Кажется я стал целью захвата призрака

28 августа 2025 года от Рождества Христова, Хуанхай. Вечер окутал землю тишиной безмятежности, прорванной лишь вздохами волн, ласкающих берег. Влажный воздух густел от соли, словно слёзы древнего моря. Линсю Ваншан, в одеянии из лунного света, сидел на краю причала. Лёгкое, белоснежное ханьфу, с алым, как кровь, воротом, насквозь пропиталось дождём, открывая взгляду мраморную гладь тела. Невозмутимость застыла на его лице, как маска, но в глубине души бушевала маленькая чихуахуа, грозя прогрызть его черепную коробку. Вопросы, острые, как лезвия, терзали его сердце, и в этой буре рождался план — как избавиться от непрошеного гостя, чьё присутствие отравляло каждый миг. «Чем пахнет море?» — этот вопрос когда-то грыз его разум, словно червь, точил изнутри. Двадцать два года, двести семьдесят один лунный цикл — и вот он здесь, на самом краю пропасти, где водная тьма сливается с небесной. Ветер, словно робкий воздыхатель, ласкает его кожу, нежную и гладкую, как лепесток камелии. Багровая луна, зловеще прекрасная, безраздельно властвовует в небе, затмив трепетное мерцание звёзд. Лишь она была безмолвным свидетелем его одиночества: Линсю, чей рост достигал ста семидесяти трёх сантиметров, казался обломком кораблекрушения, выброшенным на берег тёплой волной. Меж тонких пальцев тлела сигарета, краткими зарницами выхватывая из сумрака бледное лицо, отмеченное двумя отметинами судьбы: кокетливая родинка игриво примостилась под правой стороной губы, а стильная родинка дерзко выделялась под густыми бровями, с левой стороны. Взор его шарил по горизонту, по бездонной пустоте, словно силясь выхватить ответ, скрытый за обманчивой пеленой. Но тщетно. Голова склонилась, и двухцветные пряди волос, упали вперёд, вместе с тяжёлым вздохом, приправленным горькой усмешкой. Дождь исступлённо хлестал тело, словно одержимый ваятель, вытачивая каждый бугор напряжения, каждую сведённую судорогой мышцу. Крик, агонизирующий шёпот, застрял комком в горле, меж чёрным юмором отчаяния и въедливой самоиронией. И ведь как хотелось… Разорвать бы эту могильную тишь оглушительным криком, исторгнуть первобытное, нутряное «Призрак!!!», да так, чтобы сами небеса, сотрясаясь, разверзлись от ужаса, эхом отражая его панику. Но стоило периферийному зрению уловить движение, и Линсю Ваншан, вымучив из себя циничное спокойствие, произнёс хриплым голосом: — Отвянь. Я не экзорцист, так что ищи дурака в другом месте. А в мыслях его, словно электрическим разрядом, пронеслось: «Главное, не смотреть ему в глаза! Контакт глаз, потенциально дестабилизирующий фактор.» Призрачный силуэт склонил голову, в немом вопросе, от которого у Линсю чуть не случился нервный тик: — Ты… видишь меня? Ваншан фыркнул про себя, окидывая привидение оценивающим взглядом, стараясь не задерживаться на лице. Боже, какой красавчик… Слишком юный для мертвеца. Слишком детализированный для бестелесной субстанции. «Ну почему все призраки такие фотогеничные?!» — пронеслось в его голове. — Дай-ка подумать, — протянул он, делая вид, что напрягает последние извилины, — Не-а! Тебе просто показалось! Призрак нахмурился, словно решал сложнейшую теорему по квантовой физике. Похоже, подобная реакция ему была явно не по душе. Обычно зрители его представлений вопили так, что стёкла дрожали, элегантно теряли сознание или, в самом оптимистичном сценарии, делали ноги со скоростью света. А некоторые, особо отчаянные головы, даже пытались вступить с ним в бой… Ох уж эта человеческая наивность… Но этот парень с глазами, горящими ярче, чем рекламные вывески в Пекине, казалось, был глубоко, абсолютно, феерически равнодушен к его паранормальному существованию. «Вот это поворот!» — мысленно воскликнул призрак. — Не только видишь, но и слышишь меня?..