Взломщица и Сила Теней

– Не дёргайся, если не хочешь, чтобы остался шрам, — приказала Целительница, внимательно изучающая мою рану. Я вздрогнула от непривычного спокойствия её голоса среди суматохи, поглотившей шатёр гришей. Какофония всевозможных звуков, разразившаяся в замкнутом пространстве, была прямо-таки оглушительной, особенно в сравнении с той гробовой тишиной, которая держалась в присутствии Дарклинга. Наблюдая за руками незнакомки, порхающими над моим предплечьем, я старалась оставаться неподвижной, несмотря на внезапную слабость в ногах. – Что вы делаете? — спросила я напряжённо, когда Целительница наконец прекратила суетиться и положила правую руку прямо на мою рану. Гриши меня ещё никогда не лечили, поэтому я не знала, что от них ожидать. – Сосредоточься на своём исцелении, если только ты не хочешь истечь кровью, — энергично проговорила она и принялась осторожно водить рукой по ране, отчего кожа стала сильно чесаться. Мне потребовались все силы, чтобы сдержаться и не отбросить руку Целительницы, расцарапав раздражение. Тем не менее каким-то образом мне всё же удалось держаться, не шелохнувшись, чтобы она смогла закончить свою работу. Наблюдая за Целительницей-Корпориалкой, я с большим трудом подавила ошеломлённый вздох, когда две стороны пореза чудесным образом потянулись друг к другу и плавно соединились. В течение минуты рана, которую Дарклинг оставил на моём предплечье, исчезла без следа. Когда Целительница наконец отпустила меня, жжение и зуд в руке перестали меня беспокоить. – Вот, — она просияла, рассматривая результат своей работы, — как новенькая. Теперь нужно убрать кровавые следы. Вытащив из кармана серый носовой платок, она быстро оттёрла застывшую рубиново-красную дорожку. И после того, как привела мою руку в порядок, быстро дёрнула манжет моей блузки вниз, возвращая рукав на его законное место. Со стороны четырёх гришей послышался негромкий тревожный вздох, но затем они разошлись, сливаясь с остальными. – Спасибо, — пробормотала я, рассеянно потирая руку на месте пореза. – Пожалуйста, — Целительница гордо улыбнулась, заправляя прядь волос за ухо. — Вот, — она протянула мне всё тот же носовой платок, — вытри лицо. В этот момент я почувствовала, как что-то холодное и вязкое застыло над моей верхней губой. По привычке (я участвовала в бессчётном количестве кулачных боёв), я провела рукой под носом, ощущая липкость засохшей крови. «Придётся как следует поблагодарить Ивана за это», — прорычала я про себя, моя неприязнь к нему росла в геометрической прогрессии. Когда Целительница покашляла, чтобы привлечь моё внимание, я ответила на её неодобрительный взгляд застенчивым смешком и взяла предложенный мне кусочек ткани. – Извините, — сказала я, счищая грязь с лица, — я не привыкла к подобным вещам. – Я вижу, — Целительница вздохнула с притворным снисхождением. В обычной ситуации я бы обиделась, но не в этот раз. В конце концов, она только что залечила рану, которую в других обстоятельствах мне пришлось бы зашивать самой. Мне следовало хотя бы постараться быть благодарной. – Итак, — начала я, продолжая проявлять отсутствие манер, пока пыталась придумать, что делать дальше с носовым платком, — мне вернуть его…? – Нет, оставь себе, — она несколько пренебрежительно улыбнулась. — У меня такое чувство, что он тебе ещё пригодится. – Верно, — коротко отозвалась я, моё терпение таяло с каждой секундой. – Ты! — вдруг рявкнул кто-то за моей спиной резким голосом. Подняв глаза, я увидела опричника в чёрном, пристально смотрящего на Целительницу, стоя у входа в шатёр. — Поторопи её, — потребовал он и исчез снаружи, оставив после себя давящую тишину. – Пойдём, — мягко сказала молодая женщина и коснулась рукой моего плеча, как будто собираясь закрыть от враждебного мира, как ребёнка. Оглядев палатку, я снова лицезрела гришей в разноцветных кафтанах, с любопытством вытягивающих шеи, и опять почувствовала себя не в своей тарелке под таким пристальным вниманием. — Давай-давай, — попыталась поторопить меня Целительница, но я не сдвинулась с места. Вместо этого я снова внимательно обвела обвиняющим взглядом окружающее пространство, всматриваясь в лица гришей, и каждый из них стыдливо опускал глаза. Когда молодая Целительница, стоявшая рядом со мной, наконец поняла, что я не в состоянии идти куда-то самостоятельно, она под руку вывела меня из шатра. Я с трудом следовала за ней, ощетинившись под тяжестью чужих взглядов. Хотя в целом гриши смотрели на меня лишь с беззастенчивым изумлением и любопытством, я чувствовала их страх. Все они пытались скрыть его, но я слышала, как напряжённо и торопливо они шепчутся, и заметила, что избегают встречаться со мной взглядом. Если несколько минут назад я была предметом их тонко завуалированного презрения, то теперь они относились ко мне точно так же, как к Дарклингу. И мне это совсем не нравилось. Когда я ступила на ярко освещённую территорию лагеря Первой армии, я обнаружила, что, в отличие от гришей, жужжавших надо мной, как пчёлы над цветком, солдаты никак не отреагировали на моё присутствие. Они лихорадочно носились туда-сюда, выполняя всевозможную работу. Мне было любопытно, из-за чего вдруг такая спешка, но я не могла долго концентрироваться на этом. Мои мысли снова вернулись к Дарклингу. Я не могла определиться что же всё-таки испытываю к нему: презрение из-за того, что он сделал со мной, или… что-то ещё. А может быть, и то, и другое. Между моментами, когда я проклинала его и всё, за что он выступал, я вспоминала сильную руку на своём запястье и близость его тела к моему. Но больше всего я продолжала думать о том, как в тот краткий миг, когда наши глаза встретились в кромешной тьме, меня необъяснимым образом пронзило чувство его абсолютной уверенности. Рядом с Дарклингом, глядя в его глубокие серые глаза, я ощутила себя гораздо сильнее, чем когда-либо прежде. И теперь, когда он ушёл, я чувствовала какую-то странную потерянность. Это был сущий абсурд, и я корила себя за подобные мысли снова и снова, только чтобы тут же вернуться к ним и мучиться от ощущения пустоты, которое отступило, когда он коснулся меня. – Вассек будет так завидовать, когда узнает об этом, — взволнованно затараторила Целительница, пока мы шли через неотличимые друг от друга ряды палаток Первой армии. – Чему тут завидовать? — вопросила я, не уверенная, обращалась ли она ко мне, или это она сама с собой говорила. Когда девушка покраснела, я поняла, что услышала что-то, не предназначенное для моих ушей. – Ну, — она замялась, её интонация окрасилась во что-то среднее между смущением и недоумением, — не каждый день кому-то, только окончившему школу, предоставляется такая возможность. – Какая именно? – Которая была предоставлена тебе, конечно же. – Ты так говоришь, будто я должна понять, что ты имеешь в виду, — вежливо произнесла я. Целительница сначала неловко рассмеялась, но, увидев моё вопросительное выражение лица, сразу же затихла. – Ты Заклинательница Теней, — многозначительно сказала она, как будто этот факт очевиден. «Неужели Дарклинг хотел услышать от меня именно это?» — подумала я, вспоминая его последние слова. Что ты? — спросил тогда он с какой-то затаённой надеждой. – Нет, это невозможно, — твёрдо отрицала я, внутри меня снова запульсировала паника. Я не могла быть гришем. Я не могла. — Существует только один Заклинатель Теней, и к тому же я не… – Ты гриш, — перебил меня знакомый наполненный презрением голос. Иван стоял прямо передо мной и Целительницей, возле, должно быть, личной кареты Дарклинга. Это было чёрное чудовище, запряжённое четырьмя гигантскими першеронами, чья безупречная шерсть блестела, как чёрный бархат. Рядом с кучером сидели два опричника с винтовками, стоически наблюдавшие за разыгравшейся вокруг них сценой. На открытой двери кареты я разглядела символ Дарклинга, солнце в затмении, чётко выгравированный на оконных стёклах. Четыре гриша верхом на конях, Инферн, Шквальный, Проливной и Целитель, были расставлены по четырём углам кареты и пристально смотрели на горизонт, как будто отчаянно пытаясь сорваться с места. – Ты! — зашипела