meduza

🏀

Только рассветало, когда Чонгук открыл глаза и уставился в окно, за которым движение никогда не останавливалось. Нью-Йорк — столица архитектуры и этнического многообразия — кипел жизнью. Все четыре года они шли к этому дню, когда решалась дальнейшая судьба игроков, выдвинутых на драфт. Чонгук уложил длинные волосы в лёгкую укладку, надел жемчужно-чёрную рубашку и классические широкие брюки светло-серого цвета. Волнение бурлило в нём, заставляя метаться из одной комнаты в другую, пока наконец не приехало такси и не довезло его до Барклайс-центра, где уже находились выпускники университетов. Обняв не менее взволнованных друзей, Чонгук задержался взглядом на Тэхёне, одетом в чёрный костюм. Перед ним стоял человек, который вынуждал всякую одежду сидеть на нём хорошо. — Удачи, — сказал он, утопая в объятиях Тэхёна и тщательно скрывая учащённое сердцебиение. — Спасибо, — его баритон звучал тихо и расслабленно. Выпустив его из объятий, тот отошёл в другой конец комнаты, изредка кидая на него долгие взгляды, под которым его кожа горела. Тэхён был чертовски сексуален в костюме, и это сводило с ума. До тех пор, пока их не увели в отдельный зал для проведения мероприятия, на котором тридцать клубов НБА по очереди заявляли права на спортсменов, Тэхён не приближался и не заговаривал с ним. Он был рядом и одновременно так далеко от него. Первый раунд драфта официально открыли. Клубы начали выбирать по одному игроку в порядке, определяемом специальной лотереей, проводимой перед драфтом. У каждого претендента был свой номер. Тэхёну попался второй, и когда его порядковый номер выбрал клуб «Лейкерс», Чонгук чуть не заплакал от счастья. Одна из сильнейших команд, в которой лёгким форвардом играет Леброн, заявила на него свои права. Тэхён поднялся на сцену и обвёл потерянным, чрезмерно счастливым взглядом весь стадион, в котором сидели сотни человек. — Ким Тэхён под номером «два», вас выбрал баскетбольный клуб «Лейкерс». Что вы скажете на это? Тэхён потёр руки о брюки и наклонился к микрофону. — Я счастлив! Чонгук начал хлопать вместе с остальными. — Мы присутствовали на закрытой игре, смотрели фильмы, снятые от разных учебных заведений. И многие из нас задались вопросом по поводу ваших очков, которых сегодня на вас нет. Вы носите их только на игру. У вас плохое зрение? — У меня отличное зрение, и я ношу их без медицинской необходимости. Баскетбол очень популярен среди молодежи, и многие из них считают, что ношение очков — зазорно. Я хочу показать им, что это клёво, чтобы они поверили в себя так же, как и я верю, что стану хорошим баскетболистом, подающим растущему поколению хороший пример. Зал начал аплодировать, а глаза Чонгука увлажнились. Ношение очков было не просто привлечением внимания к себе, а добрым и великодушным посылом детям. Тэхён учёл всё с самого начала. Баскетбол был не просто способом заработать, как тот уверял его несколько дней назад, а нёс очень глубокий посыл. Ведущий задал ещё несколько вопросов, после чего отбор продолжился дальше. Чонгук обошёл столы и хотел подойти к Тэхёну, но замер на полпути к нему. Разлетаясь вдребезги как никогда раньше, Чонгук спокойно смотрел и слушал звон в груди, глядя, как Нарин бросилась на шею и поцеловала Тэхёна. Он потерялся в чувствах к Киму, потерял ориентир жизни, не принимал того, что Нарин была тем человеком, который был ему нужен. Тэхён отказался от него ещё несколько дней назад, когда он буквально умолял взять его. А теперь тот обнимался со своей девушкой и выглядел очень счастливым. Чонгук не мог отрицать того, что остался ни с чем, как и то, что каждая часть тела принадлежала Тэхёну, включая ту рану, что тот оставил в его сердце. Девушка Тэхёна была красивой, как актриса, как модель. Ни в какое сравнение не шла с его широкими плечами и перекатами