Взломщица и Сила Теней

Я проскользнула в окно, бесшумная, как сама тьма. Меня не удивило, что щеколда на окне оказалась незаперта: у богатых людей весьма редко количество серого вещества в черепной коробке могло сравниться с количеством золота, звенящего в их карманах. Но какое мне, собственно, дело? Тем более глупость этого толстосума была мне выгодна: благодаря отсутствию необходимости бороться с оконной защёлкой я могла быстрее попасть внутрь и выбраться со своей добычей. И чем быстрее я закончу эту работёнку, тем быстрее у меня в карманах появится хоть немного золота. Комната не представляла из себя ничего особенного: как и в любой другой «модной» гостинице Крибирска, номер был большим и хорошо обставленным, но в нём царила атмосфера новизны, присущая подобным помещениям. Стулья в маленькой гостиной выцвели на солнце, подушки же были жёсткими, будто ими ещё никто не пользовался. Стол, секретер и комоды были выглядели аккуратно, и покрывающий их, казалось, совсем недавно высохший лак поблёскивал в солнечных лучах. Единственное, что имело непрезентабельный вид, — большая кровать у дальней стены. Никто обычно не задерживался надолго в крибирских гостиницах, однако что отказникам, что гришам одинаково нужен отдых, даже если надменные снобы из Второй армии никогда в этом не признаются. Я заметила единственную масляную лампу, стоящую на столе, ближайшем к двери в комнату, и, к счастью, она не была зажжена. Насколько мне известно, многим знакомым мне взломщикам для работы требовалось освещение, я однако предпочитала заниматься своим ремеслом в темноте. В окружении теней я чувствовала себя в гораздо большей безопасности, боязнь темноты не беспокоила меня в отличие от большинства людей. Ночью я могла видеть почти так же хорошо, как и днём ​​— странная особенность моего организма, которая, тем не менее, очень помогала в выбранной мною профессии. Как я и подозревала, кто бы не остановился в этом номере, спать он ещё не ложился. Кровать была заправлена, и огонь в камине не горел. Эти факты в сочетании с поздним часом подсказали мне, что комната ещё некоторое время будет пустовать — постояльцы, вероятно, всё ещё выпивали либо играли в карты или кости. В помещении мало что указывало на то, что у арендатора был попутчик: единственный маленький чемоданчик стоял у изножья кровати, а личных вещей, расставленных по комнате, практически не было. На столе было разложено несколько карт разной степени древности, а на комодах лежало около дюжины книг. На этом всё. Эта комната, как я и предполагала, использовалась исключительно для отдыха и не более того. Однако ценные вещи каждый предпочитает держать при себе. К примеру, в неприметном ящике или под комковатым матрасом. Поэтому для ловкого вора всегда находилось, что унести. Сегодняшний же вечер, однако, был другим. Я бродила тут не только потому, что нашла незапертое окно. Нет. Сегодня вечером меня наняли, чтобы я сделала кое-что весьма конкретное. И передо мной стоял единственный вопрос: где я найду то, что мне нужно? Почти бесшумно подкравшись к ближайшему столу, я тихо выдвинула по очереди каждый из ящиков, но все они оказались пустыми. Ожидаемо, но укол разочарования я всё же ощутила. Передвигаясь по комнате и открывая ящик за ящиком, а их было достаточно много, я так ничего и не нашла. Совсем ничего. Ни единого клочка одежды. Продолжая исследовать комнату, стараясь, насколько это возможно, держаться самых тёмных мест, я уже начала беспокоиться, что того, что я искала, может здесь и не быть, но сразу же заставила себя успокоиться и спокойно напомнила себе, что моя работа только началась. Я обыскала пока что только самые очевидные места, а тут, вероятнее всего, есть какие-нибудь секретные тайники. Самое интересное ещё впереди. Прокравшись обратно к открытому окну, я снова осмотрела первый проверенный мной стол, только на этот раз гораздо более внимательно. Выдвигая каждый ящик, я ощупывала каждую деревянную панель, мои чувствительные пальцы выискивали даже малейший намёк на неровности. В таких местах потайные отсеки нередко оборудовали в ящиках или половицах. Я очень рано усвоила, что богачи ставят себя выше всех остальных, и по какой-то причине это обеспечивало им уверенность в том, что их вещи, в том числе и скелеты в шкафу, необходимо тщательно прятать. Поскольку бедняков я отказывалась обкрадывать (даже у взломщицы могут быть какие-никакие принципы), я хорошо изучила способы, используемые изобретательнми купцами и знатью, чтобы чувствовать себя «в безопасности». Это могла быть небольшая вмятина на дне ящика или едва заметная неровность на одной из половиц, стул с двойным дном или углубление в стене за картиной. Я даже встречала фальшивый ящик, ручка которого представляла собой переключатель давления, и чересчур потёртую книгу на полке, служившую рычагом для потайной полки. Подобная находчивость не переставала меня удивлять, но лишь потому, что я знала суть: всё это было придумано и создано людьми, у которых больше всё же мозгов, чем денег. В конце концов я заново обыскала все очевидные места, где в комнате мог быть спрятан секретный клад. Тем не менее, я ничего не нашла. Совершенно не переживая о том, что в ближайшее время у меня может появиться компания, я опустилась на стул перед окном, чтобы хорошенько подумать. С подоконника, через который я проникла, дул лёгкий освежающий ветерок, а за окном безмолвствовала крибирская ночь. Неподалёку базировалась Первая армия, активность которой за последние несколько недель возросла почти втрое, заразив город своего рода тревожной энергией. Бордели, таверны и пабы были переполнены, поскольку и мужчины, и женщины стремились получить как можно больше удовольствий, прежде чем рисковать своими жизнями в борьбе с волькрами. Одна птичка нашептала мне, что готовится военный поход через Каньон, хотя его причина была мне неизвестна. Не то чтобы меня волновало, что задумала Первая армия; всё, на что они годились, — это убивать других либо умирать самим. Вторая армия была не лучше, хотя, чтобы сразить гриша, обычно требовалось нечто большее, чем просто пуля. Обхватив пальцами подлокотники деревянного стула, я ритмично постучала ими по полированному дереву. – Думай, Эсфирь, думай, — тихонько пробормотала в такт стуку ногтей. «Если бы я остановилась в этой комнате, — размышляла я, — где бы я спрятала что-то ценное? Где здесь самое неприметное место?» Глубоко вздохнув, я снова оглядела комнату, переводя подозрительный взгляд с низкого комода у двери на тумбочку, затем на другую, на камин и, наконец, — на маленькую железную печку в углу. И тут меня осенило: зачем в комнате с таким прекрасным камином нужна печь, тем более если ведро для угля пусто? Не говоря уже о том, что в номере нет ни чайника, ни чашек. Вскочив со своего места, я склонилась перед маленькой чёрной печкой и внимательно осмотрела её. Как и вся остальная мебель в комнате, она выглядела практически новой, а ведро для угля едва ли не сияло от чистоты. Камин же, очевидно, уже использовался нынешним постояльцем: каменные стенки были покрыты сажей, железные инструменты возле крошечного очага почернели и потёрлись, а в углу лежала кучка свежих поленьев. Для начала я открыла переднюю решётку, чтобы заглянуть внутрь. Как я и ожидала, проведя пальцами по стенкам камеры сгорания, на них не осталось ни пылинки. Однако, к сожалению, внутри не было ничего, что указывало бы на защёлку или крючок для какого-нибудь потайного отсека. Закрыв крохотную металлическую дверцу, я осторожно провела пальцами по каждому элементу удивительно богато украшенной печи. Она была покрыта завитками, ветвями и рельефными воробьями, что показалось мне весьма странным. Присмотревшись к украшениям, я заметила, что одна из птиц позировала иначе, чем остальные. Сначала я подумала, что это всего лишь такое художественное решение, но, тщательней рассмотрев этого воробья, я заметила, что его единственный глаз-бусинка был каким-то затёртым в отличие от всех остальных элементов. – Вот оно, — прошептала я, с силой нажимая на круглую выпуклость и чувствуя, как она поддаётся. Послышался щелчок и верхняя часть печи начала медленно приподниматься, открывая потайную полость. Меня охватило волнение. Это была моя любимая часть… Ну, конечно, не считая получения денег. Поднявшись на ноги, я заглянула в тайник и обнаружила складку странной черной ткани, подобную которой никогда раньше не видела. Даже в тусклом свете луны угольно-чёрная материя, казалось, мерцала, словно была соткана из жидкой тьмы. Я осторожно протянула руку и развернула её, и когда наконец увидела то, что было в неё завёрнуто, у меня перехватило дыхание. Мой нынешний «работодатель» отправил меня сюда под простым предлогом возвращения кинжала. И когда я потребовала подробностей об этом артефакте, прежде чем согласиться на работу, мне сказали, что я «пойму, как только увижу его». Это смутило меня, но я не