я на Ивана, на мгновение даже забыв о своей панике. – Заходи, — коротко скомандовал Сердцебит, указывая на открытую дверь. Я колебалась, уставившись на раззявившее свою пасть чёрное чудовище. – А что, если я откажусь? — спросила я, встретив злобный взгляд Корпориала. Он насмешливо ухмыльнулся, как будто знал, что я задам этот вопрос. – В таком случае мне приказано убить тебя, — издевался он. «Очень рада, что мы с Дарклингом достигли такого уровня взаимопонимания», — проворчала я про себя. Хоть я и чувствовала в себе силы, чтобы, к примеру, добежать до Каньона, до Новокрибирска, не останавливаясь, я понимала, что мои шансы покинуть лагерь на своих двоих были ничтожно малы. Какой бы быстрой я ни была, я не могла обогнать лошадь, не говоря уже о том, что меня могут просто-напросто поджечь или сдуть ураганом, прежде чем я успею спрятаться. А ещё Иван непременно воспользуется шансом покончить со мной, если я попытаюсь сбежать. Получается, выбора у меня нет, кроме как сесть в карету Дарклинга. Однако это вовсе не означало, что мне нужно спешить. Развернувшись к Целительнице, я улыбнулась ей так вежливо, как только могла, хотя мне нестерпимо хотелось врезать кому-нибудь (а точнее, одному конкретному Сердцебиту). – Не припомню, чтобы мы были представлены друг другу, — сказала я, намеренно растягивая слова. Нетрудно было заметить, что Иван мгновенно закипел, и было очень приятно осознавать, что я могу с такой лёгкостью залезть ему под кожу. – Тася Соболь, — произнесла она гордо. — А ты? – Эсфирь. – У тебя нет фа… – Просто Эсфирь, — перебила я, раздражаясь. Святые, почему всех так интересует моя фамилия? — В любом случае, ещё раз спасибо, Тася, — сказала я в качестве извинения, заметив, что она вздрогнула, хотя мне было совсем не жаль её. – Рада была помочь. Кроме того, гриши всегда заботятся друг о друге, — проговорила она невероятно серьёзно. – Верно, — нерешительно пробормотала я, прежде чем отвернуться и, игнорируя пристальный взгляд Ивана, уверенно шагнуть к карете Дарклинга. Поднявшись по узким ступенькам настолько грациозно, насколько это было возможно, я нырнула в приоткрытую дверь и опустилась на мягкое сиденье из чёрного бархата. Внутри карета была отделана роскошным шёлком и блестящим чёрным деревом. По углам висели плотные атласные шторы, подвязанные широкими ремешками с кисточками и оттого не заслоняющие полностью кристально чистые окна. Раньше у меня никогда не было боязни маленьких помещений, но, увидав созвездия кристаллов, усеявшие потолок, я внезапно ощутила клаустрофобию. В каретах я никогда раньше не ездила и сейчас чувствовала себя так, будто меня загнали в гроб. Как только я села, в карету вошёл широкоплечий Корпориал в красно-чёрном кафтане с зачёсанными набок тёмными волосами и волевым угловатым лицом. Под мышкой он держал кроваво-красный свёрток, который бесцеремонно скинул мне на колени. Развернув его, я обнаружила, что это красно-серый кафтан Целителя. – Надень его, — распорядился Сердцебит и уселся прямо напротив меня. – Красный — не мой цвет, — криво усмехнувшись, сказала я, протягивая ему кафтан, однако он не предпринял ни малейшей попытки забрать его. – Надень, — прорычал Иван, заходя в карету и садясь слева от другого Сердцебита. Вместе они составляли весьма грозный дуэт. «Или разорву тебе сердце, если отойдёшь на фут дальше положенного», — закончила я за него мысленно. Уложив кафтан себе на колени, я провела по нему пальцами: ткань была мягкой, как шёлк, но добротной, как кожа. На манжетах был вышит изысканный серый узор, а вдобавок ко всему меховая подкладка была невероятно мягкой и потрясающе тёплой, как будто её уже носил кто-то другой. Поддавшись минутному порыву, я выглянула в окно и увидела Тасю, направляющуюся обратно к шатру гришей в простой льняной рубахе, подвязанной красным поясом, без кафтана. До меня наконец дошло, чей кафтан я держала в руках, я запротестовала. – Но это… – Просто надень его, — отрезал Иван. — Или ты хочешь поймать однажды шальную пулю? – Он сделан из основной ткани Субстанциалов, — подхватил другой Сердцебит, заметив моё изумлённое выражение лица, — а она обеспечивает полную защиту, только если в голову не выстрелят, — он подмигнул, как вдруг в карету забрался незнакомый мне вооружённый до зубов опричник и захлопнул за собой дверь. Он сел справа от меня, не сказав ни слова. – На твоём месте, я бы лучше о себе побеспокоилась, — мрачно пробормотала я, натягивая кафтан. К счастью, по размеру он сел как влитой, мы с Тасей оказались практически одинаковой комплекции. Не долго думая, Иван дважды постучал по потолку кареты, и мы рванули вперёд. Хоть на выезде из лагеря Первой армии мы и двигались достаточно медленно, однако как только лес палаток оказался позади, карета набрала весьма значительную скорость. Я уныло смотрела в окно, наблюдая, как Крибирск и Каньон исчезают вдали, мой единственный дом теперь был за пределами моей досягаемости. – У тебя такой вид, будто ты вот-вот заплачешь, — спокойно и доброжелательно заметил незнакомый Корпориал. Оторвав взгляд от горизонта с очертаниями знакомых зданий и мрачной границы Неморя, я встретилась взглядом с Сердцебитом, сидевшим прямо напротив меня. Борясь с неожиданным напряжением, я решительно покачала головой. – Это потому, что я застряла с ним в этом деревянном ящике, — пошутила я, неприязненно качнув головой в сторону Ивана. Иван сердито посмотрел на меня в ответ, а второй Сердцебит громко рассмеялся. – Не обращай на него внимания: он со всеми такой осёл. – Рада знать, что я не особенная, — протянула я. – Это даже близко не так, — буркнул Иван. – Заткнись, — несколько игриво отчитал его сосед. Мне показалось в тот момент, что они очень близкие друзья или, может быть, даже ближе, если, конечно, чёрное сердце Ивана ещё способно чувствовать что-то, кроме злобы. — Я Фёдор Каминский, — представился спутник Ивана, протягивая мне руку. Бросив последний угрюмый взгляд на Ивана, я переключила всё свое внимание на Фёдора и пожала ему руку. Многое можно рассказать о человеке по его рукопожатию. У Фёдора была крепкая, но дружелюбная хватка, я оценила. – Я Эсфирь, — отозвалась я. – А фамилия? — полюбытствовал Фёдор прежде, чем я успела его остановить, к моему большому разочарованию. – Просто Эсфирь, — коротко ответили мы с Иваном в один голос. Если бы я не испытывала к нему такого сильного отвращения, я бы наверное посмеялась. – Видите? — Фёдор ухмыльнулся, откинувшись на мягком сиденье. — Вы скоро подружитесь. – Почему-то я в этом сомневаюсь, — проворчала я, а Иван хмыкнул, задумчиво глядя в окно. – Эй, не будь так уверена в этом, — сказал Фёдор. — Мне Иван тоже не нравился, когда я впервые встретил его. Если бы я моргнула в этот момент, я бы пропустила мимолётный косой взгляд и нежную улыбку Фёдора, адресованную Ивану. Они определённо были ближе, чем просто друзья. – Действительно? Не могу даже предположить, почему, — отрезала я, на всякий случай метнув ещё один недовольный взгляд в сторону Ивана. — Он и тебя пытался убить? – Он сделал что? – Нет? Только меня? Ну, тогда, полагаю, я всё же особенная… – Только потому, что ты невыносимая заноза в заднице, — процедил Иван, не отрываясь от окна. «Не я одна», — я мысленно усмехнулась, но в слух произносить ничего не стала. В карете Дарклинга повисла неловкая тишина, и ко мне наконец пришло осознание, что мне предстоит долгая и утомительная поездка в Ос-Альту. – Итак, — нерешительно начал Фёдор, разряжая напряжённую атмосферу вопросом, который ему, казалось, просто натерпелось уже задать, — ты в самом деле Заклинательница Теней? Я не могла не услышать нотки благоговения в его голосе, из-за чего снова почувствовала себя не в своей тарелке. – Кажется, что так, — ответила я, хотя всё ещё считала это совершеннейшим бредом. Я втянула шею, словно пытаясь спрятаться за высоким воротником кафтана, и снова переключила своё внимание на мелькавший за окном пейзаж. Мы путешествовали уже достаточно долго, и Крибирск превратился в крохотное пятнышко на горизонте, Тенистый Каньон однако выглядел как и прежде внушительно, нависая над нашими головами