мышц. Улыбка на её лице говорила ему, что она победила, не приложив к этому даже малейшего усилия. Она будто была в правильном месте, оттого глаза Чонгука начало жечь. Тэхён заметил его и отпрянул от девушки так быстро, что её большая грудь подпрыгнула. Он виновато посмотрел на него, влажные от чужой слюны губы блестели, и Чонгук рассыпался бы на мелкие кусочки, оближи он их. Девушка цокнула громко и улыбнулась. Её улыбка была такой же фальшивой, как и её сиськи. Желая оказаться в центре скандала, она решила остаться, не зная, что скандала не будет. Чонгук и Тэхен были друг другу никем, чтобы объяснять произошедшее и выяснять отношения. — Это не то, о чём ты подумал, — начал Тэхён, подойдя к нему. — Я знаю, что она накинулась на тебя, — ответил он и, вытащив из плечевой сумки влажные салфетки, тщательно вытер его губы от мерзкой слюны этой особы. Когда Чонгук убедился, что на его губах не осталось чужих следов, он продолжил говорить так, будто был в порядке: — Вот и хорошо. Поздравляю. Я очень рад за тебя, хоть и грустно немного. Команда «Лейкерс» тренируется в Лос-Анджелесе. Чонгук отлично справился с тем, чтобы скрыть свою грусть, как и садистскую удовлетворённость, когда Тэхён обнял его вопреки тому, что за его спиной стояла Нарин. Это показалось ему естественным и в то же время таким безрассудным. Тэхён был встревожен, и даже если тот был обеспокоен чем-то, то точно не им. — Хоть она и кажется тебе стервой, но у неё большое сердце… — И сиськи ему подстать, — съязвил он, зная, что этим выдаёт чувство, которое не имело места быть между ними. — Чонгук. Чон отстранился и посмотрел на него, на его плотно сжатые губы, изломанные брови — такие же, как и их судьбы, и вернулся на сторону, где сидели журналисты. Положив руку на сердце и делая тщетные попытки выгнать порхающих бабочек из своих внутренностей, он сел за свой столик, боясь, как бы люди не услышали, как у него в груди что-то разбивалось. Вечер казался бесконечным. Кто, кого и куда выбрал, его более не интересовало. Он всеми силами заставлял себя не смотреть в другой конец зала, где сидел Тэхён со своей девушкой, с которой они, вероятно, сошлись. Когда объявили перерыв, Чонгук выскользнул за дверь и плотно закрыл её. Он в жизни не закрывал таких печальных дверей. Поспешно выйдя из здания и ловя первое попавшееся такси, он начал осознавать, как плотно пришился чувствами к Киму, зная, что ему никогда не отпороться от него. Расплатившись с водителем и выйдя на улицу, он посидел на скамейке перед подъездом некоторое время, глядя, как в небе ярко мерцали звёзды. Их яркости не хватало, чтобы осветить его помрачневшую душу. Будто в одночасье взяли и выключили свет во всём мире. Дождик начал капать. Небеса плакали вместе с его сердцем, впервые познавшим, что такое любовь. Встав со скамейки, он неторопливо поднялся наверх, зашёл в квартиру, где его с нетерпением ждала Аляска, и подарил ей ту ласку, которую смог выжать из себя. Та тёрлась об него и, в конце концов успокоившись, легла рядом, безмятежно засыпая. У Чонгука же сна ни в одном глазу. Он вспомнил поцелуи Тэхёна и боль отозвалась повсюду. На сердце стало холодно, как в заброшенном доме. Дождь начал хлестать по окнам, от этого тоска накатывала сильнее, сжимая горло и не давая делать спокойный вдох. Чонгук просматривал основные моменты последней игры на ютуб и временами останавливал на кадрах, где показывали крупным планом Тэхёна — игрока, которому баскетбольные вещатели предсказывали о выборе на первом же раунде на драфте. Когда внезапно раздался стук, он не пошевелился, пока в дверь не начали настойчиво стучать. Чонгук отказывался верить в то, что это Тэхён, пока не открыл дверь. Промокший насквозь, тот стоял перед ним каменной статуей, заставляя его в большей степени раздражённо вздохнуть. — Что