Один из нас / One of us

Дело было… ужасным. Чарльз Роуленд, скользя взглядом по медленно удаляющейся фигуре на экране, играет желваками. Бекки Аспен, пропавшая несколько дней назад улыбается с сотен листовок по Манхэттену, а её родители начинают терять надежду. Элис – их техник, неотрывно прикованная к десятку экранов, вот уже несколько часов, хмурится всё сильнее. Они будто бы у цели, стоит податься ещё немного, сжать пальцы в кулак, но цель – преступник и жертва в его руках вдруг ускользают, исчезая с записей видеокамер. - Уму непостижимо, - бросает Кристалл, его напарница, нервно прохаживаясь по комнате, от своего стола, к столу Элис. – Центр города, здание суда всего с сотне метров, и слепая зона? - Они явно знали, что делают, - тихо замечает Элис. – Фургон вот здесь, на внешней камере кофейни. Бекки на муниципальной камере города, вот она перебегает дорогу. Фургон на следующей камере, но обзор значительно хуже. Рюкзак Бекки валяется на асфальте. Чарльз сжимает кулаки. Рюкзак – всё, что осталось у родителей девчушки, возвращающейся со школы среди белого дня. Рюкзак без каких-либо отпечатков кроме её собственных, и размытое изображение фургона – всё, что есть у них с Кристалл на данный момент. - Ни звонков, ни требований, абсолютно ничего, - шепчет Чарльз, устало поводя плечами. – Обычно к этому времени похитители уже выходят на контакт. - Если целью были деньги, - соглашается Кристалл. – Вот только я не представляю, для чего ещё похитителям она могла понадобиться. Чарльз не желает представлять. - Есть, - возглас Элис привлекает их обоих. Вглядываясь в мелькающие на экране кадры, они видят чуть смазанный силуэт эффектной блондинки. Ни возраста, ни черт лица или особенных примет, кроме горностаевого пальто и изящной трости. Женщина застыла у двери фургона, а дальше по асфальту виднеется темно-зеленый рюкзак. - Этакая роскошная сексуальная ведьма, - хмыкает Чарльз, вглядываясь в доступное им изображение. – А Бекки, выходит – наша Герда. И с этим – можно работать. Чарльз, не без оснований считал себя блестящим детективом – в свои неполные тридцать, он успел успешно раскрыть десяток дел с куда меньшим количеством вводных. Кристалл Пэлас, с её незаконченным образованием психолога, неплохо в этом помогала, но всё же, Чарльзу иногда казалось, что в их команде не хватает важной составляющей. Он был мышцами в их предприятии, кувалдой или, крикетной битой, Кристалл – душой, хрустальным шаром, заставляющим наводящими вопросами подозреваемых или свидетелей приближать их к истине. Не хватало же чего-то более хрупкого, почти изящного, инструмента, обращающего внимание на мельчайшие детали и сортирующего их с дотошной точностью викторианского хирурга. Хмыкнув, Чарльз отгоняет прочь странные мысли. Он и Кристалл – сработавшийся дуэт, им едва ли нужен кто-либо другой. И, уж тем более ему не нужно отвлекаться на подобные мысли прямо сейчас, когда появилась ведущая их вперёд, к девчушке сияющая нить.