собиралась любопытствовать, ведь цену за такую сравнительно лёгкую работу предложили немаленькую. Мне показалось странным, что кто-то готов заплатить так много за простой кинжал, но потом я больше об этом не задумывалась. Работа есть работа. Так какое мне дело до причуд какого-то богатого идиота? Теперь я понимала, почему он намерен выложить за кинжал такие деньги. Это вещица — настоящее произведение искусства, ничего красивее я прежде не видела. Несмотря на простоту композиции и формы, он был, очевидно, изготовлен искусным мастером для кого-то, стоящего намного выше уровня этой гостиницы. Рукоять, объединённая со стальным клинком, была сделана из полированного серого дерева, чрезвычайно редкого, ведь добывалось оно только в пределах Каньона. Грубо огранённый чёрный драгоценный камень представлял собой навершие, его неровные грани каким-то образом мерцали даже в полной темноте. Простая крестовина с рифлением, также изготовленная из полированной стали гришей, плотно сидела над инкрустированными серебром ножнами из серого дерева, подобно короне. Недолго думая, я протянула руку, подняла кинжал и частично вытащила его из ножен. Пришлось сдержать поражённый вздох: клинок был сделан из странного металла, настолько чёрного, что казалось, будто это и не металл вовсе, а осколок ночного неба. Полностью вытащив кинжал, я рассмотрела его получше. – Святые, — прошептала я ошеломлённо. Даже в относительной темноте края лезвия, казалось, были нечёткими, но всё же очевидно острыми. Невообразимо. И хотя кинжал казался увесистым, в моей руке оружие ощущалось лёгким, как воздух. Я, честно признаться, завидовала тому, кто должен получить такой красивый приз. Поддавшись искушению, я перевернула кинжал на ладони, чтобы рассмотреть и другую сторону лезвия, и… чуть не уронила эту чёртову штуковину себе на ногу. На обратной поверхности клинка, переливающейся «лунным серебром», был изображён символ, который я надеялась никогда не увидеть за всю свою жизнь: солнце в затмении. Символ генерала Киригана. Дарклинга. – Дерьмо, — выругалась я, быстро засунув проклятый клинок обратно в ножны, а затем — за пояс на всякий случай. Здишек, этот ублюдок, отправил меня выполнять такую ​​работу без всякого предупреждения. Вот и нашлось объяснение высокой цене за эту вылазку. Бросив быстрый взгляд через плечо на дверь, я, к счастью, удостоверилась, что в помещении я всё ещё одна. Ещё раз оглядев комнату, я задумалась. Всё же Дарклинг никогда не остановился бы в таком месте. К тому же, я была совершенно уверена, что он всегда перемещался с личной охраной и как минимум дюжиной других гришей. На его месте было бы гораздо разумнее остаться в лагере Первой армии за пределами Крибирска, где ему гарантированно обеспечили бы безопасность и соответствующие условия. Так что же делает этот поразительный кинжал с подобной меткой в ​​таком месте? И заметьте, он был очень хорошо спрятан, но всё-таки в пределах гостиницы, обычно посещаемой простыми торговцами. Здишеку предстоит многое мне объяснить. А теперь определённо пора уходить. Кинжал, каким бы удивительно лёгким он ни был в моей руке, внезапно показался мне гирей, подвешенной у меня на бедре, и мне захотелось избавиться от него как можно скорее. Когда я уже собиралась было закрыть тайник, послышался звук вставляемого в скважину ключа. Кто-то стоял у двери. – Чёрт, — снова выругалась я, бросив взгляд на окно, которое оставила приоткрытым. Оно было слишком далеко, чтобы я успела выбраться и спуститься по водосточной трубе, прежде чем меня бы заметили. Я в отчаянии оглядела комнату в поисках самого тёмного уголка. Недолго думая, я поспешно запечатала секретное отделение и нырнула в тень, отбрасываемую шкафом. Вжавшись как можно сильнее в стену, я замедлила дыхание и сосредоточилась на том, чтобы оставаться незамеченной. Замок щёлкнул. «Никто не сможет тебя увидеть, если ты сама не захочешь, чтобы тебя нашли», — повторяла я про себя снова и снова, прислушавшись. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем тяжёлая дверь распахнулась. Кто-то быстро проскользнул в комнату, закрыв за собой дверь. Затем я услышала, как чиркнули спичкой, чтобы зажечь масляную лампу, и в ней замерцал тусклый свет. Взяв лампу, мой нежданный гость начал ходить по комнате, громко стуча каблуками. Мгновение спустя в поле моего зрения появился высокий, худощавый светловолосый мужчина в фиолетовом кафтане с красной вышивкой на рукавах и направился к угольной печи. Я заметила, что на нём были странные чёрные перчатки, сделанные будто бы из той же ткани, в которую был завёрнут кинжал. Гриш. Субстанциал. Алкем. Хотя он всё ещё представлял опасность, я была больше обеспокоена, если бы на его месте оказался Инферн или Сердцебит. Не долго думая, Фабрикатор опустился на колени перед тайником точно так же, как и я несколько минут назад, и тут же нажал на кнопку разблокировки секретного отсека. Когда печь изящно приоткрылась, он встал и заглянул внутрь, его лицо округлилось от шока. – Святые, — гневно выплюнул он, поставив масляную лампу на каминную полку и бросившись внимательнее осматривать хранилище. — Дерьмо! — выругался на этот раз во весь голос, когда понял, что кинжал действительно пропал. Дверь в номер снова открылась и тут же закрылась, вошёл кто-то ещё. – Что случилось, Коля? — спросил женский голос, и девушка поспешила к блондинистому Субстанциалу. Ещё один гриш, на этот раз Эфириалка с короткими светлыми волосами. В синем кафтане с красной вышивкой. Инферна. Фабрикатор работает в паре с более сильным гришем для защиты. — Его больше нет, — буркнул Алкем, сердито указывая на печь. — Его больше нет, Яна, — повторил снова, будто всё ещё не мог в это поверить. Инферна тут же напряглась, словно почувствовала, что в комнате есть кто-то ещё. «Никто не сможет тебя увидеть, если ты сама не захочешь, чтобы тебя нашли», — повторяла я как мантру, вжимаясь в угол, где шкаф примыкал к стене, так крепко, как только могла. К счастью, Инферна смотрела мимо меня, как я ожидала. Единственное, что она заметила, это открытое окно. Бросившись к нему, она высунулась наружу и повертела головой. – Тот, кто забрал его, должно быть, сбежал через это окно и спустился по водосточной трубе, — проницательно заметила она. — Нам придётся сказать ему. – Мы покойники, — простонал Алкем. — Я не могу поверить, что кинжал был украден. Никто не знал о нём, кроме нас и Дарклинга. Инферна неловко переступила с ноги на ногу и отшатнулась чуть назад. Алкем заметил её реакцию. Как и я. – Кому ты сказала, Яна!? — рявкнул он, однако голос его был полон первобытного ужаса. Инферна, казалось, покраснела, и стала с интересом разглядывать мыски своих ботинок. – Возможно, я проболталась в таверне в Адене несколько дней назад, — пробормотала она. — Алеев обратил на меня внимание, и я… – Ты невыносимая вертихвостка, Яна! — яростно вскричал Алкем. Я была шокирована, увидев, что гриш низшего ранга так грубо разговаривает с той, кто по сути стоит выше него. Должно быть, они любовники, близкие друзья либо родственники. И склонялась я больше к третьему варианту, учитывая их одинаковый цвет волос и тот факт, что, поскольку Эфириалы считали Субстанциалов гораздо ниже себя, Инферна не стала бы общаться с Алкемом, если бы в этом не было необходимости, конечно же. – Мне очень жаль! — девушка разрыдалась, умоляя о прощении. — Я пыталась произвести на него впечатление, и это просто сорвалось с языка… Я не подумала… – Ты никогда не думаешь! — огрызнулся мужчина, в отчаянии вскинув руки вверх. Несколько раз проведя пальцами по волосам, он, казалось, немного успокоился. Сняв свои странные перчатки, он сунул их в карман и тяжело вздохнул. — Но в одном ты права: нам нужно рассказать Дарклингу. Сейчас же. Чем скорее, тем лучше. Просто позволь мне разобраться с этим, — пробормотал он, прежде чем сердито захлопнуть потайной отсек и выбежать из комнаты. Инферна ещё мгновение стояла, опустив голову, но всё же взяла себя в руки, захлопнула окно и быстро последовала за Алкемом, заперев за собой дверь. Погрузившись в знакомую темноту, я вздохнула с облегчением. Мне снова удалось остаться незамеченной. Тем не менее, я на мгновение замерла, чтобы убедиться, что путь и вправду свободен. Все звуки окончательно стихли. Двое гришей, должно быть, либо были одни, либо остальные ждали снаружи. Крадучись, хоть я и была уверена, что я тут одна, подошла к окну и медленно открыла его. Слегка высунув голову в переулок, я посмотрела по сторонам и вниз, удостоверившись, что никто не поджидает меня. Облегчённо вздохнула. Окинув взглядом номер в последний раз, чтобы убедиться, что я не оставила ничего, что могло бы меня выдать, вылезла из окна, закрыла его за собой и скатилась по толстой металлической водосточной трубе, бесшумно приземлившись на ноги. Несмотря на мою уверенность, что за мной слежки нет, я всё равно направилась по самым неприметным проулкам, чтобы