И шрамы исчезают

Припарковавшись возле отдела на своём любимом месте, я вышла из машины, предварительно забрав картонный поднос с тремя горячими напитками. Зайдя в здание, я, как обычно, подошла к окошечку на КПП, чтобы расписаться в журнале, и увидела Женю, молодого дежурного, который тут же напрягся, как струна, при виде меня. Я сдержанно кивнула ему и, после того как дверь запищала, вошла и начала подниматься на второй этаж, где располагались офис и мой кабинет. Судя по слухам, для многих я считалась в отделе той ещё занозой в заднице. Отныне и навсегда для меня огромную роль в жизни и работе играл контроль, причём над любой ситуацией, и чем больше его радиус, тем лучше. Контроль — один из основных процессов системы управления. Соответственно, чтобы система нормально функционировала, для этого нужно постоянное наблюдение, чтобы в ту или иную ситуацию вовремя принять оптимизирующие решения. Поэтому мне приходилось быть той ещё сукой для своих же коллег, чтобы держать всё и всех в упряжке. Для меня работа всегда превыше каких-либо личных дел. Если в ней идёт что-то не так, я сразу начинаю орать, поскольку ошибки для меня недопустимы. Безусловно, если кому-то требовалась помощь, я всегда старалась выручить, но сперва им приходилось выслушать тонну сарказма, потому что меня очень бесит, когда люди тупят на самом очевидном месте. Несмотря на мой характер, мои навыки и способности многих подкупают, из-за чего меня хотят узнать поближе. Но, увы, они утыкаются носом в огромную мощную стену, которая всегда держит меня и других людей на расстоянии. В свою жизнь я пускаю далеко не всех, а кто проходит на следующие этапы, не переносит моего напора и жёсткости. Я всегда была остра на язык, а теперь, когда мои нервы напрягаются до предела в связи с работой, я и вовсе не сдерживаюсь в выражениях. Но с близкими стараюсь всё же прикусывать свой язык, хотя порой он ну ой как чешется. В проёме меня тут же встретил Игорь. Это один из оперов, который находится в моём подчинении, а также тот, кто всё-таки знает обо мне что-то больше, чем ничего. Я оглядела его с ног до головы и поняла, что что-то случилось. Игорь обычно носил рубашку и брюки, а сегодня на нём серая обтягивающая подтянутое тело водолазка и светлые джинсы, и это сильно бросалось в глаза. — Привет, вот, держи, — он скованно протянул мне какие-то бумаги, видимо чувствуя себя неловко в этой одежде. — Привет, что это? — я нахмурилась, взяла листы и начала просматривать содержимое, еле сдерживая себя, чтобы не спросить о его резких изменениях в стиле. — Результаты вскрытия. Аня попросила передать. И Михаил Андреевич уже здесь, — проинформировал он. — Хорошо. Кофе будешь? — я сунула бумаги под мышку и протянула Игорю поднос со стаканчиками, стараясь не особо пялиться на его накачанные сиськи. — Да, спасибо. Сегодня совсем забыл позавтракать, — покачал он головой и взял тот, который располагался ближе к нему. — А что так? — решила поинтересоваться я и вытащила свой стаканчик с цикорием. Сделав глоток, я на секунду прикрыла глаза. Напиток приятно обжёг горло, а потом и стенки желудка, тем самым начиная согревать тело. Никогда не понимала, почему люди покупают кофе и пьют его в таком количестве, когда есть цикорий! — Да Лиза сегодня такое учудила! — возмутился Игорь. — Не могу о таком молчать, тебе придётся меня выслушать, — протараторил он на одном дыхании и продолжил: — Короче, Лиза взяла все мои рубашки, изрезала их и сделала дорожку, которая начиналась в прихожей и заканчивалась в гостиной… Или наоборот. Короче, не суть, — махнул он рукой и далее процитировал слова своей дочери исковерканным и писклявым голосом. — Она сказала: «Это лепеськи лоз, котолые я сделяля спесяльно для своей мамы, штобы ей било плиятно. Я так в фильме виделя. В нём дядя тёте сделяль такой сюлплиз, и тётя обладывалась», — он удручённо