома. И моя мечта обязательно сбудется, как только я закончу работу для одной мымры в отвратительно-скрипящем месте. Голова сильно раскалывалась буквально от всего, и до невозможности хотелось спать, но делать мне ещё было предостаточно. Знал бы кто-нибудь, как меня задолбала эта Кавказцева. Загрузила идиотской работой, чтобы я сидела и проверяла за сотрудниками правильное написание слов в документах. А то, якобы, у нас ошибка на ошибке, которые немедленно нуждаются в исправлении. «Вы ещё помните, что такое орфография, Светлана Викторовна?» — вспомнила я её слова, после которых мне захотелось плюнуть ей в рожу. Я чё, училка по русскому языку? Какого хрена я должна возиться с документами, к которым не имею никакого отношения?! Иногда у меня такое впечатление, будто… На телефоне раздался стандартный мелодичный рингтон. Я не глядя на экран ткнула пальцем на зелёную кнопку и ответила на звонок, прижимая плечом к уху телефон. — Стрелецкая, — механически ответила я. — Господи, ты всем так отвечаешь, когда тебе звонят? — возмущённым голосом проговорила девушка на другом конце телефона. — Ева? — я посмотрела на экран телефона, чтобы убедиться в этом. — А кто ж ещё-то? — возмутилась она и начала бубнить, как старая бабка. — Ты чего мой номер удалила, что ли? Или сестру родную не узнаёшь? — Ой, заткнись уже! Я просто ещё на работе и очень занята, — задумчиво пояснила я, вглядываясь в правильность написании фамилии подозреваемого. — До сих пор? — поразилась Ева, и по шуршанию я поняла, что она убрала телефон от уха, чтобы посмотреть на время. — Что ты там делаешь в такое время? Или у тебя дежурство сегодня? — Нет, просто очень много работы. — Я не отвлеку тебя надолго. Ты просто ответь, да или нет, когда я расскажу тебе всё до конца, — быстро пролепетала она. — Так вот, Света, мне нужна твоя помощь. — Что случилось? — отрешённо спросила я и взяла следующий документ, увидев в нём ошибку. — Вот кретин! Слава, твою мать! Говорила же быть внимательнее! — ворчала я. — Всё напутал! Теперь сиди и пересматривай всё за ним по двести раз. — Чего? — не поняла Ева. — Ты там с кем-то? — Нет, это я сама с собой, — я взяла свою кружку и решила отпить воды, которой там не оказалось. Я возмущённо прорычала, потому что мне не охота было вставать и идти до графина целых три скрипучих шага. — Говори, что случилось. — Да нет, ничего не случилось, — загадочно произнесла она. — Просто хотела попросить тебя кое о чём… — Ева, скажи уже конкретно, что тебе от меня нужно, а то играть в угадайку мне совершенно некогда, — занервничала я, возвращаясь на засиженное кресло. — Хорошо, — сдалась Ева. — Мы с Артёмом и его родственниками собираемся ехать к его родителям на картошку в эти выходные, то есть уже завтра. Там Галя остаётся сидеть со своими младшими детьми, потому что они простудились, а её старшая дочь не сможет нам помочь, потому что у неё учёба. — А теперь сначала, кто такая Галя? — не поняла я. — Ну сестра его отца… — Кого «его»? — Ну кого-кого, Артёма! — раздражённо проворчала Ева. — Ты как вообще слушаешь? — Ровно так, как ты говоришь, и при этом всём я продолжаю быть очень занятой. — Повторяю для особо одарённых: Галя это сестра отца Артёма, рыженькая такая, — пояснила Ева, в надежде ожидая, что до меня дойдёт. — А-а-а, поняла, — вспомнила я рыжую крикливую бестию, от беседы с которой у меня постоянно болела голова и оставался неприятный осадок. — Ты не знаешь слово «тётя»? — Так, заткнись и слушай дальше. Эта Галя остаётся сидеть со своими детьми, и получается, что теперь нам не хватает людей, чтобы управиться за один день. Если есть возможность помочь нам, то было бы здорово. Там немного… — Ха! Если ты вдруг не в курсе, то я была на их даче и видела лично твоё немного! Там их поле с размером в футбольное! — возмутилась я. — Нас много будет, каждый по ряду возьмёт и нормально. Зато после все дружно посидим, поедим и выпьем. Всё как ты любишь, — хихикнула она, на что я закатила глаза. — Нам очень пригодилась бы твоя помощь, — умоляюще сказала Ева. — Не знаю, Ев, у нас начальница теперь новая, и она та ещё стерва, поэтому посмотрим. Если успею всё доделать сегодня, то помогу, но ничего не обещаю, — решила я пока что не вдаваться в подробности. — Я уже Татьяне Ивановне пообещала, что ты приедешь… И Машке, — Ева резко замолчала, а я представила, как она в этот момент зажмурилась, ожидая мою реакцию. — Ева, блин! — рявкнула я. — Вот кто тебя за язык тянул? А если у меня не получится? — Ну ты же постараешься, — промурлыкала она. — Неужели твоя начальница насто… Погоди… — начало доходить до неё. — У вас новая… Да ещё и начальница? Ты мне не говорила… А куда Михаил Андреевич делся? — Ева, всё потом, — отрезала я. — Когда? — Потом значит «потом». — А… — Всё мне некогда. Я скинула звонок и положила телефон на стол. Я аккуратно протёрла глаза, чтобы не размазать тушь и не выглядеть потом как панда. Глаза неистово болели от такой нагрузки и дебильного тусклого освещения. Мне просто хотелось всё бросить и уйти, потому что силы уже были на исходе. Смысл тут сидеть и корпеть над тем, что потом не оценят? Она не Михаил Андреевич, который давал не так много работы после загруженного дня. Он всегда распределял нагрузку таким образом, что всем всё доставалось поровну. А не так, что всё взвалилось на одного и он сидит до поздней ночи и разгребает сраные бумаги, а другие уже разлеглись дома на диване и отдыхают. Честно, я бы действительно всё бросила и ушла, но моя грёбаная совесть наседала на меня и заставляла пребывать на жопе до тех пор, пока я не закончу начатое. Работа есть работа, говорила мне она. К тому же половину я уже всё равно сделала, так что осталось доделать вторую — и я свободна. Нужно только поднажать.