meduza

🏀

— Что? — не веря своим ушам, переспросил он, глядя на спину и опущенную голову Чонгука. — Повернись ко мне и повтори. Ни то, ни другое тот делать не стал. Тэхёна позабавило то, что Чонгук так спокойно мог материться, а подобные слова как «секс» и «сосать» не мог произносить твёрдым голосом. Прячась от него и прося о таком, Чонгук не выглядел готовым к тому, что просил. А Тэхён не был похож на того, кто готов был это дать. Подойдя к нему вплотную, он услышал, как тот тяжело дышал. Так сильно заинтересован в убогом журналюге, что готов идти на такие унижения, лишь бы удовлетворить его в постели. — Почему я подхожу на роль учителя по сосанию? Я похож на мастера по минету? — Если нет, то так и скажи, а не угнетай ещё больше, — буркнул Чон. — А если я скажу нет, то ты попросишь другого? Чонгук не ответил. Всё также стоял к нему спиной и не шевелился. Картина того, как Чонгук насасывает кому-то другому, вызвала в нём злобу, непонимание, раздражение. Ему не хотелось, чтобы Чонгук делал минет кому-либо, кто не он. — Нет, — наконец-то ответил тот, облегчая ему жизнь и в тоже время усложняя её странным ощущением лёгкости и спокойствием, который Чон принёс ему одним этим словом. — Значит, не научишь. — Разве я сказал «нет»? — Так ты согласен? — вкрадчиво, осторожно так. Отвечать Тэхён не стал, положил руки по обе стороны от него и прижался вплотную — так, чтобы чувствовать жар его тела. Чонгук пах очень вкусно, точно так же, как и одолженная им одежда. Тэхён сделал щедрый вздох и заметил сексуальную дрожь, которая прошлась по его телу. Это доставило несоизмеримое удовольствие. Чонгук развернулся. Ким улыбнулся ему, делая вид, будто всё в порядке, будто оставшиеся несколько сантиметров между их губами не свели Тэхёна с ума. Грань между реальностью и притворством стерлась с той минуты, как с губ Чонгука сорвалась просьба. Тэхён это понимал, но не знал, что с этим сделать. Решив разобраться с этим после, он смотрел в большие блестящие глаза Чонгука и не мог шевельнуться. Оставалось только ждать, как далеко это могло зайти и как далеко зайти хотел он сам. — Нельзя сразу приступить к основной части? — выпрашивающе поинтересовался тот, когда он наклонился к нему за поцелуем. Тэхён ухмыльнулся и покачал головой, собирая его волосы одной рукой и задирая голову для поцелуя. — Поспешишь — людей насмешишь. А ты же не хочешь никого смешить, верно? — проговорил он, касаясь губами его губ. Это было так же восхитительно, как и жар, исходящий от тела Чонгука. — Сам же попросил научить. Так учись, — обрушиваясь на его губы поцелуем и обнимая руками до ломоты костей. Он научит его всему, что сам знает, если совладает над своим желанием прикасаться к нему без веской на то причины. Хотя причина была, иначе столь сильное желание постоянно прикасаться к нему не поддавалось объяснению. Потянув на себя, Тэхён медленно стал подталкивать его к кровати, пока не уложил туда, толкнув в грудь. Чонгук широко распахнул глаза и приподнялся на локтях, когда он снял с себя футболку, спустил брюки и лёг рядом с ним. Чон глубоко вздохнул и, взяв себя в руки, сел на его колени. Покрасневшее лицо выдавало его смущение, как и взгляд, направленный куда угодно, только не на него. Тэхён приподнялся, потеребил край его тонкой рубашки «Прада» и потянул её вверх, снимая с него и глядя на прекрасные мышцы, спрятанные под бесформенной одеждой. — Не думай так много. Просто получай удовольствие, если ты этого действительно хочешь. Я — человек, на котором ты опробуешь свои силы. Пользуйся мной. — Я хочу выключить свет. Тэхён внутренне запротестовал этому, хоть и кивнул головой. Когда комната погрузилась в полумрак, тот вернулся к нему и начал действовать увереннее. Положил руку на его член сквозь ткань трусов и начал вести по нему. — Умница, — проговорил Тэхён, подбадривая его неловкие движения, и заметил, как комнату заполнил фиолетовый свет от светодиодной надписи на стене. Чонгук встал и снял с себя брюки. Заметный бугорок в его трусах сложно было не заметить. Волнение закрутилось по спирали как плющ, вьющийся вверх, доставая каждую клетку в теле. Замерцавшие глаза Чонгука всполошили в нём немыслимый жар, а крепкое, натренированное тело с хорошим прессом приятно удивило. Взобравшись вновь на кровать, тот потянул резинку боксеров вниз и с шумом вздохнул, когда показался его член, под собственным весом шлёпнувшийся на живот. Нет ничего приятнее, чем чувствовать на члене женскую руку, но когда мужские, узловатые пальцы Чонгука обернулись вокруг его возбуждённого органа, Тэхён не сдержался, дёрнулся навстречу и улыбнулся, запрокинув голову на подушку. «Мать твою, — промелькнуло в его голове, когда вслед за стимуляцией добавились губы Чонгука. Одну руку расположив под головой, а другой гладя менеджера по голове, Тэхён наслаждался процессом так, как никогда до этого. Язык, губы, беспощадно грубые и в тоже время осторожные руки уносили его в запредельное наслаждение. — А ведь это его первый раз», — подумал он и застонал, когда тот ртом опустился на его член, так старательно облизывая каждую выпирающую венку, целуя и не оставляя без внимания даже миллиметр органа, отчего он закатил глаза, слушая самые пошлые звуки, которые когда-либо доводилось слушать. — Ну как? Услышав хриплый голос и встретившись с его поплывшими чёрными дырами вместо глаз, Тэхён усмехнулся, не веря той картине, что предстала перед ним. — На первый раз сойдёт, — почему-то соврал он, будто эта ложь могла служить причиной для повторной пробы. — Неужели так плохо? Я очень старался, — плечи Чонгука поникли всего на секунду. Тэхён пожалеть о сказанном даже не успел, как тот вновь склонился над его членом, присосавшись к нему так, будто собирался испить до дна. — Погоди. Чонгук не реагировал, так старательно причмокивая его членом, что он забыл, как дышать, не то что говорить. — Это было… Это, блять, охуенно! Тот отстранился и вытер губы. — Ты так говоришь, чтобы подбодрить меня, — опустив голову и надрачивая ему рукой. — Я хочу попробовать ещё раз, но на коленях. Внутренности разом скрутило. Тэхён был прав: в постели Чонгук хочет сдаться без боя, быть слабым и хрупким. — Ты практически просишься, чтобы тебя отшлепали. Не так ли? — тяжело задышав, Тэхён перехватил его руку. Кому-то надо было прекращать то, что зашло слишком далеко, но Чонгук так умолял взглядом, что он готов был поставить того на колени, лишь бы увидеть в его глазах удовлетворение за те старания, которые он приложил к этому. Было так просто коснуться его, запустить руки в волосы, сжать их и вдохнуть поглубже его запах, что он не отказывал себе в этом удовольствии. — Тэхён… Собственное имя из его уст прошлось жаром