Погоня за тенью.

Полицейский участок, сутки спустя после инцидента в клубе. Алексей сидел в полицейском участке в полумраке, как статуя. На столе перед ним бумаги, но он не сводил глаз с монитора. С тех пор как он установил камеры на улицах, его жизнь превратилась в непрерывное наблюдение за чужими судьбами — за тем, что происходит в темных переулках, кафе и за стенами клуба. Каждое движение Юлиана теперь было ему видно, и это сводило его с ума. На экране появилось запись с камер видеонаблюдения. Юлиан вышел из клуба, как зверь, покидающий логово. Он всегда был аккуратен, но его походка была неестественной: плечи опущены, движения неуверенные, взгляд пустой. Алексей прищурился, пытаясь уловить что-то странное в его поведении. Юлиан растворился в ночи, будто боялся не только слежки, но и самого себя. Двигатель машины заработал, и он рванул прочь — не к центру, а в темноту окраин, в неизвестность. Алексей вспомнил тот день, когда впервые позволил Юлиану уйти. Он думал, что свобода поможет ему, что, вырвавшись Юлиан сможет начать новую жизнь, позже были ночные беседы с Евгенией. Она была умна и добра, переживала за Юлиана и хотела помочь. Алексей обещал сделать всё, чтобы Юлиан не повторил судьбу Виталия. Почему он взялся за это? Потому что видел в Юлиане потенциал, который тот мог реализовать. Он чувствовал его боль, отчаяние и страх, это заставляло его идти на риск и держаться. Надежда была его единственной опорой, надеждой на то, что Юлиана можно спасти. Но видя, как машина Юлиана исчезает в ночи, Алексей охватил страх. Он боялся его потерять, боялся, что все его усилия окажутся напрасными. Перед ним встал выбор: отпустить его или вытащить из тьмы, даже если он будет сопротивляться? В голове звучали слова Евгении: «Не дай ему стать таким, как Виталий». Но как это сделать? Как удержать его от падения? Время уходило. Алексей закрыл глаза, ища решение. Больше всего он боялся признать свою беспомощность. Но он не собирался сдаваться, не сейчас, не тогда, когда на кону стояла жизнь человека. В участке тишина. Только дежурный тихо шагает по коридорам, в кабинете Алексея горит лампа, её свет падает на стены. Алексей сидит за столом, смотрит в монитор, но видит не текст, а воспоминания. «Когда всё началось? Как изменилось?» — думает он, погружаясь в мысли. Бар, полумрак, деревянные столы, дешёвая выпивка. Алексей рядом с Виталием, Виталий заказывает чёрный кофе без сахара. — Я не хочу, чтобы меня боялись, Лёша. Я хочу, чтобы уважали, — говорит он. — Уважение и страх — одно и то же, — отвечает Алексей. — Ты это знаешь. — Уважение — когда о тебе помнят, даже если ты ушёл. Страх — когда ждут, даже если ты мёртв, — задумчиво говорит Виталий. Алексей вздыхает, трёт лицо. «Тогда Виталий был другим. Ценил, боялся... А потом всё рухнуло, власть, деньги... Страх затмил всё», — думает он. Вспоминает, как Виталий менялся, жажда власти превратила его в жестокого. –И Юлиан... Идёт по той же дорожке, слишком уверенно, — замечает Алексей. Вспомнив Юлиана, он понимает, почему его отпустил, не хотел арестовывать. Хотел вытащить из ямы, пока не поздно, дал шанс. Алексей берёт телефон, звонит Евгении, своей жене, журналистке, она всегда говорит правду. — Опять ты не можешь сказать как есть? Или хочешь меня втянуть? — спрашивает Евгения. — Это не игра, это Юлиан, — отвечает Алексей. — Он ввязался в новую войну? Или боишься, что станет как Виталий? — уточняет Евгения. Алексей замирает, она его раскусила. — Да, именно этого боюсь, — признаётся он. — Тогда почему его подталкиваешь? — спрашивает Евгения. — Почему не остановишь? — Не знаю, как это сделать, не знаю, можно ли его остановить, — отвечает Алексей. — А если нет? — предупреждает Евгения. — Тогда хотя бы дам