уж точно остаться вне поля зрения гришей или кого бы то ни было ещё. Время от времени я поворачивала назад и меняла направление, чтобы исключить любой хвост, если я вдруг его подцепила. Мой путь занял в три раза больше времени, чем мог бы, но в конце концов я добралась до «Растерзанной Волькры» целой и невредимой и рухнула на табурет перед барменом и моим связным в одном лице: Здишеком. Человек он был огромный, настоящий бык. Его единственный глаз сурово сверкал из-под густых тёмных бровей, подчеркивая шрам, проходящий через всю левую сторону его лица и пересекающий пустую глазницу. Здишек тут же налил мне порцию кваса, которую я, поморщившись, выпила и тут же попросила ещё. – Ты быстро вернулась, — проворчал Здишек и снова наполнил мой стакан. – Нам нужно поговорить, — я поёжилась, когда дешёвый алкоголь обжёг горло. — Сейчас же. Здишек осторожно оглядел бар и коротко кивнул в сторону задней его части. – Там, — пробормотал он. — Придёшь через пять минут после меня, — приказал, прежде чем наполнить мой стакан в последний раз, закупорить бутылку и поставить её рядом со мной. Не говоря больше ни слова, он вытер руки грязным полотенцем, которое всегда держал на поясе, и ушёл. Я даже не осознавала, насколько сильно я нервничала, пока не оказалась в относительной безопасности. И дело было вовсе не в почти что столкновении с Алкемом и Инферной, а в том, что кинжал Дарклинга всё ещё висел у меня на бедре и ощущался так, будто был сделан из железа. Мне не терпелось передать его Здишеку в обмен на мои деньги, чтобы в случае чего Дарклинг обрушил свой гнев на него, а не на меня. Как и было оговорено, я подождала ровно пять минут, а затем, оттолкнувшись от стойки, со спокойной уверенностью побрела в кладовую. Я так часто зависала в «Растерзанной Волкре», что здешние завсегдатаи даже не поднимали глаз, когда я проходила мимо. Убедить всех этих людей, что я не замышляю ничего плохого, можно было лишь создав впечатление, будто я одна из них. Здишек ждал меня, небрежно прислонившись к бочке с солёной треской. – Он у тебя? — спросил он с таким энтузиазмом, какого я раньше за ним никогда не наблюдала. Кивнула, стараясь привлекать как можно меньше внимания, и быстро показала ему кинжал, заткнутый за пояс. Единственный глаз Здишека расширился в изумлении. Он был впечатлён. — У тебя какие-то проблемы? Я пожала плечами. – Не совсем. Просто в номер решила наведаться парочка бестолковых гришей, но они меня не видели. Всё было так, как ты и говорил: туда и обратно, легко. Самым трудным было найти эту чёртову штуковину. – Где он был? — спросил бармен. Хоть Здишек и был сейчас мошенником, организующим сделки от имени всех, у кого было достаточно денег, в юности он тоже был взломщиком. Пока не сцепился с волькрой и не потерял глаз, по крайней мере, так он рассказывал. Я улыбнулась про себя, взгромоздившись на бочку с маринованными огурцами. – Внутри угольной печки, в потайном отсеке, — я просияла и взволнованно продолжила: – Мне понадобилась всего минута, чтобы заметить его, после чего разобраться было несложно. – Каков механизм? – Нужно было нажать на выпуклость внизу, спрятанную в какой-то нелепой конструкции. – Интересно. – Да, — согласилась я. — Хотя они могли бы и лучше постараться, чтобы его принадлежность была не столь очевидна. – Ты всё замечаешь, не так ли? — спросил Здишек с кривой усмешкой. Я снова пожала плечами. – Это моя работа. Если бы не замечала всех деталей, не была бы лучшим взломщиком по эту сторону Неморя. Всё ещё отчаянно желая избавиться от чёртова кинжала, я спрыгнула на пол и, вытащив его, протянула Здишеку. – Оплати. Мне уже очень хочется пойти поиграть в карты. У входа какие-то пьяные солдаты делают ставки, а я, как акула, чую кровь. Но он лишь сильнее сжал руки на своей массивной груди, не предпринимая никаких попыток забрать клинок. – Не могу, — отозвался Здишек. — Покупателя не будет в городе до завтра. Подержи у себя. – Ну уж нет, — я сухо рассмеялась, — ты подержи его у себя. Я не собираюсь хранить эту забытую всеми святыми вещь. Здишек покачал головой. – Я пока не могу тебе заплатить. – Честно говоря, мне уже всё равно, — прорычала я, размышляя, хватит ли у меня сил после трёх рюмок кваса засунуть этот чёртов кинжал в глотку Здишеку и покончить с ним. – Эсфирь? Неужели тебя не заботит выручка? — прохрипел он с лающим смехом. — Ты, должно быть, действительно отчаянно пытаешься избавиться от этой вещицы. Почему? Я подумывала о том, чтобы ударить его навершием по голове, но быстро решила, что это ни к чему хорошему не приведёт. – Потому, — многозначительно проворчала я, обнажая клинок и демонстрируя символ Дарклинга Здишеку. Однако удивлённым он не выглядел. Ожидаемо. Задвинула кинжал обратно в ножны. — Ты знал! — прорычала я, грозно размахивая оружием. — Ты знал и не сказал мне! – И рад, что не сделал этого, — он пожал плечами. — Учитывая то, как ты себя ведёшь, возможно, ты и не согласилась бы на эту работу. Я хотела было уже возразить, но... Ни один здравомыслящий человек не стал бы воровать у Дарклинга: он известен своей чудовищной силой и безжалостностью. Только люди, жаждущие смерти, рискнули бы перейти ему дорогу, даже в малейшей степени. Однако с другой стороны, тот факт, что я сумела выкрасть у одного из самых влиятельных людей Равки что-то столь драгоценное, тешило моё самолюбие. Я имею в виду, конечно, это всего лишь кинжал, но он явно что-то значил для Дарклинга, если он так тщательно прятал его. – Может быть, так и есть, но, должна признаться, это в любом случае было потрясающе — с такой лёгкостью стащить у него что-то, учитывая то, каким блистательным он себя считает. Возможно, это говорил во мне квас, но чем больше я об этом думала, тем больше гордилась собой. – Вот это моя Эсфирь, — сказал Здишек со всей теплотой, на которую был способен. Осознав, что сейчас мне его всё же не переубедить, я засунула кинжал Дарклинга обратно за пояс и вздохнула. – Хорошо, ты выиграл: я придержу его у себя. Но только до завтра. Даже если покупатель не заявится, ты заберёшь у меня эту чёртову штуковину, нравится тебе это или нет. Здишек коротко рассмеялся и выпрямился, похлопав меня по плечу своей огромной лапищей. – Не волнуйся, — прогремел он и вышел. Я смотрела ему вслед, подозрительно сузив глаза, но, подождав несколько минут, пошла в главное помещение паба. Здишек уже занял своё место за стойкой, и даже отсюда я могла видеть, что он налил мне ещё один стакан кваса. Судя по всему, он был настроен праздновать. Направившись к барной стойке, я почувствовала, что земля уходит из-под ног, и пошатнулась. Остановившись, сделала вывод: я ощущала себя необычно пьяной для человека, который мог перепить любого в этом баре, кроме Здишека. Возможно, кинжал вселял во меня необъяснимое чувство беспокойства, как будто понимал, что я не его владелец. «Нелепость, — мысленно упрекнула я себя. — Кинжалы не обладают разумом». Взяв себя в руки, я вернулась на своё место. Здишек указал на полный стакан передо мной, и я неохотно полезла в свою сумочку за деньгами. Задев случайно драгоценный камень на навершии кинжала, я вздрогнула: меня прошила странно приятная волна, будто клинок признал меня. – Нет, — отрезал он, — сегодня твои напитки за счёт заведения. Я сказал, что не смогу заплатить тебе причитающуюся сумму, но я могу, по крайней мере, позволить тебе отпраздновать. – Это очень щедро с твоей стороны, мой друг, — я усмехнулась, потянувшись к стоящему передо мной стакану. Как вдруг входная дверь «Растерзанной Волькры» распахнулась, и все посетители паба замерли. Развернувшись, я почувствовала, как моё сердце ушло в пятки: в дверях стояли двое гришей в красных кафтанах, а по бокам — ещё трое в синих. Двое Шквальных, Проливная и два Сердцебита, судя по их тёмным глазам. Что они здесь делают? Это место для бедняков, простых крестьян, солдат и прочих обездоленный, а не для щёголей из Второй армии. Именно тогда я и заметила их. Блондинистые Алкем и Инферна из гостиницы прошли внутрь, оглядываясь вокруг с таким видом, будто оказались в свинарнике. Они не видели меня в номере, поэтому я не беспокоилась о своей судьбе. Хотя должна была признать, что кинжал вдруг показался мне ужасно заметным, что заставило меня занервничать. Пока Алкем и Инферна осматривали заведение в сопровождении остальных гришей, я бросила на Здишека взгляд искоса. Как ни странно, он не смотрел мне в глаза. Я сразу же напряглась, приводя себя в состояние повышенной боевой готовности. – Чего вы хотите? — рявкнул Здишек на гришей, не церемонясь с ними. – Кто из вас Здишек? — потребовал Алкем, игнорируя заданный ему вопрос. – Ну допустим, я, — прорычал мужчина, о котором шла речь, крепко скрестив мускулистые руки на груди. Инферна окинула Здишека пренебрежительным взглядом, будто он насекомое, а не человек. – Мы ищем вора, — ехидно произнесла она. — Нам сказали, что именно к вам стоит обратиться, чтобы