по телу, обжигая. Тэхён потянул его на себя и уложил лопатками на кровать, нависая над ним и тяжело дыша. — Сделай, — приказал он, — сделай это для меня, детка. Покажи, как ты ласкаешь себя. Чонгук вздрогнул, убрал волосы с глаз и застыл в нерешительности. — Прикоснись к себе. Покажи мне, как красиво ты это умеешь делать. Как же Чонгук его заводил. Надо было признать — обнажённый парень, распластанный под ним, чертовски сильно возбуждал его. Чонгук закрыл глаза и скользнул рукой по животу, обхватил свой толстый член и начал надрачивать, скорее, причиняя себе дискомфорт. — Расслабься, — Тэхён начал покусывать его подбородок, спускаться по шее вниз, смакуя сантиметр за сантиметром потрясающую кожу, пока не дошёл до сосков, которые хотелось обвести кончиком языка, но он всё же не осмелился на это. Чонгук захныкал, и эти звуки странным образом отозвались в его груди. Чонгук приподнялся и перевернулся на живот. Опустив грудь на кровать и просунув руку между своих ног, тот прикоснулся к его яйцам. Тэхён был готов ко всему, но не к тому, что Чон сожмёт их в ладони. — Блять! Чонгук выпятил зад и другой рукой скользнул между ягодиц, проник внутрь на одну фалангу, после громко застонав в подушку. — Не сдерживайся, — потребовал он, желая слышать его голос. Палец скользнул дальше внутрь, и Тэхён свято поклялся, что ничего эротичнее в своей жизни не видел. То, как сжимались вокруг пальца стенки, покрасневшие от стимуляции, сносило ему крышу. Каково это — ощущать себя внутри этой узости? Каково это — чувствовать жар тела Чонгука, который вот-вот, казалось, воспламенится? Чонгук двигал пальцем и стонал так красиво и возбуждающе, что он сжал свой член у основания. Кончать в трусы было не лучшим решением, и он сдерживался, как мог. — Тэхён, — задушено произнёс тот, лишь бы он сжалился над ним и прикоснулся наконец. Чонгук делал всё, что Тэхён ему говорил: не дерзил, не выражался, колкостями не отвечал, — и явно заслужил награду. Тэхен прижался к нему сзади, дёрнул за волосы, заставляя выгнуться и прижаться лопатками к его груди, развернул его голову к себе и поцеловал, вкладывая в этот поцелуй всё стоящее, что мог ему дать, попутно надрачивая ему набухший половой орган. Пара движений, и парень обмяк в его руках. — Чёрт! Тэхён готов был взорваться от эмоций, переполнявших его в этот момент. Напросившись к нему в гости, он не мог предугадать, что будет причиной такого разбитого Чонгука. Переместившись к спинке кровати, Тэхён наблюдал за тщетными попытками Чона открыть упаковку влажных салфеток. Забрав у него салфетки и вытащив несколько из них, он передал их ему и сам принялся вытирать руки, пока тот приводил в порядок себя. — Хочу спать, — сказал Чонгук и удобно устроился рядом с ним, укрыв их тонким одеялом. По ноутбуку шёл документальный фильм о медузах, а Чон Чонгук, который сох по журналисту, прямо сейчас посапывал у Тэхёна на плече. В эту ночь многое изменилось. Ким пока не понимал эту опустошенность в районе сердца, не мог понять двояких чувств, поэтому, поцеловав Чонгука в лоб, ушёл. Гуляя по пустым окрестностям и идя домой, он много думал о Нарин, Чонгуке, обо всём, что происходило между ними, и оказался у дома лишь к утру.

***

Когда Чонгук проснулся, солнце стояло высоко над горизонтом. Стоило ему открыть глаза, как события вчерашней ночи начали всплывать в памяти. Всё казалось страшным сном, где он лишился разума, потерял стыд и стал самым развратным из всех, кто когда-либо существовал на земле. Как он мог попросить о таком Тэхёна? Как он — человек, который никогда и ни перед каким мужчиной не раздевался — мог обнажиться перед ним? Как он мог позволить себе вести себя так вульгарно? — Я вчера отсасывал Тэхёну и кончил ему в руку, — прошептал он, и правда свалилась на его плечи тяжёлым грузом. — О чём только я думал? И о чём сейчас думает Тэхён? Лишь через час самобичевания Чонгук выполз из кровати. И то только потому, что у него была очень важная встреча. Это не имело ничего общего с вечеринкой в честь предстоящих игр, так же как и с баскетболом. Выйдя из квартиры, он сразу направился в цветочный магазин, забрал оттуда белые хризантемы и сел в такси, понятия не имея, что сказать и как себя вести. Когда он закрыл дверь машины и остался у входа на кладбище в одиночестве, его сердце заныло. А когда он оказался перед надгробием с выгравированным «Чон Чонхён», то долгое время не мог подобрать слов. Стоя перед ним и роняя слёзы с ресниц, он чувствовал, что был понят братом так же, как и все года, когда тот был рядом с ним. Слова были излишни что тогда, что сейчас. Разница была лишь в том, что Чонхён теперь лежал в холодной, сырой могиле. А ведь брат так любил тепло, солнце, яркий свет. Он был наполнен желанием жить, которое его тело не могло ему обеспечить. Чонгук сел у надгробия, положил цветы на ухоженную могилу и, пообещав брату навещать его почаще, вышел с кладбища, чувствуя, как груз на его плечах стал легче. Вернувшись домой, он застал на пороге отца. — Где тебя носило? И ответь мне, зачем тебе телефон, если ты никогда не поднимаешь трубку? Высокий, интеллигентный мужчина в дорогом костюме выглядел очень молодо для своих лет, но только Чонгук знал, насколько тот испорчен изнутри. — И тебе привет, отец, — бросив на него мимолётный взгляд, Чонгук открыл дверь и нахмурился, когда тот зацокал, зайдя вслед за ним. — И ничего в этой квартире не меняется. Как была собачья конура, так и осталась ею. Опять двадцать пять. — Что ты хочешь от меня? Я выполнил твоё условие, сдержал своё слово и не нарушу его до последнего вздоха. Я не могу понять, чем ты недоволен. — Чонгук, — громко вздохнул тот, подозрительно глядя на шаткий стул, у которого была сломана одна ножка. Отец сразу заметил это. Ничто не укрывалось от его глаз. — Что у тебя делает сломанный стул? Ты что, не в состоянии купить элементарную мебель? — Этот стул олицетворение меня, — глядя на стул, который находится в его квартире нетронутым вот уже восьмой год. — Он не мог сказать, что ему тяжело, плохо и что он еле держится. Он просто стоял здесь, выполняя свою функцию, пока в один прекрасный день не сломался. Старший Чон взмахнул руками точно так же, как и сделал это в отношении своего старшего сына, и начал пощипывать переносицу, вероятно, подбирая слова, чтобы не накалить обстановку. — Знаешь, сын, ты великий сказочник. Пора бы повзрослеть уже. Чонгук усмехнулся, когда за отцом закрылась входная дверь. — Знаешь, отец, я похож на этот стул. Переодевшись в чёрный костюм, Чонгук уложил волосы и собрался на вечеринку, чтобы не думать о необычайно болезненных встречах за столь короткий промежуток. Он был морально выжат и ему был необходим шум, чтобы