***

- Что ж, - хмыкает Кристалл, стоя перед возвышающимся над ним зданием суда. – Обычно с подобным нет проблем, разве нет? – нервно оправляя рукав фиолетового пальто, она ободряюще улыбается. – Если он хоть немного похож на Дженни Грин, с которой мы работали прежде… Дженни Грин была замечательной, хоть и слегка резковатой и нисколько не заботящейся о том, что о ней подумает общественность. Возможно, именно поэтому она не была исполнительным помощником окружного прокурора, в отличие от того, к кому они направляются. Такт и дипломатичность – определенно те качества, которые необходимы государственному служащему подобного уровня. - К слову, я навела о нём справки, - продолжает Кристалл, уводя его вверх по мраморным, слишком долгим ступеням. – Эдвин Пейн, первый, после 1916 года, кто в столь молодом возрасте стал исполнительным помощником окружного прокурора. Чарльз неопределенно хмыкает. - Уверена, он тебе точно понравится, - Кристалл, обернувшись, чуть смущенно пожимает плечом. – Другие детективы департамента помимо того, что он своеобразный, сказали, что он очень сильно похож на меня. Ловя её взгляд, он чуть приподнимает брови, ожидая пояснений. - Столь же упёртый и целеустремленный. Чарльз не уверен, что сможет вынести ещё кого-то столь упёртого на расстоянии вытянутой руки. Или десятка кварталов, если быть предельно откровенным с самим собой. И Кристалл лучше об этом не знать. Но, пружинисто поднимаясь по ступеням, понимает, что иного пути у них нет – Дженни, спешно взяла отпуск по семейным обстоятельствам, бросив их прямо посреди дела. О чём их шефу по телефону, не скрывая раздражения и с глубоким шотландским акцентом, сообщила Шарлотта Найт, переправляя их расследование на своего помощника. - Помнишь дело о Кукольном монстре? – Кристалл, благодарно улыбается открывшему створку кричаще роскошных дверей охраннику. – То, о котором кричали репортеры с каждого из доступного им утюга. И вот они в пыльном царстве Фемиды – царстве порядка, сотен формуляров, форм и проходящих чрез руки в идеально-белых, отрицающих грязь перчатках обвинений. Чарльз, рассматривающий мраморную отделку фойе, и в который раз ощущающий себя не в своей тарелке, отчетливо вздрагивает, поправляя воротник излюбленного пальто. Разумеется, он помнил, хоть и прошли многие годы. Едва ли хоть кто-то из стражей правопорядка из тех, что работали, в те времена, прокурорами, детективами, полицейскими, или же судмедэкспертами, выезжающими на вызов, мог забыть что-то подобное. Чарльзу до сих пор несколько раз на месяц снились смутные кошмары, а ведь он только читал об этом расследовании в газетах и мельком видел обезображенное тело, будучи патрульным. - Помню, - тихо произносит он. – И, несмотря на работу детективом, все ещё не могу поверить в то, что кто-то подобный мог ходить по земле, по тем же улицам, что и остальные… Кристалл касается его плеча, чуть поглаживая и он, вздохнув, наслаждается этим теплом, расползающимся по коже, находя в этом слабое утешение. Извращенный гений, на доставшейся ему от родителей игрушечной мастерской, создавал идеальные орудия убийства, замаскированные в ростовые винтажные куклы. Отравлен, задушен, раздавлен, и полдюжины других изощренных способов, воплощенных на тех, кто только ступил в этот мир. Двенадцать семей, разом лишенных смысла, лишенных самого ценного… И он же – мерзко улыбающийся пижон, словно сошедший со страниц сказок Гримм, прячущийся за десятком адвокатов и едва не избежавший правосудия. - Это было началом карьеры Пейна. Кристалл смотрит прямо на него. Как всегда, читающая напарника, как раскрытую книгу и горько поджимающая губы сейчас. Пожизненное заключение серийного убийцы не вернуло семьям их детей, и все время доступного мира не излечит чего-то подобного, они оба это прекрасно знали. - Дело было катастрофой со всех сторон. Доказать злой умысел, даже халатность, когда почти никаких