— прошептал неуверенно дух. — Никто не слышал меня с тех пор, как… — С тех пор, как ты откинул копыта, — добил его Ваншан с лёгкой, почти игривой насмешкой. — «Ага, знаю, оригинал из тебя так себе», — пронеслось у него в голове, но вслух, он лишь благоразумно промолчал. Призрак состроил гримасу такой вселенской обиды, что хоть сейчас ему мавзолей строй. В одно мгновение он превратился в этакого заброшенного щенка, которого выкинули из дома. Его и без того призрачная фигура затряслась, словно попала под персональный арктический шторм. И, словно опасаясь рассыпаться в прах разочарования, он робко двинулся к Ваншану, как будто тот держал в руках нереально вкусную косточку. Мутно-синие омуты его глаз застыли на руках Ваншана, словно гипнотизируя его. Особенно на сигарете, словно на тонком маяке в этом кромешном бреду. И когда Ваншан, предвкушая никотиновое блаженство, чтобы хоть сколько-нибудь утихомирить свои шальные нервишки, уже поднёс её к губам, этот наглый дух взял и… задул её своим призрачным дыханием! Ваншан уставился на безвольно поникшую сигарету, словно она предала его, потом вскинул бровь, будто вопрошая: «Это что, шутка такая?». Взгляд живо метнулся к призраку: «Призрачный дух категории SS+ ранга? Серьёзно?!» — Панически запищал в мыслях он. Окурок полетел прочь, словно зараженный смертельной болезнью. Глаза, прикованные к призраку, не смели отвести взгляд. Но внутри, обычно ленивый и пофигистичный голос разума, вопил сиреной воздушной тревоги. Дело в том, что в этом мире лишь призраки ранга SS+ обладали дерзкой способностью «активного» вмешательства: гасить свечи, прикасаться ледяным холодом, творить прочие дьявольские шалости. Более слабые духи могли лишь жалко пугать своими уродливыми гримасами. Поэтому Линсю не нужно было семи пядей во лбу, чтобы осознать, что перед ним маячила его собственная кончина. Призраки SS+ были подобны полтергейстам, застрявшим между завесами миров, — воплощения сильных, неукротимых эмоций, сгустки мощной энергии, способные коверкать саму ткань реальности. Те, кто избежал их леденящего прикосновения, выжили лишь по прихоти злой Фортуны, став проклятым парадоксом — «ошибкой выжившего», чьи рассказы передавались из уст в уста. Этот парадокс доступности информации — словно ядовитый цветок, распускающийся в саду человеческого разума, заставлял верить в более вероятный исход лишь потому, что о нём чаще шептались в новостях. В конце концов, согласно древним китайским трактатам, которых наш Линсю Ваншан, разумеется не читал, такие духи появляются в местах мощных энергетических узлов или там, где произошли трагические события. Просто представьте себе перекрёсток, где столкнулись любовь и ненависть, жизнь и смерть, добро и… в общем, всё остальное. И вот там, в этой ядерной смеси, рождается ОН! Могущественный, непредсказуемый, способный и рыбку съесть, и на ху… кхм, ну, вы поняли. Другими словами, чтобы умиротворить духа категории SS+ ранга, одного экзорцизма мало. Тут нужен целый симфонический оркестр из психолога, дипломата и переговорщика, умудренного опытом разруливания самых безнадёжных семейных драм. Нужно отыскать ту занозу в астральной заднице, и извлечь её с нежностью хирурга и пониманием лучшего друга! Но, казалось, этого было недостаточно. К нечисти такого ранга категорически запрещено проявлять агрессию, любое недоброжелательство и, тем более, предпринимать попытки сбежать от неё. Осознавая всё это, Линсю Ваншан не мог сдержать усмешку, обречённо мелькнувшую в