забыться, народ, чтобы потеряться, и музыка, чтобы оглушить мысли. Вероятность первой встречи с Тэхёном после той ночи в кругу друзей казалась ему не такой страшной. Это можно было пережить. На самом деле ему хотелось поблагодарить его. Тэхён не отказал ему, помог, показал, научил, успокоил, а после и вовсе остался с ним, уложил в постель и подождал до утра. Ким Тэхён — синоним слову «идеальный». Разве стоило удивляться? Ким стал успокоением, человеком, с которым он мог поделиться переживаниями. Он сегодня встретился с братом, сразу же после наткнулся на отца, который решил напомнить о себе внезапным визитом. Ему необходим был Тэхён не для игр и интриг, а просто чтобы успокоил его, побыл рядом, приготовил ему вкусный ужин и уложил спать. — А вы знали, что у медуз отсутствует мозг? — спросил он у таксиста, рискнув показаться тому чудиком, лишь бы не вариться в своих мыслях. — У некоторых людей он также отсутствует, — выдал тот, паркуясь у здания, где час назад началась вечеринка. — Верно подмечено, — подхватил Чонгук и, расплатившись с водителем такси, вышел, вбирая в себя прохладный воздух майской ночи, прежде чем зайти в наполненное запахом алкоголя помещение. Песня «PRESSURE» renao звучала на всю громкость, когда он заметил в толпе людей Тэхёна рядом с какой-то девушкой, сиськи которой готовы были вот-вот выпрыгнуть из тесного платья. Среди стольких людей его взгляд сразу словил парня и, когда тот, наклонившись к ней, что-то прошептал на ухо, после чего та повисла на нём, его сердце чуть не разбилось о рёбра — так сильно оно стучало. Когда тот словил его взгляд, то в ту же секунду оставил её и направился к нему. Он не мог выразить тот восторг, который вызвал в нём этот жест. Через студентов, которые танцевали, он двинулся к нему и сходу поцеловал, не так развязно, как вчера, но и невинным этот поцелуй нельзя было назвать. — Я уж думал, не придёшь, — защекотав ухо своим голосом и держа его руку в своей. На мгновение они стали сенсацией вечеринки, а после все вернулись к своим делам — кто танцевал, кто болтал с друзьями. — Выглядишь отлично. — Спасибо, — смущённо пробормотал он, обнаружив, что начал стесняться Кима и отводить взгляд, лишь бы не встречаться с его проницательными глазами, которыми тот точно раскусит его. Только через полчаса он заметил Дина — и то лишь потому, что тот сам подошёл к нему, как только Тэхён исчез из поля зрения, сказав, что сделает кое-что. — Привет, — поздоровался с ним журналист, обдавая жгучим взглядом голубых глаз. — Тебе идёт классика. Очень красиво. — Спасибо, — проговорил он, пытаясь в толпе отыскать Тэхёна. — Ты так и не позвонил мне. Я хотел встретиться с тобой и поговорить о дальнейшем интервью с командой и не только. — Конечно. Да, я помню об этом. Надо обсудить очерёдность игроков, количество информации и время выпуска статей, — удивляясь тому, как его голос звучал уверенно. — Тогда встретимся завтра? Ответ застрял у него в глотке, когда он увидел Тэхёна в компании той же девушки, с которой баскетболист был изначально. Дин, заметив его заминку, голубыми глазами начал сканировать сначала его, а после и пару, которая уже вовсю обнималась у барной стойки. Тело начало сковывать, и Чонгук отпрянул назад, мотая головой, будто отказываясь верить в происходящее. Горло свело отвратительным комом, который так и просил: плачь. Накопившиеся эмоции за весь день собрались во едино, вот-вот грозясь вырваться наружу. Он взглянул на Дина. Вероятно, что-то в его глазах дало тому понять, что он на грани, раз мужчина вывел его на улицу. — Как ты? Банальный вопрос, который безмерно раздражал. — Хочешь, я отвезу тебя домой? Ещё один вопрос, на который он не мог дать ответ. То, как просто Тэхён мог целовать другую девушку в его присутствии, ударило по его самолюбию. Это была не Нарин, а абсолютно чужая девушка. — Я заберу сумку, — сообщил он, готовый куда угодно ехать, лишь бы не оставаться здесь. Когда он вернулся внутрь, Ким всё ещё стоял с ней и заинтересованно о чём-то говорил. Стараясь не задеть танцующих, Чонгук забрал с полки свою сумку и собирался выходить, как два метра роста, восемьдесят пять килограмм веса и три тонны самомнения преградили ему путь. — Куда ты? — взволнованно спросил Тэхён. — Домой. Я устал. — Вечеринка только началась, — обнимая его. — Медуза, — произнёс Чонгук и отстранился от удивленного Тэхёна, покидая дом в отвратительном расположении духа. Глаза начало пощипывать. Он поверить не мог в то, что прямо сейчас собирался плакать. — Ты заслуживаешь лучшего отношения к себе, — Дин подошёл к нему. Мечта всей его жизни стоял перед ним, и он должен был воспользоваться таким замечательным шансом. Только отчего же сердце так болезненно сжималось? — Я наблюдал за тобой всё время, такой воспитанный и хороший парень не должен растрачивать себя на таких людей. — Откуда ты знаешь, что я хороший? — Я не слепой, — делая шаг к нему и заставляя его замереть. Дин выглядел решительно, приближаясь к нему. — Спасибо, журналист, за твою заботу, — откуда ни возьмись появился Тэхён и разрушил волшебный момент. Приобняв за плечи, он увёл его от раздосадованного Дина. — Я сам позабочусь о своём парне. Лишь отойдя на безопасное расстояние, Чонгук немного отстранился. — Мы ещё в поле зрения ненаглядного. — Сколько ты выпил? — Я никогда не пью, Чонгук, — обнимая и в замешательстве глядя на него, когда Чонгук попытался держаться на расстоянии, не позволяя губам, которые хозяйничали на чужой шее, скользить по своей. Тэхён чмокнул его в нос, а после, подмигнув журналисту, готовому взорваться, вышел за ограду и открыл дверь машины для Чонгука, который вёл себя очень странно. На него это было не похоже. — Получилась отличная сцена, — сообщил Тэхён, садясь за руль. — Теперь у него появилось явное желание забрать тебя у меня, — произнеся это, Тэхён будто отрезвел. Ему не хотелось, чтобы Чонгука забирали. Ему нравилось, когда тот поднимал волосы, оставив несколько прядей свисать по бокам; нравилось то, как Чонгук стеснялся и при этом матерился как сапожник; нравилось, что Чон умел вести себя, поддерживать любую беседу и находить подход ко всем, но чертовски сильно зажимался, когда находился рядом с ним. Чонгук злился сейчас, его глаза блестели, но улыбка, хоть и натянутая, успокаивала Тэхёна. И если бы Чон был в курсе, что его улыбка вселяла ему спокойствие, то предпочёл бы никогда не улыбаться, лишь бы лишить его этого чувства. Понимая, что тот не настроен на разговор, Тэхён поехал в сторону общежития, где он очень часто оставался, предпочитая тишину шумной обстановке дома. Чонгук не проронил ни слова — лишь сжимал кулаки и иногда поглядывал в его сторону. — Я так много раз был у