Ночь соединяет сердца.

Тяжёлый, наполненный боевыми действиями день постепенно догорал, и кровавый закат уступал место тёмной, усыпанной звёздами ночи, именно такой, в которую так хорошо всем влюблённым. Воины с обеих сторон давно привыкли не замечать этой ночи, потому что всё их существо захватила война. Лишь изредка фигура какого-нибудь одинокого вояки появлялась на холме, и он пол ночи сидел там один, вздыхая по милой сердцу панночке. Звёздная ночь, как чёрное, усыпанное бриллиантами покрывало, накрыла землю. Оба лагеря - запорожский и польский - мирно спали, и ничто, казалось, не нарушало тишины августовской ночи. Не спал только один человек - гетман Богдан Хмельницкий. В этом не было ничего необычного - Богдан часто жертвовал сном ради успеха в боевых действиях, часто тратил ночи на планирование боёв, на приготовление пышных речей, на мысли о боеприпасах, об оружии для своих казаков. Лишь иногда его мысли были о жене - прекрасной Елене, которую украл у него Чаплинский, и которую он смог возвратить обратно с огромным трудом. Иногда думал о детях - о младшем сыне, которого Чаплинский приказал запороть насмерть, о старшем сыне Тимоше, уже совсем взрослом, который был ценнейшим заложником крымского хана Ислам-Гирея, о сыне Юрии, о своих дочерях. Но этой ночью мысли гетмана были о другом. Он уже не в первый раз замечал, что думает о Елене с большой неохотой, и недавно понял, что абсолютно перестал чувствовать к ней что-либо. Ему больше не хотелось, вернувшись домой, прижать её к широкой груди, покрывать поцелуями её податливое молодое тело, он понимал, что её глаза, которые раньше были его смыслом жизни, его океаном, в котором он хотел бы утонуть, стали двумя пустыми гляделками, похожими на глаза бесчисленного множества девушек, удовлетворявших его каждую ночь. Целиком и полностью погружëнный в свои мысли, Богдан совершенно не помнил о том, что надо спать, что рядом уже давно храпит его друг и ближайший соратник - дикий татарский мурза Тугай-бей, что весь лагерь готовится к завтрашнему сражению, что Кривонос и Богун уже распланировали движение своих полков, что ляхи начеку, и завтра непременно начнут стрелять первыми. Никогда ещё летняя ночь не казалась Богдану такой долгой. Он несколько раз пытался заснуть, но перед его глазами появлялись чёрные, как агат, сверкающие гневом прекрасные очи, и гетман просыпался, ощущая в сердце какое-то необычайное волнение. Он всегда ненавидел и немного презирал предводителя ляхов - князя Ярëму Вишневецкого. Но с недавних пор всё изменилось. Не раз Хмельницкий видел Вишневецкого в бою, замечал его неистовство и отвагу, хладнокровие и жестокость, расчëтливость и беспощадность. Но в последнем бою он вдруг заметил то, на что раньше никогда не обращал внимания. Он заметил, какая белая кожа у князя, какие длинные, цвета воронова крыла, непослушные волосы. "Они, должно быть, очень мягкие на ощупь" - ещё тогда подумал Богдан. Но больше всего его взгляд притягивали глаза врага - яркие, чёрные, как агаты, мечущие молнии, жестокие, неумолимые, властные и гордые. Но было в них и что-то такое, что заставляло жолнëров идти в бой, не жалея при этом своей жизни, своих родственников и друзей, оставляя им только одну цель - отдать свою жизнь во имя славы Речи Посполитой. Богдан не знал, что иногда эти жестокие и властные очи могут становиться невероятно мягкими, даже слегка нежными, и тогда взгляд князя Иеремии преображался. После этого самого боя, в котором Хмельницкий обратил внимание на внешность Вишневецкого, с гетманом стали происходить очень странные вещи. Он перестал испытывать влечение к девушкам, его почти не интересовал дальнейший ход осады Збаража, он не жаждал победы и славы, почти полностью прекратил общение с Тугай-беем и своими полковниками. Он больше не ободрял казаков громкими криками, не произносил пышных речей. Он казался пьяным или опоенным, его дни сливались в один длинный-длинный день, и только ночи позволяли ему забыться, погрузившись в объятия сна. Но эта ночь отняла у Богдана и сон, прислав вместо него мысли и видения о Ярëме. Он с нетерпением ждал утра, чтобы увидеть его в бою, и следующей ночи, чтобы рассказать всё. Он был уверен, что после этого его жизнь изменится к лучшему. Когда рассвет начал окрашивать верхушки деревьев в розовый цвет, Хмельницкий наконец-то заснул. Последняя мысль, промелькнувшая в его голове перед погружением в сон, была о Вишневецком.