покачал головой, вернув голосу свой тембр. — Ох уж этот несносный ребёнок… — По-моему, ей нужно меньше смотреть телевизор. Не находишь? — усмехнулась я. — Надо будет с Лесей переговорить, а то так и не перестанет постоянно пакостить, — проворчал Игорь, а затем начал сыпать вопросами и сам же на них отвечать: — Слушай, я не сильно выделяюсь в этой одежде? По-моему, очень заметно. А рукава не коротковаты? Мне кажется, короткие. Блин, она буквально стискивает меня! — Не отчаивайся, — махнула я рукой. — Мы скинемся всем отделом и подарим тебе рубашки на день рождения вместо торта, денег и пятилетнего коньяка. Игорь чуть не задохнулся от возмущения, а я, усмехнувшись, пошла в свой кабинет. Если честно, то в глубине души мне нравилась его семья. Она была очень дружной и весёлой. Когда я изредка заходила к ним в гости, то с искренним интересом наблюдала за их взаимодействием. У них всегда было шумно, отчасти благодаря их дочери. Жена Игоря, Леся, спокойная, как удав, добрая и очень понимающая (даже слишком). Сам Игорь позитивный, энергичный и душа компании. А вот их дочь Лиза — это что-то с чем-то. Как-то раз она из-за того, что пересмотрела мультик «Шрек», побрила их домашнего пуделя почти налысо и покрасила его зелёнкой, называя по имени «Фелиция». Вот мороки-то потом было… А когда нам эту историю рассказывал Игорь, все чуть со смеху не умерли. Все гадали, в кого она могла пойти такой непоседой. Некоторые знакомые Игоря даже поговаривали, что Леся шесть лет и девять месяцев назад по-быстрому сходила к соседу за солью. Потому что тот был ещё тем отморозком, и Лиза очень напоминала его. Но это были всего лишь шутки, так как Лиза была копей Игоря, и большие небесно-голубые глаза, как у него, тому подтверждение. Первым делом, оказавшись в кабинете, я мельком пробежалась взглядом по строчкам заключения эксперта о результате вскрытия. После нескольких минут чтения я шумно выдохнула. — Чёрт! Всё-таки они её отравили. Родную мать из-за какой-то квартиры. Уроды. И как таких вообще земля носит? Со злостью шлёпнув по столу бумагами, я туда же поставила картонный поднос со стаканчиками и сняла с себя тренч, повесив его в шкаф. Потом достала оттуда небольшую резиночку и встала возле зеркала. Я, как всегда, сделала себе полухвост и выправила несколько прядей по бокам возле лица. Я взяла стаканчики в руки, выбросив поднос в мусорку, и направилась к Михаилу Андреевичу. Его кабинет располагался через три двери от моего, налево по коридору. Он был куда просторнее, чем мой, и напичкан более новой мебелью. Но это Михаил Андреевич всё делал за свой счёт (ещё до того, как я попала к нему в отдел), поскольку не стоило забывать, что мы всё-таки живём в России, так что полностью обновлённый кабинет, а уж тем более здание, смогут появиться только через столетия. Не Америка, конечно, но в общем и целом всё смотрелось довольно неплохо. — Доброе утро, — проговорила я, протиснув голову в дверях. — Можно? — Привет, конечно, проходи, — махнул рукой Чуканин, приглашая к себе. — Вот, держите, — я подошла к рабочему столу, где сидел Михаил Андреевич, и протянула пластмассовый стаканчик, наполненный всё ещё горячим кофе, своему начальнику. — Вот спасибо! — он по-детски обрадовался вручённому презенту и тут же отпил, выдав своё мужское: — А-а-а, хорошо! То, что нужно с утра пораньше. — Это точно, — ответила я, остановившись возле окна. — Как вы сегодня себя чувствуете? Я задавала ему этот вопрос каждое утро, поскольку в последнее время его состояние оставляло желать лучшего. То давление подскочит, то пульс зашкаливает. Работа в полиции очень нервная. А когда занимаешь пост начальника, нервотрёпка только утраивается. — Если не считать давление, которое уже, честное слово, — приложил он руку к горлу, — вот здесь уже у меня, то неплохо. Да, за окном погода действительна была не очень. Даже у