тебя, поэтому решил, что смена обстановки нам не помешает. Тэхён вышел из машины и проверил её на наличие царапин, за которые с него Хьюстон три шкуры спустил бы, и направился за Чонгуком, которому будто было всё равно, куда идти. Что-то тревожило его, поникшие и опущенные плечи были первым звоночком в странности в поведении Чонгука. Открыв дверь, он впустил его внутрь, где кроме двух кроватей, двух маленьких шкафчиков, компьютерного столика и маленькой полки для книг не было ничего. Чонгук подошёл к его кровати и взял в руки семейную фотографию. — Ты в костюме. — Да. Мама любила делать из меня джентльмена. — В четыре года? — Мои родители были помешаны на этикете, чистоте, порядке, дисциплине и меня к этому приучали с детства. Они могли отругать меня за испачканную манжету и кривой галстук. — В четыре года? — тот повторил свой вопрос ещё более шокированным тоном. — В четыре года. Чонгук удручённо вздохнул. — Они никогда не были довольны мной. Ещё с детства мне говорили, что я очень медлительный, долго собираюсь, ем, решаю задачу, растягиваю на несколько дней то, что другие выполняют за несколько часов. Меня вечно сравнивали с одноклассниками, друзьями, приводили их в пример, требуя, чтобы я тоже стал таким. Я смотрел на то, как родители восхищались активными, и старался стать таким же. В итоге это привело к тому, что я перенял такое поведение от родителей абсолютно ко всем. Мне хотелось, чтобы меня похвалили, совсем не понимая того, что хвалят вовсе не меня. — Тебе нужно принять самого себя и перестать переделывать себя под интересы других. — Забавно, что мне говоришь это ты. — Что ты имеешь в виду? — глаза Чонгука блестели разоблачением, к которому готов не был. — Ты выглядишь так, будто готов заплакать прямо сейчас. Чонгук и готов был, но сдерживался. — Что тебя сломало? — Тэхён глядел на него сверху вниз, желая поскорее разобраться с тем, что гложет его душу. — Ничего. Мне повезло, что мои желания совпали с желанием отца. — Ты сильный. Никто таким не становится, не разрушив что-то внутри себя. — Я достиг стадии рациональности своим путём. Да, мы оба — измученные своими же родителями дети, нуждающиеся во взрослом, здравомыслящем человеке, который бы дал нам понять, что притворство — не выход. — Но такого человека не нашлось, — вздохнул Ким, всё ещё глядя на него так, будто в нём были все ответы на мучающие вопросы. Чонгук смотрел в печальные глаза Кима и решил, что обижаться на него — не самое удачное время и место. — Закрой глаза, — Чонгук подсел поближе к нему в позе лотоса, наблюдая за тем, как Тэхён садится так же, занимая полкровати. — Закрой, — поглаживая слегка покрытые щетиной щёки, он пальцами провёл по его глазам, — и слушай меня внимательно. Ты помнишь свою детскую комнату? — Да, — когда Тэхён удержал на своей щеке его ладонь, поцеловав запястье, Чонгук чуть не растёкся на этой кровати мокрым пятном. — Открой дверь в эту комнату, почувствуй запах, посмотри на игрушки и сядь рядом с собой-ребёнком. Скажи ему всё, что тебе нужно было услышать в детстве, но не услышал, хотя очень в этом нуждался. Послушай его, и ты поймёшь, что тот взрослый, кто всегда был нужен тебе в детстве — это ты. Поговори с ним. Тэхён притих, но сморщенный лоб выдавал напряжение в его теле, спадающее с каждой секундой, пока тот сидел с закрытыми глазами. Через минут пять, когда Тэхён открыл глаза, Чонгук заметил в них слёзы. — Прими свой темп работы, учебы, жизни. Не пытайся себя починить и исправить, ведь ты не сломан. Ты не стул, — прошептал он последнее предложение. — Хотел тебя растормошить, а получилось наоборот, — сказал Тэхён, поцеловав его руки, которые тот не выпускал из своих. В этом жесте, взгляде, глазах было столько всего, чего он ранее не замечал. Разве могли глаза столько сказать? Тэхён смотрел на него и вдруг обнаружил, что хотел касаться его, обнимать, демонстрировать нежность, целовать в щёку, губы без публики. Он хотел быть рядом с ним, ощущать спокойствие, которым тот заражал его. — Что случилось? — спросил он вкрадчиво, пока Чонгук пожёвывал нижнюю губу. — Что тебя так расстроило? — Я встречался с братом, — сипло. Тэхён молчал, давая ему время на слова, с трудом выходящие из его рта. — Прошло восемь лет, как его не стало. — Ох, детка, — вздохнул Тэхён, сжав дрожащие руки Чонгука. — Соболезную. — Спасибо. Чонхён — мой старший брат, всю жизнь мечтал стать баскетболистом, но отец не позволил ему, заявив, что зарабатывать он будет умом, а не физической силой. Глупость какая. Брат не сдавался, тайно ходил на тренировки, а я прикрывал его на учёбе, пока в один день ему не стало плохо. Болезнь сломила его, приковала к кровати на четыре года. Ему было двадцать четыре года, у него вся жизнь была впереди. — А отец? — Отец? — хмыкнул Чонгук. — Он заявил, что болезнь спровоцировали частые неблагоразумные, необдуманные тренировки, давшие нагрузку на сердце. Но самой большой нагрузкой для хёна был отец, который не понимал его ни до болезни, ни после. Тэхён сжал его руки, видя, как тому тяжело говорить. — Мне очень жаль. Потянув на себя, Тэхён заключил его в объятия и поцеловал в висок, зная, что только что прозвучавший звук — всхлип Чонгука. Он плакал на его груди тихими вздохами и рвал душу на части. Столько времени он находился рядом с абсолютно разбитым человеком и не понял этого. — Боль неизбежна, страдать необязательно, — поцеловав его в висок. — Что? — Чонгук поднял голову, но хандрить не перестал. — Ты поймёшь смысл ровно тогда, когда придёт время. Мы — люди, и боль неизбежно сопровождает нас на жизненном пути; часто, редко — неважно. Суть в том, что она есть. И за нами выбор, как на неё реагировать. Либо накапливать всё, либо выпустить всё вместе со слезами. Очень ошибочно считать, что слёзы — слабость, обесценивая их. Ведь они — показатель невероятной силы человека, который решил всё отпустить. Истинный смысл слёз заключается в освобождении, возрождении. Поэтому боль неизбежна, страдать необязательно. Плачь вместо того, чтобы копить эту боль. Задумайся, что делает пятилетний ребёнок, когда ему больно? Поднимает шум. А в десять лет? Тихо всхлипывает, чтобы никто не услышал. Когда же больно взрослому, он решает, что истекать кровью лучше, чем показать свои эмоции. Ты слишком долго держал всё под контролем, поэтому тебе нужен тот, кто переложит эту ответственность с твоих плеч на свои. Тэхён лёг и Чона за собой потянул, удобнее устраиваясь на кровати и укрывая их мягким покрывалом. Желание так же укрыть его от всех проблем мира становилось сильнее с каждым вдохом Чонгука на его груди. Ничего подобного за собой он ещё не наблюдал. Ни один человек не заставлял его чувствовать себя так, как Чонгук.