ты тут делаешь? Время видел? — бросив злой взгляд, он отвернулся, зная что всё внимание Тэхена сосредоточилось на его заднице. — Я пришёл к тебе. — Вижу. Пройдя в комнату и остановившись у стола с идеальным порядком, который был не свойственен этому дому, Чонгук обернулся и сложил руки на груди. Он противился присутствию Тэхёна в своей квартире, но окинул его взглядом, означающим лишь голод по ласке. Ким выглядел так, что белье само скатывалось с него. Его объемная футболка, вероятно, цвета хаки, стала тёмно-коричневой, прилипая к телу. «Дайте мне эту футболку. Я буду есть её большими ложками», — подумал Чонгук про себя и нахмурился от мыслей, напоминая себе о важности контроля над собой именно в тот момент, когда Тэхен начал двигаться к нему. Шапка накренилась на бок, а чёрные мокрые тимберленды глухо отбивались по полу. Разувшись, Тэхён снял носки и босиком зашел внутрь. От боли сердце готово было выпрыгнуть наружу, и Чонгук тщетно пытался запихнуть его обратно, пока Тэхен неумолимо приближался, останавливаясь ровно настолько, чтобы слышать его запах. Вдруг парень поцеловал Чонгука в лоб, и душа его распахнулась ему навстречу. Комок размером с Бруклин начал саднить горло, и он с трудом сглотнул, прежде чем отстраниться. — Что ты тут делаешь? — Пришёл к тебе. — Зачем? — Ты нужен мне. От неожиданности сказанных слов Чонгук не среагировал своевременно и дал себя поцеловать. Когда Тэ разорвал поцелуй, его губы ныли так же, как и сердце. — Был нужен. Теперь всё иначе. — Ты нужен мне, — с непоколебимой уверенностью. — Я только недавно это осознал. — Что это? — сказал он, чтобы подчеркнуть, что эта информация будто неважна. — Иди домой, Тэхён. Ты должен быть с Нарин. — Я сейчас рядом с тем, с кем и должен быть. — Она подходит тебе. — Это ты так считаешь, — раздражённо. Рёбра сжались вокруг сердца. Каждое слово Кима причиняло ему боль. — Я встречаюсь с Дином, — сомнения одолевали разум, пока Тэхён слушал его и смотрел осуждающим взглядом. — Черт, Чонгук. Пробуй, старайся, продолжай и дальше пытаться прогнать меня. Я буду рядом с тобой, пока ты не заставишь меня чувствовать себя ненужным. Так сложно поверить в то, что ты мне нравишься? — Да, блять! Да! — повысил он тон. — Прошёл месяц с тех пор, как мы сблизились. Не говори, что за это время ты влюбился в меня, потому что это невозможно. Ты целиком и полностью принадлежишь Нарин. Пожалуйста, иди домой и не порть столь знаменательный день этим спектаклем. Я хочу спокойно собраться и пойти на свидание. — Ты себя слышишь? Какое свидание в двенадцать часов ночи? — Иду, чтобы потрахаться с ним. — Ну что ты, потрахайся со мной, — злостно снимая футболку и швыряя её на пол. — Придурок! — Да, я придурок. Так давай сделаем то, чего я не допустил по причине того, что не хотел, чтобы это произошло в фальшивых отношениях. Давай завершим начатое в настоящих. — Если не заткнёшься, я ударю тебя. — Ты словами уже сделал это. Я ведь видел Дина недавно. Он сказал, что ты отказался от свидания, объяснив это тем, что любишь меня. — Я играл. — Нет. Ты сейчас играешь. — Да как ты не понимаешь, — пиная его мокрую футболку перед ногами. — Нарин идеальный вариант для тебя. Ты скоро станешь очень популярным, будешь у всех на виду. Отношения с мужчиной на восемь лет старше тебя ничем не помогут твоей карьере. Я не хочу проблем. — Я — не проблема. За окнами текла жизнь большого города и дождь барабанил по окнам сильнее. Никто из них не решался заговорить первым. Они стояли друг напротив друга и тяжело дышали, глядя один на другого как два ковбоя, ожидающие выгодного момента, когда можно будет достать оружие. — Чонгук, — грубо и в тоже время упрашивающе: — Ты нужен мне, — сердце Чонгука не может вместить в себя эти слова. — Давай поставим точку в этом разговоре и начнём другой со