его мыслях. Пурпурный отблеск в его взгляде взметнулся к тёмным небесам, словно безмолвно вопрошая: «Почему именно меня должен был заметить этот грёбанный призрак?!» Впрочем… на пустынном берегу никого другого и не было. — Дерьмо! — невольно вырвалось у Линсю, когда упавшая из пальцев сигарета, наконец, коснулась земли. Перед ним буквально маячил дух в чёрном, тяжёлом ханьфу, с волосами, как у той самой ОЧЕНЬ милой девчушки, выпорхнувшей из колодца со словами: «Тебе осталось жить 0 лет!» И судя по кислому выражению призрачной физиономии, даже сам дух толком не вкуривал, на что способен. Однако это была лишь точка зрения Ваншана. Просто этот призрак, похоже, не счёл нужным раскрывать все свои козыри слишком рано. Призрак замер, услышав ругательство, и от чего-то воспринял его на себя. Вперился на Линсю обиженным взглядом, словно ему в душу плюнули: — Ты чего обзываешься? — возмутился он, и в голосе засквозила детская обида. — Я просто хотел, чтобы ты меня заметил! Линсю, однако, растерялся, будто выбирая в какой позе ему лучше умереть. В конце концов, в отличие от большинства своих безумных сверстников, гоняющихся за нечистью, Линсю Ваншан в деликатном ремесле экзорцизма никуда не продвинулся. Вернее… даже не пытался. Он закончил обычную школу, а не Хогвартс для юных экзорцистов со всей этой грёбанной метафизикой. Линсю, представьте себе, мечтал учить китайских детишек великому и могучему русскому. И это не просто фигура речи, потому что он, чёрт возьми, полиглот и с гордостью (и даже с некоторым трепетом) считал русский язык ключом к пониманию чего-то очень важного! И вот, в его голове проносилась целая вереница красочных ругательств на всех известных ему языках — от чопорного английского до заковыристого корейского. «Великолепно! Ахуительно! Просто прелестно! Мечтал о выходных на море после работы? Получай призрак-довесок, чтоб жизнь малиной не казалась.» Он судорожно соображал, что делать. В панике метаться, как угорелая псина? Притвориться мёртвым? Или, может, попытаться подружиться с этим ходячим сгустком паранормальной энергии? Последний вариант казался самым абсурдным, но и самым безопасным. Линсю Ваншан прикинулся максимально дружелюбным (насколько это позволяла его зашкаливающая тревожность) и выдавил из себя самую обаятельную улыбку, на которую был способен. — Слушай, дружище, прости, если был груб, — начал он миролюбиво, — может, объяснишь, что тебе тут вообще нужно? Помнишь как умер? Помнишь как тебя зовут? И вообще, чего грустишь, как неприкаянный? Может, кошелёк потерял или... любовь всей жизни? Я, конечно, не психолог, но выслушать могу… бесплатно! Призрак, казалось, был ошарашен такой внезапной переменой в настроении Линсю. Он вперился в него своими бездонными глазами, словно сканируя на предмет скрытых мотивов. Наконец, он медленно выдохнул, и тот даже почувствовал слабый холодок на своей коже. — Что мне нужно? — переспросил он тихо, словно эхо, и тут же покачал головой. — Не уверен, но когда я увидел тебя здесь, внутри что-то странно отозвалось. Не помню, как именно умер… наверное, утонул, раз так долго не могу выбраться отсюда. Имя? — Призрачный дух с волосами цвета воронова крыла, струившимися до самой земли, задумчиво устремил взгляд в отражение облаков на водной глади. В его синих глазах промелькнуло что-то загадочное, словно окутанное ложью во спасение. — Кажется… Меня часто называли Сакураями. Это фамилия. Единственное, что откликается в голове на твой вопрос. Что до грусти или потери… Призрак лишь элегантно пожал плечами, погружаясь в задумчивое молчание. Он хотел бы ответить честно, быть искренним, да вот только понятия