***

Чонгук вздрогнул и проснулся. — Прости, не хотел будить, — извинился Тэхён, из рук которого выпал телефон. — Мне на тренировку пора. Я приготовил тебе завтрак, поешь, иди домой и прими душ. Тут не очень удобно, ванная комната общая, — садясь на край кровати. — Хорошо. Дверь открылась и в комнату, распевая дурацкий мотив, вошел Хьюстон. — Привет, народ. Вы так мило спали, я просто не смог побороть желание и сделал снимок. Но показать не могу — телефон в зале. Вечно забываю его, прямо как наш тренер. Но что я хотел сказать, так это то, что я в восторге от вас. Вы так мило обнимались, что я сам задумался о серьёзных отношениях. — Ты-то? — не сдержался Чонгук. — Представляешь? — отозвался тот. — А ведь это всё вы. Прекращайте влюбляться друг в друга передо мной, — сказал тот, запихивая в рюкзак запасную форму. Чонгук приподнялся на локте и хмыкнул, глядя на напряжённое лицо Тэхёна, который едва сдерживался, чтобы самому не пойти, сложить одежду и аккуратно поставить в рюкзак. — Ладно, влюбляйтесь. Вы так красиво это делаете, — сказал тот напоследок и, посвистывая, вышел из комнаты. — Я пошёл. Тэхён наклонился к нему и поцеловал в губы. Так непринуждённо и просто, будто они каждый день так делали, и, улыбнувшись ему, тоже вышел. Чонгук лежал ещё полчаса, смотрел на детскую фотографию Тэхёна и зачем-то сфотографировал её. Заправив кровать за собой, поев завтрак, Чонгук вышел из комнаты. Вернувшись домой, он принял душ и, захватив всё необходимое, поехал за час до игры. Хотелось быть рядом с командой, рядом с Тэхёном, который как будто бы и ждал его не меньше, чем он сам. Вдали стояла Нарин со своими подругами и была занята растяжкой перед выступлением. Она отличалась от общей массы своими белокурыми волосами, которыми та размахивала чаще, чем Чонгук — веером в летний сезон. Тэхён подошёл и под всеобщие взгляды обнял его. — Будь собой, Тэ. Удачи. Тэхён улыбнулся краешком губ и поправил на переносице очки ярко-оранжевого цвета. Это было его ритуалом: на каждую игру он надевал очки на завязке, чтобы те не упали. Внятного ответа, зачем это делает при стопроцентном зрении, тот не давал, лишь продолжал это делать из раза в раз. Чонгук же таскал с собой на игру ещё одни запасные — на всякий случай. Вскоре приехали представители НБА, и игра началась с их вступительной речи. — Добрый день, дорогие болельщики и команды. Стать профессиональным баскетболистом — это непросто и небыстро. Ваш путь будет полон трудностей, но вы должны быть готовы к ним. Не бойтесь неудач, они делают вас сильнее и опытнее. Регулярно тренируйтесь и работайте над своими недостатками. Начните работать над бросками, защитой и навыками командной игры, и ваша мечта может стать реальностью. Тренируйтесь, тренируйтесь, тренируйтесь. Ешьте, спите, мечтайте и живите игрой. Когда игра окажется в вашей крови, вы, возможно, станете одним из лучших игроков мира. Будьте настойчивы и уверены в себе и вы обязательно достигнете своей цели — стать профессиональным баскетболистом. Желаю всем удачи! После на площадку вышла команда чирлидерш и начала выступление с элементами акробатики. Чонгук смотрел на Тэхёна, старательно делающего вид, что ему всё равно. Раздался свисток. Игра началась. Чонгук нервничал, хоть и был уверен, что Тэхёна на драфте выберут одним из первых. Было бы очень глупо со стороны баскетбольных клубов, упусти они шанс заполучить такого игрока, как Тэхён, в свою команду. Счёт игры открыла команда Тэхёна и продолжила её в таком же темпе. Студенты со скамей болельщиков скандировали имя Кима, когда тот обводил игроков вокруг пальца и отправлял в корзину один мяч за другим. Представители игроков НБА внимательно следили за игрой, делали заметки в бумагах и всё время обсуждали, переводя взгляд с одного игрока на другого. Лицо Тэхёна блестело под яркими огнями площадки. Мощное тело уверенно двигалось вперёд, забрасывая мячи с весом три очка в кольцо. — Тэхён такой горячий. Только посмотри на его руки! Чонгук среди шума услышал голос девушки, сидящей рядом. Подружки бурно обсуждали игроков и мечтали, чтобы на них обратили внимание. — Ты видела вены на его руках? — заявила другая, хватая подругу за руку. — А на шее? Чонгук лениво, однобоко ухмыльнулся, вспомнив, где именно вены видел он, и вернул своё внимание к игрокам. Чон вскочил с места и начал громко аплодировать, когда финальный мяч, брошенный Тэхёном, полетел прямо в корзину. Вся команда собралась в одну кучу и свалила Тэхёна на пол, обнимая и давя друг друга в объятиях. Он стоял в стороне и снимал на камеру этот важный момент, в котором счастье не знало границ. Эти парни стали ему как братья, как семья, и видеть их победу, искренние эмоции было сродни какому-то чуду. Когда Тэхён поднялся, то на его очках не было одного стекла, а счастливая улыбка так украшала лицо, что он не сводил глаз с камеры, снимая этот чудесный момент, скорее, для себя, чем для материала. — Поздравляю, — сказал Чонгук и повис на его шее, пока Тэхён опалял его кожу частым дыханием. Открыв глаза, Чонгук увидел, как Дин приближался к ним. — Поздравляю, Ким Тэхён. Это была красивая игра. Зал очень поддерживал вас. Что вы скажете об этом? Как вы взаимодействуете с ними, чтобы получить такую отдачу? — Благодарю. Игра получилась интересная. Поддержка с зала была огромной, я не мог их подвести. В основном наладить контакт с публикой помогает Чонгук. Он мастер в этом, — обнимая за талию так и норовившего вырваться парня. — Если позволите, я отойду. Тэхён кивнул головой и, крепко схватив его, потащил к команде, которой было и не до них вовсе. — Он хотел взять интервью у тебя, — удрученно сказал Чонгук, оглянувшись назад. — Ага, поэтому смотрел только на тебя? — А после поговорил бы со мной. Ты опять всё испортил. — Наоборот. Мы подогреваем его интерес к тебе, пусть немного понервничает. Добыча неинтересна, когда она слишком легка, пусть добивается тебя, — его голос звучал твёрдо и непоколебимо. — Обе рыбки клюнули. — Что? — Нарин подходила ко мне. Пожелала удачи и намекала на встречу. — Понятно, — отозвался Чонгук, мягко отстранившись от него. — А ты говорил, что это не сработает. Журналюга с тебя глаз не сводит, а Нарин уже открыто проявляет свою ревность. — Ты никогда не назовешь его по имени, да? — усмехнулся Чонгук, глядя на довольное лицо Тэхёна. Ответить тот не успел, потому что его забрали для общего фото и интервью. Чонгук наблюдал за ним издалека и думал о том, что всё происходило именно так, как и говорил Тэхён. Он почувствовал невероятную усталость и собирался уже домой, как к нему подошёл Дин. — Встретимся на выходных? Выпьем кофе, поболтаем о работе. Впереди предстоит много работы. — Можно, — ответил