меня побаливали виски и немного гудела голова. И нет, это вовсе не из-за отсутствия сна в последнее время. — Слышал, Голоев со своим адвокатом опять пытались нафискалить с пеной у рта о фальсификации доказательств, — серьёзно проговорил Михаил Андреевич, а я только закатила глаза. — Сначала изнасилуют, убьют, а потом отвечать по закону не хотят, — проворчала я. — Пусть пытаются. У них всё равно ничего не получится, — я махнула рукой, сделала последний глоток цикория и выбросила стаканчик в мусорку под столом. — И всё же будь поаккуратнее, с депутатом всё-таки дело имеешь, — предупредил Чуканин. — Обязательно соблюдай все процессуальные сроки и… — Михаил Андреевич, мне не десять лет, и я не в первый раз пришла на работу. Всё под контролем, — заверила я. — Хорошо, — облегчённо выдохнул он. — Кстати, мне тут сказали, что ты вчера опять не на свой вызов ездила, — он начал неритмично отбивать пальцами по столу. — Да, пришлось, — я выпрямилась и засунула руки в карманы брюк. Могу предположить, что Михаил Андреевич обо всём уже в курсе, поэтому глупо обманывать его. Но сдавать парней, которых я вчера подменила на вызове, да ещё и не с моего отделения, так рано я не собиралась. — Новички усугубили ситуацию в споре, поэтому нужно было вмешаться. Кто вообще набирает таких дебилов? — начала возникать я, вспоминая ситуацию. Двое патрульных разъезжали по улицам, контролируя город от нарушителей комендантского часа. Но, к моему большому сожалению, эти двое были новичками, и я понятия не имею, кто додумался оставить их на произвол судьбы. Они поймали какого-то несовершеннолетнего парнишку и стали допытывать его. Он же, в свою очередь, оказался подкованным в законодательных нормах и стал уже допытывать их. Ну эти двое не придумали ничего лучше, как вызвать кого-то из отдела на помощь. И всю эту кашу пришлось разруливать мне. — Куда смотрит отдел кадров? Этих недоносков переспорил какой-то школьник, и у меня сложилось такое впечатление, что он знает куда больше, чем эти клоуны. — Но-но, — Михаил Андреевич помахал рукой, мол успокойся, и строго проговорил: — Кадры не трогай. Ты же знаешь, им как сказано, так они и делают. Они не виноваты в том, что у новичков с начальством какая-то вечно хорошая дружба, — Чуканин сделал кавычки в воздухе. — А точнее, дружба их отцов с начальством. — Терпеть это не могу, — фыркнула я и отвернулась к окну. — Ой, да ладно тебе, Свет, не горячись. Они попыхтят недельку-две, да потом сами уйдут, — беззаботно проговорил он и вновь нахмурился. — И всё-таки… почему ездила ты? Что ж, не получилось. Тогда приступаем к плану «Б» и вспоминаем уже подготовленный ответ на этот вопрос. — Михаил Андреевич, я должна была услугу, не более, — кратко пояснила я и пожала плечами, будто в этом не было ничего такого. — Ах во-о-от оно что, — протянул Михаил Андреевич, покачиваясь на стуле. — Услуга, значит… — он подозрительно таращился на меня. — Ну-ну. Только я всё равно с Петровичем поговорю. Надоели уже. На всякие пустяки тебя дёргают за услуги. А у тебя что, работы своей мало? — Да ладно вам, Михаил Андреевич, не трогайте вы их, — махнула я рукой. — Да и не стоит вам нервничать лишний раз, — попыталась я переубедить своего начальника. — Ну уж нет! Напоследок всё равно сделаю так, чтобы тебя вообще… — Что значит «напоследок»? — я тут же перебила его, резко переведя взгляд на мужчину. — О чём вы? Он внезапно стал растерянным и испуганным. Даже побледнел как-то. Если честно, я раньше никогда его таким не видела. — Свет, ты только не горячись, ладно? Я хотел тебе сказать, просто как-то не было подходящего момента, да и вообще… — промямлил он. Я сомкнула брови над переносицей, готовясь выслушать то, что он, наверное, хотел произнести очень давно. Но только он набрал в лёгкие воздух, как в его кабинет по-хозяйски ворвалась Диана. Она тоже выглядела обеспокоенной. Её