не имел, как себя вести, чтобы не спугнуть смертного раньше времени. Линсю Ваншан едва заметно выдохнул с облегчением. «Есть пробитие!» — ликовал про себя он. «Хотя бы что-то помнит этот амнезийный товарищ. А главное — контакт установлен.» Ведь, знаете ли, в анналах мировой паранормальной летописи зафиксированы случаи, когда нечисть категории SS+ ранга проявляла такую лютую враждебность, что не то что вопрос задать — даже случайно взглянуть было равносильно подписанию смертного приговора. Одно-единственное «пых-пых» из демонических их лёгких, и от тебя оставалась лишь горстка молекул, негодных даже для удобрения кактусов! Так что, как говорится, «поговорили» — уже победа... «Я, конечно, мало что знаю о призраках, но наслышан о том, что многие духи высоких рангов помнят не только свои имена, но и прожитую жизнь…» — вдруг вспомнилось ему и он тут же одёрнул себя, мысленно залепив себе подзатыльник. — «Нельзя расслабляться! Это всё ещё дух категории SS+. Это всё ещё Сакураями, хоть и выглядит жалким, как побитая моль.» Линсю осторожно откашлялся, стараясь не спугнуть хрупкое состояние призрака, подбирая слова, словно драгоценные камни, опасаясь обронить что-то фальшивое или издевательское. Ему нужно было выиграть время и понять, что движет этим призраком. Но была и другая, куда более прозаичная забота, сверлящая сознание: «Где, чёрт возьми, вся моя остальная одежда?! Куда вы подевались, мои родимые?!» Под «моими родимыми» Линсю, разумеется, подразумевал свою скромную тёмно-серую мантию-кардиган, белоснежные носочки и старенькие, но любимые кроссовки. «Когда шёл купаться, точно помню, сложил всё здесь!» О, да. Линсю был из разряда тех самых чудиков, которые любили купаться под дождём. Во-первых, так вода кажется обманчиво теплее, во-вторых, на пляже точно не будет людей, ведь Ваншан был тем ещё социапатом, несмотря на свою противоречивую мечту стать учителем. И в третьих, ровно как человек, что никогда не бывал на море до сегодняшнего дня, ему до ужаса хотелось попробовать этот солёный вкус на своих губах. Правда, истинная причина его присутствия на этом берегу, крылась вовсе не странных вкусовых предпочтениях. — «Попробовал, ага…» — Усмехнулся он в мыслях. А то что он теперь в лёгком, промокшем до нитки ханьфу, так это уже мелочи жизни... Однако же, перед этим призраком с выбеленным до состояния мела, лицом, Линсю казалось, что он был совершенно обнажённым. Ваншан нервно сглотнул, стараясь не показывать, как дискомфортно чувствует себя в роли «Адама», встретившего призрачного змея-искусителя. Но его предательский взгляд так и норовил сбежать к кустам, где, как он надеялся, всё ещё покоилась его потерянная одежда. — Итак, Сакураями… Ты говоришь, помнишь фамилию и чувствуешь что-то странное, увидев меня?... Может быть, я похож на кого-то из твоего прошлого? — Мягко спросил он. Линсю развернулся в сторону ближайших зарослей и тогда призрачный дух словно приклеенный, последовал за ним по пятам, великодушно делая вид, что не замечает отчаянных попыток Ваншана найти хоть что-то, чем бы прикрыть свою наготу. Ледяные озёра глаз призрака сузились до зловещих, немигающих бездн, когда из горла вырвался леденящий душу шёпот. — Нет… — прошептал Сакураями, едва заметно качнув головой. И тут его взгляд, озорник этакий, заскользил по точёной спинке Линсю, опасно опускаясь ниже – к той самой, вызывающей лёгкий румянец, запретной территории. Линсю Ваншан не помнил, когда именно призрачные, многочисленные руки Сакураями, сотканные из тумана, внезапно неестественно вытянулись. Они, словно живые змеи, обвились вокруг его тела, заключая в объятия, подобно