он. — В воскресенье я свободен. — Отлично. Встретимся в кафе рядом с университетом в пять вечера? Я там часто бываю. — Договорились. Дин ушёл, одарив его красивой улыбкой и оставив наедине со своими мыслями, которые разыгрались не на шутку. Чонгук телом находился с командой, но мысленно уже лежал в объятиях человека, который захватил его мысли очень давно. Представители разных команд поговорили с каждым игроком, провели беседу и сделали фотографии. Когда те уехали, был уже вечер. Чонгук с чувством выполненного долга подошёл к Тэхёну, который стоял с Нарин и высоким мужчиной, от компании которого Ким очень рад был избавиться. — Я очень извиняюсь, у Ким Тэхёна плотный график. По расписанию у него интервью для молодёжного журнала, — сказал Чонгук и за руку оттащил Кима на другой конец зала, а после и вовсе утащил за угол. — Трахни меня. — Прости, что? Тэхён поперхнулся слюной и глядел на него так, будто перед ним стоял призрак. — Дин пригласил меня на свидание. — И что? На первом же свидании нужно заниматься этим? А ты шалун, Чонгук. — Прекрати. И до этого дойдёт дело. Я должен быть готов ко всему. Я не хочу краснеть перед ним, как неопытный девственник. — Ты и есть неопытный девственник. — Но с твоей помощью не буду им. Тэхён, пожалуйста. Я в интернете посмотрел и знаю, как всё примерно должно быть. — Порнушку смотрел? — Избавь меня от своего сарказма и трахни меня. — Ты спятил. Клянусь, ты с ума сошёл! — Ким, как мог, пытался отцепить его от себя. — Как ты себе это представляешь? — Очень просто. Ты вытаскиваешь свой большой, толстый член с лёгким наклоном вправо и суёшь в мою задницу, а перед этим я делаю тебе потрясающий минет. — Мать твою! Ты делаешь успехи, раз эти слова говоришь так просто. — Пожалуйста, трахни меня. — Нет. Тэхёну удалось уйти и затеряться среди товарищей по баскетболу прежде, чем Чонгук найдёт его снова. Дыхание перехватило, а в венах, казалось, бурлила кровь. Чонгук хотел быть осведомлённым во всём, ведь их притворные отношения близились к концу. От осознания этого в груди щемило, и он не мог найти подходящее объяснение этому. Поняв, что от Тэхёна он ничего не добьётся, Чонгук собрал свои вещи и отправился домой, умирая с голоду. Когда в одиннадцать часов ночи раздался звонок, он решил, что ему показалось, пока повторный стук не заставил его встать с кровати. — На время смотрел? — выпалил он, когда, открыв дверь, обнаружил там Тэхёна. — Смотрел. Самое время покушать, — шурша пакетом. — Ты ненормальный. Не знаю, что ты будешь делать, но я сейчас же лягу спать. Я ужасно устал и хочу поскорее укрыться одеялом и заснуть. Я совершенно не голоден и… А что там в пакете? — Токпокки. — Не может быть. Тэхён надел тапочки и отправился на кухню. Вскоре вкусный запах дошёл до него, и Чонгук закатил глаза от удовольствия. — Ты никогда не планировал стать поваром? У тебя отлично получается готовить. — Нет. Мне просто нравится готовить. — И тебе было не лень? После сегодняшней игры-то. Я смотреть даже устал от напряжения во всём теле. Даже сейчас всё сковано так, что мышцы ноют. — Тогда надо принять горячий душ, размягчить тело. С Тэхёном было так просто разговаривать. Вообще он был уникальным человеком, на него можно было сердиться час, в мгновение ока забыть об этом, и как ни в чём не бывало, смеяться в следующую минуту. Помыв посуду вместе, они легли на кровать, потревожив покой Аляски. Тэхён дёрнул колокольчик на её ошейнике и вдруг выдал: — Она поправилась, — после чего кошка настороженно мяукнула и, спрыгнув с кровати, ушла на лежанку, повернувшись к ним спиной. — Я не сказал, что ты толстая — просто стала на восемьсот граммов красивее. Чонгук, наблюдавший за этой картиной, прыснул в кулак. — Моя кошка тебя не одобряет. — Она мало кого одобряет. — Я не знаю даже, как я сам ей нравлюсь. — Ну, это невозможно. Чонгук повернулся к нему. — Невозможно, чтобы ты кому-то не нравился. Тэхён продолжал смотреть на кошку, а Чонгук — на него. — Ты правда так думаешь? — Очень жаль, что ты сам так не считаешь. У тебя яркая самобытность, красивые большие глаза, губы, кожа и запах. — Запах? — Да. У тебя запах, которым можно дышать всю жизнь. Чонгук покраснел, но не сдвинулся с места, когда в доказательство своим словам Тэхён приблизился и сделал вдох. — Хочу занюхать тебя. — Маньяк, — хохотнул он, но лёг удобнее, сгорая от желания, когда же тот прикоснётся к нему, поцелует, обнимет. Холодный расчёт, обговорённый ими в самом начале, начал терять силу. Здесь не было публики, чтобы играть. Они были одни в этой квартире. — У тебя есть способность умолять глазами, — выдал тот через некоторое время гляделок. — И чего же они просят? — Поцелуя. Тэхён наклонился к нему и провёл языком по его губам так медленно, что стало почти больно. Нежный, настойчивый, напористый и вместе с тем такой чувственный поцелуй лишил его дара речи. Тот поцеловал его так, будто во всём, что они делали, был смысл. Кожа Чонгука ныла от желания поскорее почувствовать тепло чужого тела, разглядеть каждый идеальный сантиметр и прикоснуться, обвести каждую выпуклость пальцами. У Тэхёна тело греческого бога. Чонгук и раньше видел его в нижнем белье, видел в полумраке, но оценивать демоверсию и видеть ничем не прикрытое тело — разные вещи. Встав с постели, Чонгук стянул с себя футболку под немигающим взглядом Тэхёна и бросил её на пол. Когда же он избавился от остальной одежды, то услышал шумный выдох, будто тот до этого момента и не дышал вовсе. Чонгук скинул с себя не только одежду, но и гордость, оставив её валяться на полу рядом с футболкой; он направился прямиком в руки дьяволу, не в силах сопротивляться бесстыдному желанию быть ближе к нему. Ким — божество немыслимых масштабов — сидел перед ним неподвижно, но казалось, что прикасался повсюду. Желанием наполнилось пространство между ними, вспыхивая в тех местах, куда уползал чужой взгляд. Парень смотрел, не соприкасаясь ни одной частью тела, но глаза его были везде, обжигая кожу повсюду, куда смотрели. Чонгук сгорал. — Я хочу, чтобы ты это сделал, — прошептал он, не найдя сил заговорить в полную громкость. — Тэхён… — Молчи. Тэхён с обожанием разглядел его тело и сделал глубокий, обжигающий нутро вдох, прежде чем стянуть с кровати плед и накрыть им обнажённое тело. — Я говорил тебе, чтобы ты не растрачивал свои первые разы на меня, — на лице Чонгука мелькнула вспышка разочарования, и его глаза заблестели, как битое стекло. Тэхён буквально видел, как тот надевал маску безразличия прямо перед ним. Чонгук сильнее укутался в плед, будто хотел спрятаться от всего мира. Покидать его в таком состоянии не хотелось, но и оставаться Тэхён уже не мог. Поэтому, пожелав ему