во всём своем устрашающем великолепии. Меня всегда завораживало Неморе, но я никогда не была настолько глупа, чтобы подойти к нему близко. Я не испытывала никакого желания столкнуться с волькрами, особенно учитывая леденящие душу истории о неудачных переправах, которыми делились между собой жители Крибирска. К примеру, о том, как какого-то беднягу разрывают пополам или отрывают ему конечности одну за другой. И в каждой такой истории упоминался Каньон. Однако вместо того, чтобы сосредоточиться на ужасающих подробностях гибели всех этих несчастных, я пыталась представить, каково было бы на самом деле оказаться за загадочной завесой Неморя. Потому что я не боялась теней Каньона, как все окружающие. Во тьме я чувствовала себя как рыба в воде. Тьма была безопасной и привычной. Возможно, именно поэтому я осталась в Крибирске: я наслаждалась близостью Тенистого Каньона. – Подобное притягивает подобное, — однажды сказала мне какая-то старуха. Тогда я не поняла, что она имела в виду. А сейчас, наконец, понимание пришло ко мне. – Ты, должно быть, испытала облегчение, узнав, что ты гриш, — сказал Фёдор. Когда я повернула к нему голову, то обнаружила, что он ободряюще мне улыбается. – Облегчение — не то слово, которое я бы использовала, — отозвалась я прохладно. — Сколько себя помню, я всегда была отказницей, покинутой всеми. Любой равкианец, не обладающий способностями гриша, технически подпадает под это определение, но в основном его используют щёголи в разноцветных кафтанах, разбрасывающиеся им как оскорблением, чтобы потешить собственное эго. Когда я была маленькой, признаюсь, я ненавидела, когда меня называли отказницей, главным образом потому, что это напоминало мне обо всём, чего у меня не было: ни семьи, ни способностей. Это заняло время, ​​но в конце концов я научилась носить этот «титул» с бунтарской гордостью, а не стесняясь его. Потому что чем больше я видела, с каким пренебрежением гриши относятся к тем, кто слабее их самих, тем больше я радовалась, что не имею с ними ничего общего. Для меня называться гришем казалось гораздо более оскорбительным, чем отказницей. Лицо Фёдора мгновенно вытянулось. – Но... тебя могли казнить, — растерянно произнёс он. – Я знаю, — ответила я с циничной полуулыбкой и снова повернула голову к окну, устремляя взгляд к постепенно уменьшающемуся пятну Каньона на горизонте. — Повторю то, что сказала Дарклингу: смерть — не самая плохая судьба.

***

Несмотря на то, что ехали мы быстро, путь до Ос Альты из Крибирска занял больше недели. Чтобы скоротать время, я либо спала, либо наблюдала за проносившимся пейзажем. Хоть Фёдор и был достаточно приятным человеком, мне особо не о чем было с ним беседовать, про Ивана и третьего сопровождавшего меня опричника, молчаливого и невозмутимого, и говорить нечего. Так девять отвратительных, тянущихся, казалось, целую вечность дней мы вчетвером просидели в относительной тишине, пока утром десятого дня не оживился Фёдор. – Вот оно! Мы на месте! — восторженно воскликнул он, схватив Ивана за плечо и грубо встряхнув спящего Сердцебита. Он поначалу выглядел расстроенным из-за того, что его разбудили, но как только полностью осознал слова Фёдора, на его лице на мгновение промелькнуло облегчение. – Святые, я уж было начал думать, что мы никогда сюда не доберёмся, — проворчал он чуть менее суровым тоном, чем обычно, и замер, устремив взгляд в окно. – Ты когда-нибудь была в Ос Альте? — спросил меня Фёдор. Я уже подумывала о том, чтобы извернуться как-нибудь, вытянув шею, чтобы получше рассмотреть приближающуюся столицу Равки, но в конце концов решила этого не делать. Хоть двойные стены Ос Альты и были весьма знамениты и, очевидно, представляли собой невероятное зрелище, у меня было стойкое ощущение, что я скоро и так смогу сполна ими налюбоваться. – Нет, — ответила я, слегка покачав головой, — я никогда не покидала Крибирск. – Ну, тогда ты будешь шокирована, — Фёдор ухмыльнулся и снова уставился в окно. – Первое, что я сделаю, когда мы окажемся в Малом дворце, — приму горячую ванну, — выдохнув, произнёс Иван, стараясь смотреть мне в глаза, прежде чем снова откинуться на своём месте и опустить веки. Я ощетинилась от очередной молчаливой инсинуации. В отличие от Фёдора, я не считала, что между мной и Иваном возможна дружба. – Я думал о том же, но, может быть, сначала пойду вздремнуть на мягкой кровати, — Фёдор устало вздохнул. — А ты, Эсфирь? «Ну, во-первых, я, наверное, начну планировать свой побег. Потом, думаю, набью карманы всякими вкусностями, а там посмотрю, куда меня приведёт этот день», — подумала я, но произнесла лишь: – Всё это звучит здорово, но… – Никаких «но», — резко вмешался Иван, распахнув глаза и пристально взглянув на меня. — Тебе нужна ванна больше, чем любому из нас. От тебя воняет Крибирском. Я с трудом подавила непреодолимое желание наброситься на него и поколотить. – Не хотела говорить тебе об этом, — я ядовито улыбнулась, — но и ты пахнешь не так приятно, как Санкта Лизабета. Однако я с радостью могу это изменить: лошадей тут и так более чем достаточно. – Это угроза? — рявкнул Иван. – Я бы назвала это скорее предостережением, — я усмехнулась, лишь сильнее распаляя его. – Прекрати, — прошипел Фёдор и ткнул друга локтем под рёбра. — И ты тоже, — он многозначительно посмотрел на меня, когда я совсем по-детски показала Ивану язык. — Мы все устали от этого путешествия, но скоро сможем выйти из этой забытой всеми святыми кареты: мы уже подъезжаем к главным городским воротам. И вот, зелёный пейзаж за окном сменился каменным: мы миновали главные ворота Ос Альты и въехали в город. Пока карета мчалась по улицам, я внимательно рассматривала проносящиеся мимо всевозможные лавки, рыночную площадь, полную народа, суетящегося вокруг ломившихся от всякой всячины прилавков, а также тесные ряды унылых домов. Всем известно, что Ос Альту называют «городом мечты», хотя, увидев его воочию, я не могла понять, почему. Будучи столицей Равки и местом расположения как Большого дворца короля, так и Малого дворца гришей, этот город показался мне всего лишь местом массового скопления торгашей, предлагающих товары на любой вкус и цвет, к тому же, не отличающимся чистотой. Я была даже слегка разочарована. – Это Ос Альта? — спросила я Фёдора. — Мы проделали весь этот путь ради… этого? Фёдор, Иван и, к моему удивлению, всю дорогу молчавший третий опричник разразились хриплым смехом. Я смутилась, заливаясь краской. Видимо, я что-то упускаю. – Иди, сядь здесь, — сказал Фёдор, придвигаясь ближе к Ивану и освобождая для меня место. Как я и подозревала, Иван, похоже, и не возражал против такой близости к светловолосому Сердцебиту, я даже заметила намёк на улыбку на его губах. – Если это ещё один повод посмеяться надо мной… — пригрозила я Фёдору, но всё же пересела. – Обожди минутку, — он ухмыльнулся, указывая в окно. Я оглянулась и изумлённо расширила глаза. Впереди раскинулся настоящий «город мечты». На другой стороне огромного бульвара, настолько широкого, что по нему спокойно проехали бы по меньшей мере четыре кареты Дарклинга, виднелся великолепный городской пейзаж, какого я не могла себе представить даже в самых смелых фантазиях. Журчащие фонтаны, прекрасные площади и живописные парки мелькали, казалось, везде, куда бы я ни посмотрела. Улицы как минимум в два раза шире крибирских змеились во всех направлениях, а по безупречно вымощенным чистым тротуарам спешили куда-то люди в красивых одеждах. Аккуратно подстриженные деревья росли рядами вдоль дорог, отбрасывая тени на прохожих. Поражающие воображение своими размерами многоэтажные дома высились по обе стороны от нашей кареты, и, кроме всего прочего, я обнаружила, что чем дольше мы едем по Ос Альте, тем роскошнее становится окружающая архитектура. – Я же говорил, что ты будешь шокирована, не так ли? — прошептал Фёдор мне на ухо, расплывшись в улыбке. И впервые я не смогла найти слов, чтобы возразить ему. Мы проехали через ещё одни ворота, на этот раз золочёные, с гордым символом короля: двуглавым орлом, и они тут же зловеще захлопнулись за нами. Обсаженная деревьями дорожка, по