серо-голубые глаза и так были большими, а сейчас, казалось, вообще вывалятся из орбит. Запыхавшаяся, она с чрезмерным удивлением пялилась то на меня, то на нашего начальника. — Михаил Андреевич, как так-то? Почему вы нас покидаете? Как мы без вас теперь будем? — сыпала она вопросами, чуть ли не со слезами на глазах. — Да что случилось-то? — начала нервничать я и шокированно вытаращилась на Чуканина от пришедшей на ум мысли. — Вы что, умираете? — Типун тебе на язык, Стрелецкая! — проверещала Диана. — Михаила Андреевича уволили! — Что?! — воскликнула я, уж точно не ожидая такой новости. Моему удивлению не было предела. Я была в шоке! Теперь была моя очередь пялиться большими ошарашенными глазами то на Диану, то на Михаила Андреевича. — Ты что, тоже не знала? Его уволили ещё месяц назад, а уже в эту пятницу его последний рабочий день! — продолжала она подливать масло в огонь. — Какого хрена?! — я сердито посмотрела на Михаила Андреевича. — Молчать! — рявкнул он и треснул кулаком по столу, отчего его кружка вместе с ложкой задребезжали. Мы тут же умолкли, а он уже спокойно продолжил: — Собственно, это я тебе и хотел сказать, Света, — низким тоном проговорил Михаил Андреевич, грозно смотря на Диану, которая уже сжалась под его взглядом. — При этом уже подобрали кого-то на его место, и она едет сюда, — шёпотом выпалила Диана. — Новикова! — Михаил Андреевич снова треснул кулаком по столу. — Она?! — мои глаза чуть не вывалились из орбит. Да какого чёрта здесь происходит?! — Да, она! — усмехнулась Диана. — Некто Казанцева Е.А. Из Москвы. Элита, однако! — Что за?.. — я уставилась на Михаила Андреевича. — Почему вы раньше мне ничего не сказали?! — Так, Новикова, покинь мой кабинет! Живо! — взревел Чуканин на последнем слове, и Диана пулей вылетела за дверь. Он сегодня уже вряд ли её увидит, потому что она сделает всё, чтобы не попасться на глаза разгневанного по её вине начальства. Михаил Андреевич тяжело вздохнул, встал из-за стола и подошёл ко мне. Он несколько секунд молча смотрел на меня, прежде чем начать говорить. — Я боялся… — промямлил он, пытаясь выбрать оправдания, которые, как он думал, помогут ему выйти сухим из воды. — Не знал, какие подобрать слова, боялся, что обидишься или того хуже — за мной пойдёшь, — Михаил Андреевич виновато и в то же время жалобно смотрел на меня. — А я этого не хочу. Ты ещё нужна здесь. Прости меня, Свет. Я просто не хотел тебя расстраивать и не знал, как сказать. Я смотрела на него и тяжело дышала. Не могла поверить своим ушам. Начальник уволен, а я ни сном ни духом. Как так случилось, что это прошло мимо меня? Почему я не уследила за этим, не придала значения? Когда произошёл сбой? Как это вышло из-под моего контроля? Из-за эмоций я хотела наговорить кучу гадостей, хотела накричать на него, сказать, что он козёл и трус, но, смотря на него и его жалобный взгляд, в котором читалась мольба о прощении… я не смогла. Да, я злилась, очень сильно. Потому что сейчас это второй по счёту человек в моей жизни, которому я смогла довериться, практически как Еве. И он, чёрт возьми, уходит! А точнее, его уволили! За что? Мы работаем не покладая рук, раскрываемость идеальнее некуда. Да это ведь бред, причём полный! Может, это шутка такая дебильная? Что этим уродам сверху не нравится-то?! Когда он, как мне показалось, громко шаркнул ногой, сделав ко мне шаг, я вздрогнула. Я осознала, что всё это время стояла и молча смотрела на него. Или, скорее, сквозь него. Я не знала, что ответить, но простить сейчас не могла. Мне нужно было время, чтобы остыть, успокоиться. Только потом я смогу задать правильные вопросы и правильно реагировать на ответы. Но не сейчас. — Свет, не молчи, прошу тебя, — слишком громко для тишины проговорил он. — Оставьте меня… — шёпотом проговорила я, разочарованно опустила взгляд в пол и просто вышла из его кабинета.