слов, что я люблю тебя, и закончим тем, что я поцелую тебя. — Как же Нарин? Тэхён притупил взгляд. — Нарин в прошлом. В моём будущем есть только ты, Чонгук. После его слов тело Чонгука расслабилось, будто тугой корсет разошёлся по швам. Надежда расправила за спиной свои крылья. С его губ слетел короткий смешок, пытающийся скрыть тревогу. Тэхён четыре года был в отношениях и был настроен на женитьбу, но теперь говорил такие громкие слова ему, и верить в это было практически невозможно. Но с другой стороны, разве он сам не был влюблён в человека несколько месяцев, а потом осознал, что это было простое наваждение? Чонгук стоял рядом с ним и буквально слышал чужое сердцебиение. Или это его сердце так отчаянно билось за них обоих? Чувствовал ли Тэхён, от чего его грудь распирало прямо в эту минуту? Тот стоял неподвижно, глядя, как он замер. Единственное, что двигалось в этой комнате — его слёзы, солью взрывающиеся на языке. Чонгук не решался сдвинуться с места, боясь споткнуться о свое сердце. Прежде чем он ответил, Тэхён заговорил снова: — Я хочу от тебя всё и на меньше не согласен, — от этих слов чувственность зарождалась внутри, расцветая буйством красок. — Маленькие чудеса происходят каждый раз, когда ты делаешь вдох, — быстро приближаясь к нему и обрушаясь на него отчаянным поцелуем, пока в лёгких не закончился весь воздух. Он прижался к нему поцелуем-подтверждением, доказывающим, что грань между игрой и реальностью окончательно стёрта. Это была реальность, в которой он ничего не помнил, кроме как о необходимости сберечь затрепетавших бабочек от жара внизу живота. Тэхён отпрянув назад, задел большим пальцем объёмную футболку и пролез рукой под неё. Он не сводил глаз с него, и Чонгуку пришлось задушить дрожь тела. Желание прорвалось через кожу. Чонгук, который до этого момента взвешивал все «за» и «против», внезапно обнаружил, что единственное, чего он хотел узнать — что произойдёт, если он потрётся о него. То, как целуется Тэхён, сравнимо с ураганом, пронёсшимся по его коже, покалывая. Этот поцелуй был намного лучше секса, который у него был с девушками. И если так, то каково же с ним заниматься сексом? Когда Тэхён снял с него футболку и приступил к брюкам, он застонал, ощущая тот знакомый трепет, который мог пробудить в нём лишь Ким. Его взгляд зажёг в нём такой же сильный пожар, как и рука, скользнувшая под кромку домашних брюк. Тэхен привёл его сердце в огромное замешательство, чтобы потом найти покой в нём же. Любовь — чувство, которое ему хотелось прожить и от которого он бежал сломя голову во избежание проблем, — сама заявилась к нему. Тэхён смотрел цепким взглядом и дышал поцелуями по коже, пока руками скользил по его телу. Брюки, скользнув по ногам, упали к щиколоткам, вслед за ними упали и трусы. Шумно выдохнув, он наклонил голову и, одаривая обожающим взглядом каждый участок тела, каждый изгиб и выпуклость, приступил к своим брюкам, быстро снимая их вместе с бельём и кидая в сторону. Чонгук рассматривал его так же голодно, как и он сам. Это сводило с ума, лишало всякого смысла все те запреты, которые Тэхён поставил себе после просьбы Чона трахнуть его. Невероятную силу воли проявил он в ту ночь, когда оставил обнажённого Чонгука, который готов был дать всё, чем он был. Тэхён не мог так поступить. Он поцеловал его и надавил языком, чтобы раскрыть губы, так подходящие для долгих, страстных поцелуев, и прижал к стене, застонав от удовольствия соприкосновения двух разгорячённых, голых тел. Он начал нагло оглаживать тело Чонгука как свою собственность, не насыщаясь. Вёл кончиками пальцев по ямочкам на пояснице так, чтобы было щекотно и приятно. Подталкивая его к кровати, Чонгук проявил свою несдержанность впервые, и Тэхён поймал себя на мысли о том, что целоваться с ним намного приятнее, когда нет