которой сейчас ехала карета, была вымощена гравием, который, казалось, сверкал подобно драгоценным камням в солнечном свете. За ней раскинулись богатые ухоженные сады, изобилующие всевозможными растениями. Когда мы обогнули огромный фонтан, в центре которого красовалась скульптура двуглавого орла, извергающая струю кристально чистой воды, я наконец увидела вырисовывающийся вдалеке Большой королевский дворец. Над чередой мраморных террас, усеянных фонтанами поменьше и бесчисленными гипсовыми статуями, возвышалось здание, всё сияющее аляповатой роскошью. Построенный из белого мрамора и украшенный небесно-голубой лепниной, дворец представлял собой трёхэтажного исполина. На фасаде переливались ряды позолоченных окон, колонн и замысловатых завитков, а венчал всю эту безвкусицу массивный герб с двуглавым орлом аккурат над главным входом, и похоже, он был сделан из чистого золота. Карета тем временем обогнула Большой дворец, направляясь дальше. Сначала мы миновали идеально подстриженную живую изгородь, затем — лужайку с каким-то строгим храмом, поддерживаемым мощными колоннами, и, наконец, — огромных размеров оранжерею, чьи запотевшие окна скрывали находящийся внутри оазис. Я поймала себя на том, что задаюсь вопросом, какие растения содержат внутри, и для чего они используются, как вдруг, совершенно неожиданно, карета погрузилась в глубокую тень, скрывшись под сенью раскидистых деревьев, тесно сплетённые ветви которых образовывали своего рода туннель. Когда мы наконец оставили лес позади и начали спускаться с небольшого холма, я тихо ахнула. Если Большой дворец имел поистине помпезный вид, то Малый, без сомнения, был самым прекрасным зданием, которое я когда-либо видела. Выглядывающий из-за деревьев, утопающий в зелени, по-настоящему сказочный Малый дворец представлял собой элегантное сочетание тёплого тёмного дерева, гладкого камня, стекла и сияющего золота. По сравнению с Большим дворцом он был гораздо более сдержанным по своему замыслу, но скромностью тут и не пахло. Даже на расстоянии ощущалось, что Малый дворец излучает величие и силу, в то время как Большой — лишь надменность и высокомерие из-за переизбытка золота и нагромождения всевозможных украшений. Единственное, чего я не могла понять, так это то, почему его нарекли Малым дворцом, хоть он и был в несколько раз меньше Большого, но ни в коем случае не был маленьким. Огромные позолоченные купола трёхэтажного здания тянулись к небу, а двойные двери главного входа были такими высокими и тяжёлыми, что, казалось, чтобы их открыть, потребуется как минимум четыре человека. Даже гранитные ступени, изящно поднимающиеся вверх источали величие, из-за чего группа одетых в чёрное опричников, ожидавших нас, казалась совершенно незначительной. Когда карета подъехала к крыльцу, Фёдор скользнул на сиденье напротив, оставив меня сидеть рядом с Иваном. Сердцебит тут же напрягся, ощутив мою относительную близость, однако к счастью, нам пришлось недолго мучиться: очень скоро карета остановилась, и дверь открылась с резким щелчком. – Леди вперёд, — сказал Фёдор, жестом приглашая меня выйти. – Это я-то — леди? — проворчала я, пытаясь скрыть лёгкое беспокойство. Хоть поездка в Ос Альту и была долгой и утомительной, я так или иначе уже привыкла к молчаливому присутствию моих попутчиков. Теперь же я пребывала в растерянности, не зная, что последует за тем, как я выйду на улицу, у меня предательски свело желудок от подступившего страха перед неизвестностью. Пытаясь сохранить лицо, я, набравшись смелости, наконец вышла из кареты, не обращая внимания на поданную мне руку. Лакей странно посмотрел на меня, когда я проходила мимо, но я даже не удосужилась задержать на нём взгляд: я залюбовалась истинным великолепием Малого дворца. Хотя издалека мне это здание и так показалось красивым, увидев его вблизи, я поняла, что это настоящий шедевр. Каждый дюйм тёмного фасада Малого дворца был покрыт замысловатой резьбой, инкрустированной мерцающим перламутром и изображающей разнообразные сцены с участием реальных и фантастических птиц и зверей, также можно было заметить прекрасные цветы, даже виноградные лозы. Я была поражена. В тот краткий миг, когда я замерла, дивясь красоте дворца, Фёдор, Иван и молчаливый опричник вышли из кареты. Оторвав взгляд от блестящих стен Малого дворца, я стала ждать, когда со мной поравняются единственные люди, которых я тут знала. Вот они приблизились ко мне и… прошли мимо. Не оглядываясь назад и даже не крикнув в сердцах «Да пошла ты!», два Корпориала и опричник поднялись по ступеням к главным дверям и исчезли в Малом дворце, оставив меня совершенно одну. «Нужно просто идти вперёд. Я и сама справлюсь», — попыталась убедить я себя. – Иди сюда, девочка, — раздался сверху странный гнусавый голос. Слегка вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела суровую сухопарую женщину в строгом сером платье, неодобрительно поглядывающую на меня. Её седые волосы были собраны на макушке в тугой пучок, который лишь подчёркивал и без того резкие черты её худого лица. Нетрудно было догадаться, что это, вероятно, управляющая хозяйством. — Если тебе, конечно, будет так угодно, мисс, — ехидно добавила горгулья, заметив мой ступор. Поскольку идти мне было больше некуда (в карету Дарклинга я возвращаться не собиралась), я, закатив глаза, неохотно поднялась по небольшой лестнице к главным дверям. Когда я остановилась рядом с этой суровой женщиной, она досадливо цокнула и покачала головой с выражением крайней брезгливости. Видимо, я не соответствовала её стандартам. – Елена, — рявкнула противная управляющая, заставив тем самым молодую женщину, стоящую ближе ко входу, вытянуться по стойке смирно, — поднимись в покои «Везда» и наполни ванну. Сейчас же! — прикрикнула она напоследок, и горничная встрепенулась. – Сию секунду, госпожа Орлова, — сказала девушка, присев в поспешном реверансе, и убежала во дворец выполнять приказ. Бросив на меня ещё один взгляд искоса, эта ведьма, судя по всему, госпожа Орлова, коротко кивнула головой в сторону дверей. – Следуй за мной, — бросила она и двинулась вперёд, вздёрнув подбородок. «Святые, помогите мне. Видимо, мне всё же стоило остаться в карете...» — подобные мысли наводнили моё сознание. Мне пришлось поторопиться, чтобы догнать управляющую. Пройдя через главные двери, мы пересекли длинную прихожую и, наконец, оказались в огромной шестиугольной комнате. Наши шаги эхом отдавались от полированного каменного пола. В центре этого помещения стояли четыре длинных тёмных стола, расположенных идеальным квадратом; аккурат над ними, высоко-высоко виднелся огромный купол, отделанный золотом. Я ненадолго задумалась о предназначении этой комнаты, но не успела я сформулировать вопрос, как госпожа Орлова уже сорвалась с места. Преодолев ещё одну двойную дверь, мы очутились в одной из башен Малого дворца. Широкая лестница, покрытая тёмным ковролином, закручивалась несколько раз, ведя на верхние этажи. Когда мы начали подниматься по этой лестнице, я заметила, что перила украшены резьбой, столь же изысканной, как и на фасаде дворца, хотя эта изображала лишь нескончаемую череду виноградных лоз. Спустя шесть непомерно длинных лестничных пролётов мы наконец достигли верхнего этажа. Миновав широкую площадку, мы прошли в длинный коридор и продолжили путь. Госпожа Орлова вела меня всё дальше, мы оставляли за спиной комнату за комнатой, и в каждой из них стояли маленькие старинные столики, на которых, как усмотрел мой зоркий глаз, громоздилось множество любопытных артефактов. Я, будучи взломщицей, не могла не отметить, что большинство из них были маленькими и выглядели весьма полезными. Но, опять же, времени подумать об этом у меня не было, поскольку госпожа Орлова совершенно внезапно остановилась перед закрытыми двойными дверьми. Я резко затормозила, чуть не врезавшись в неё. Управляющая тем временем накинулась на бедную горничную, замершую перед ней. Я узнала в этой молодой женщине слегка запыхавшуюся Елену. – Ванна готова? — коротко спросила госпожа Орлова. – Да, госпожа Орлова, — горничная кивнула, ни разу так и не