тентаклям. — Что ты…?! — лишь успел выдохнуть Линсю Ваншан, задыхаясь в холодной хватке. Но тот, с лицом любопытного мальчугана, с жадным, почти нездоровым интересом рассматривал его нефритовую кожу. — У тебя… — лукаво улыбаясь, защебетал дух, — У тебя невероятно мощная спина! Знаешь, я всегда мечтал о такой же… Но моё тело всегда оставалось слишком хрупким, сколько бы усилий я ни прилагал… будучи живым. — А затем тоскливо протянул, со странным вожделением в призрачном взгляде: — Завидую… Линсю почувствовал, как по спине пробегает леденящий пот. Объятия эти не были физически ощутимы, но вызывали отвратительное чувство вторжения, словно его душу ощупывали грязными руками. Паника волной захлестнула его, парализуя волю, заставляя забыть обо всех предостережениях, написанных в древних манускриптах. — Отпусти… — прохрипел он, тщетно пытаясь вырваться из призрачной хватки. — Не смей ко мне прикасаться! Сакураями лишь сильнее стиснул его в объятиях, прижимаясь призрачным телом к спине Линсю. Его голос, ещё недавно звучавший робко и неуверенно, теперь засочился зловещей уверенностью. — Не прикасаться? Но ведь я и не касаюсь, — промурлыкал он, его дыхание опалило ухо Ваншана ледяным шёпотом. — Я лишь… любуюсь. Твоей силой, твоей энергией. Такой живой, такой… настоящий Линсю. Ярко-пурпурные глаза застыли во тьме, ни то от ужаса, ни то от удивления. «Откуда Сакураями знает его имя?» — Думаете вы, сокрушался он? Вот только этот вопрос был отброшен Линсю моментально. Страх и отвращение смешались в гремучий коктейль, отравляя сознание, в котором проносились тысячи мыслей и выводы, к которым Линсю не желал бы не приходить. Он попытался сосредоточиться, собраться с мыслями, но призрачные объятия словно вытягивали из него жизненные силы. — Отпусти меня, — повторил он, стараясь говорить твёрдо. — Ты делаешь мне больно. Призрак отпрянул, словно опомнившись. В его глазах мелькнуло замешательство, и на мгновение Линсю показалось, что в нём проснулось нечто похожее на раскаяние. «Больно? Прости… Я не хотел. Я просто… Я так давно не чувствовал ничего… настоящего. Забыл, что значит причинять боль.» Он отступил, и призрачные руки, сотканные из лунного света, растаяли в воздухе. Линсю судорожно вдохнул, терзаемый проклятьем собственной слабости. Он должен стать несокрушимым оплотом, властелином обстоятельств. Но перед ним не просто бесплотный силуэт, а сама трагедия, окутанная саваном призрачной дымки. И вопреки своей привычной апатии, он вдруг ощутил, как в его сердце просыпается сострадание к этому потерянному духу. «Чёрт…» — прошептал Линсю, в мыслях уже прощаясь с размеренной жизнью и мечтами о преподавательской карьере. «Правда оказалась убийственной. Но я должен стать сильнее… Или, хотя бы, найти того, кто изгонит эту чертовщину! А значит…» — Он решительно кивнул своим размышлениям, осознавая, что август подходит к концу. Однако же, подача заявки в Академию Охотников на нечисть, казалась ему единственным лучом надежды, маячившим в тумане безысходности. Ветер срывал с губ Линсю Ваншана невысказанные слова, уносил их в серую пучину моря, где они растворялись, как капли дождя, готовые снова упасть с небес. Его длинные, двухцветные волосы — красные и белоснежные трепетали, будто сами по себе пытались уйти от мыслей, которые терзали его душу. Ведь не просто так он стоял здесь, на границе двух миров — чужого прошлого и того, что ждало его впереди. Так… Чем же пахнет море? Этот вопрос множество раз скользил в его мыслях, но не из любопытства, а иронии ради. Но сейчас он не только ощутил запах, но и попробовал его на вкус. Услышал и даже коснулся. Море… «Пахнет отвратительно».