***

Я отработала свой рабочий день, не вылезая из бумаг, и вышла ровно в семь из отдела, ни с кем не попрощавшись. Наверняка мои коллеги тоже знали, что Михаила Андреевича уволили, только молчали в тряпочку. Скорее всего, Чуканин попросил их не говорить мне об этом, а Диана не была в курсе, поскольку была на больничном и вышла сегодня. Вот только ей рассказали про всё, а про меня как-то решили специально забыть. Но, наверное, никто не предполагал, что после этой новости она сразу побежит выяснять, в чём дело. И получается так, что если бы не Диана, то я бы об этом узнала только тогда, когда Чуканин бы сказал: «Всё, мне пора, всем счастливо. Ах да, Света, совсем забыл сказать, меня уволили. Теперь точно всё. Пока». Так, что ли?! Зашибись! Работаю с одними предателями! Фыркнув, я села в машину и поехала подальше от этого места, сама даже не зная куда. Настроения у меня не было от слова совсем, поэтому я предварительно позвонила Еве ещё в три часа дня и предупредила, что не смогу присутствовать на ужине. Она начала расспрашивать, что у меня случилось, услышав мой расстроенный голос, который я так тщательно пыталась скрыть. Она будто чувствовала меня. Даже мелкие колебания моего настроения умудрялась улавливать. Я постаралась как можно убедительнее её заверить, что со мной всё в порядке и я просто устала на работе. Она навряд ли мне поверила, но всё-таки настаивать не стала. Я каталась по городу несколько часов, переваривая информацию. Ситуация была для меня очень серьёзной. Она выдернула из нормального ритма жизни, выбила меня из колеи, из-за чего я улетела в кювет. И мне нужно было остаться со своими мыслями наедине. Разложить у себя в голове всё по полочкам и понять наконец, как человека, который был для меня чуть ли не как родной отец, турнули с работы. Пнули под жопу, как пустую консервную банку, которая валялась посреди дороги и мешала пройти. Сто процентов это из-за очередных мажоров, которые показывают своё превосходство над обычными людьми. Как же меня бесила эта «свита», которая плевать хотела на жизни других. Уроды! Сволочи! Твари! Ненавижу их всей душой! Мне громко и настойчиво посигналили. Я опять забралась настолько далеко в свои мысли, что вновь выпала из реальности. Какой-то мужик остановился возле меня и что-то кричал, крутя пальцем возле своего виска. Видать, ему не понравилось, что я так долго стою на зелёный. Псих. Я показала ему неприличный жест и нажала педаль в пол, с визгом сорвавшись с места. — Как тебе такое, кусок дерьма? — прорычала я, когда в зеркале заднего вида наблюдала за отдаляющимися фарами «Копейки». Я не знаю, сколько колесила по городу. Может, час, или два, или пять. Брать в руки телефон мне совершенно не хотелось, чтобы просто узнать точную цифру. Могу сказать только, что машин стало на дорогах раз в десять меньше, а на улице уже давно стемнело. Когда я припарковалась аж в соседнем дворе, то не спеша направилась домой. Бросив ключи и портфель на тумбочку, я сняла с себя верхнюю одежду и прошла на кухню, поставив кипятиться