договорённостей и притворства. Всё было по-настоящему. Чонгук отстранился и потёр подбородок. — Колешься как… — …медуза, — завершил Тэхён, садясь на край кровати и глядя в его глаза, сияющие тысячами звёзд. — Ну, я не бессмертный как она, но обещаю быть рядом, пока живу. — Когда я говорил «как медуза», то намекал на отсутствие мозга. — Вот оно как? — Но твой ответ мне понравился больше. Я оценил. Тэхён перетянул его на свои колени и поцеловал. — Скажи. Я вижу, как слова так и стремятся слететь с твоих губ, — попросил он, прекрасно зная состояние Чонгука, когда тот хочет высказаться. — Я думал, что навсегда потерял тебя, думал, что никогда не обниму. Я влюбился в тебя как чёртов мальчишка, — Тэхён замер, позволяя словам просочиться в затуманенное желанием сознание. Он улыбнулся и закрыл глаза, смакуя этот момент, прежде чем поцеловать его с такой любовью и трепетом, которого никогда и ни к кому не испытывал. Чонгука хотелось сделать своим во всех смыслах этого слова и дать ему всё то, чем он сам был. Переместив того на кровать, он навис над ним, покрывая поцелуями шею, щёки, глаза, руки, живот, кружа языком и оставляя после себя мокрые дорожки. Чонгук безупречен, совершенен, идеален в теле, сконструированном в безупречности в каждой её части и сгибе. — Один палец или два? — Что? — сипло ответил тот, открывая глаза. Подняв указательный и средний палец, Тэхён приставил их к губам Чонгука, и наконец до того дошло. Округлив глаза и в ту же секунду закрыв их, мужчина откинулся на кровать и открыл рот, в который погрузились его пальцы. — Я показываю тебе то, с чем ты можешь справиться. Два или один? — Два. Два, — прохрипел тот, когда Тэхён вытащил пальцы, и указал на шкаф у стола. — Там смазка и презерватив. Тэхён вернулся к нему с тюбиком в руке и сыто усмехнулся, выглядя так, будто обдумывал сотню способов погубить его, на которые Чонгук был безоговорочно и заранее согласен. Он стоял с тяжестью члена, висящего между ног, и ни капли не казался растерянным. Навалившись на него вновь, Тэхён внимательно осматривал его лицо, гладил волосы, брови, губы, пока Чонгук не заныл от нетерпения. — Боже! Я в беде, — шепнул Тэхён, прежде чем облизнуть кожу у основания шеи. — Так сколько ты выдержишь? Чонгук вздрогнул и покрылся мурашками. Эти длинные пальцы скоро будут в нём, и он умрёт, если в течение десяти секунд они не окажутся там. — Два, мать твою! — Не выражайся, — усмехнулся Ким, начав доводить его медленными ласками, пока Чонгук не взмолился: — Тэхён! Начни уже! Раздвинув его ноги, Тэхён щедро налил на пальцы смазку и начал кружить пальцами вокруг ануса, медленно проникая внутрь одним пальцем и тут же добавляя второй. Чонгук выгнулся на кровати и широко открыл рот, когда он начал массировать стенки. Это было что-то запредельное, что-то не похожее на то, что он делал до. Ни одна девушка не могла сравниться с Чонгуком. — Давай. Я не могу больше ждать, — прошептал тот, пряча лицо в изгибе локтя. Лишь тогда, и только тогда Тэхён позволил себе медленно погрузиться в горячую узость, которая напрочь снесла ему крышу. Двигаясь в нём и одаривая тело поцелуями, Ким был вне себя от эйфории, которая принесла ему лишь близость с Чонгуком. Когда тот задрожал под ним, он освободил свою сдержанность, сделав плавное движение бёдрами, чтобы так же плавно перейти к более мощным толчкам, на которые так хотелось переключиться, заставив застонать и опустошить его. Чон запрокинул голову, и кожа на его шее натянулась, поблёскивая испариной. По его телу прошлась волна трепета, которую Тэхен ощутил кожей, и они вместе достигли пика удовольствия. Избавившись от презерватива, Тэхён лёг рядом с ним и зарылся в шею, наполняя лёгкие любимым ароматом своего парня. Чонгук теперь его парень. Официально. — Я не всегда так быстро кончаю, — лежа на