встретившись взглядом с суровой пожилой женщиной, возвышающейся над ней. – Хорошо. Возвращайся к своим обязанностям. – Конечно, госпожа Орлова, — Елена присела перед нами в быстром реверансе и умчалась по коридору. – И не бездельничай! — не терпящим возражений голосом крикнула госпожа Орлова ей вслед, провожая критическим взглядом. — Серебро само себя не отполирует! — Елена ещё сильнее заторопилась и вскоре завернула за угол к лестнице, по которой мы только что поднимались. Как только она скрылась из виду, госпожа Орлова повернулась и пристально посмотрела на меня. — Дарклинг решил, что покои «Везда» станут вашими личными покоями в Малом дворце, — выплюнула она, недовольно фыркнув. Очевидно, она считала меня недостойной той чести, которую мне оказали. – Очень щедро с его стороны, — я нахмурилась. — А я думала, он снова закуёт меня в кандалы. Глаза госпожи Орловой опасно сузились, а губы она сжала так сильно, что я уже было подумала, они просто исчезнут на её сморщенном лице. Несложно было догадаться, что она полностью согласна с тем, что тюрьма для меня определённо более подходящее место, чем какая бы то ни было комната. – Если тебе что-нибудь понадобится днём ​​или ночью, — продолжила она жёстко, — пожалуйста, воспользуйся звонком рядом с кроватью, и о тебе позаботятся. – Хорошо, — я тихо усмехнулась себе под нос. Мысль о том, что меня будет кто-то обслуживать кроме барменши и Здишека, этого ублюдка, была абсурдна. Не сказав больше ни слова, госпожа Орлова открыла двери и, войдя в комнату, остановилась, ожидая меня. Поворачивать обратно было уже слишком поздно, поэтому я прошла следом за ней. И обомлела. Вероятно, произошла какая-то ошибка, ведь помещение было просто гигантским. Покои «Везда» были раз в десять-пятнадцать больше крошечной лачуги на окраине Крибирска, которая была мне домом. Стены сияли безупречной белизной, мебель была сделана из дерева цвета жжёной умбры, а два высоких окна обрамляли тяжёлые золотые шторы. Я остановилась недалеко от места для отдыха с низким овальным столиком, двухместным диванчиком и двумя стульями, за ним следовал туалетный столик с зеркалом и кровать с балдахином. Следом была ещё одна комната, дверь в которую была чуть приоткрыта, и… это оказалась просторная ванная. – Закрой рот, девочка, а то походишь на рыбу, выброшенную на берег, — ехидно заметила госпожа Орлова. Я подняла на неё взгляд, сердито сжав губы в тонкую линию. – Тебе что-то нужно, пока я не ушла? Может быть, ты хочешь есть? — спросила старая ведьма с чересчур наигранным беспокойством. «Если бы вы пошли и спрыгнули с крыши, было бы здорово, если это, конечно, не слишком вас затруднит». – Нет, спасибо, — холодно отозвалась я. Госпожа Орлова присела в едва заметном реверансе, прежде чем выйти из комнаты и захлопнуть дверь с громким щелчком. Какое-то время я просто стояла и рассматривала окружающее меня пространство. Ещё совсем недавно я могла попасть в такую ​​комнату, лишь пробравшись без приглашения через окно. А теперь… Теперь мне предстоит здесь жить? Что вообще можно делать в таком большом помещении одной? Заперев дверь, я сделала несколько неуверенных шагов к уютной зоне отдыха. Осторожно проведя кончиками пальцев по украшенной изящной резьбой верхней части диванчика, я окинула взглядом разложенные вещи, предназначенные, видимо, для моего удобства. На одном только туалетном столике лежало позолоченное зеркальце, богато украшенная масляная лампа и серебряный канделябр, блестящий золотой нож для писем, чернильница, свежее перо и стопка пергамента. Эти несколько безделушек стоили в общей сложности, вероятно, больше, чем все вещи, которыми я когда-либо обладала. В дальнем углу стояло зеркало в полный рост, а на стене у изножья кровати располагался очаровательный маленький камин, в котором сейчас ярко пылал огонь. Переведя взгляд на кровать, я обнаружила, что она до нелепости мягкая: плюшевое стёганое одеяло напоминало кремовое облако, подушки были большие и пухлые, а матрас высокий и такой широкий, что можно спокойно разместиться даже вдвоём, и ещё место останется. Пройдя в ванную, я почувствовала себя ещё более сбитой с толку. Пол был выложен шифером, стены отделаны бронзой. В небольшом углублении стояла огромная овальная медная ванна, наполненная горячей, кристально чистой водой. Несколько больших пушистых полотенец были аккуратно сложены у раковины рядом с круглым куском мыла, натуральной губкой и твёрдой костяной расчёской. На стене за ванной красовалась замысловатая мозаичная композиция из прелестных ракушек, перламутра и белоснежной гальки. Единственное окно было задрапировано слоями полупрозрачных кремовых и золотых штор, которые пропускали дневной свет, но при этом обеспечивали уединение. Буйные растения и папоротники стояли тут и там на крошечных подставках на ножках, создавая атмосферу сказочного оазиса. Хоть я и старалась мыться как можно чаще, горячую ванну я ни разу не принимала. Оглядев свои руки, я отметила, что они грязнее, чем хотелось бы, и быстро приняла решение, что, поскольку ванна уже наполнена, глупо не воспользоваться таким шансом. Я скинула кафтан и остальную одежду, стараясь не потерять сломанную заколку, спрятанную в шнуровке корсета (невозможно предугадать, когда что-нибудь подобное пригодится). Не зная, что делать со своей одеждой, я сложила её как можно аккуратнее и повесила на ширму рядом с ванной. Скользнув через бортик, я обнаружила, что вода очень горячая, но мне было всё равно: после того, как меня вырубили, а потом приковали к столбу, чуть не убили, допрашивали и наконец, после того, как я проторчала в карете чёрт знает сколько времени, всё моё тело болело, как будто я с кем-то подралась. Но горячая вода творила чудеса, снимая боль. Погрузившись под воду с головой, я вынырнула, уже чувствуя себя чистой и свежей. Расслабившись, я нашла наконец время подумать над словами госпожи Орловой. Тогда я не поняла, что смутило меня, возможно, потому, что я была бесконечно потрясена происходящим вокруг, но теперь, когда я немного успокоилась, я кое-что осознала. Старая карга специально сказала, что это Дарклинг распорядился расположить меня в этих покоях, будто ей сообщили об этом ещё до моего прибытия. Насколько я знала, Дарклинг всё ещё в Крибирске, организует операцию по пересечению Каньона или какое-нибудь другое бесполезное предприятие… Если только ему каким-то образом не удалось вернуться в Малый дворец раньше меня. Я имею в виду, это было вполне возможно: одинокий всадник может ехать гораздо быстрее, чем нагруженная карета. Однако, он вполне мог отправить и посла. Зачем ему проделывать такой длинный путь (я теперь не понаслышке знала, насколько), если он мог просто передать своё распоряжение? Хоть я и осознавала, что именно этот вариант был наиболее вероятным объяснением ситуации, я всё же почувствовала укол… разочарования что ли… из-за того, что, скорее всего, в течение довольно долгого времени я его не увижу. Каким бы высокомерным и холодным он ни был, я должна была признать, что он очаровал меня. Я не знала, было это из-за его общей отстранённости или из-за того, что он мог с лёгкостью удерживать внимание окружающих одним своим присутствием, но что-то в нём привлекало меня, несмотря на отсутствие внимания с его стороны к моей скромной персоне. Я тонула в этих мыслях, пока вода не начала остывать. Выйдя из ванны, я почувствовала себя совершенно измотанной, ноги и руки ослабели от усталости. Завернувшись в свежее мягкое полотенце, я поплелась в главную комнату и плюхнулась на кровать, обессиленная. Как я и предполагала, она была удивительно мягкой и чрезвычайно удобной, не то, что соломенный матрас, который был у меня в Крибирске. Долго рассматривая сквозь потяжелевшие веки балдахин над головой, я потеряла счёт времени, но всё же решила, что было бы неплохо забраться чуть дальше. С некоторым усилием я устроилась среди пушистых подушек и закрыла глаза — просто на мгновение, чтобы собраться с силами. Но одно мгновение превратилось в два, два — в четыре, четыре — в восемь, и так далее, пока я не провалилась в спокойный сон без сновидений.