найти кого-то подобного. – Может быть. А может, и нет, — Здишек фыркнул. — Но как бы там ни было мне не нравится, когда меня отвлекает от работы выводок сопливых щенков. Особенно тех, которые не из этой части города. — Следи за языком, отказник, — огрызнулся Алкем. Здишек усмехнулся, презрительно склонив голову. – Если ты так говоришь, свинья, — начала Инферна с каменным выражением лица, не обращая внимание на засуетившегося Алкема, — помоги нам найти то, что нам нужно, и тогда я может быть не сожгу эту забытую всеми святыми дыру дотла. Эти слова по-настоящему задели Здишека. Если и было что-то, что его волновало в этом мире, так это «Растерзанная Волькра». – Продолжай угрожать мне, и ты пожалеешь об этом, — прошипел он. — Я в этом сомневаюсь, — раздался спокойный голос, пронёсшийся по пабу, словно ледяной зимний ветер. К моему шоку и ужасу, в дверях появился Дарклинг собственной персоной и прошёл внутрь так, будто это место принадлежало ему. – Мой суверенный, — пробормотали гриши, быстро кланяясь. Я закатила глаза, это раболепство было мне отвратительно. Остановившись перед гришами, Дарклинг принялся осматривать присутствующих, вглядываясь, казалось, в каждое лицо, причём на мне его взгляд задержался гораздо дольше, чем на ком-либо другом, от чего мне пришлось подавить дрожь. Хоть от него и исходила аура превосходства, мне пришлось признать, что он был чрезвычайно красив. Острые, но невероятно притягательные черты, копна густых чёрных блестящих волос... А его глаза… я не могла перестать смотреть в них. Подобно двум серым кварцам, они мерцали в красноватом свете паба, в них читались недюжинный ум и опыт прожитых лет, что весьма контрастировало с его внешней молодостью. Учитывая, что он возглавлял Вторую армию ещё до моего рождения, я всегда представляла его себе стариком с хищными чертами лица, прекрасно сочетающимися с его предполагаемой жестокостью. Между тем настоящий шок я испытала, когда он ухмыльнулся мне, и изо всех сил пыталась справиться с подступающим румянцем. Но не успела я опомниться, как он уже перевёл взгляд на Здишека. – Он здесь? — коротко спросил Дарклинг, его голос звучал так же холодно и почти равнодушно. – Да, — ответил Здишек, привлекая моё внимание. Повернувшись лицом к своему давнему другу, я обнаружила, что он всё ещё не желает смотреть на меня. Вместо этого его взгляд был направлен прямо на Дарклинга, а большая рука крепко, до побелевших костяшек сжимала бутылку кваса. – Тогда кто он? — спросил Дарклинг, хотя я была уверена, что он уже знает ответ. Я почувствовала, как его взгляд снова скользнул по мне, однако он продолжал пристально смотреть на Здишека. Тот замешкался с ответом, и его здоровый глаз наконец обратился ко мне. Раскаяние было для него совершенно нехарактерным, и оттого казалось слишком заметным. И я поняла, что он меня выдал, не сказав ни слова. – Двуличный ублюдок, — прошипела я себе под нос. Здишек вздрогнул. Время как будто остановилось. Я почувствовала, как взгляды всех присутствующих в «Растерзанной Волькре» обратились ко мне: кто-то смотрел с удивлением, кто-то — с любопытством, кто-то — с ужасом. Недолго думая, я обхватила рукоять украденного кинжала, пытаясь тем временем быстро сформировать какой-нибудь план. В пабе была только одна входная дверь, однако была ещё дверь, ведущая в кладовую, хотя попасть туда будет непросто. Тем не менее желания быть сожжённой заживо или погибнуть от разрыва сердца у меня не было, поэтому единственным выходом для меня было сбежать через заднюю дверь. И я уже пожалела, что позволила Здишеку споить себя. – Сдавайся, никчёмная воровка, — рявкнула Инферна, её голос был наполнен смесью самодовольства и ненависти. Бросив быстрый взгляд в сторону кладовой и чёрного хода, я вдруг обнаружила, что паб полон солдат Первой армии. Обычно число крестьян, посещающих это место, превосходило число солдат вдвое, а то и больше, однако сегодня вечером, казалось, на одного гражданского приходилось четыре солдата. Я всё же где-то подставилась. – Боюсь, я не понимаю, о чём вы, — я дерзко улыбнулась через плечо, чтобы скрыть своё еле заметное движение по направлению к задней двери. – Эсфирь, — предупреждающе начал Здишек, — не надо. – Заткнись, — огрызнулась я на него, гневно сверкнув глазами. Он вздрогнул. Сейчас или никогда. Поспешно помолившись всем Святым, которых знала, я выровняла дыхание. «Никто не сможет тебя увидеть, если ты сама не захочешь, чтобы тебя нашли», — мысленно произнесла я и вскочила с места, бросившись к задней двери. Массовое замешательство и непонимание происходящего подсказало мне, что на данный момент всё идёт по плану. Но, к своему глубокому разочарованию, я обнаружила, что стою на ногах крайне неуверенно, будто выпила целую бутылку кваса, а не несколько рюмок. Что-то пошло не так. Я неуклюже споткнулась о ножку стула и повалилась вперёд. К счастью, у меня ещё хватило сил сгруппироваться во время падения и приземлиться на спину. Встретившись с полом, я оглянулась на Дарклинга и… заметила, что он смотрит прямо на меня, его холодные серые глаза пронизывали до глубины души. Он видел меня. – Она здесь! — взревел солдат, которого я чуть свалила в полёте. Недолго думая, я обнажила кинжал и подняла его вверх, угрожая любому, кто решится приблизиться, пытаясь между тем подняться на ноги. Когда мне это удалось, окружающие меня люди попятились, подняв руки в знак подчинения и давая мне пространство. Я развернулась, слегка покачиваясь, и оказалась лицом к лицу с Дарклингом. — А ты хитра, не так ли? — спокойно произнёс он, переводя взгляд то на кинжал, то снова на меня. Я покрепче сжала клинок. – Встреча со мной должна приносить удачу, — пошутила я, и мой голос прозвучал на удивление ровно, несмотря на неприятные ощущения после выпитого. Уголок его губ слегка дёрнулся, будто он пытался подавить улыбку. – У тебя есть шанс сдаться по-хорошему, но в случае твоего отказа я натравлю на тебя своих Сердцебитов, — сказал Дарклинг мягко и… добродушно что ли, как будто мы говорили о погоде, а не о моей незавидной судьбе. Я нервно рассмеялась. Никогда не думала, что умру вот так. Я всегда воображала, что умру одинокой старушкой в тёплой постели, а не пойманной после совершённого преступления. – Натравливайте, — я самоуверенно улыбнулась, хотя на самом деле уверенности не чувствовала. И тогда я бросилась на него. Таинственный клинок, казалось, окружил ореол чистой тьмы, когда я полоснула им по горлу Дарклинга, моя рука не дрогнула. Однако я не могла сказать того же о ногах. Словно отгоняя муху, Дарклинг отбил мой удар, выбив оружие из моей ладони. Молниеносным движением запястья он выхватил кинжал и вывернул мне руку, заставив осесть у своих ног. В ту секунду, когда моё плечо столкнулось с полом, я почувствовала, что начинаю терять сознание. Из последних сил я подняла глаза на возвышающегося надо мной мужчину и всё же попыталась встать на ноги. Когда я уже поднялась на четвереньки, мне в плечо прилетел сильный удар ногой. Вскрикнув от боли, я рухнула обратно. – Лежи, — прошипел мужской голос. Это оказался гриш с тёмными, коротко стриженными волосами и суровым, недружелюбным лицом, стоящий рядом с Дарклингом и пристально смотрящий на меня сверху вниз. Именно он ударил меня и, судя по положению его рук и красному кафтану, видимо и убил. Силы покинули меня, и я уронила голову на прохладный пол. «Умереть не так уж и плохо», — подумала я и перевела расфокусированный взгляд на Дарклинга. Его глаза сузились от едва сдерживаемого любопытства. И это было последнее, что я увидела перед тем, как провалилась во тьму.

