Сложности принятия.

ребенок младшего брата и его возлюбленного родился не столь давно, но ран уже успел полюбить полюбил малыша больше своей порочной жизни. таскался с ним, качал спать, ухаживал, был готов на всё, только бы ему позволили остаться еще хоть немного. н старался стать лучшей версией себя ради ребенка, но этого было недостаточно. отсутствие терапии продолжало сильно давить на психику. в один момент ран забрал ребёнка, украл, похитил, сел в машину, отправился в незапланированное путешествие, потому что просто захотелось – кто он, чтобы отказывать себе. и поначалу все замечательно, он успевает всюду: следить за дорогой, разговаривать с ребёнком, слушать музыку... но через пару городов на север, через пару сотен километров его накрывает. заправка, запах бензина, шум трассы за окном. рана чуть ли не трясёт, ребёнок теперь вовсе без внимания – он словно бы чувствует резко прогнившую атмосферу, начинает кричать, гнусить без умолку. рана трясет, он в паническом состоянии, абсолютно не осознает реальность и не знает, что делать, не двигается с места, ему страшно, его раздражает крик, хочется одного – сдохнуть как-нибудь пошикарней. дома их нет двое суток. все, без исключения, сходят с ума, обзванивают все отделения полиции, больницы, еще в страхе обходя морги. везет лишь в одном – ран сбежал на своей машине. их находят совсем скоро, рана задерживают, и в наручниках ему даже спокойнее – он не навредит никому. за ним едут хоя и риндо. риндо забирает ребёнка, прижимая к своей груди и едва ли осознавая реальность. рана передают в руки хои – «я его… я его парень, спутник жизни, будущий супруг». заявление отзывают. ран в руках хои абсолютно никакой, начинает жаться ближе, обнимает с тоской и звенящим отчаянием, будто в последний раз. ран, хоя и риндо с ребёнком возвращаются в родной город. большую часть дороги ран спит, мало на что реагирует, говорит мало, к хое ластится и вздрагивает как-то пугливо. дорога – дня полтора. по приезде ран начинает самую малость оживать, дышать полной грудью. соя сразу же забирает ребёнка, обнимает того, гладит по спинке. не подходит к рану не из-за страха, знает – если подойдёт к ублюдку – убьёт. риндо мягко успокаивает сою, обнимая своих любимых. нахоя крутится рядом с братом, его мужем и ребёнком, пытаясь извиниться хоть как-то, смягчить ситуацию, хотя его вины в этом нет. ран смотрит на это и ему становится хуже – в очередной раз. мысли о том, что он не нужен здесь, этой семье, расползаются в голове мерзкими щупальцами по мозгу, оплетая его мерзостью. под общей суетой ран уходит, сбегает вновь, не взяв с собой даже телефон. у него начинает вновь развиваться маниакальная стадия, раскручиваться, словно юла, и он просто решает найти пристанище, где будет нужен – ночь в клубе, подцепляет какого-то невзрачного гамму, будто так будет проще. возвращается в дом на следующий день. дом, в котором нахоя не спал всю ночь, вновь обзванивая больницы и полицейские участки, боясь начать обзванивать морги – чувство дежавю не покидало его даже теперь. видя рана, парень поднимает на него усталый взгляд, видя на чужом лице улыбку. раздражение мелко клокочет в груди. – где ты был? – жаркая выдалась ночка! – ты че, башкой уебался? – хоя вскакивает, не в состоянии уже сохранять внешнее спокойствие. – выдохни, психованный. – ран усмехается и оборачивается, делая несколько изящных шагов к парню. – ты и вправду ебанулся... – нахоя говорит тише, пятясь назад, потому что уже не знает, чего ждать, ему искренне тревожно. – не трожь меня. – блять, да что с тобой? – ран искренне удивленно смотрит на своего альфу, вскидывая брови. – собирайся, твою мать... – хочу отводит взгляд, решаясь на этот ход лишь теперь, не в состоянии смотреть на большие глаза напротив. – тебе нужна помощь. – украдкой смотрит на омегу. – я _должен_ отвезти тебя в больницу, ран. ран усмехается вновь. ему словно ему всадили нож куда-то под рёбра и прокрутили с натиском. вновь делает пару шагов к нахое, протягивает руки в попытке успокоить, но тот убирает его ладони, почти шлепает, только бы избавиться. – че, обосрался, да? – ран посмеивается, немного толкая хою в плечи, но тут же жалеет, потому что его перехватывают за грудки и впечатывают в стену. – никуда я блять не поеду. – почти рычит, скалится, но все так же в улыбке. – ты поедешь либо в дурку, – хоя встряхивает его и тыкает пальцем в грудь, будто пытаясь пробить ребра и всковырнуть ногтем болящее сердце. – либо в реанимацию, блять. – ультиматум звучит чётко, ровно до боли, и ран уверен, что не ослышался. разъяренный нахоя опасен, как ни крути. страшно становится почти в миг. ран кладёт свою ладонь на чужую и поджимает губы. улыбка спадает с тех легкой вуалью. кивает слегка, едва заметно, отнимает чужую руку от себя, выползает из захвата, словно змей. – хорошо, ладно, я... – вновь кивает, ныряя в комнату совсем рядом, напоследок глянув на нахою. тот теперь один в комнате, тяжело выдыхает. лишь теперь осознает – его сердце остановилось несколько минут назад и лишь теперь забилось снова. треснутое, разбитое. но вновь бьется.