чайник. Я встала возле окна, из которого сейчас открывался шикарный вид на ночной город. Мне всегда нравилось стоять там и наблюдать за тем, что происходит на улице. Меня это успокаивало и помогало думать. Цепляясь взглядом за движущиеся машины, у которых сквозь темноту были видны только фары, я задумалась. Что мне теперь делать? Как реагировать на всё это? Я оказалась совершенно не готова к такой новости, к расставанию. У меня было ощущение, что, как только Михаил Андреевич перешагнёт порог, я взвою. Может, уволиться? А что? Откроем своё детективное агентство и будем наслаждаться жизнью, как это было до этого момента. Он останется моим начальником, а я буду так же расследовать дела, привозить ему с утра кофе и выслушивать, как его прекрасная жена сняла очередной ролик на «YouTube», рассказывая своим подписчикам про новый рецепт сырников. Я мечтательно вздохнула и тут же погрустнела. Да ну, чушь какая-то. Что я несу? Мне ведь просто страшно. Хотя, казалось бы, чего бояться? Да, его уволили, кого-то поставили на его место. Так бывает и считается обычной практикой. Но от чего так тошно-то на душе? Наверное, из-за того, что я привыкла? Я слишком привыкла и привязалась к Михаилу Андреевичу за это время. Он просто вошёл в мою жизнь и принял в свою, не задавая никаких вопросов, надо мне это или нет. А сейчас берёт и уходит, не спрашивая, хочу я этого или нет. Почему как только я к чему-то или кому-то привыкаю, это тут же сменяется на новое? Почему я просто не могу спокойно жить с теми, к кому уже привыкла? Почему у меня нет возможности оставить рядом с собой то, чем я дорожу больше всего, и там, где мне это нужно? Почему судьба постоянно делает подлянки?! Я вздрогнула. Чайник вскипел, оповестив об этом громким щелчком. Я подошла к нему, навела себе горячий чай и села за стол, тут же мысленно шлёпнув себя по лбу. Я совершенно забыла, что мой холодильник пустовал уже второй день, а к чаю у меня, кроме чёрного хлеба, ничего не было. Но всё же я решила в него заглянуть. Мне почему-то сразу вспомнился момент из детства. Зная, что в холодильнике ничего нового не появится, я всё равно посмотрю туда раз десять. Но на моё удивление там кое-что всё же было. Нет, не еда. Записка. Я вытащила её оттуда и пробежала глазами по строчкам, которые были выведены знакомым почерком: «Не стала шокировать тебя дохлой мышью, которая уже успела повеситься в твоём пустом холодильнике, поэтому убрала её. А тебе советую купить что-нибудь поесть, иначе натравлю на тебя Татьяну Ивановну! (Ева)». Я фыркнула, ничуть не опасаясь Евиных угроз. Татьяна Ивановна была той самой женщины, которая кормила всё, что движется, и сейчас я была абсолютно не против этому. В подтверждение моих мыслей у меня заурчало в животе. Я взглянула на часы, что ярко светили зелёным на микроволновке. Сорок семь минут шестого. Чёрт. Смысла спать уже не было, а есть очень хотелось. Надо тогда обязательно посетить круглосуточное кафе перед тем, как поехать на работу. А сейчас нужно не терять времени зря, принять душ и переодеться.