доказательств и зацепок. Лишь на четвёртом погибшем дела связали вместе. И, если бы не Эдвин и тот риск, на который он пошёл… Чарльз читал об этом. Ни один журналист не знал всех подробностей, выдвигая десятки догадок и гипотез, но все сводились к одной канве истории – неназванный практикант из городского суда, едва закончивший юридический, предотвратил следующие преступления и едва не погиб сам в глубинах этой проклятой игрушечной мастерской. - Я тогда только сдала экзамен на детектива, - Кристалл, шагает по паркетному полу из одного изгибающегося змеей коридору к другому. – Ещё до перевода в участок, где работал ты. Только благодаря признанию, записанному на диктофон, Саймон Смит – подающий большие надежды сын известного магната, был осужден и посажен на пожизненное, избежав казни лишь из-за моратория штата. Вот только тот, кому он признавался, был прикован к одному из станков мастерской, подвергался пыткам и, по определению не должен был выжить, чтобы рассказать правду остальным. - И, если бы я не задержалась на работе, когда поздним вечером Шарлотта Найт ворвалась к нашему шефу, никогда бы не узнала, что речь была именно о нём. Кристалл странно улыбается, продолжая со странной смесью восхищения и почти страха в голосе, будто перед чем-то вечным и потустороннем, существующем вне мироздания: - Монстр – тогда ею казалась она, в своем клетчатом костюме и растрёпанными волосами, она рвала и метала и, насколько я слышала, тогда лично едва не убедила мэра отменить запрет смертной казни исключительно ради этого дела. Чарльз Роуленд в те времена думал лишь об этом. Никто из убийц и маньяков, о которых он знал, или которых упёк за решётку позже, в его мыслях не заслуживал большего шанса на казнь, чем Смит. Исключительно он. - Но в последний момент она остановилась. И, знаешь, думаю, она права. Нет ничего ужаснее, осознавать, что ты сделал, раз за разом перелистывая страницы и понимая, что впереди тебя ждёт Ад и ничего с этим ты уже поделать не сможешь.

***

- Сюда, пожалуйста. Японка с пепельными волосами улыбается, поднимаясь с глубокого кресла. “Нико Сасаки”, – витиевато сообщает серебристый бейдж на её лазурном жакете. – “Секретарь и личный ассистент исполнительного помощника окружного прокурора” И россыпь ядовито-розовых сердечек, наклеенных поверх. Это не совсем то, что ожидал увидеть Чарльз в этих стенах и, уж тем более, в приемной искомого кабинета. - Он вас ожидает, детективы, - словно не замечая их растерянности, наседает мисс Сасаки. – Прямо. Пожалуйста. Вон туда. - Да, - кивает Кристалл, явно приходя в себя быстрее него. – Кхм, спасибо. Ожидает?.. - Разумеется, ожидает, - ещё раз коротко и пугающе дружелюбно улыбается необычный секретарь, будто бы они знают друг друга всю жизнь. Или ещё дольше. – Эдвин… исполнительный помощник окружного прокурора Пейн, очень умный. Он всё знает. Разве что, кроме взаимоотношений с людьми. В этом он откровенно плох, – Нико, будто бы задумывается на мгновение, тут же добавляя: - И в современном кинематографе. Просто ужасен. Да. Предпочитает театр. - Спасибо, мисс Сасаки, - произносит Чарльз, улыбаясь. Он считал себя располагающим и дружелюбным, но Нико, не напрягаясь, уложила его на обе лопатки. Кристалл, кажется, через секунду обменяется с ней телефонами и они словно в процессе создания чата без него, а она, на самом деле относится довольно подозрительно к незнакомцам. И это действительно до оторопи пугает. – Мы… учтём. - А ещё у него эталонный британский акцент, - стоит им отойти от Нико на относительно безопасное расстояние шепчет Кристалл. – Диспетчер Жаклин, помнишь её? - Та, что сцепляет руки в замок? - Да, - хмыкает Кристалл. – Не смогла сдержать восторга, когда узнала кому отправили наше расследование. Оказывается, она следит за его успехами. Сказала, что искренне скучает за чётким произношением и чистой речью, в отличие от нашей лени и бесконечного отступления от веками создаваемых правил в угоду упрощения. - Блеск, - Чарльз, не сдерживаясь, фыркает: - Не находишь, что в судебном и полицейском департаменте чертовски много англичан? И они, кажется, упустили момент, когда мы перестали быть частью их империи. - Главное, не сообщать им об этом, - Кристалл, усмехнувшись, нажимает на латунную ручку двери. – Итак…