***

На следующее утро я проснулась от того, что кто-то вежливо постучал в дверь. – Мисс? — послышался приглушённый голос из коридора. — Вы проснулись? Выбравшись из-под одеяла, я попыталась найти что-нибудь, чтобы прикрыть свою наготу. – Э-э… — я замялась, паникуя, — да, просто… Просто подождите минутку. Даже не надеясь найти что-то подходящее, я распахнула двери огромного шкафа. Удивительно, но там меня ждал чёрный халат из плотного бархата и скромная ночная рубашка с пояском, которые, казалось, мне вполне подходили. Недолго думая, я сорвала халат с вешалки и, торопливо одевшись, бросилась к дверям. – Мисс? – снова позвал робкий голосок. – Да, сейчас… Секунду, — пробормотала я, возясь с засовами. Когда мне наконец удалось справиться с ними, я быстро открыла дверь. Выглянув в коридор, я увидела молодую служанку, которую встречала накануне, Елену, стоящую с большой серой коробкой, перевязанной чёрной шёлковой лентой, в руках. – Привет, — выдохнула я. Волнение, охватившее меня несколькими минутами ранее, испарилось, словно его и не было. – Доброе утро, мисс, — Елена сделала реверанс, правда из-за огромной коробки это выглядело неуклюже, но мило. — Могу я войти? – Да, конечно, — отозвалась я растерянно, отступив назад и распахнув дверь пошире. Елена тотчас проскользнула внутрь и подошла к низенькому столику в центре гостиной. Положив свою ношу на лакированную, отполированную поверхность, она снова присела в реверансе, прежде чем развернуться и направиться к выходу. – Подожди, — воскликнула я, ухватив её за предплечье. Девушка остановилась, потрясённо глядя на мою руку, будто была шокирована тем, что я сочла её достойной прикосновения. – Да, мисс? — робко спросила она, снова взглянув на меня, и её щёки залились лёгким румянцем. Отпустив её, будучи уверенной, что она никуда не уйдёт, я бросила осторожный взгляд через плечо на обёрнутую серой бумагой коробку на чайном столике. – Ты не можешь просто уйти, не объяснив мне, что это такое, — сказала я, указывая на коробку. – Ах, да, — Елена поморщилась, как будто я напомнила ей о чём-то, что она забыла сделать. Прочистив горло, она выпрямилась, вежливо сложив руки поверх белого фартука, и произнесла слова, явно заученные. — Дарклинг преподносит вам этот подарок в честь вашего прибытия в Малый дворец. Ему будет очень приятно, если вы наденете это и присоединитесь к нему за завтраком в Главном зале. Я непонимающе уставилась на Елену, заставляя её снова покраснеть. – Дарклинг что? – Всё… Всё, как я сказала, мисс. – Он здесь, в Малом дворце? Сейчас? – Д-да, конечно, мисс, — растерянно пробормотала Елена. — Где ещё он может быть? «До Крибирска же минимум неделя езды…» — с некоторой тревогой подумала я. – Я просто… Он же… А я… Ох, неважно, — сбивчиво пролепетала я, отмахиваясь от вопроса Елены, как от назойливой мухи. – И… что мне передать ему, мисс? — спросила голубоглазая горничная, удивлённая моей странной реакции. Я замерла. Что же ответить? Сначала Дарклинг заковал меня в кандалы за воровство, затем запер в камере, видимо, просто ради развлечения, и, наконец, провёл моё тестирование на глазах бессчётного числа гришей. Не говоря уже о том, что после этого меня на десять дней насильно запихнули в карету с человеком, который пытался меня убить… – Передай ему… — начала я нерешительно, быстро соображая, какие слова выбрать, как вдруг мне в голову пришла чертовски гениальная идея. — Передай ему, что я принимаю его извинения и обязательно присоединюсь к нему за завтраком, но только лишь потому, что умираю с голоду. – Мисс? — переспросила Елена. — Вы уверены? – Повтори то, что я сказала, — произнесла я с озорной ухмылкой. – Мисс, вы же не серьёзно… – О, я очень серьёзна. – Но… – Повтори то, что я сказала, — я подмигнула ей. — И, пожалуйста, поверь, когда я говорю что-то подобное, я готова к последствиям, которые мне придётся на себе испытать. Передай и это Дарклингу, если он рассердится на тебя. Елена тяжело сглотнула, собираясь с духом. – Ваш ответ, мисс, таков: мисс Эсфирь принимает ваши извинения и обязательно присоединится к вам за завтраком, но только лишь потому, что она очень голодна. Я хотела уже сказать ей, чтобы она не называла меня «мисс Эсфирь», но решила не заострять на этом внимание. Она выглядела настолько взволнованной, словно вот-вот упадёт в обморок. – Замечательно! Ты справилась с первой попытки, — я просияла. Хоть Елена и улыбнулась комплименту, она всё ещё боялась вызвать гнев Дарклинга. Мне было жаль её, однако ещё больше мне было жаль, что я не могла сказать это генералу сама. Я бы многое отдала, чтобы увидеть выражение его лица в этот знаменательный момент… – А когда вы появитесь в Главном зале, мисс? Что мне сказать Дарклингу? — спросила Елена. Я тяжело вздохнула, бросив очередной взгляд на коробку. – Я спущусь, как только оденусь. Минут через двадцать, наверное… — отозвалась я нерешительно. – Конечно, мисс, — Елена сделала реверанс. — Могу я что-нибудь ещё для вас сделать? «Если ты смогла бы раздобыть бутылку кваса и рюмку, я была бы бесконечно тебе благодарна». Но вслух сказала лишь: – Нет, но спасибо, — и тепло улыбнулась. – Пожалуйста, — сказала Елена, присев в ещё одном реверансе. — С вашего позволения, мисс, — пробормотала она и поспешно вышла в коридор, тихо закрыв за собой дверь. Снова оставшись в одиночестве, я повернулась и посмотрела на коробку на чайном столике. Потерев ладони, будто мне сейчас предстояло справиться с особо сложным замком, я потянула за концы широкой чёрной ленты. Из-под неё выпал небольшой сложенный пополам листок бумаги с символом Дарклинга. Я недолго думая открыла его и прочитала: От одного Заклинателя Теней другому. Итак, это подарок мне непосредственно от Дарклинга. Как неожиданно… Положив записку рядом с коробкой, я внимательно поглядела на серую поверхность и, отбросив скептицизм, решила всё же открыть подарок. Я быстро откинула крышку и моему взору открылось то, чего я уж никак не ожидала увидеть. Окружённый нежной полупрозрачной серебристой бумагой, аккуратно лежал чёрный кафтан с чёрной вышивкой. Я нерешительно протянула руку, касаясь ткани, а затем взяла кафтан в руки и рассмотрела его со всех сторон. Хотя он и выглядел тяжёлым, на самом деле оказался лёгким словно пушинка. В отличие от довольно-таки короткого кафтана, который мне дали, когда я покидала Крибирск, этот был невероятно длинным, почти до пят. Рукава были широкими, а манжеты были вышиты замысловатым узором блестящей чёрной шёлковой нитью. Спереди располагались потайные пуговицы с шёлковым колпачком, поэтому застёжка была практически невидимой. Он идеально подходил мне по размеру и выглядел потрясающе. Перекинув через руку это замечательное одеяние, я снова посмотрела на подарочную коробку. Среди упаковочной бумаги лежала струящаяся льняная блузка, чёрный шёлковый пояс, чёрные бриджи и пара чёрных кожаных ботинок. Я прикусила большой палец свободной руки, глядя на эту одежду. Стоит ли мне надеть её или облачиться в свой старый грязный наряд на грани приличия? После горячей ванны, которую я «так неохотно» приняла накануне, мне казалось настоящим варварством снова измазаться в грязи, особенно если учесть, что я ощущала себя сейчас такой чистой, как никогда раньше. Но даже если эта одежда и была грязной, она была привычной, к тому же единственной, что была у меня на протяжении очень долгого времени. И, кроме того, существует лишь один Заклинатель Теней, лишь один гриш, которому разрешено носить чёрное — и это определённо не я. Протянув руку, чтобы коснуться рубашки, я обнаружила, что она удивительно мягкая, а шёлковый пояс струился между пальцев, подобно чистейшей воде. Ботинки чуть ниже колена тоже были потрясающего качества: кожа эластичная, но прочная и начищенная до блеска. Бриджи оказались легче, чем я ожидала, они были сделаны из неизвестной мне ткани и, должно быть, повторят каждый изгиб. Чем дольше я стояла, ведя внутреннюю борьбу, тем