спокойной ночи, он вышел, пока мог контролировать себя, пока всё не зашло слишком далеко. Хотя куда дальше. Их отношения начали приобретать другой смысл, каждое слово и взгляд имели значение, в котором не разобрался никто из них. Это очень тревожило его — как и то, что Нарин в его мыслях появлялась куда реже, чем в начале их с Чонгуком фиктивных отношений. Чонгук поселился в мыслях, и выкинуть его оттуда казалось невозможным. Эти большие глаза, нежная, мягкая улыбка, колкие слова, длинные шелковистые волосы и запах, каждый раз превращающий его в маньяка, ему очень нравились. Чонгук нравился ему. А в Нарин он был влюблён. Но только почему в последнее время его мир сузился до размера квартиры Чона, ему было непонятно. Каждый вечер он шёл к нему, готовил ужин и целовал так, будто хотел съесть. Он стал зависим от этого намного больше, чем от чувств, возникших между ним и бывшей в течение долгих четырёх лет отношений. И это тревожило его так сильно, что он до утра глаз не сомкнул. На утро Ким выглядел так, будто тренировался всю ночь, чего не скажешь о Чонгуке. Тот выглядел отдохнувшим, сиял свежестью и порхал как бабочка, снимая их как ни в чём не бывало, будто и не он вчера умолял отодрать его. Столько лет Тэхён не догадывался, что Чонгук был одинок настолько, что заплакал у него на груди. Его смех напомнил ему, что Чонгук привык всё держать в себе, не показывая никому и доли того, что творилось внутри. И сейчас тоже, Тэхён уверен, внутри него бушует ураган, спрятанный под привычной всем улыбкой. Чонгук был очень скрытен, и узнать, о чём тот думал прямо сейчас, ему хотелось больше всего на свете. Беспокойство нарастало с каждой секундой, хоть и спокойные глаза Чонгука говорили совершенно иное. Тэхён смотрел на него, хотя в десяти метрах от него в соблазнительно красивой форме репетировала его бывшая. — В чём дело? — поинтересовался Чонгук, когда он за локоть увёл его от ребят, которые то и дело норовили того обнять и тронуть за волосы. Для них это было обычным делом, так как все привыкли друг к другу, только Тэхёна это взбесило. — Я работаю. — Отдохнёшь немного, — отрезал он, глядя в глаза — спокойные, как море ранним утром. — Как дела? — Хорошо. У тебя как? — тот прижал айпад к груди, словно защищаясь. — Можно я поцелую тебя? Улыбка Чонгука спала на секунду, и Тэхён готовился услышать «нет», когда тот произнёс то, чего он так жаждал: — Да. Тэхён отметил, как загнанно задышал Чонгук. Его вздохи были слаще сахара, а вот смотрел тот так, будто его ударили ножом в живот. Тэхён подошёл ближе, уткнулся носом в шею и вдохнул его запах. Сходу сдавив в объятиях, Ким хотел ему поведать о многом, но не знал, как уместить в слова то, что не помещалось в сердце. Чонгук был близко к нему, близко к телу, к лицу, к сердцу. Он весь принадлежал ему, хоть и не догадывался об этом. Ведь он и сам только что понял, что пропал. У Чонгука безумно красивые губы, и он не использовал их, чтобы насолить ему или же подколоть: они выглядели так, будто умоляли их тотчас поцеловать. Что Тэхён и сделал, почувствовав дрожь его тела. Тэхён был так счастлив знать, что может вызвать озноб по его коже одним поцелуем; тем, что может спокойно целовать его шею, щёки, держать за руку и сжимать в объятиях до ломоты костей. Чонгук не был похож ни на одну из тех девушек, с которыми Тэхён был знаком, и ни одна из них не могла доставить ему такое удовольствие, как он. Будто это было само собой разумеющимся, будто так и должно было быть с самого начала. Чем больше он притворялся влюблённым, тем сильнее верил в то, что именно так оно и было. Грань между притворством и реальностью стерлась. Остался только Чон Чонгук с большими глазами, мешковатой одеждой, странными увлечениями и откровенными стихами в голубом блокноте. Чонгук коротко поцеловал его напоследок и отошёл, сославшись на то, что ему нужно работать. Тренировка же Кима была провалена. Он целый день смотрел на него, осознавая то, что большая часть его крови была сосредоточена между ног. Чертовски притягательный, Чонгук не оставлял ему иного выбора, как представить его в своих объятиях, истязаемым губами и руками. Тэхён медленно сходил с ума от желания обладать им и узнать, есть ли такие же чувства у Чонгука. — Я спятил, — сделал он заключение и зашёл в раздевалку, где кроме Далтона никого не было. — Как у вас с Чонгуком дела? Тэхён сделал глубокий вздох. — Почему это тебя так сильно беспокоит? — Потому что Чонгук не тот, кто подходит на запасной вариант. — Прекрати повторять это дерьмо, ладно? — завёлся он. — А то у меня возникают всякие вопросы. — Если разобьёшь ему сердце, я разобью тебе лицо. Тэхён замахнулся уже, но Далтон перехватил его руку. — Я прекрасно понимаю, к чему эти ваши игры. Только понять не могу, что ты такого обещал Чонгуку, раз он согласился на подобное. — Завались, блять! Ты достал уже. Я люблю его, понял? Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился Чонгук, который тут же бросился к ним. — Что вы не поделили? Что бы между вами ни происходило, сейчас же прекращайте! Далтон! Тэхён! — Любишь? — задал тот вопрос, не обращая внимания на Чона между ними. Тэхён задумался о словах, брошенных в порыве злости. Он сказал, что любит Чонгука. — Молчишь? Вот и подумай над этим хорошенько, потому что этот вопрос я тебе задам ещё раз. Пока, Чонгук. Далтон ушёл, оставив их в растерянности смотреть друг на друга. — Что произошло? — Ничего. — Ты же знаешь, что я не отстану. — Я только рад. Не отставай, — наваливаясь на него и зажимая у стены. — Что между вами происходит? — не сдаваясь, упорно стоял на своём. — Гораздо важнее, что происходит между нами. Чонгук притих. — Что такое? О чём задумался? — Тебе не понравится мой ответ. — И правда, у тебя такое гадкое выражение лица, — улыбнулся он, скользя руками по пояснице вниз. — Думаю о том, чтобы запаковать тебя и отправить в какую-нибудь дальнюю страну. — Международные отправки нынче подорожали, — ответил он. — На тебя мне хватит. Тэхён переводил взгляд с одного глаза на другой, будто те могли выдавать разные эмоции. Ему до смерти хотелось узнать его мысли. — О чём ты думаешь? Чонгук улыбнулся, но чужие руки со своих ягодиц убрал. — О том, что ты потный. Иди прими душ. От внимания Тэхёна не укрылось то, что тот увернулся от его губ и отодвинулся в сторону. Сжав челюсти, он поспешил в душевую под холодный душ, чтобы успокоить взвинченные нервы. К моменту, когда он вернулся, Чонгука и след простыл. Собрав все вещи, Тэхён тоже побрёл в общежитие. Недостаток сна давал о себе знать, и он, перекусив куском пиццы, лёг спать. Слова Далтона настораживали его. Какого чёрта тот так беспокоился о Чонгуке? Что ему нужно было?