***

Я со стоном пришла в себя, голова раскалывалась. Почувствовав под лопатками что-то твёрдое, я собралась было протереть глаза, но обнаружила, что руки мои связаны. Полностью осознав своё положение, я неловко оглянулась через плечо. Меня привязали к широкому столбу в какой-то палатке, причём мои руки были широко разведены… Именно такими путами связывали гришей, чтобы не дать им вырваться. Но зачем меня сковывать таким образом? Я же простая отказница… По глупости я снова попыталась поднять руки, и кандалы глухо звякнули о деревянный шест за моей спиной. Как я вообще здесь оказалась? Хоть моя голова и пульсировала невыносимо, я заставила себя вспомнить. Накануне вечером Здишек отправил меня выкрасть по поручению его клиента кинжал. Кинжал Дарклинга. Я провернула ограбление, а потом… вернулась к Здишеку. И всё пошло наперекосяк. Мы поговорили, и он отказался мне платить. Настоял, чтобы я оставила кинжал себе на время. А что было дальше? Дальше был квас. Здишек предложил мне отпраздновать успех операции. А потом… – Очнулась? — раздался позади меня голос, который, как мне сначала показалось, почудился мне. – К сожалению, да, — проворчала я, пытаясь прийти в себя, игнорируя затуманившую разум боль. Он поднялся со стула и послышался звук его равномерных шагов. Чем сильнее он приближался, тем быстрее колотилось моё сердце, однако я изо всех сил старалась дышать ровно, чтобы скрыть страх. Когда он остановился передо мной и опустил на меня взгляд, я посмотрела на него в ответ. – Как ты себя чувствуешь? — спросил он участливо. – Где я? — осведомилась я весьма резко, не обращая внимания на его фальшивое дружелюбие. – Это моя личная палатка в лагере Первой армии в Крибирске, — ответил он. Я моргнула изумлённо, не ожидая, что он будет настолько откровенен. — Теперь, поскольку я ответил на твой вопрос, ты ответишь на мой, — продолжил Дарклинг, всё ещё по-странному приветливый. — Как ты себя чувствуешь? – У меня такое ощущение, будто по мне несколько раз подряд проехалась карета, запряжённая шестёркой лошадей, — мрачно пробормотала я, попытавшись помассировать переносицу, чтобы уменьшить пульсацию в висках, но кандалы не дали мне этого сделать. – Тебе придётся простить меня за это, — Дарклинг криво ухмыльнулся. — Ты пыталась меня убить. Что я сделала? Когда я пыталась вспомнить, что произошло после финальной порции кваса, у меня начала ужасно кружиться голова. – Если бы я могла, похлопала бы себя по спине, — простонала я, откидывая голову на столб, и зажмурилась, стараясь подавить рвотные позывы. – А я-то думал, что ты просто воровка. – Обычно так и есть. – Обычно? – Ну, — я вздохнула, позывы прекратились, — я убиваю только тогда, когда это необходимо, а такое случается весьма нечасто. – Принципиальная воровка, — задумчиво произнёс Дарклинг. — Какой абсурд. Я решила не удостаивать оскорбление ответом, а открыв глаза, обнаружила, что он всё ещё стоит надо мной, и в его взгляде плескается любопытство. – Головная боль убивает меня. Можно немного воды? — попросила я, а когда он не ответил, неохотно добавила: – Пожалуйста. Дарклинг посмотрел через плечо и щёлкнул пальцами. Краем глаза я заметила, как одетый в чёрное опричник, один из элитных телохранителей Дарклинга, промчался мимо. Несколько мгновений спустя он вернулся и встал по стойке смирно рядом со своим хозяином, держа в руках большой серебряный кубок. – Ответь на мой следующий вопрос, и ты получишь столько воды, сколько захочешь, — сказал Дарклинг. Я облизнула пересохшие губы, мой взгляд отчаянно метался между Дарклингом и кубком. – Хорошо, — сдалась я. Дарклинг выдавил очередную кривую ухмылку, а затем намеренно медленно раздвинул полы своего чёрного плаща, обнажая знакомый ей кинжал. Я тяжело сглотнула, когда он вытащил клинок из ножен, прекрасно осознавая мою уязвимость. Легко взмахнув лезвием, он оглядел его с холодным одобрением, прежде чем протянуть мне. – Что ты видишь? — спросил он. – Кинжал, — ответила, не в силах оторвать взгляд от клинка, острие которого было окутано ореолом густой тьмы. Я по-прежнему считала его самым красивым оружием, которое я когда-либо видела, но в руке Дарклинга он, казалось, жил своей жизнью. И пока я вглядывалась в клубящуюся тьму, в моём сознании начали всплывать урывками фрагменты прошлой ночи: Здишек, угрожающий гришам, моя попытка сбежать незамеченной через чёрный ход и, наконец, попытка убить этим самым клинком его законного владельца. – Просто кинжал? — переспросил он. Не поверил мне. — Опиши его. Я колебалась, не зная, стоит ли простой глоток воды всего того, через что мне придётся пройти. – Просто кинжал, — повторила я, усмехнувшись, но Дарклинг перебил меня. – Опиши его, — настаивал он, и в его голосе различалась едва сдерживаемая ярость. Я вздрогнула. – Рукоять из серого дерева, навершие из грубо обработанного драгоценного камня, а клинок… — я запнулась. — Клинок… – Да? — торопил меня Дарклинг. Внезапно меня охватило странное чувство, будто вся моя жизнь зависит от слов, которые я должна сейчас произнести. Было искушение солгать и сказать, что это просто стальной клинок, но пристальный взгляд Дарклинга намекал, что это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. – Он… Он сделан из такого металла, подобного которому я никогда раньше не встречала: чёрного, как ночное небо, и лёгкого, как воздух. Если бы я не была столь наблюдательна, я бы не заметила, как ясные кварцевые глаза моего тюремщика расширились на долю секунды. – Что-нибудь ещё? — с нажимом произнёс он, его голос снова был холодным и спокойным. Я тяжело сглотнула. – Ваш символ… Он… переливается серебром, чистым, как лунный свет, и… окутан тенями, — пробормотала я. Пути назад не было. Дарклинг мгновение озадаченно разглядывал меня. – Воды, — резко приказал он опричнику, прежде чем снова вложить кинжал в ножны. Мужчина в чёрном тут же преклонил передо мной колени и поднял кубок, поднеся его к моим губам. Вода полилась мне в рот, ледяная и невероятно освежающая. Я жадно пила, не обращая внимания на ручейки, стекавшие по подбородку, пока кубок не опустел. Опричник тут же отстранился и вернулся на своё место. – Убери это и освободи её, — приказал Дарклинг, прежде чем скрыться из моего поля зрения, а его телохранитель последовал за ним. Я попыталась проследить, куда они направились, но моё положение не позволило сделать это в полной мере. Вскоре я услышала приближающиеся шаги и звон ключей. И вот, наконец, раздался щелчок, и мои руки более ничего не сдерживало. Железные оковы с грохотом упали наземь. Вскочив на ноги, я потёрла запястья и порывисто развернулась. Опричник, отпустивший меня, поспешно прошёл мимо, не встречаясь со мной взглядом. Постояв секунду, я вытерла уголки рта тыльной стороной ладони. – Вы обращаетесь таким образом со всеми своими гостями? — дерзко спросила я Дарклинга, направляясь к нему. Будучи хорошей взломщицей, я воспользовалась возможностью осмотреть пространство вокруг себя: это была большая, богато обставленная палатка, разделённая на три отдельных, но пересекающихся участка. Стены представляли собой панели чёрного дерева, мерцающие так, словно были усыпаны мириадами звёзд, в свете свечей хрустальных люстр. Слева, очевидно, располагалась зона отдыха с искусно украшенной изразцовой печью и таким большим количеством подушек и всевозможных книг, что у меня глаза разбегались. Справа, за полупрозрачными чёрными шторами я увидела очертания кровати с балдахином, заваленной одеялами и мехами, несколько сундуков, зеркало в полный рост и ширму из чёрного дерева. В задней части помещения находилось что-то вроде кабинета: на возвышении стоял большой стол, загромождённый книгами, пергаментами, различными инструментами и картами и занимавший большую часть пространства, во главе которого стоял искусно выполненный эбеновый трон. Вокруг стола стояло также несколько стульев, но я сомневалась, что ими часто пользовались. – Нет, — лукаво ответил он, сняв плащ и повесив его на вешалку, и уселся на трон, — только с теми, которые пытаются меня убить. – Ясно, — буркнула я, переминаясь с ноги на ногу и с интересом рассматривая дорогие ковры, устилавшие полы палатки. — Итак, я могу идти? — спросила с надеждой, хотя подозревала, что ответ будет отрицательным. – Нет, — подтвердил мою догадку Дарклинг. – Ясно, — повторила я, пытаясь решить, что мне со все этим делать. Выпив воды, я почувствовала себя значительно лучше: мучившая меня ранее головная боль сменилась несильным покалыванием. Оглянувшись назад, я заметила четырёх суровых опричников, включая того, который освободил меня от оков, стоящих возле единственного входа в палатку, тем самым самым лишая меня шанса на побег. Я попала в ловушку. – Чего вы хотите от меня? — прямо спросила я. – Я хочу, чтобы ты села, — сказал Дарклинг, налил себе тёмно-красного вина из хрустального графина и поднёс кубок к губам. — Пожалуйста, — добавил он и одобрительно ухмыльнулся, заметив, что я не сдвинулась с места. Я глядела на него настороженно. – Сначала вы приковали меня к столбу, а теперь просите сесть с вами? — скептически спросила я. — Что-то тут нечисто. – Неужели все воры такие недоверчивые? – Хорошие — да. — А плохие? – Вы когда-нибудь слышали о плохих ворах? — резко возразила я. – Намёк понят, — Дарклинг улыбнулся. – Почему я здесь? — невинно поинтересовалась я, сделав пару неуверенных шагов и украдкой проверяя те места на своём туловище и руках, где были спрятаны метательные ножи и маленькие кинжалы. К моему большому разочарованию, все они исчезли. — Если бы я пыталась вас убить, как вы утверждаете, то вам следовало бы казнить меня, а не развлекать. Дарклинг сделал ещё один глоток вина, прежде чем снова посмотреть прямо на меня. – Ты находишь меня забавным? — спросил он с лёгким намёком на веселье, не отвечая на мой вопрос. Я пожала плечами. – В качестве напыщенной задницы, да, — выпалила я прежде, чем успела осознала из смысл. В глазах Дарклинга вспыхнула ярость, но он не решился на оскорбление. Я была изрядно впечатлена. – Откуда ты? — спросил он вместо того, чтобы сделать мне выговор, откинувшись на троне и делая очередной глоток вина. Он меня допрашивал. Взглянув на него, я заметила небывалое напряжение в его глазах, что предостерегло