Сложности принятия.

когда ран в больнице, нахоя и даже риндо посещают его, но тот словно находится где-то не здесь. отвечает мутно, невпопад, эмоций либо нет вовсе, либо хлещут словно через край. лечение дается тяжело. курс терапии, прописанные лекарства и теперь ран возвращается в родительский дом, потому что не готов видеться с близкими – по его предчувствию они ещё слишком сильно злы. «дома» - дражайший папочка в маниакальной стадии, от которого рану эта дрянь и досталась. человек, который, кажется, за всю жизнь рана ни разу не притрагивался к лекарствам – возвращаясь воспоминаниями назад в детство ран ни раз в этом убеждается. ран совсем недавно начал принимать стабилизаторы – у него в голове туман и лишь один вопрос «кто я?». явно не то состояние, чтобы рядом крутился человек, заменяющий колёса алкоголем. он цепляется к рану, не способному сейчас ярко противостоять. тащит за общий стол в честь возвращения его в родные стены, убалтывает его, плавно переходя на тему того, что, сколько бы ран не бегал от семьи, она буквально сидит в нём, ядовитой змеей скрутившаяся на шее. и еще немного давит на то, что они похожи больше, чем рану того хочется. в завершение словно рубит одном точным ударом – таких, как они, полюбить невозможно, и рядом будут лишь из выгоды или из жалости, такова судьба – взгляни на их счастливую семью. на юношу этот монолог производит неизгладимое впечатление, в голове начинают роиться мысли о том, что папа и вправду единственный человек, способный его сейчас понять. проходит всего пару дней, прежде, чем ран едет в их с хоей квартиру. собрать свои шмотки, покидать вещи – желательно с балкона – вырыть яму для собственных желаний. однако, нахою словно бы ждет его. он радостно встречает парня домой, улыбается почти искренне, но тут же теряет хватку – ран не реагирует вовсе. кавата выдыхает слегка, сваливая всё на то, что ран просто растерян в начале терапии. говорит о том, что наконец всё станет хорошо. но видит, как ран скидывает вещи в сумку и уходит, на последок утвердительно сказав, что не любит его, никогда не любил. с отцами под одной крышей жить в столь осознанном возрасте почти невозможно. уже через месяц рана радуют новостью – он выходит замуж на альфу, подобранного специально ему, идеально подходящего. ещё через две недели они съезжаются, увидевшись всего два раза в жизни – знакомство с чужими родителями проходит слишком уж гладко, даже противно. с альфой жить еще сложнее, чем с родителями. их связывают обязанности, но никаких чувств, кроме раздражения, нет. в квартире постоянно стоит колкость доминантных феромонов обоих. ран продолжает сидеть на таблетках. ещё через время, когда партнёра нет дома, ран чувствует, как его состояние начинает ухудшаться. вспоминает о том, что стабилизаторы грозили ему критически низким либидо и лёгким гормональным сбоем. но о том, что может незапланированно начаться течка, никто даже не предположил. пока не стало совсем плохо, ран сбегает с дома, из всех знакомых отчего-то выбирая в этой ситуации поехать к ясухиро. догадывается уже когда-то потом – ясухиро помеченный, а значит ничего сделать не может, и подсознание об этом в курсе. на пороге мучевского дома его встречает в момент недовольный харучие. ран просит войти, а уже через пять минут кратко пересказывает муче последние события, сидя на диване его гостинной. в конце как бы невзначай спрашивая у муче нет ли у него знакомого свободного и желательно доминантного (чтобы всё это быстрее закончилось нахуй) альфы, который согласился бы помочь рану сейчас хотя бы за деньги – в силу генов рана не спасает ни один подавитель, за свою жизнь он пожрал массу. на удивление, такой оказывается и даже не отказывается помочь. ран уезжает на быстро обговоренную встречу в отеле. после уходя рана, санзу немного завистливо вздыхает, говоря, что несправедливо – старший хайтани даже после дурки, на колёсах и во время течки выглядит, как бог, в то время, как он сам даже при хорошем раскладе похож максимум на того, кто только что восстал из мёртвых, не выспавшись в гробу. ясухиро такое заявление моментально отклоняет, подхватывая идиота на руки. заехав по пути в секс-шоп и оставив там немалую сумму, в отеле ран быстро приводит себя в более менее смотрибельный вид и просто начинает ждать, когда альфа появится, не продинамит ли. на нём лишь кожаный ошейник, который предназначен больше для практического значения – только метки ему сейчас не хватало; его огромная полупрозрачная рубашка, держащаяся на плечах одними молитвами, и анальная пробка, на удивление вошедшая без сильной подготовки – и сама являющаяся подготовкой. когда в номере объявляется ещё один человек, они переглядываются с ним с минуту, после в унисон выдыхая разочарованное «бля» – где-то на подсознании каждый ожидал увидеть совершенно иного человека перед собой. после короткого разговора, ран узнаёт, что он, конечно, не идеал для парня с татуировкой дракона. когда решает поинтересоваться кто же идеал, то видит лишь неопределённый жест, когда тот ладонью указывает примерный рост того, кто «в его вкусе» – примерно на голову ниже. ран вздыхает немного, признаваясь, что довольно жизненно. но, к сожалению, судьба свела вместе именно их, поэтому «трахатся будем?» рюгуджи выдыхается не сильно, но за темпом неутомимого рана ему не поспеть. не говорит, но омега видит сам, как ритмичные движения меняются, а темп то и дело сбивается. объявляет перекур, доставая с кармана брюк пачку сигарет. раковая палочка отдаёт ванилью, не давая задохнуться совсем. говорят сейчас много. ран не таит – помолвлен, но, кажется, влюблён в другого. кен признаёт, что его омега сбежал от него и от семьи и скрывается уже около года, а с каждым днём надежда найти его становится всё больше похожей на наивную мечту. после некорректного вопроса узнаёт, что побеги были нормальными для него из-за установленного психиатром диагноза и проблем с доверием, но не на такой срок – он возвращался. а ещё то, что такого проблемного и больного человека способны любить искренне, как самое дорогое, что у них есть. значит, можно. значит, возможно. вновь обостряющаяся течка не даёт размыслить здраво, потому ран решает отложить эти мысли в воспоминаниях, чтобы вернуться к ним позже. усмехается и тушит окурок о пепельницу, говоря, что альфа сдулся, но тут же чувствует, как его резко, но при этом довольно осторожно тянут назад, упирая грудью в постель. в этот момент ран понимает, что это его первая течка, которую он проводит с альфой, а не глотая не помогающие подавители и сблевывая их потом в унитаз. в тот же момент относительно позитивную мысль прерывает о том, что этим альфой должен был быть нахоя.