боку лицом к Чонгуку и гладя его волосы. — Ты — исключение из всех правил, что я установил для себя. Чонгук улыбнулся, двигаясь ближе к нему и прячась на его груди, и облегчённо вздохнул. Они много раз лежали на этой кровати в обнимку, но этот был особенным, наполненным сильными, душевными переживаниями и любовью, которая завершила его исцеление. Разморенный после оргазма и расслабленный в объятиях Тэхёна, он заснул беспокойным сном, где часто просыпался в испуге, что всё это ему приснилось. Но обнаруживая рядом парня, вновь засыпал. Ранние лучи солнца освещали город, когда Чонгук встал и, поцеловав Тэхёна в щёку, вышел. Нужно было отдать материалы директору университета, где была информация о выбранных студентах на драфте, которые больше не имели права возвращаться в учебное заведение. Теперь Тэхён должен переехать в Лос-Анджелес, где находится и тренируется команда «Лейкерс». Что они будут делать с этим, Чонгук пока не знал, решив быть счастливым до этого момента. — Мистер Чон, я пришёл передать вам документы выпускников, выбранных на драфте. Вы должны поставить печать и выдать каждому из них справку. Грузный мужчина сидел в кресле и смотрел на него тяжёлым взглядом. — Зачем ты это делаешь? — Это моя работа. — Нет. Это акт протеста в мою сторону. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? — вставая из-за стола и глядя на сына непроницаемым взглядом. — Оставь его. Живи своей жизнью. Чонгук, я забираю все свои слова обратно: никаких правил, никаких условий. — Эти слова ты должен был говорить не мне. — Я знаю! — переходя на крик. — Я знаю, что всё сделал неправильно, и чувствую себя так, будто грешил в каждой из своих жизней, — тот опустился в кресло, будто был не в состоянии выдерживать тяжесть своего тела. — Женщину, которая потеряла мужа, называют вдовой, мужчину, потерявшего жену — вдовцом, детей, которые потеряли отца или мать, называют сиротами. Как же называют тех, кто потерял своих детей? Я потерял Чонхёна. Теперь теряю тебя и не знаю, что с этим делать. Повисла тишина, которая легла тяжёлым грузом на их плечи. — Живи своей жизнью, Чонгук. Ты сделал всё, чтобы быть ближе к мечте брата. Ты — не Чонхён. Исполняй уже свои мечты. Чонгук задумался о мечте, и ничего в голову, кроме Тэхёна, не лезло. — Пока, отец, — едва слышно выдавил он из себя и весь путь до своей квартиры думал над его словами. Первое, что он услышал, когда открыл дверь — стук молотка. — Какого… — проговорил он, глядя, как Тэхён сидел на полу и чинил ножку стула. — Пришёл? Я случайно задел стул, и он сломался. Молотка у тебя я не нашёл, поэтому постучался к соседям. Они дали мне молоток и гвозди. Я починил его, но выглядит это не совсем аккуратно. Чонгук сбросил на пол рюкзак и разулся. Этот стул стоял сломанным вот уже восемь лет, пока не пришёл Тэхён и не починил его. Глаза Чонгука увлажнились. «Ты не стул починил, а меня», — подумал он, приближаясь к нему. Обнимая парня, Чонгук чувствовал, как обнимает весь мир, которым для него стал Тэхён. Его футболка была такой мягкой, что он хотел завернуться в неё и заснуть, прячась от всех проблем. — Что-то случилось? Где ты был? — Всё хорошо, я был у отца. Надо было передать документы выбранных на драфте студентов. — Наши документы? Погоди, твой отец — ректор университета? — Я отказываюсь верить в то, что ты этого не знал, — выныривая из объятий и поднимая свой рюкзак. Тэхён нервно посмеялся и потёр подбородок, ругнувшись под нос. — Так получается, Далтон твой… — Сводный, да. Наша мама умерла рано, и отец женился во второй раз. Но и она недолго с нами жила. Она была хорошей женщиной. — Вот почему Далтон так сказал. Я был взбешён, когда тот начал проявлять к тебе нездоровый интерес, но оказалось, что он просто защищал тебя. — Что он сказал? — Что ты — не запасной вариант. — Я