сильнее склонялась к тому, что эта одежда в целом напоминает типичную одежду крестьян и фермеров. В отличие от кафтана гриша, крестьянскую одежду я вполне могу носить, так ведь? В этом нет ничего предосудительного… Осторожно положив кафтан обратно в коробку, я взяла остальную одежду в руки и нырнула за ширму возле шкафа. Хоть я и нервничала, что эти вещи не подойдут мне по размеру, оказалось, они будто шились на меня. Бриджи ощущались как вторая кожа, ботинки плотно облегали икры, рубашка изящно сидела на моих плечах и груди. Остался последний штрих: угольно-чёрный кафтан. Вытянув его из коробки, я снова принялась рассматривать этот непривычный для меня предмет гардероба. Сама мысль о том, что я гриш, всё ещё казалась мне абсурдной, как и о том, что в Равке существует не один Заклинатель Теней. Технически Дарклинг был Эфириалом, как Проливные, Инферны и Шквальные. Он мог бы прислать мне синий кафтан Эфириала вместо кафтана своего цвета… И, возможно, меня бы это так не напугало. Но если Дарклинг сам принял решение подарить мне чёрный кафтан, это, должно быть, означает, что, даже если я пока не поверила в то, что я гриш, да ещё и Заклинательница Теней, он верит в это. Тяжело вздохнув, я в последний раз взглянула на свою привычную старую одежду, прежде чем надеть кафтан. И… он сел как влитой. Хоть он и во многом напоминал пальто, ощущался он несколько иначе. Он смотрелся элегантным, почти царственным, словно бальное платье или церковное облачение. Поспешно выйдя из-за ширмы, я встала перед зеркалом и стала изучать своё отражение, вглядываясь в детали. Даже если я и считала себя по-прежнему обычной взломщицей (пусть и очень хорошей), должна была признать, что облик гриша меня более чем устраивал. Я сделала последний глубокий вдох полной грудью, прежде чем выйти из покоев «Везда» и направиться в Главный зал, следуя по пути, по которому вела меня вчера госпожа Орлова. Замешкавшись перед двойными дверями, отделявшими башню от коридора, ведущего в купольный зал, я задумалась, что я, во имя Святых, делаю. А если это какой-то тщательно продуманный план с целью унизить меня? Однажды я слышала от кого-то, что гриша, пойманного в цветах Дарклинга, в качестве наказания публично пороли. Хотя я и была уверена, что это всего лишь слухи, я вдруг осознала, что не хочу испытывать судьбу… – Вот ты где! — прошипел за моей спиной знакомый гнусавый голос. Я обернулась и увидела госпожу Орлову, направляющуюся ко мне, на её лице застыла маска едва сдерживаемой ярости. — Ты опоздала, — рявкнула она, схватив меня за плечо и намереваясь потащить вперёд, к Главному залу. Выдернув руку, я продолжала стоять на месте, пристально глядя на неё. – Не намного, — прорычала я. Если судить по каминным часам в покоях «Везда», я задержалась не более чем на минуту. – Никто не смеет заставлять Дарклинга ждать, — возмущалась она. – Ну, всё меняется, — вежливо отозвалась я. Госпожа Орлова раздражённо фыркнула и повелительно указала на двойные двери. – Шагай, девчонка, — приказала она сурово. Я подумывала уже подняться обратно в покои, просто назло ей. Но всё же, тяжело вздохнув и закатив глаза, я прошла дальше, к Главному залу. Я не хотела упускать шанс увидеть Дарклинга, даже если и ради того, чтобы попытаться вывести его из себя всеми возможными способами. Достигнув наконец входа в зал, я снова замешкалась. Тут собрались десятки гришей в красном, синем и фиолетовом, разбившись на группки по цветам своих кафтанов. Некоторые сидели за длинными столами под центральным золотым куполом и завтракали. Другие расположились по углам и отдыхали, окружённые самоварами и красивыми изразцовыми печами, сидя на низких стульях или на рекамье. Где-то заиграла балалайка завораживающую своей простотой мелодию. У меня было всего несколько секунд, чтобы осмотреть зал и собраться с духом, прежде чем все замерли и гул дружеских разговоров стих. Во что я ввязалась? Я внутренне содрогнулась, не в силах сдержать смущённый румянец, почти физически почувствовав множество направленных на меня взглядов. Не зная, куда себя деть, я инстинктивно бросила взгляд в самый конец зала и обнаружила Дарклинга. Дарклинг сидел на возвышении, полулёжа на троне из чёрного дерева с высокой спинкой, возможно, даже более красивом, чем те богато украшенные троны, которые я видела в Крибирске. Он внимательно наблюдал за мной, опустив подбородок на бледный кулак, взгляд серых глаз пронзал всё моё существо. Я не могла быть уверена, ведь находилась на достаточно большом от него расстоянии, но мне показалось, что на остром, прекрасном лице Дарклинга промелькнула лёгкая ухмылка, когда я, отринув страх, подняла подбородок чуть выше и направилась к нему, сосредоточив на нём всё своё внимание и стараясь игнорировать раздававшиеся тут и там шепотки. Без колебаний поднявшись по ступенькам, я взошла на возвышение и остановилась перед простым тёмным стулом, очевидно, ожидавшим меня по правую руку от генерала. Выпрямившись, Дарклинг одобрительно оглядел меня с ног до головы, хотя я заметила раздражение в его прищуренном взгляде. – Я не люблю, когда меня заставляют ждать, — холодно произнёс он. – А я не люблю, когда меня будят раньше полудня, но вот мы здесь, — резко ответила я, служанка тем временем поспешила выдвинуть для меня стул. Я удивлённо посмотрела на неё, не ожидая, что за меня теперь будут делать даже что-то столь простое, но всё равно села. Присутствующие в Главном зале гриши снова загалдели, но какое-то пятое чувство подсказывало мне, что тема их разговоров изменилась. Перед нами поставили тарелки с маринованной селёдкой, ржаным хлебом грубого помола, большими кусками жирного масла и спелыми фруктами, а также чайники, дымящиеся чашки с чаем, графины со свежим молоком и маленькие сахарницы. Хоть по большей части это и была «скромная крестьянская еда», я никогда раньше не видела такого изобилия, у меня глаза разбегались. Я солгала тогда, когда сказала, что удостою Дарклинга своим присутствием, «лишь потому, что умираю с голоду». На самом деле, это совсем не так. Называйте это как хотите, но меня чуть не застали обнажённой, и мне хотелось выместить на ком-то своё негодование. О еде я в тот момент даже не думала на самом деле, однако теперь не могу отрицать, что действительно умираю с голоду. Прошло несколько часов с моего последнего приёма пищи, а после всех волнений, пережитых мною за последние двадцать четыре часа у меня разыгрался по-настоящему зверский аппетит. Потянувшись за спелым персиком, очевидно, выращенным в теплице, которую я видела накануне, я на мгновение сжала его в руках, наслаждаясь мягкостью бархатистой кожицы. Недолго думая, я поднесла наливной фрукт к носу и вдохнула опьяняющий цветочный аромат. Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, я не могла себе представить, что смогу увидеть, не говоря уже о том, чтобы держать в руках, что-то подобное. – Пожалуйста, поешь, — небрежно бросил Дарклинг, резко вырывая меня из задумчивости. Взглянув на него, я заметила, что он смотрит на меня с любопытством и странным удивлением, будто находит меня какой-то… освежающей что ли. – Надеюсь, ты не возражаешь, — уверенно сказала я, кладя круглый фрукт на пустую фарфоровую тарелку и размышляя, как же лучше приняться за него. – Как прошла твоя поездка в Ос-Альту? — вежливо спросил Дарклинг тем же тоном, что и тогда, когда я пришла в себя в его палатке в Крибирске. На мгновение отвлекшись от персика, я пронаблюдала, как Дарклинг накладывает себе рыбу. Ответ я дала не сразу. Когда почувствовала, что Дарклинг снова смотрит на меня, отвернулась и сделала глоток чая. Посмаковав многогранный вкус напитка, я подождала, пока он снова отвлечётся, и метнула в его сторону короткий взгляд. Дарклинг принялся ковырять рыбу, поморщив лоб с лёгким отвращением. – Честно? — уточнила я, отставив наконец изящную чашку, которую держала в руках, и потянулась за ножом. – Конечно, — сказал он с намёком