меня от необдуманной лжи, если я, конечно, не хочу умереть раньше времени. На этот раз по-настоящему. – Я выросла на ферме к югу от Крибирска, — отозвалась я. – А твои родители? — подгонял меня Дарклинг. — Думаю, совершенно обычные, — ответила я. Он задумался на мгновение и, сделав глоток вина, сформулировал следующий вопрос. – Тебя проверяли в детстве? Я улыбнулась. – Нет, — ответила, озорно ухмыльнувшись. – Почему нет? — требовательно спросил Дарклинг. – Чтобы проверить уличного воришку, нужно сначала его поймать, — я горделиво улыбнулась. — А я всегда очень хорошо умела прятаться. – Я заметил, — согласился он, рассматривая содержимое своего кубка. Поставив его обратно на стол, он снова пристально посмотрел на меня. — Твои родители были гришами? Я пожала плечами и сделал ещё несколько неуверенных шагов по направлению к возвышению. – Понятия не имею, — призналась я. – Ты сказала… – Я сказала, я думаю, что они были обычными. Но я не говорила, что уверена в этом. – Объясни, — огрызнулся Дарклинг, оскорблённый тем, что я его перебила. Я тяжело вздохнула, вознося молитву Святым, чтобы они помогли мне сделать разумный выбор. Я поднялась на возвышение и лениво уселась на стул на противоположном от Дарклинга конце стола. К счастью, кувшин с водой и кубок были в пределах досягаемости. – Супружеская пара, которая занималась моим воспитанием, была из простых фермеров, — произнесла я, наливая себе полный кубок воды. Поставив кувшин обратно с глухим стуком, я сделала большой глоток. — Но они не были моими родителями, — выдохнула я. — Я приёмная. В палатке повисла гробовая тишина, а Дарклинг всё так же неотрывно смотрел на меня. Я избегала его взгляда, вместо этого разглядывая своё отражение в блестящем серебряном кувшине с водой. Несмотря на то, что изображение было искажено, я всё же смогла усмотреть свои чёрные как смоль волосы, белоснежную кожу и полные розовые губы. Но больше всего выделялись яркие тёмно-лиловые глаза, как бы вопрошающие, зачем я вообще рассказываю всё это Дарклингу. «Потому что ты не хочешь умирать, вот почему», — отчитала я себя мысленно. Я услышала, как Дарклинг сделал ещё один глоток из своего кубка. – Как тебя зовут? — неожиданно спросил он. Я резко подняла глаза и обнаружила, что он снова смотрит на меня с ярко выраженным любопытством. Хоть вопрос и казался достаточно невинным, внутри меня вновь всколыхнулось чувство, будто это очередная грань, которую я собираюсь сейчас пересечь. – Эсфирь, — пробормотала я, прежде чем сделать глоток прохладной воды. Но в глаза Дарклингу я посмотреть не смогла. – А фамилия? — спросил он, не скрывая усмешку. Я улыбнулась краем губ, сделала ещё один быстрый глоток и поставила кубок на место. – Просто Эсфирь, — сдержанно сказала я, и моя голова наконец перестала раскалываться от боли. В палатке снова воцарилась напряжённая тишина. Я чувствовала, что Дарклинг смотрит на меня с другого конца стола, но всё ещё не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Он сделал ещё один глоток вина и снова заговорил. – Возможно, пришло время тебя проверить, — открыто признался он. Поражённая его наглостью, я не смогла сдержать смешок и пристально посмотрела на него. – Ни за что. Я прожила последние двадцать с лишним лет без всего этого дерьма, так зачем начинать сейчас? Дарклинг ощетинился, пытаясь скрыть обиду. – Это было не предложение, — холодно отрезал он. Опричники у входа вытянулись по стойке смирно, и я поняла, насколько тонким был лёд, по которому я ступала. – Я не гриш, — сказала я резко, — так что не теряйте зря время. – Ты так уверена в этом? — спросил мужчина. — Немногие могут по своему желанию исчезать в тени или напрямую касаться клинка, созданного в Каньоне, не испытывая нестерпимой боли. У меня вдруг появилось непреодолимое желание выпить что-нибудь покрепче, нежели вода. – Я не умею исчезать в тени, — упрямо возразила я. — Как я уже сказала, я просто умею очень хорошо прятаться. – Так ты называешь способность становиться невидимой в переполненном помещении? — рассуждал Дарклинг. — Так ты называешь способность держать кинжал, к которому могу прикасаться только я? Я хотела было сказать, что мне просто повезло, но… понимала, что это не сработает. Что ж… – Я не гриш, — повторила я, но больше для самой себя, чем для кого-либо другого. Я решительно игнорировала заданные мне вопросы. – Это мы как раз и узнаем, — ответил Дарклинг уверенно. Я обнаружила, что он смотрит на меня, как на какую-то необычайную вещицу из антикварного шкафчика в гостиной, его красивые кварцевые глаза настороженно, но заинтригованно сузились.

***

После того, как два крайне недружелюбных опричника грубо затолкали меня внутрь, дверь моей крохотной камеры оглушительно громко захлопнулась. Устав от моих остроумных замечаний и неповиновения, Дарклинг счёл целесообразным, чтобы я провела некоторое время за решёткой. В конце концов, я же пыталась его убить, снова заметил он. Когда замок защёлкнулся и опричники ушли, я яростно подёргала решётку. Не знаю, зачем сделала это. Было очевидно, что это ни к чему не приведёт. Но мне тем не менее стало чуточку легче. Усевшись на койку, я провела рукой по волосам со стороны, где они были длиннее, и вздохнула. – Какая у тебя стрижка, — небрежно заметил человек в соседней камере. Посмотрев налево, я увидела молодого человека лет восемнадцати. Его волосы были коротко острижены по военной моде, и одет он был в том же стиле. Я не могла не заметить, что серо-оливковая форма чудовищно контрастировала с огненно-рыжими волосами. – Спасибо, это проблема исключительно Первой армии, — пошутила я, подмигнув. Большинство людей, которых я встречала, высказывали замечания по поводу моих волос, так что они меня уже давно перестали беспокоить. У меня был резкий пробор над левым глазом, треть моей головы была острижена под ёжика, а на оставшемся участке головы волосы спадали длинным густым каскадом на правое плечо. – Думаю, ты могла бы сказать то же самое о своей униформе? — сострил молодой солдат. Чувство юмора у него было явно получше, чем у того, с кем мне довелось общаться некоторое время назад. – О, определённо, — я кивнула, улыбнувшись. По правде говоря, женщину в Первой армии публично высекли бы, если бы она оделась подобно мне: льняная блузка с глубоким вырезом, коричневый кожаный корсет, чёрные бриджи и коричневые кожаные ботинки до колен. Одно время я носила кожаное пальто, но где-то посеяла его вместе с полным монет кошельком. Если ещё добавить ко всему этому множество золотых и серебряных украшений, которые блестели на каждом моём пальце и в ушах, то я уже не совсем соответствовала определению «скромного равкианского солдата». Молодой человек громко расхохотался и откинулся на решётку своей камеры, повернувшись ко мне лицом. – Что ты такого сделала, чтобы оказаться здесь? Я вот, например, пытался затеять драку с офицером выше меня по званию, — он ухмыльнулся. — Я был довольно сильно огорчён из-за того, что мне удалось нанести лишь один хороший удар, но дела внезапно пошли в гору, — добавил он, игриво подмигнув мне своим ярко-зелёным глазом. Я колебалась, задумавшись, стоит ли ему отвечать и осматривая между тем свою камеру на предмет чего-нибудь, что могло бы быть использовано для взлома замка. Набор кирок, которые я всегда держала при себе, конечно же, у меня отобрали вместе с моим оружием, и я вдруг обнаружила, как плохо я приспособлена к жизни. – Знаешь, я не совсем уверена, — непринуждённо солгала я. Произносить слова «убить» и «Дарклинг» в одном предложении — не лучшая идея, особенно при ответе на чей-то вопрос. Что ж, а мои беглые поиски так ни к чему и не привели. – Ты не уверена? — недоверчиво переспросил солдат. — Не могли же тебя просто так сюда бросить, тем более сами опричники. – Думаю, это всё моё везение, — я вздохнула, откидываясь спиной на решётку. – Да ладно, — настаивал мой сосед, — я никому не расскажу. Я скептически покосилась на него. – Тебе придётся простить меня за то, что я тебе не поверила. – Ладно, — молодой солдат озорно ухмыльнулся, — тогда я попробую угадать. – А вот это уже интересно. Я слушаю. – Ну, учитывая то, как ты одета, я сделаю предположение. – Продолжай. – Ставлю на дезертирство, — со знанием дела сказал он, преувеличенно долго размышляя. – Ты думаешь, я солдат? — я рассмеялась. — Оливковый — не мой цвет. Кроме того, я придерживаюсь строгого принципа ставить себя на первое место в списке своих приоритетов, если, конечно, мне не заплатят за то, чтобы кто-то ещё остался в живых. – А, так ты гражданская! — торжествующе воскликнул мой сосед. — Уже что-то. Значит, ты совершила что-то действительно впечатляющее, раз попала сюда. Я тяжело вздохнула, плюхнувшись на хлипкую койку и уставившись в одну точку на пустом металлическом потолке своей камеры. – Ты даже не представляешь, насколько, — мрачно пробормотала я, прежде чем закрыть глаза и попытаться заснуть.