ему шанс, через тебя. Через твои слова, ты умеешь видеть людей, пока они не умерли внутри, — говорит Алексей. — Я найду всё, что смогу, про Виталия, про клубы, про связи, — обещает Евгения. — Но если ты подставишь его, Алексей, ты потеряешь не только его, меня тоже. — Я знаю, — соглашается Алексей. После разговора он смотрит на своё отражение в тёмном экране. «Виталия не вернуть, но я могу спасти Юлиана. Не ради него, а ради себя, ради того, что осталось во мне от человека, который верил в справедливость и зло можно остановить», — думает он. Он взялся за это не ради карьеры или славы, а чтобы остановить насилие и коррупцию. Спасти Юлиана от судьбы Виталия, в его глазах теперь горит решимость, впереди тяжёлая борьба, но он к ней готов. Должен спасти Юлиана, иначе потеряет не только друга, но и себя. У Алексея в руках был отчет — скучная бумажная рутина, которую он должен был закончить еще вчера. Но его взгляд постоянно возвращался к фотографии, сделанной у кафе, где любил тусоваться Юлиан. На снимке Юлиан спал за столиком, а рядом сидел Даниэль, он улыбался и выглядел спокойным. Это была не просто случайная встреча. Алексей резко бросил фотографию на стол и провел рукой по лицу. — Что ты делаешь, Данька... Он слишком хорошо знал Даниэля, слишком. Несколько лет назад, Алексей сидел в переговорной, рядом были два брата — Владислав и Даниэль. Владислав был старшим, нахальным и цепким, лидером по натуре. Даниэль, наоборот, был тихим и наблюдательным, больше слушал, чем говорил. — Твой брат связался с темными делами, — сказал Алексей. — Но у тебя есть шанс уйти и не повторить его путь. Даниэль молча смотрел на Алексея, словно пытаясь понять его намерения. — Даже если я останусь с ним? — наконец спросил он. — Тогда ты станешь таким же. И тут Даниэль произнес фразу, которая врезалась в память Алексея: — Быть рядом, не значит быть таким же. С тех пор Алексей тайно следил за Даниэлем, не вмешиваясь. Он понимал, что Даниэль не святой, но его поведение отличалось от других, таких как Владислав или Виталий. Теперь же Даниэль сблизился с Юлианом. Это тревожило Алексея, он начал сомневаться. Алексей знал: если Юлиан попадет в плохие руки, он может потерять себя окончательно. Но он также знал, что если кто-то сможет удержать Юлиана на правильном пути, не сломав его, то это будет Даниэль.

***

В квартире Алексея и Евгении царит уютная атмосфера, наполненная мягким светом. На кухне почти полная тишина, слышен только приглушённый шум улицы. Евгения пьёт чай и смотрит на Алексея, сидящего напротив. Он выглядит усталым: рубашка расстёгнута, руки сцеплены, он молчит, будто собирается с мыслями. — Он смотрит на Юлиана так, как я когда-то на Виталия, — наконец говорит Алексей. — С надеждой, болью и отчаянным желанием всё исправить. — Но тогда... ты ничего не смог изменить. Евгения ставит чашку на стол и берёт его за руку, её взгляд становится мягче. — Ты не должен всё исправлять, — тихо говорит она. — Ты не бог, а просто человек, мужчина, не сумевший спасти мальчика из огня, никто не требует от тебя жертвы ради другого. Голос Алексея становится жёстче. — Если я не остановлю это сейчас, будет второй Виталий, только хуже. — Потому что Юлиан умеет то, чему не научился Виталий, он умеет нравиться, улыбаться, он хитёр и... нуждается, это опасно. Евгения прищуривается. — Ты уверен, что говоришь о нём? Или это страх? Страх увидеть в нём что-то хорошее, что Даниил увидел, а ты — нет? Алексей сжимает губы и тихо, почти неразборчиво отвечает: — Боюсь, он привяжется к Даниэлю. — И сломает его. Евгения мягко улыбается, но в её глазах тревога. — Ты всегда всех защищаешь. А кто защитит тебя, Лёша? Он молчит. — Я не хочу снова видеть, как ты смотришь в пустоту, как после