***

Осознание навалилось, как приливная волна, смывая остатки наивности и заставляя трезвей взглянуть на своё будущее. Не педунивеситет, учёбу в котором, Линсю Ваншан почти закончил бы через пару лет, а Академия Охотников. «Какой идиот, к чёрту, выдумал эту ахинею с привидениями?» — Лишь иронично пронеслось в его голове. Однако, так уж исторически сложилось, что мир, кишащий призраками, демонами, уродливыми гоблинами и прочей нечистью, возник не по мановению волшебной палочки. То была не внезапная катастрофа, не акт божественного творения, а скорее медленное, ползучее разложение, начавшееся вместе с первым вздохом человечества, с зарождением коллективного бессознательного разума. В те далекие времена грань между миром живых и духов была тонка, словно паутинная нить, едва различима. Лишь избранные — шаманы, жрецы — чувствовали дрожь потустороннего мира, шёпот духов предков, моля их о защите и благословении. Но с течением времени, с приходом цивилизации, с накоплением знаний, а вместе с ними — страха и ненависти, эта хрупкая граница начала истончаться, размываться, словно акварель под дождём. Места, пропитанные кровью, где стоны страданий и отчаяния пронзали воздух, превратились в зловещие порталы, распахнутые в иные измерения. Призраки, застрявшие между мирами, скованные незавершёнными делами и неутолёнными страстями, демоны, жадно впитывающие негативную энергию, гоблины, мерзкие порождения человеческих кошмаров — все они находили лазейки, просачивались в наш мир, окрашивая его в мрачные, зловещие тона. Лишь когда угроза стала явственной, повсеместной, возникла острая необходимость в защитниках. Тогда и появились первые школы охотников на нечисть, экзорцистов — тайные общества, окутанные мраком секретов, передающие знания от учителя к верному ученику. Поначалу они ютились в тени, но со временем, когда масштаб разрастающейся тьмы стал очевиден, правительства и могущественные организации начали вливать средства в эти школы, превращая их в полноценные образовательные учреждения, кузницы спасения. Древние школы, такие как Шаолиньский монастырь, чьи стены помнят звон мечей и шёпот молитв, или орден Тамплиеров, чьи рыцари несли свет веры во тьму невежества, уходят корнями в глубь веков. Именно там проводились первые исследования паранормальных явлений, разрабатывались методы борьбы с порождениями зла, ковались воины, готовые отдать жизнь за спасение человечества. В нынешнем Китае с этим, однако, была своя горькая ирония… Наперекор здравому смыслу, вместо того, чтобы изгонять скверну, люди заключали с ней грязные пакты, продавали души за призрачные обещания. И учебные заведения, призванные бороться с нечистью, в конце концов оказались втянуты в грязную войну с одержимыми злом людьми, с падшими душами, утратившими свой человеческий облик. Но, как ни крути, суровая реальность обжигала: перед Линсю Ваншаном маячил призрак категории SS+, словно кошмар, сорвавшийся с цепи, а он — беззащитный, словно новорожденный перед лицом стихии. Истинное благо, что в ближайших кустах он всё-таки отыскал свои вещи и смог одеться, а иначе этот призрак, ещё бы немного, и выпил бы всю его душу одними лишь своими глазами. И хотя, идея поступить в Академию казалась безумной, но, по крайней мере, там он получит хоть какие-то навыки и знания, чтобы не оказаться в подобной ситуации в будущем. Всё лучше, чем перспектива быть вечно преследуемым сексуально озабоченным призраком с завышенным самомнением! Линсю Ваншан стараясь не делать лишних движений, слегка обернулся к призраку. Тот, казалось, был погружён в свои мысли, словно забыв о недавнем инциденте. Его призрачная фигура покачивалась в такт морскому бризу, а глаза были устремлены куда-то вдаль, за горизонт. «Пока он витает в облаках, пора валить отсюда!» — молнией пронеслось в голове Линсю. Он медленно, стараясь не привлекать внимания, попятился назад, пока не почувствовал спиной шершавую поверхность бетонного парапета. Затем, словно сорвавшись с места, он развернулся и бросился прочь, в сторону ближайшей автобусной остановки. Адреналин бурлил в крови, заставляя сердце бешено