***

На работу я ехала с чугунной головой. Глаза так и норовили сомкнуться при каждом удобном случае. Я даже умудрилась вздремнуть в кафе, пока ожидала заказ. Благо меня разбудила официантка, когда принесла его, а то я так бы и на работу опоздала. Сил не было вообще. Я и так толком не спала ночами, а в этот раз вообще решила пропустить порцию сна. Молодец, Стрелецкая! Это лучшее, что ты могла сделать для своего организма. Хотя мне казалось, что я должна была уже привыкнуть к этому. Такое происходило каждый раз перед поездкой в Омск. Миновав КПП, я поднялась в свой кабинет, сдержанно кивая тем, кто со мной здоровался. Моя бы воля, я бы вообще ни с кем не разговаривала. Но мне с ними ещё работать, а детский сад показывать в таком месте было последним делом. Сегодня нужно быстренько закончить с документами, которые я не успела доделать вчера, и браться за новые. Я села за своё рабочее место. На столе не было бардака или всяких декоративных украшений. Стояло только всё необходимое: практически новый компьютер, подстаканник для канцелярии и несколько подставок для документов. На краю стола лежал очередной приход писанины, а передо мной то, что я не успела доделать вчера. Я взялась за работу и начала перебирать документ за документом. Где печатала на компьютере, где писала от руки и расписывалась, складывая готовые к передаче бумаги в специальную подставку. И так по кругу. Мне казалось, что этому не было конца и края. Ощущение, что я несколько раз заполняла одни и те же строки и вписывала в них одни и те же слова, а стопка того, что нужно было заполнить, только и делала, что увеличивалась. Нужно сделать перерыв, а то я уже что-то туго соображаю. Вздёрнув руку, я посмотрела на свои наручные часы и не смогла разглядеть время. Цифры просто-напросто были размыты, а картинка внезапно стала чёрно-белой. Я зажмурила глаза и сделала попытку заново, но результат остался тем же. Внезапно я услышала над собой какие-то звуки. Я резко обернулась, но, кроме окна позади, ничего не увидела. Звуки стали похожи на мычание и постепенно начали превращаться в чей-то голос. Он звал меня куда-то, и я никак не могла разобрать куда, не получалось понять, что мне пытаются сказать. Я хотела спросить, что ему от меня нужно, но не сумела даже промычать. Рот был будто заклеен. У меня началась лёгкая паника. Почему я не могу говорить? Что нужно от меня этому голосу и почему я не понимаю, откуда он исходит? — Своеатта, — услышала я, но не смогла разобрать, и решила сфокусироваться на том, что мне пытались сказать. Вдруг мне всё-таки удастся. — Стрелецкая! Я резко вскочила и начала оглядываться. Перед глазами была белая пелена. Я машинально потянула руку к лицу, чтобы протереть их, но та самая белая пелена не дала мне этого сделать. Я пощупала её и до меня наконец дошло, что это был лист бумаги, который прилип к моему лбу. Отлепив его, я сморщилась от яркого света. Через пару секунд, когда мои глаза привыкли, я увидела свой, оказывается, яркий кабинет. Я посмотрела на рядом стоящий силуэт и поняла, что на меня сверху испуганно вытаращился Михаил Андреевич. Я что, уснула? — Ёлки-палки! Чего ты так пугаешь меня?! — схватился он за сердце. — Я бужу-бужу тебя, а ты всё никак не просыпаешься. Я уж думал скорую вызывать. — Всё в порядке, — сонно пробубнила я, взглянув на компьютер. — Твою… Блин! На экране монитора была сплошная неразбериха, состоящая из одних «ллллл», «ггггг» и наборов других букв, никак не связанных в слова. Кажется (нет), когда я уснула, моя рука легла на клавиатуру, из-за чего все образцы протоколов полностью снеслись. — У тебя всё в порядке? — обеспокоенно спросил Чуканин. Я посмотрела на него как на придурка, и он тут же понял, что сморозил какую-то чушь. — Ну да, согласен, идиотский вопрос. — Мягко сказано, — грубо ответила я, делая вид, что очень заинтересована своими часами на руке, цифры которых, к слову, теперь я видела очень хорошо. — Свет, давай поговорим, пожалуйста, — взмолился он. — Я вчера весь на нервах был, а сегодняшнюю ночь вообще не спал. Как и ты, судя по