Виталия, — продолжает она. Алексей поднимает голову. — Теперь я не позволю этому повториться, ни с ним, ни с собой, если Даниил будет падать, я его подхвачу. — А если Юлиан за собой потянет, я его остановлю. Алексей откинулся на спинку стула и устремил взгляд вдаль, словно искал ответы, которых пока не было. — Ну что, узнала что-то новое? О клубе, о Виталии, о Юлиане? Евгения отвела взгляд, нервно теребя скатерть, её голос звучал устало: — Да... нашла кое-что про Александра, возлюбленного Дмитрия, брата Юлиана. Она глубоко вдохнула и произнесла, будто делясь чем-то тяжёлым: — Дмитрий давно не появляется в городе, пять лет назад он уехал, когда Александр впал в кому, никто не знает почему. С тех пор почти никто его не видел, на звонки отвечает редко. Алексей резко подался вперёд, его лицо исказилось болью и гневом: — То есть, когда всё пошло наперекосяк, он сбежал, бросил их. — Нет, он исчез, — тихо сказала Евгения. — И это не случайно. В комнате похолодало, её слова повисли в воздухе, она продолжила, её голос дрожал: — Их мать умерла при загадочных обстоятельствах. Об этом почти никто не говорит, как будто всё стёрли. Евгения посмотрела на Алексея, в её глазах читались тревога и отчаяние: — Это не случайно, кто-то хотел, чтобы всё осталось в тени. Алексей сжал кулаки, его пальцы побелели от напряжения. Его голос дрожал, но звучал твёрдо: — Если смогли скрыть смерть, значит, они многое могут, если это только верхушка айсберга. — Да, — кивнула Евгения, — и эта тайна касается не только их прошлого. Она влияет на всё, что происходит сейчас, на Юлиана, на Даниила, на всех нас. Алексей опустил голову, закрыл глаза. Его плечи вздрогнули — от слёз или страха, кто знает, затем он поднял взгляд, в глазах появился стальной холод: — Мы должны узнать правду, любой ценой. Даже если это разрушит всё, во что мы верим. Евгения крепко сжала его руку, её голос стал мягче, но решимость не исчезла: — Мы не дадим им снова причинить боль, никому из тех, кто нам дорог. В комнате воцарилась тишина. Они оба понимали — впереди борьба, боль и новые открытия, но они были вместе, и это придавало им сил. Алексей сидел неподвижно в кресле, погружённый в полумрак своей квартиры. Город за окном, словно дикий зверь, урчал и ворочался, не зная покоя даже в поздний час. Но Алексей не слышал его, он был погружён в свои мысли, тщательно взвешивая каждое слово и каждый вдох, прежде чем набрать номер. Его пальцы замерли над сенсорным экраном. Звонить Данилу… Это было похоже на прыжок в пропасть, на признание своего бессилия, но выбора не было. Наконец он нажал кнопку вызова. Слушая гудки, Алексей не чувствовал ни злости, ни ярости, только всепоглощающую усталость и отчаянное желание понять. Не обвинить, не наказать, просто понять, как всё дошло до этой точки. Четыре долгих гудка… И вот в трубке раздался голос. — Алло? Даниэль звучал тихо, немного сонно, словно только что вынырнул из объятий Морфея. Алексей молчал, собираясь с духом, подбирая слова. — Привет, Данил, это я, Алексей. В трубке повисла тишина, тяжёлая и напряжённая. Данил не отключился, но и не ответил сразу, явно не ожидал этого звонка, хотя, возможно, где-то в глубине души, ждал. — …Привет, — наконец выдохнул он. Голос его звучал приглушённо, настороженно. — Не волнуйся, я не собираюсь устраивать допрос, просто… Хочу понять. — Понять что? — В голосе Данила прозвучала настороженность. Алексей глубоко вздохнул. — Ты же не дурак, ты же видел, как он меняется. За последние месяцы, до всего этого, я же вижу, как ты смотришь на него. Снова тишина, слышно только его дыхание, напряжённое, прерывистое. — Видел, — тихо ответил он наконец. — Он стал… жёстче, замкнутее, реже смеялся, а потом будто и вовсе начал закрываться, даже