***

Когда я проснулась, молодого солдата из соседней камеры уже не было. На самом деле, весь тюремный блок был пуст и пугающе безмолвен. Когда Дарклинг бросил меня в камеру, был уже поздний вечер, но, поскольку карцер был плохо освещён и фактически оторван от внешнего мира, я понятия не имела, сколько сейчас времени. А спала я либо несколько минут, либо несколько часов… Проверить это возможности тоже нет. Сев на покосившейся койке, я помассировала шею. Всё тело затекло после сна на такой неудобной кровати, но это всё равно гораздо лучше, чем быть прикованной к столбу в палатке. Ещё раз осмотрев карцер, я убедилась, что вокруг никого больше нет, прежде чем встать с койки. Хоть беглый осмотр моей камеры ничего и не дал, теперь, когда я не была объектом чьего-либо пристального внимания, я могла более тщательно исследовать пункт своего временного размещения. Опустившись на колени на покрытом соломой полу, я сначала осторожно провела руками по каждому дюйму койки. Она была сделана без использования металла, к сожалению, но древесина была чрезвычайно прочной. Я понадеялась найти щепку, но мои поиски не увенчались успехом. Поднявшись, я внимательно присмотрелась к металлическим прутьям решётки, но они тоже оказались невероятно прочными. Испробовав все возможные варианты и немного расстроившись, я рухнула на колени и принялась водить руками по полу, перебирая солому в поисках чего-нибудь, что могло остаться после предыдущих заключённых. В процессе тщательных поисков я обнаружила пять медных пуговиц, три медные монеты, спичку и одну великолепную шпильку. Спрятав монеты за пазуху на всякий случай, я засунула спичку за правое ухо, спрятав под локонами волос, а шпильку — в шнурках корсета. Украдкой убедившись, что за мной никто не наблюдает, я легла обратно на свою жалкую койку и перевернулась на бок, прислонившись спиной к двери камеры. Пролежала так некоторое время для уверенности и, удостоверившись, что никто поблизости так и не объявился, ловко выудила шпильку. Очень медленно и осторожно я раскрыла её и несколько раз согнула и разогнула. В конце концов шпилька раскололась на две части, обеспечив меня всем необходимым для успешного взлома. Но только я спрятала образовавшиеся половинки шпильки, как послышалось движение в палатке у входа в тюремный блок, а затем раздались и шаги. Притворившись спящей, я прислушалась: шаги приближались, пока, наконец, не остановились прямо перед дверью моей камеры. – Эй ты, воровка! — рявкнул грубый мужской голос таким тоном, будто название моей профессии было сущим проклятием. Когда я не пошевелилась, дверь моей клетки громко встряхнули, очевидно пытаясь меня разбудить. Продолжая играть свою роль, я нерешительно перевернулась и посмотрела на двух одетых в чёрное опричников, сердито глядящих на меня из-за решётки. – Чего вы хотите? — спросила я, широко зевнув для вида. — Разве вы не видите, что я сплю? – Вставай, — рыкнул второй опричник. – Не хочу, — сонно пробормотала я, демонстративно повернувшись к ним спиной. – Вставай, грязь! — огрызнулся первый разгневанно. Я вообще не собиралась общаться с прислужниками Дарклинга, пока не услышала звон металла. Вздрогнув, я обернулась, внимательно наблюдая, как второй опричник вытащил тяжёлую связку ключей и, найдя подходящий, резко открыл дверь моей камеры. И, прежде чем я успела среагировать, в мою маленькую каморку вошёл первый опричник и грубо схватил меня за запястье. – Эй! — возмутилась я, когда он рывком поднял меня на ноги и вытащил за дверь. – Шагай, — усмехнувшись, приказал второй. И я пошла. Но когда мы приблизились к выходу из карцера, он резко вытолкнул меня, из-за чего я споткнулась и упала на колени в грязь. Ослеплённая ярким дневным светом, я яростно заморгала, пытаясь восстановить чёткость зрения. Однако когда я, наконец, смогла разглядеть происходящее вокруг, я была потрясена, обнаружив, что меня окружили солдаты Первой армии всех мастей. Все они застыли, прекратив заниматься своими делами, и уставились на меня широко раскрытыми глазами, как будто я была каким-то сказочным существом. Я заозиралась по сторонам, пытаясь найти хоть одно знакомое или на худой конец просто дружелюбное лицо. Тщетно. В тот самый момент, когда я уже была готова подняться с земли, мои «сопровождающие» схватили меня за плечи и дёрнули наверх, их руки в перчатках больно сжали кожу. – Шагай, — прошипел мне на ухо первый опричник и с силой потащил меня вперёд. – Если бы ты дал мне хоть секунду, чтобы встать на ноги, — рявкнула я, безуспешно пытаясь вырваться из железного захвата, — я была бы более чем счастлива отправиться в противоположном направлении без вашей помощи. – Следи за своим дрянным языком, — выплюнул второй опричник, болезненно дёрнув меня за руку. Я рефлекторно всхлипнула от боли. Но несмотря на унижение, ведь опричники буквально волоком тащили меня через лагерь Первой армии, я изо всех сил старалась запомнить дорогу. Если я правильно помню, мы шли тем же путём, по которому меня вели из палатки Дарклинга в карцер. «Ну, по крайней мере, меня не отправят на виселицу», — сардонически подумала я. Хотя после того, как мне пришла в голову эта мысль, я уже не была уверена, что такая судьба наиболее печальна. Несколько мгновений спустя меня грубо втолкнули внутрь палатки, швырнув вперёд, и я рухнула на колени прямо перед возвышением, на котором находился кабинет генерала Киригана. Возмущённо оглянулась через плечо, но опричники уже исчезли из поля моего зрения, тем не менее я поклялась себе отплатить им тем же за их жестокость. – Выглядишь отдохнувшей, — заметил знакомый отстранённый голос моего тюремщика. Оглядев стол, занимавший большую часть помещения, я едва заметила Дарклинга, сидящего на эбеновом троне и занятого, должно быть, утренней трапезой. Не желая стоять на коленях в его присутствии, я поднялась и встала во весь рост, гордо вздёрнув подбородок. – Сон на чём-то, даже смутно напоминающем кровать, так чудодейственно влияет на человека, знаете ли, — пошутила я. Возможно, это было как-то связано с болью в шее, которая всё ещё беспокоила меня, но сейчас мне действительно хотелось поговорить с кем-то. — Хотя можно было и не запирать меня в камере, — огрызнулась, и раздражение стало подниматься во мне с новой силой. – Сама виновата, — небрежно возразил Дарклинг, так и не удостоив меня взглядом. «Ну да, а ты заслужил презрение всей нации», — с горечью подумала я. – Чего вы хотите от меня? — прорычала. — Ваши бестолковые опричники прервали мой крайне увлекательный сон, в котором я перерезала вам горло, и, если вы не против, я хотела бы к нему вернуться. – Сядь, — предложил Дарклинг, не обращая внимания на мою вспышку. Его любезность совершенно сбила меня с толку, я потеряла дар речи. – Или стой, — продолжил он, когда я не сдвинулась с места, но и не отклонила его предложения. — Как тебе будет угодно. Слегка покачав головой, как бы пытаясь прийти в себя, я решительно поднялась на возвышение и снова заняла место в самом дальнем от генерала конце стола. Как я и подозревала, мужчина ел свой завтрак, хотя его выбор меня удивил: ржаной хлеб грубого помола и маринованная селёдка. Крестьянская еда. – Хотите показаться скромным? — язвительно спросила я. – Сейчас не лучшие мои дни, — ответил Дарклинг, с отвращением отодвигая тарелку с недоеденными рыбой и хлебом и делая большой глоток чёрного чая. – Не могу сказать, что удивлена, — я усмехнулась, царственно откидываясь на жёстком деревянном стуле. – Не стесняйся, — произнёс он, наконец посмотрев мне в глаза. И я поняла, что он предлагает мне доесть остатки с его стола. — Ты, должно быть, голодна. – Может и так, но думаю, как-нибудь переживу, — я улыбнулась. – Как я уже сказал: как тебе будет угодно, — он пожал плечами, прежде чем сделать ещё один глоток чая. – Чего вы хотите от меня? — повторила я свой вопрос, устав играть в его дурацкие игры. Дарклинг элегантно поставил фарфоровую чашку на стол и окинул меня пронзительным взглядом своих кварцевых глаз. – Я хотел предложить тебе последний шанс признаться в том, кто ты есть на самом деле, прежде чем я проведу твоё публичное тестирование, — ответил он как ни в чём не бывало. Я не смогла сдержать нервный смешок из-за абсурдности ситуации. Вместо того, чтобы судить за воровство и покушение на убийство, он обвиняет меня в том, что я скрываю свою бытность гришем, что само по себе было абсолютно нелепо. Я такой же гриш, как рыба — птица. – Вы ведь не серьёзно? — я улыбнулась. Однако Дарклинг не поменялся в лице. Я побледнела. — О, значит, вы серьёзно, — сглотнула, внезапно испугавшись и почувствовав какую-то странную неловкость. – Весьма, — прошептал он, и от одного этого слова у меня по спине пробежал холодок. – Что ж, — отозвалась я, откашлявшись, чтобы попытаться скрыть напряжение, — приготовьтесь разочароваться. Дарклинг тихо рассмеялся, расслабленно откинувшись на своём троне. – Ради своей же безопасности, тебе лучше надеяться, что этого не произойдёт. – Что, казните меня в противном случае? А я уж было подумала, что мы на пути к дружбе… – Да, за воровство и покушение на убийство. – В таком случае, давайте избавим себя от публичного унижения, и я отправлюсь сразу к виселице? – Ты настолько готова умереть? — спросил Дарклинг, искренне заинтригованный. Я пожала плечами с лёгкой улыбкой, однако уверенность, которую я сейчас излучала, была целиком и полностью фальшивой. – Смерть — не самая плохая судьба, — ответила я. Уж точно получше, чем выяснить, что я гриш, хотя всю жизнь ненавидела их за то, что они считали себя лучше меня. Он, видимо, достаточно долго обдумывал сказанное мной, прежде чем небрежно щёлкнуть пальцами. Сию же секунду те же самые двое опричников, которые столь любезно доставили меня в палатку Дарклинга, появились в поле моего зрения. – Отведите её в шатёр гришей, — презрительно процедил генерал, взмахнув рукой, приказав нам троим убраться. – Нет, подождите! — запротестовала я, когда меня схватили, оттаскивая от стола Дарклинга, и сопротивлялась, как могла, двум намного превосходящим меня по силе мужчинам. — Пожалуйста. Пожалуйста! — умоляла Дарклинга, моих «сопровождающих», Святых и всех, кто только мог меня услышать. — Я не гриш! Не гриш! — настаивала яростно. Я пыталась вырваться на протяжении всего пути к шатру гришей, не