Сложности принятия.

ханма следующие несколько дней после течки наото настаивает, чтобы этот придурок сходил к доктору – это не нормально, так не должно быть, ты ведь не бета. позже ещё навязывается, чтобы пойти вместе со своим благоверным. тачибана раздражён уже с коридора – его бесят эти парочки, планирующие беременность, а ещё те, что уже идут по плану. как и бесит вопрос «такие молодые, за первым?». кто же знал, что его запись попадёт на день беременного омеги. шуджи отвечает вполне корректно, что они пришли не за этим, а потом тихо умирает со смеху и обнимает наото со спины, прикладывая руки к его животу, за что по этим же рукам и получает. в кабинете наото тоже сразу не нравится, но он всё ещё спокоен. ханма усаживается на кушетку и поначалу внимательно следит за диалогом. – во сколько у вас начались течки? почему не поменяли пол документально? – доктор не ходит вокруг, да около, листая карту пациента. – это была первая. – тачибана пожимает плечом. – очень болезненная, при том. – первая в двадцать два... длительность? – около пяти дней. – вы с молодым человеком в отношениях? по крайней мере, сексуальных? – док кивает на ханму, который пока что молчит – д-да. – наото кивает, коротко глянув на парня. – так что ж вы ему не помогли, молодой человек? – доктор обращается уже к шуджи, словно наото здесь и нет вовсе. – извините? – тот хмурится, понимая к чему всё идёт, но пока что сохраняет спокойствие. – я пробыл с ним всё это время. помогал с подавителями, пытался накормить, убирал волосы от лица, пока его рвало. этого недостаточно, по-вашему? – а что насчёт действительно помочь с тем, от чего ему плохо? – вы шутите, я надеюсь? – ханма поднимается на ноги. – он был не в себе, уверен, даже не в сознании большую часть времени, изнывал от боли, а я должен был его трахнуть? – да перестаньте, в этом природный смысл течек. они ведут себя, как животные, для того, чтобы их оплодотворили. – извините? – наото слегка выпадает в осадок от таких заявлений. – с чего тот факт, что вы родились с другой репродуктивной системой даёт вам право решать, что делать с _чужими_ телами? именно после таких, как вы, с вашей гребаной философией о животном и людском, нам приходится разгребать сотни дел об изнасилованиях, и это только от тех, кто не побоялся заявить об этом. после вас в кабинет на аборт стоят тысячи. а сколько тех, кто не пережил напора, кто сломался под общественным мнением, руки на себя наложил, в конце концов, потому что понёс после течки неизвестно от кого, потому что такие, как вы, сука, считаете помощью сунуть свой нос в чужие дела, а хуй с задницу. благодародные, сука, рыцари с сияющим эрекцеонным кольцом. скажите, доктор, ваша счастливая семья на фотографии. две дочурки, уверен, что-то вроде, зои и хистория, появились в любви и согласии, или потому что у вашего дрожайшего супруга началась течка в неподходящий момент, когда вы были дома? увольтесь, док, лучше из жизни. – наото даже толком не повышает голос, но чувствует, как его начинает трясти изнутри, и раздражение клокочет в глотке. он поднимается со стула ровно и статно, выходит с кабинета с высоко поднятой головой, будто гордость превыше всего. ханма после тирады стоит в лёгкой растерянности, не привыкший к подобным всплескам эмоций, но в итоге следует за тачибана. находит того уже на скамье рядом с больницей. наото раздражён, щёлкает костяшками, не в состоянии ещё как-то выпустить пар. – курить хочу. – он поднимает взгляд на ханму, чтобы тот стрельнул ему сигарету. – и не дай боже, ты сейчас пошутишь, что мне ещё рожать. я тебе сигареты в задницу запихну так, чтобы первая изо рта торчала, а последняя из задницы, и подожгу их. – не заботится о том, чтобы скрыть подробности возможной пытки, желая закончить всё, как можно скорее. ханма улыбается слегка, протягивая пачку. ничего не изменилось. они беседуют ещё немного о том, что нужно найти нормального доктора, чтобы всё же разобраться в себе.