говорил ему, чтобы не лез в мои дела. Слушаться старших не в его стиле, — начал бурчать Чонгук, в глубине души всё же радуясь, что у него есть человек, который защитит его. — Что такое? Чон насторожился, когда Тэхён сел перед ним на корточки и взял его руки в свои. — Я так мало знаю о тебе. Ну, кроме того, что ты пишешь горячие стихи. — Замолчи! — яростно пихая в бок прыснувшегося со смеху парня. — Расскажи мне о себе. Я хочу знать о тебе всё. Каждую мелочь: где ты родился, учился, умеешь ли играть на музыкальных инструментах, какая у тебя мечта… Я хочу знать абсолютно всё. — У тебя есть столько времени на это? — потянув к себе за горлышко футболки. — Вся жизнь. — Это очень долго, — ложась на спину и принимая вес большого тела Тэхёна на себя. — Поехали со мной, — попросил Ким и заставил его замереть на мгновение. — Я знаю, что у тебя тут работа и семья, но… подумай над моим предложением. Ты бы мог перевестись в любой университет в Лос-Анджелесе и заниматься своей работой там. Я буду выступать в баскетбольном клубе и зарабатывать хорошо. — Я согласен. Чонгук видел, как в глазах Кима зажглись звёзды. — Начнём новую жизнь в новом городе. Вместе: ты и я. — Мне очень нравится, — сказал Чонгук и вновь потянул его на себя, — так же, как и твой член во мне. Тэхён разинул рот. Чонгук был полон сюрпризов, и ему нравилась эта дерзость. — «Пожалуйста, войди в меня скорей! Сделай меня своим грубыми толчками. Ещё сильнее, глубже, ну же! Хочу сойти с ума твоими губами…» — Замолчи сейчас же! — Ты думал о журналюге, когда писал эти строки? — было совершенно неуместно спрашивать о таком, но Тэхён не сдержался. — Неужели я был так слеп? — ответил он, снимая с себя брюки и кидая их в сторону. — Я задавался тем же вопросом на протяжении всего месяца. Как ты мог быть таким слепым? — Хочешь, сочиню стих о тебе? — Прямо в процессе? — усмехнулся Тэхён, и Чонгук воспринял это как вызов. Желание разыгралось не на шутку, забурлило в венах, и единственное, чего он хотел — прижаться к нему, вдохнуть запах, поцеловать, испить как изысканное шампанское. Сбросив с себя всю одежду, Ким откровенно рассматривал чужое обнажённое тело, будто полководец, прикидывающий, с чего бы начать вторжение на чужую территорию. Выдавил на пальцы смазку, не собираясь тратить время на прелюдии. — «Закинь к себе на плечи мои ноги И загони в меня свой член…» — Черт возьми! — низкий голос пролетелся по спине мурашками. Тэхён вздохнул и усмехнулся диким зверем, проникая в него двумя пальцами. Чонгук застонал, когда тот поцеловал его лодыжку и закинул одну ногу на плечо. — «Я нахожусь лишь в твоей власти, Так разорви меня на части…» Чонгук не сдержал стон разочарования, когда он вытащил пальцы из него, закидывая и вторую ногу на плечо. Оглаживая его бёдра и живот, Тэхён шлёпнул его по заднице и приставил головку, входя в него сначала медленно, а потом переходя на грубые толчки. — «Дери же меня жёстко, беспощадно, Как это умеешь только ты…» Тэхён будто с цепи сорвался. Стихи заводили его круче любого афродизиака. Но на сочинение у него не было сил, Чонгук лишь думал о том, как бы не забыть дышать, пока Тэхён разрушал его исключительным способом. — Твои звуки просто невероятные, — отреагировал Тэхён на особо громкий стон и начал изводить Чонгука, пока не кончил самым фееричным образом из всех, что у него когда-либо были. Чонгук был невероятен. — Здесь надо повесить памятную табличку. — В честь потери моей девственности? — В честь прибавления меня в ряды геев, — выдал он, мягко слизывая слова с его языка. Чонгук засмеялся, утопая в больших объятиях Тэхёна, и поцеловал парня в основание шеи. Они долго лежали, не произнося ни слова, просто слушая друг друга сердцами. Чонгук заснул с мыслями о том, что в любой версии реальности он влюбился бы именно в Ким Тэхёна…