колотиться, а лёгкие гореть от нехватки воздуха. Он бежал, не оглядываясь, боясь увидеть за собой призрачную фигуру Сакураями. И в конце концов, добравшись до дома, Линсю рухнул на кровать, как подкошенный. Он был измотан физически и морально. Желание как можно скорее уснуть, преследовало его, словно навязчивая мелодия. Кое-как разворошив постель, он, наспех стянув с себя все вещи, провалился в липкую, тревожную дрёму, моля, чтобы кошмар остался по ту сторону реальности. Но едва мёртвая хватка забытья начала смыкать свои пальцы, как внезапное вторжение чужого присутствия пронзило его, словно ледяная игла. Холод, будто дыхание могилы, коснулся его кожи, высекая на ней морозные узоры мурашек. Линсю Ваншан распахнул глаза, и ужас сковал его, словно цепями. Над ним, склонившись, возвышался призрак. Его лицо, когда-то прекрасное, отмеченное родинками, теперь искажённое гримасой невыразимой муки и злобы, парило в полумраке комнаты, словно лунатик в мире кошмаров. В пустых глазницах не было ни единого блика, лишь ледяная, призрачная пустота. Линсю попытался издать крик, но горло сдавила незримая петля, с каждой секундой затягивая кольца всё туже. Парализованный животным ужасом, он врос в кровать, не в силах отвести взгляда от призрачной фигуры, нависшей над ним. Он посмотрел ему прямо в глаза. Ах, и всё-таки… Чем же пахнет море?.. Линсю Ваншан иронично усмехнулся, но в омуте его ярко-пурпурных глаз промелькнула вся палитра чувств — от испепеляющего гнева до безмолвного смирения, уместившаяся в пять мучительных секунд. Море… Море пахло смертью, солью разъедающей плоть, гнилью выброшенных на берег мёртвых рыб и мерзких водорослей — квинтэссенция забвения, пропитанная золотым песком вечности. Этот запах, словно щупальца, проникал в самые поры, выжигал клеймо на клетках памяти, отравляя воздух в комнате приторным ощущением безысходности. Мысли волнами бились о камни преткновения, будто хотели выбить из него попытки в сон, но он молчал, сжимая кулаки до побелевших костяшек. В голове крутились мысли, одна хуже другой. Почему он? Почему именно этот упырь, Сакураями, решил привязаться к нему, как назойливая тень? «Эй, братец Линсю!» — внезапно бархатный голос призрака пронзил тишину, и по спине пробежал табун мурашек. «Я вспомнил почему от тебя веет знакомым запахом! Это ведь ты… Ты убил меня… Мой милый братец Линсю!» Призрак улыбался. Но в этой улыбке не было и тени веселья. То ли смертельная обида, то ли проклятая любовь.

_______________________________

【Сводка данных из учебника общей теории по метафизике для охотников Академии имени С. Саншайн: «Учение Первое. Умри во имя мира»】

『 Нечисть SS+ ранга — Уровень «мировая катастрофа». 』 『Проявления активности нечисти данного ранга ведёт к неминуемому коллапсу реальности. Сущность демонстрирует способности, значительно превосходящие возможности как научных, так и паранормальных методов анализа и нейтрализации.』 『Чаще встречаемые особи этого ранга: Плачущие Ангелы, Призраки』 『Изгнание: не предоставляется возможным. За исключением некоторых случаев, упомянутых в мировой истории.』 『Особые условия содержания/борьбы: Прямое взаимодействие с нечисью строго запрещено. Любой охотник/мирный житель, обнаруживший признаки присутствия нечисти, обязан немедленно прекратить любую активность, связанную с сопротивлением или враждебностью. Предписывается сохранять полный психологический контроль, подавлять панику и любые признаки агрессии.』 『Информация строго для охотников: Согласно Протоколу «Пацификация», надлежит попытаться установить вербальный контакт с нечистью, выражая заинтересованность в понимании мотивации сущности и предлагая альтернативные способы удовлетворения нужд, не приводящие к дестабилизации реальности.』 『В случае невосприимчивости сущности к попыткам коммуникации, охотнику предписывается принять неизбежность летального исхода, минимизируя тем самым своё страдание и потенциальную эскалацию активности сущности. Смерть охотника, действующего согласно Протоколу «Пацификация», рассматривается как допустимая жертва, направленная на предотвращение катастрофического сценария.』