***

Воскресное утро вышло пасмурным. Небо затянулось тучами и в единственный выходной из комнаты выходить не хотелось. Тэхён открыл книгу, которую незаметно стащил у Чонгука, и начал читать не столько текст, а сколько заметки Чона на полях. «Темнота не может победить темноту, только свет способен на это. Ненависть не может победить ненависть, только любовь способна на это». Многие слова трогали его, заставляли задуматься о многом, о чём раньше он и не задумывался. Чонгук был совершенно необычайным. Столько всего разного и сразу было собрано в нём. Чон старался успеть везде и всюду, и у него это хорошо получалось. У Тэхёна сложилось такое впечатление, что Чонгук проживает две жизни, компенсируя утраченную жизнь брата. То, с каким рвением тот старался исполнить мечту брата, поразила его. Столько лет отдать во исполнение стремлений покойного дорогого стоило. Тэхён несколько раз проверял телефон, но входящих сообщений не было, кроме простого «привет» от Нарин. Тот, от кого он ждал целый день, ничего не прислал. TH: «ЧТО ДЕЛАЕШЬ?» — напечатал он ему, не сдержавшись. На улице порядком стемнело, когда Чонгук ответил ему. jk: «смотрю фильм» TH: «ОДИН?» jk: «один» Внезапное желание поехать к нему одолевало его. Но Тэхён силой воли заставил себя сидеть на месте. TH: «ГОЛОДНЫЙ?» jk: «нет. только недавно поел» Тэхён откинулся на кровать и уставился в потолок. Чонгук не хочет, чтобы он приходил. Стрелки часов издевались. Тик-так. Он выпил кофе. Тик-так. Лёг на кровать. Тик-так. Это сердце или часы? Реальность потеряла всякий смысл. Чонгук отложил телефон на столик экраном вниз и посмотрел на мужчину своей мечты, который внимательно следил за ним. — Тэхён пишет? — спросил тот вкрадчиво. — Нет. — Признайся, что между вами происходит? Вы вроде как встречаетесь, но он внезапно обжимается с какой-то девушкой на твоих же глазах, а ты делаешь вид, что всё хорошо. Тэхён просто пользуется твоей наивностью, заигравшись в эти игры. Это такой хитрый ход? — Не люблю абстрактные вопросы, где всё нужно додумывать самому. — Да брось. Я ведь знаю, что это способ вызвать ревность. Я тебе нравлюсь и довольно давно. Я замечал твои взгляды. Чонгук ошарашенно оглянулся по сторонам, будто желая убедиться, что это какая-то шутка. Дин всё это время замечал его взгляды, знал, что он нравится ему, и ничего не предпринял. Он просто наблюдал за провальными попытками привлечь его внимание и наслаждался этим. — Это не игра. Я люблю Тэхёна. — Снова ты заладил. Это же видно невооружённым взглядом. — Что видно? — Что он запудрил тебе мозги. Тэхён ещё юноша, у которого ветер в голове гуляет. Сначала с Нарин, потом с тобой, а после с какой-то девицей. Тебе не нужен такой парень, — самоуверенно. — А кто мне нужен? — Если бы ты дал мне шанс, я бы тебе показал, какой человек тебе нужен. Чонгук оцепенел. У него не было слов, чтобы ответить на его предложение. — Ты расстроен, сегодня не самое лучшее время об этом говорить. Поэтому лучше давай встретимся в понедельник, и ты мне дашь ответ на мой вопрос. Как насчёт того, чтобы встретиться у меня дома? У меня есть домашний кинотеатр. Что скажешь? Сколько раз за этот вечер он пытался найти в глазах Дина что-то ещё, помимо желания насолить Тэхёну, и никак не мог. Чонгук задумался, а нужно ли ему это? Нужен ли ему Дин? Не заметить того, что он всё реже думал о журналисте, было невозможно. Куда чаще в его мыслях бывал Тэхён. Ким захватил его разум, душу, тело. И встретившись с Дином наедине, он окончательно разобрался в той буре, что бушевала в нём последние дни. Он сидел на встрече с Дином, который открыто пригласил его к себе домой. Чем заканчиваются свидания дома, он был хорошо осведомлён, поэтому начал сдуваться как шар, проткнутый тонкой иголкой. Разве не должно быть радостно? Мысль, что скоро они с Тэхёном завершат фиктивные отношения, причинила ему боль. Он отказывался принимать то, что он на финишной прямой к отношениям, которых долго ждал. Всё перестало иметь значение, когда он потерял возможность быть с Тэхёном. Вот он — красивый, Дин сидел перед ним, но в желании принадлежать ему Чонгук был заинтересован не больше, чем подцепить венерическое заболевание. — Я подумаю, — ответил Чонгук и встал, лишь бы уйти домой и остаться одному. Лишь бы оказаться наедине с правдой, которая только что открылась для него. Дин вызвался проводить и остановился у его подъезда, горя желанием получить приглашение зайти в гости. Чонгук ясно читал это во взгляде того. Произойди это два месяца назад, он бы прыгал от счастья. Но сейчас… что-то было не так. — Спасибо за этот вечер, — поблагодарил он мужчину, и тот, сверкнув глазами, поспешил уйти. Чонгук облегчённо выдохнул, а когда ступил на лестничную площадку, замер, увидев у двери своей квартиры Тэхёна. — Как прошло свидание? — В чужом голосе было столько яду, что вполне хватило бы на убийство кита. — Что ты тут делаешь? — растерялся он и от тона, и от разоблачения своей лжи. — Хороший фильм однако. Мне понравилось, — издевательски сказал тот и, накинув капюшон на голову, начал спускаться по лестнице вниз. — Мы просто поговорили о работе. Да, он пригласил меня и я согласился. Разве не для этого мы всё это затеяли? — схватив за предплечье парня выше его на голову, он развернул того к себе. — Ты прав. Тогда мы прекращаем эту игру здесь и сейчас. Потому что ты уже ходишь на свидания, хоть, по сути, у тебя есть парень, то есть я, — Чонгук поверить не мог, что всё это происходило на самом деле. — У журналюги хватило смелости пригласить тебя на свидание при наличии парня, а у тебя — духу пойти с ним. Чонгук пятился назад, когда тот неумолимо приближался к нему до тех пор, пока его спина не коснулась холодной стены. — Тэхён, пожалуйста, — взмолился он, не сводя глаз с него. — Объясни мне своё поведение, иначе я сочту это за ревность. — Чёрт! Делай, что хочешь, — раздражённо кинул тот и вышел из подъезда. Чонгук долго стоял и смотрел в одну точку, прежде чем пойти домой и переодеться. Делая всё на автомате, он и представить не мог, что следующие несколько дней покажутся ему сущим наказанием. Тэхён утром извинился перед ним и обнял, объяснив своё поведение лёгкой раздражительностью перед драфтом. Это было кошмаром наяву, ведь Чонгук так жаждал прикоснуться к нему, почувствовать властность губ и рук, и умирал изнутри, глядя на вздутые вены на руках. Его разрывало на части, будто он жук в банке, которую тряс ребёнок. Чонгук никогда не жаждал внимания, пока не заполучил то от Тэхена. Тэхён никогда не умирал от тоски, пока не начал скучать по Чонгуку. Когда они заключили договор, границы были чётко расчерчены, и никто из них не собирался их нарушать. Но с течением времени они стёрлись, а после и вовсе исчезли, и понять, где истина, а где притворство, стало сложно даже им самим. Тэхен скучал по непринужденной обстановке, по колким словам, по большим искренним глазам Чонгука, даже по вечно раздражённой кошке скучал. Всё это стало частью его жизни, а отказываться от этого он не хотел. У них был уговор, да. Но нарушать границы и установленные правила ему понравилось больше, чем соблюдать их. Чонгук маячил перед глазами в своей яркой одежде, и, стоило вспомнить поцелуи, как в яйцах разливалась сладкая боль. Зацеловать того до смерти было его единственным желанием на данный момент. Когда он увидел Чонгука с Дином возвращающимися со свидания, ревность пронеслась по нему ураганом. Ложь Чонгука ранила его и причиняла дискомфорт всякий раз, когда он думал об этом. Тот задал хороший вопрос: «Разве не к этому мы шли?» Ответ был очевиден, но не лёгок для восприятия.