всему. — Неправда, — запротестовала я и сделала вид, что меня совсем ничего не волнует. — Я отлично выспалась. — Ты мне-то хоть не ври. Я знаю тебя как облупленную, — то ли с гордостью, то ли с тоской в голосе проговорил он. — Ты засыпаешь на рабочем месте только в том случае, если тебя мучила бессонница. — Вам-то какое дело? — я злобно зыркнула на него. — Вам же плевать на меня, вы только любите мне лапшу на уши вешать, — фыркнула я. — Свет, перестань… — Что «перестань»?! — понесло меня, и, вскочив со стула, я начала ходить туда-сюда и размахивать руками. — Вы обязаны были мне сказать об этом. Почему знали все, кроме меня? Я считала, что способна доверять ва… — Ты мне как дочь, Светлана, — перебил он меня, серьёзно проговорив. — И я повторюсь, я испугался. Боялся вот этого, — обвёл он руками в воздухе, имея в виду этот разговор. — Но мне правда жаль. Я надеялся на твою поддержку. А вышло всё так, как я и предполагал. — Поддержку?! — истерически усмехнулась я. — О какой поддержке может идти речь, когда меня обманывают! Я знаю, что вам сложно, но мне сейчас куда сложнее. Всё это время вы держали от меня в секрете, что вы уволены, когда остальным уже всё было давно известно. И вдобавок, подговорили всех, чтобы они молчали в тряпочку. Вы сначала ставите мне подножку, а потом ждёте, что я спокойно встану, буду успокаивать вас и хлопать по плечу?! Вы серьёзно?! — выпалила я на одном дыхании, с возмущением смотря на расстроенного уже практически шестидесятилетнего мужчину. — Ты права, — согласился он и кивнул. — Я совершил глупость. Прости меня, пожалуйста, за это, — его глаза были настолько грустными, а его выражение лица… Он выглядел как брошенный щеночек, который молил взглядом каждого прохожего взять его домой. Мы долго находились в тишине. Я успокаивалась от его выходки и приводила себя в чувства с помощью дыхательной гимнастики. А он просто ждал, когда я начну говорить. Ему уже нечего было добавить. Он извинился несколько раз, искренне, теперь была моя очередь предпринимать какие-то действия. — Из-за чего вас уволили? — сдержанно проговорила я безо всякого интереса в голосе. Хотя, по правде говоря, несмотря на обиду, мне всё же было любопытно это узнать. — Сказали, что я плохо справляюсь со своими обязанностями, — вяло пожал он плечами. — Что раскрываемость упала на несколько процентов за последние полгода. Потом намекнули, что я уже старый и мне пора на пенсию. Якобы нужно давать дорогу молодым. — Да что они мелят?! У нас раскрываемость лучшая из всех районов! — запротестовала я. — Наверняка опять какой-нибудь богатенький папочка замолвил словечко и пообещал положить в кармашки неприличную сумму денег взрослым толстым дядям. Сволочи! Я бухтела, как бабка у подъезда, а он внимательно наблюдал за мной и… тепло улыбался? — Чего вы лыбитесь? — я вскинула бровь, непонимающе смотря на него. — Ты прямо как я в молодости. Справедливость и правильность так и прут из тебя. Правда, нахлебался я из-за этого бензина. В прямом смысле нахлебался. Меня так пытали лет тридцать назад, потому что, как ты знаешь, я не беру взятки и действую по справедливости и по закону. В этом плане мне по-человечески тебя жаль, Светланка, — покачал он головой. — Никому же такие, как мы, не нравимся, поэтому и стараются нас убрать с дороги, чтобы жить не мешали так, как им надо. Мы же как кость в горле для них. — Вы же понимаете, что, если бы не вы, тут бы давно всё погрязло в коррупции и дерьме? — Рано или поздно, но всё равно этот день настанет, — грустно усмехнулся Михаил Андреевич. — По крайней мере, пока я здесь, я этого не допущу, — твёрдо сказала я. Он подошёл ко мне и крепко обнял. Настолько крепко, что пару раз у меня аж хрустнул позвоночник. Я терпеть не могла объятия или хоть какие-то малейшие намёки на тактильность. Он это знал, но, видимо, всё-таки не устоял. — Обещайте, что мы будем видеться, — пробубнила я ему в шею. — Обещаю. А ты обещай здесь не безобразничать, — по-отцовски наказал он. — Постараюсь, но ничего обещать не могу, — усмехнулась я, когда он легонько ткнул меня пальцем в бок.