***

- Абсолютно нет, - Эдвин Пейн, встречает их сцепленными в замок руками. На его дубовом массивном столе – идеально упорядоченные стопки бумаг, каждая из которых придавлена отдельным пресс-папье и Чарльз удивляется даже не тому, что кто-то ещё пользуется подобным, а что ему вообще известно это слово. На ноже для бумаг, серебристом и с вязью символов на изящной рукояти, у него рябит перед глазами и, кажется, мир вот-вот станет черно-белым. - Сэр? – удивленно вскидывает брови Кристалл. – Исполнительный помощник прокурора, позвольте, мы ведь… Эдвин тонко извиняющее улыбается, поднимая руку. Чарльз, наблюдая за тем, как хозяин кабинета поднимается на ноги, кажется, окончательно утрачивает рассудок. Потому что Эдвин Пейн будто бы сошёл с кадра классической киноленты, с идеальной, волосок к волоску прической, с темно-бордовой бабочкой, венчающей, словно вишенка, шерстяной английский костюм. C отточенными, хоть и сквозящими колкой язвительностью манерами: - Ах, верно. Вы ведь сначала должны изложить свои подозрения, и только после я смогу вам отказать за недостатком веских улик. Прощу прощения. Что ж, приступайте. При других обстоятельствах, Чарльз, возможно, восхищался бы дальше и, Кристалл права, Эдвин Пейн должен был ему понравиться.   Хотя бы своей смелостью, с которой он, судя по всему, противостоял десяткам опасных преступников в зале суда, но сейчас… Сейчас Чарльз разгневан и ни черта не понимает, что вообще происходит. И – что ещё важнее, почему ему хочется одновременно стряхнуть всю чопорность с этого Пейна и в то же время – крепко прижать к себе, стискивая в объятиях худощавую фигуру. - Послушай… те, - Чарльз, подаваясь вперёд, оказывается совсем рядом с Эдвином. Стараясь угрожающе нависнуть, как над одним из подозреваемых, с которыми срабатывает почти безотказно. Они почти одного роста, но Пейн, не впечатлено смотрящий на него, умудряется возвышаться, кажется, не прилагая для этого совершенно никаких усилий. - Не знаю, какую цель вы преследуете, сэр, но мы пытаемся спасти девочку. И, кажется, вы тоже должны пытаться это сделать. Мы ведь на одной стороне. Мы вышли на чёткий след и… Снова жест рукой, короткий, почти пренебрежительный. Тонкие пальцы скользят по воздуху и Чарльз отступает, возмущенно хватая ртом. Он – детектив с идеальной раскрываемостью, там – ожидающая их помощи Бекки Аспен и от него отмахиваются, как от мелкой букашки?.. - Четкий след? – переспрашивает Эдвин, глядя на них двоих. – Позвольте не согласиться, детектив Роуленд. Только сейчас, отведя взгляд от бледного, точеного профиля, Чарльз замечает под одним из пресс-папье папку, подписанную “Дело о Бекки Аспен”. Дженни никогда не вмешивалась в расследование, не искала информацию сама, едко замечая, что дел много, а она у себя одна. И, уж тем более, не делала этого в первый день получения к себе дела… - Я понимаю, - продолжает Эдвин, замечая его взгляд и отодвигая папку по столу, отточенным жестом поправляя её идеально параллельно к краю: - Понимаю, что вам кажется это ариадновой нитью, вот только на данный момент это не так. - Мы просим выписать ордер на основании… - упорно твердит Чарльз, в который раз прерываемый коротким смешком и показательно закатываемым к потолку глазам. – Эстер Финч – виновна и мы сможем это… - На основании чего, детектив? Детектив Пэлас, я запросил бумаги по делу у полицейского департамента, но всё же прошу вас изложить факты для меня ещё раз здесь и сейчас. Чарльз, наблюдающий за тем, как Эдвин небрежно опирается бедром о стол и