если был рядом кто-то свой. Алексей наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. Его голос оставался низким, спокойным, почти без эмоций, но в нём чувствовалась боль. — Я тоже это видел. С тобой он… другой, мягче, прислушивается. Данил хмыкнул, но в этом звуке не было насмешки, только горечь. — Он язвит, спорит, испытывает на прочность. — Но не отталкивает, — тихо, но настойчиво сказал Алексей. — Он хоть с кем-то остаётся живым, хоть немного и этот кто-то ты. Данил стал ещё осторожнее, словно боялся услышать ответ. — Почему ты мне это говоришь? Алексей устало провёл рукой по лицу. Он чувствовал, как в нём нарастает отчаяние. — Потому что, если он продолжит падать, ты, возможно, единственный, кто сможет его удержать. И если ты действительно небезразличен к нему, пойми, что это не игра, он из тех, кто не просит помощи, даже когда тонет, я прошёл через это с Виталием, слишком поздно. — Ты не хочешь, чтобы он стал как Виталий? — Прямо спросил Данил, пронзая тьму его молчания. Алексей на секунду замолчал. В горле пересохло, ему было больно произносить эти слова, но он знал, что должен. — Он уже на этом пути, — прошептал он почти неслышно. — Но у него ещё есть шанс свернуть и только ты, похоже, остался тем ориентиром, который он ещё не уничтожил. В трубке повисла такая долгая и тяжёлая пауза, что Алексей начал бояться, что Данил повесил трубку. — Я не знаю, что он чувствует, Алексей, — наконец ответил Данил сломленным голосом. — Он сам не знает, но если ты прав… Я постараюсь, я не обещаю, но я рядом. Алексей тихо выдохнул, впервые за долгое время он почувствовал проблеск надежды. — Этого достаточно. Прежде чем положить трубку, он добавил, вложив в эти слова всю боль и весь опыт своей жизни: — Береги его, даже если он сам не просит. И звонок оборвался, оставив Алексея одного в тишине, пропитанной отчаянием и призрачной надеждой. Он понимал, что исход этой борьбы зависит не от него, судьба Юлиана теперь в руках Данила. И он молился, чтобы тот оказался сильнее тьмы, которая окружает их всех. Время на работу наступило медленно, словно предчувствуя, что день не принесёт ничего хорошего. Алексей сидел на краю кровати, рубашка была надета, но пуговицы ещё не застёгнуты. Он смотрел в пустоту, как будто пытаясь уловить что-то в воздухе — ощущение, предчувствие. В комнате пахло кофе, но он не притронулся к чашке. Что-то было не так. Неопределённое, тихое, но очень близкое. Он надел пиджак, застегнул ремень, посмотрел в зеркало и задержал взгляд. Его лицо было как обычно — строгое, сосредоточенное, решительное. Только глаза... были другими, в них читалась усталость, смешанная с настороженностью, которую он давно не испытывал в начале дня. «Сегодня что-то произойдёт», — подумал он. Эта мысль билась в его голове, как назойливый комар в окне. Алексей привычно проверил пистолет, документы, телефон, ключи. Всё в порядке, как всегда. Но в его движениях не было привычной механичности — он прислушивался к тишине. Выходя из квартиры, он на мгновение остановился в дверях. И сказал вслух, почти шёпотом: — День обещает быть... насыщенным. Это не было сказано с иронией, просто предупреждение самому себе. Уже в лифте он отправил сообщение Евгении: «Будь начеку, если сможешь. чувствую, скоро что-то произойдёт». Она не ответила сразу, но он знал, что она услышала. Она всегда понимала его без слов, даже когда он сам не понимал себя. Он вышел на улицу, небо было серым, как ртуть. Машины проносились мимо, лица прохожих казались размытыми, но Алексей чувствовал, как всё вокруг замерло, как будто город затаил дыхание. Скоро кто-то сделает первый шаг. Не обязательно в прямом смысле, но важный. И Алексей знал, что ему придётся быть там, где этот шаг будет сделан.