заботясь о том, какую сцену устроила, пока меня вели через лагерь Первой армии. Солдаты останавливались, чтобы поглазеть на меня, как будто наблюдали какое-то причудливое шоу. Я краем уха слышала приглушённый шёпот, но я не могла заставить себя прислушаться к тому, что они говорили. Я могла думать только о том, чтобы попытаться сбежать: в свою лачугу в Крибирске, в камеру или же прямиком к виселице — мне было всё равно. Лучше надеть на себя петлю, чем проходить эти дурацкие испытания перед Второй армией. – Пожалуйста, — снова попросила я опричников, когда большой шатёр гришей показался на горизонте. — Пожалуйста, я не гриш! Просто дайте мне уйти! – Закрой свой поганый рот, — прорычал тот, что шёл слева от меня. – Пожалуйста! Я могу заплатить вам, — совсем отчаявшись, предложила я. — Всё, что захотите! Пожалуйста! Мужчины снисходительно рассмеялись. – Ублюдки! — истерично выкрикнула я, снова яростно пытаясь освободиться. Каким-то образом, по милости Святых, вероятно, мне удалось вырвать правую руку. Размахивая ею, как дикая кошка, попавшая в ловушку, я набросилась на оставшегося слева от меня опричника, со всей силы ударив того кулаком по его гордому носу. Послышался отвратительный хруст, прежде чем он взвыл от боли, из его носа потоком хлынула кровь. – Сука! — взревел раненый опричник. Воспользовавшись образовавшимся замешательством, я нашла в себе силы развернуться на пятках и помчаться в противоположном направлении. Но сделав всего несколько шагов, я ощутила мучительную боль в груди, а точнее — в сердце. Споткнувшись, я опустилась на четвереньки, схватившись за левую грудь, отчаянно пытаясь избавиться от охватившей меня сильной боли. Задыхаясь, я лихорадочно вертела головой в поисках помощи, но обнаружила лишь стоящего вдалеке гриша в кроваво-красной кефте, протянувшего в мою сторону руки. Из моего носа потекла струйка крови, в глазах стало темнеть. Я узнала в нём того самого гриша, который ударил меня ногой в плечо в день, когда я выкрала кинжал Дарклинга. – Достаточно! — скомандовал знакомый ледяной голос. Боль в груди сразу же прекратилась, и драгоценный воздух снова стал поступать в лёгкие. Прерывисто задышав, я посмотрела в том направлении, откуда раздался голос и увидела не кого иного, как Дарклинга, идущего ко мне. – Мой суверенный, — кротко пробормотали опричники. – Идиоты, — выплюнул Дарклинг, и от этого простого слова даже у меня по спине пробежала дрожь. — Ты! — рявкнул он на невредимого опричника. — Отведи этого придурка к Целителю. Затем вы оба явитесь в карцер, — резко закончил он, очевидно, пребывая в ярости, несмотря на свою собранность. — Разберусь с вами позже. – Да, мой суверенный, — оба мужчины кивнули и побрели прочь. – Бездарные болваны, — прошипел Дарклинг себе под нос, прежде чем развернуться ко мне. — Мне следовало отвести тебя самому. Вставай, — потребовал он, направляясь к шатру гришей. Хотелось бы списать это на шок, но, тем не менее, я послушно вскочила на ноги и последовала за ним. Успела нагнать его как раз вовремя, чтобы уловить брань, которую он обрушивал на Сердцебита, пытавшегося меня убить. – Если ты когда-нибудь снова сделаешь что-то подобное без моего разрешения, — произнёс он, однако голос его был смертельно спокоен, — я собственноручно скормлю тебя волькрам. Я ясно выражаюсь? Темноволосый Сердцебит окинул меня высокомерным взглядом, а затем глубоко поклонился своему хозяину. – Я понял, мой суверенный, — пробормотал он, пятясь назад. – Следуй за мной, — скомандовал Дарклинг, даже не оглядываясь на меня. Когда он приблизился ко входу в шатёр гришей, я заколебалась. Он, казалось, почувствовал это и остановился, его рука грациозно зависла, коснувшись тяжёлого полотна палатки. — Следуй, иначе я позволю Ивану убить тебя, — мягким голосом пригрозил он. Я взглянула на Сердцебита, о котором шла речь, и, встретив его гневный взгляд, всё же нерешительно направилась за генералом Кириганом и своим предстоящим публичным унижением перед самыми тщеславными людьми во всей Равке. Когда я остановилась рядом с Дарклингом, на его губах появился намёк на кривую улыбку. – Значит, у тебя всё-таки есть немного здравого смысла, — сказал он, прежде чем откинуть полог палатки и жестом пригласить меня войти. – Ровно столько, чтобы добровольно приблизить момент своей смерти, — пробормотала я, прежде чем пройти в шатёр. И едва сумела подавить восхищённый вздох, когда узрела великолепие, развернувшееся передо мной. Внутри палатка была задрапирована мерцающим бронзовым шёлком, отражавшим свет хрустальных люстр. Пол был устлан замысловатыми коврами и дорогими мехами, проблеск дерева внизу был заметен лишь у входа. Прозрачные шёлковые перегородки разделяли большое пространство на несколько отсеков, где собирались гриши в своих ярких цветных кофтах. Некоторые полулежали на подушках и читали, другие сидели, увлечённо разговаривая. Где-то играла балалайка, распространяя по окружающему пространству сказочную мелодию. В конце застеленного коврами прохода, представляющего собой вестибюль, я увидела возвышение, покрытое коврами, настолько чёрными, что они, казалось, поглощали всякий свет, что приближался к ним. Как и в личной палатке Дарклинга, на возвышении стоял большой стол, во главе которого располагался изысканный трон из чёрного дерева, а вокруг — несколько крайне неудобных на вид простых стульев. Вдруг я явственно почувствовала присутствие Дарклинга рядом. – Пойдём, — приказал он, проходя мимо и направляясь к возвышению, даже не оглядываясь на меня. При звуке голоса Дарклинга вся жизнь в шатре гришей, казалось бы, замерла. Когда незнакомцы, разодетые в синие, красные и фиолетовые кафтаны, высовывались со всех сторон, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор, я чувствовала себя не в своей тарелке. Оглянувшись через плечо и уж было вознамерившись бежать прочь отсюда, я увидела, как темноволосый Сердцебит, Иван, вошёл в палатку позади меня, его глаза угрожающе сверкнули, отбивая у меня всякое желание что-то предпринимать. Не имея другого выбора, кроме как идти дальше, я осторожно двинулась к возвышению, пытаясь игнорировать приглушённые разговоры, раздававшиеся тут и там. Дарклинг скинул плащ, оставшись в иссиня чёрной кефте, и небрежно прислонился к массивному, заваленному картами столу. Здесь, очевидно, проходили различные собрания и совещания королевских министров и высокопоставленных гришей. Я остановилась прямо перед генералом, гадая, что же произойдёт дальше. – Засучи рукав, — велел он так непринуждённо, будто просил верёвку достаточной для моего повешения длины. – Что? — переспросила я изумлённо. – Засучи рукав, — повторил Дарклинг с расстановкой, чтобы я лучше могла расслышать его. Повертев головой, я обнаружила, что на меня смотрят как минимум двадцать пар глаз, но ни один из этих гришей не желает меня спасти. – Пожалуйста, произошла какая-то ошибка… — отчаянно начала я, хотя и понимала в глубине души, что к моим мольбам останутся глухи. Хотелось признаться, что я всего лишь эгоистичная, помешанная на деньгах взломщица с адреналиновой зависимостью, склонностью к азартным играм и слабостью к сиротам, но не могла произнести ни слова. – Строптивая женщина, — сердито прошипел Дарклинг, спустившись с помоста, и левой рукой обхватил моё правое запястье. Я мгновенно ощутила странное спокойствие и уверенность и даже не заметила, как мой рукав грубо дёрнули наверх. — Итак, — продолжил Дарклинг, возвращая себе дружелюбный вид, — это твой последний шанс. Что ты? — спросил он, и вопрос этот крайне меня озадачил. Мне хотелось ответить как угодно: взломщица, женщина, отказница, никто — кто угодно, только не гриш. Но я лишь покачала головой, надеясь, что этот обладающий поистине дьявольской красотой мужчина различит страх в моих глазах. Он совершал ошибку. Должно быть, произошло какое-то недоразумение. – Хорошо, — он выдохнул, смирившись с моей несговорчивостью. И прежде чем я поняла, что происходит, Дарклинг притянул меня к себе невероятно близко, а его правая рука почти что соблазнительно скользнула вверх по моей обнажённой коже. Шокированно опустив взгляд, я наконец увидела чёрное кольцо на его большом пальце, крючковатый конец которого напоминал коготь хищника. Не успела я моргнуть, как он прижал острое как бритва кольцо к моему предплечью и потянул его вниз, рассекая мою бледную кожу. А к тому, что произошло дальше, я была вовсе не готова. Боль, которую я ощутила, была поистине всепоглощающей, однако не это главное. Из раны вместо потока крови вырвались тени, извиваясь и заполняя комнату тьмой, подобной которой я не встречала никогда раньше. Всякий свет в шатре гришей угас, всё погрузилось во мрак. Со всех сторон послышались вздохи, полные потрясения и ужаса, что только усилило страх, охвативший всё моё существо. Я огляделась, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение происходящему, но, куда бы я ни повернулась, ясно видеть я могла лишь Дарклинга, стоящего передо мной. Отчаявшись обрести точку опоры среди непроглядной тьмы, выплеснувшейся из меня, я наконец встретилась взглядом с генералом и, к своему удивлению, успокоилась. В этот самый момент он отпустил меня, и чернота, окутавшая шатёр, исчезла, как будто её и не было вообще. В палатке тут же поднялся гам, когда гриши всех орденов стали выкрикивать наперебой вопросы своему лидеру, требуя объяснений. Но только он вскинул руку, как все затихли. – Пусть Целитель позаботится о её руке, — небрежно распорядился Дарклинг, его голос звучал на удивление холодно. И тут я рассеянно заметила, что по внутренней стороне моей руки стекает струя густой крови. Словно из ниоткуда передо мной появились пять гришей в красных кефтах с серой вышивкой и поспешили позаботиться о моём трёхдюймовом порезе. – После того, как она полностью исцелится, — продолжил Дарклинг, когда молодая Целительница начала суетиться надо мной, — я хочу, чтобы её немедленно доставили в Малый Дворец. На моей личной карете. Иван, за мной, — приказал генерал Кириган, промчавшись мимо меня и тучи Целителей, пытающихся меня вылечить. Я могла только неловко наблюдать через плечо, как Дарклинг направлялся к выходу, а суровый Корпориал, который уже дважды напал на меня, следовал за своим хозяином по пятам. Не успела я и глазом моргнуть, как они оба уже исчезли.