оправляет рукав серого пиджака в тонкую полоску, возмущенно переглядывается с Кристалл. И, вдруг, для самого себя понимает, что больше всего возмущен не несносностью Эдвина Пейна, а тем, что тот желает слушать Кристалл, а не его самого. - На видеозаписи с одной из камер видно, что Эстер Финч стоит прямо возле фургона, на котором увезли Бекки. - Предположительно увезли, - горько усмехнувшись, Эдвин поднимает руку, начиная загибать пальцы: - Предположительно это тот фургон. Предположительно это Эстер Финч, потому что на видео лицо не чёткое. - У нас так же есть свидетель! – не сдержавшись, вмешивается Чарльз. – Монти Кроун, владелец книжной лавки, который готов дать показания!.. - Я ознакомился с записью вашего разговора с ним, - Пейн прожигает его взглядом пронзительных серо-зеленых глаз и он чувствует, как задыхается от толщи вмиг окружающей его ледяной воды. – Он видел миссис Финч, и за минуту до этого – несчастную Бекки. И это единственное зерно в его разговоре с вами. Эдвин выпрямляется, переводя взгляд с него на Кристалл и обратно. - Остальное – флирт напропалую с вами двумя, белиберда о неотвратимом влиянии звёзд на взаимоотношения людей и прочее, прочее… Детектив Пэлас – дева, а вы – весы. Очаровательно. Вы так сильно желаете, чтобы присяжные подняли на смех меня и доводы, которые я буду озвучивать на суде?.. С этой точки зрения все выглядит действительно ужасно, Чарльз только сейчас это понимает. Порывисто вздохнув, он не верит в то, что они могли так облажаться с напарницей. - Она – точно виновата, чую нутром, - всё же не сдается он, догадываясь, как по-детски это звучит. – Разве вы не слышали о том, как она выкупила целый выводок редких птиц? Эдвин отводит взгляд, едва заметно поводя плечом. - Выкупила у частного питомника и самолично извела в безумной попытке изготовить что-то наподобие эликсира молодости, была сдана властям и активистам своей горничной. Разумеется, слышал. Вот только это к текущему делу не относится, о чём мне, как обвинителю и судье с присяжными незамедлительно сообщит с десяток её адвокатов... Дело развалится. И Бекки уже больше ничего не спасёт, расследование останется навеки не раскрытым. Чарльз видит расширившиеся в ужасе глаза Кристалл. Понимает, о чём она думает сейчас, они отгоняли от себя подобные мысли, но других объяснений – нет. И с каждым мгновением времени у Бекки Аспен всё меньше. - Я верю вам и вашему чутью, несмотря на отсутствие даже косвенных доказательств, - произносит Пейн, прижимая правую руку к груди. – Но времени для ошибок у нас нет. Поверьте, для встречи с подобным противником нужна хорошая подготовка и железные доказательства. Работа должна быть выполнена по всем правилам и безукоризненно. Эдвин поднимается, берёт лежащий неподалёку от него блокнот в коричневой с золотом обложке. И, чуть заметно кивнув, будто бы самому себе, добавляет: - Подворотня, фургон, рюкзак Бекки и трость Эстер Финч… Чарльз наблюдает за тем, как кончик ручки напряженно дрожит, когда Эдвин делает короткую запись. – Это место ведь недалеко, детективы? – дождавшись его кивка, ободряюще и едва уловимо, Эдвин улыбается: - Думаю, вам стоит сходить туда ещё раз. Посмотреть под другими углами. И, неопределенным жестом указав им на дверь, Эдвин Пейн, самый удивительный из известных теперь Чарльзу людей, просто возвращается к своим бумагам. - Посмотреть под другими углами?.. – шепотом говорит он Кристалл, стоит им выйти за двери. – Откровенно говоря, это не совсем то, что я ожидал. - Вы не первые, кто так говорит, - звонкий голос заставляет их вздрогнуть. Нико Сасаки, скинувшая жакет и закатившая рукава атласной алой блузы, сосредоточенно вырезает сердца из картона. – И так ли вам нужно то, чего вы ожидали? Кристалл неотрывно и будто бы завороженно рассматривает Нико. У Чарльза, обернувшегося на дверь кабинета, из которого их выставили буквально мгновение назад, дергается глаз.