на улыбку, хотя его внимание было всё ещё сосредоточено на тарелке. – Если ты хотел наказать меня за что-то, то тебе это удалось. – Что ты имеешь в виду? – Это было ужасно, — проворчала я и нарезала персик на небольшие дольки, сладкий сок потёк по моей левой руке. Недолго думая, я положила нож и решила слизать нектар на кончике большого пальца. Когда я, наконец, заметила, как многозначительно Дарклинг наблюдает за мной, я прочистила горло и, поспешно схватив салфетку, вытерла руку. – Мне жаль это слышать, — ответил он кисло, продолжая вилкой перекатывать селёдку по тарелке, так и не съев ни куска. Я какое-то время смотрела, как он измывается над едой, прежде чем взять кусочек персика и положить в рот. Даже краем глаза несложно было заметить, как внимание Дарклинга сместилось с тарелки на мою руку и, наконец, на мои губы, обхватившие нежный фрукт. Он, кстати, оказался гораздо слаще и вкуснее, чем я могла себе представить. – Да ладно, — пробормотала я. — Сейчас это уже не важно. Повисло неловкое молчание. Стараясь не обращать внимание на напряжение, воцарившееся вокруг, я продолжила есть свой персик. Дарклинг больше не предпринимал попыток заговорить, поэтому я снова подняла на него взгляд, вытирая руки салфеткой. – Если бы ты хотел узнать, как прошла моя поездка, я могла бы написать записку. – Ты умеешь писать? — спросил он, криво усмехнувшись, и резко откладывая вилку. – Удивительно, правда? А ещё я читать умею. – Какая неожиданность! Сначала ты оказываешься полна противоречий, а теперь ещё выясняется, что ты вполне образована. – Я полна сюрпризов, — огрызнулась я, слегка повернувшись и посмотрев на пустой конец стола справа от себя. Святые, я бы что угодно отдала за рюмку, а то и пять кваса… — Почему я здесь? — потребовала, пристально взглянув на Дарклинга. Он какое-то время смотрел на меня своими непроницаемыми серыми глазами, затем отвернулся и принялся цедить чай. Я с раздражением ждала, когда же он соизволит ответить, нетерпеливо выдыхая. – Мне сказали, что ты голодна, — произнёс он ровным голосом, всё ещё не обратив на меня взор. — Тебе не нравится еда? – О, нет, еда замечательная. Хотя компания могла быть и получше, — я нахально пожала плечами. Холодные глаза Дарклинга встретились с моими смеющимися. Я оскорбила его. — Почему я здесь, в Малом дворце? — пояснила я, полностью завладев его вниманием. – Все Гриши приезжают в Малый дворец тренироваться, — равнодушно ответил он, опуская чашку и отодвигая от себя тарелку с нетронутой рыбой. – Я не гриш, — строго пробормотала я, откинувшись на спинку сиденья и упрямо скрестив руки на груди, сочный фрукт внезапно перестал быть аппетитным. – Разве? — спросил Дарклинг с намёком на улыбку, его настроение менялось постоянно. — Почему же тогда кафтан, который я преподнёс для тебя так тебе идёт? — задумчиво бросил он после короткой паузы, продолжая меня рассматривать, слегка сузив глаза, как будто я не человек, а какой-то интересный артефакт. – Чёрный всегда был моим цветом, — упрямилась я, прежде чем обратить свой взгляд на золотой купол высоко над головой. Мои руки отчаянно искали, что бы потеребить, и я стала рассеянно крутить одно из своих многочисленных колец вокруг пальца. – Ну, разве не удачно всё складывается? — Дарклинг слегка задумался. Я не могла удержаться от того, чтобы снова взглянуть на него, и обнаружила, что он украдкой наблюдает за моими пальцами, перебирающими кольцо. – Откуда ты узнал мой размер? — спросила я тоном то ли обвиняющим, то ли благодарным, и решительно вернула кольцо на место. Дарклинг наконец позволил себе улыбнуться, и его ясные кварцевые глаза лукаво засияли, продолжая глядеть на меня. У меня перехватило дыхание. – Поразительно, как можно преобразить простое кожаное пальто, — уклончиво ответил он. Я в изумлении раскрыла рот. – Вот куда делось моё пальто: ты снял его с меня, пока я была без сознания, — поняла я, вспоминая тот болезненный момент, когда я очнулась, прикованная к столбу, в палатке Дарклинга в Крибирске. На мне было кожаное пальто, когда я отключилась в «Растерзанной Волькре», но когда я пришла в себя на следующее утро, его уже не было. – Я этого не говорил, — возразил генерал Кириган, делая глоток чая. – Верно, — недоверчиво протянула я, — а я Святая. – Святая Эсфирь, Воровка Кинжалов, — отозвался он безмятежно. — Могу себе представить… – Святые, — я усмехнулась, — твой кинжал был далеко не самой ценной вещью, которую мне когда-либо доводилось красть. Я могла бы быть, к примеру, Святой Эсфирью, Воровкой Десяти Золотых Слитков. Когда Дарклинг повернулся ко мне, я инстинктивно вскинула голову, встречаясь с ним взглядом. – Ты говоришь так лишь потому, что не знаешь, чего на самом деле стоит этот кинжал, — резко парировал он, выражение его лица было теперь нечитаемым. Хотя от серьёзности его голоса волосы у меня на затылке встали дыбом, я не позволила даже растерянности проступить на своём лице. – Ну да, как говорится, безделица для одного — сокровище для другого, — я ухмыльнулась, и Дарклинг едва заметно наморщил брови, хмурясь. Ах, как приятно! – Сегодня ты начнёшь заниматься с Багрой, — заявил он внезапно и поднялся на ноги, заставляя тем самым всех посетителей Главного зала замолчать. Видимо, ему надоело моё общество. — Завтра я должен представить тебя королю. Не разочаруй меня, — пригрозил он, прежде чем направился к выходу. Когда Дарклинг приблизился, тяжёлые богато украшенные двери распахнулись, пропуская его, но, как только он исчез в проходе, закрылись с оглушительным стуком. Приглядевшись, я заметила на дверях символ Дарклинга, спрятанный среди деталей замысловатой композиции с виноградными лозами и разнообразными представителями животного мира. Остро ощущая множество взглядов, опять сосредоточившихся на мне, я хотела уже было уронить голову на руки от бессильной злобы, но сдержалась. Вместо этого я глубоко вздохнула и выпрямилась, изящно сложив руки на столе. – Мисс? — послышался незнакомый мужской голос позади меня, привлекая моё внимание. Оглянувшись через левое плечо, я увидела пожилого слугу в чёрном, склонившегося ко мне, словно он собирался сказать что-то личное. – Да? — спросила я чересчур резко, разочарование в Дарклинге испортило моё настроение. – Если вам угодно, мисс, я провожу вас на занятия, — сухо сказал он с лёгким поклоном. «Я была бы рада, если бы ты отвёл меня к ближайшему утёсу», — мысленно сокрушалась я. – Конечно, — согласилась, поднимаясь со своего места. Весь зал, казалось, затаил дыхание, когда я проследовала за одетым в чёрное слугой через потайной выход справа от двойных дверей, за которыми скрылся Дарклинг. «Эта катастрофа, — подумала я, следуя за мужчиной по пятам и даже не обращая внимание на мелькающие мимо коридоры. — Ты должна была просто сказать Дарклингу, чтобы он катился к чёрту!» — упрекала я себя, а мы тем временем вышли на улицу и пошли по территории Малого дворца. Пройдя по гравийной дорожке, мы в конце концов набрели на большое чистое озеро. На дальнем берегу возвышалось монументальное здание, напоминавшее какой-то храм, за исключением того факта, что оно имело два этажа и слишком много окон. Ближайший берег, наоборот, был усеян белыми каменными павильонами поменьше, и было такое ощущение, что это лишь временные постройки. – Что это за маленькие конструкции? — спросила я, моё любопытство взяло надо мной верх. – Павильоны Заклинателей, мисс, — бесстрастно ответил слуга, — где Эфириалы, такие как вы, оттачивают своё мастерство. – А здание побольше за озером? – Это школа, мисс. – Школа? – Да, мисс, там юные гриши постигают Малую Науку, — ответил он как ни в чём не бывало. «Что это, чёрт возьми, такое, эта Малая Наука?…» – Понятно, — пробормотала я, а мы между тем приближались к лесу. Вдруг мы остановились на границе, образованной деревьями, и слуга развернулся ко мне. – Здесь я вынужден вас оставить, мисс, — сказал он, поклонившись. — Госпожа Багра живёт в хижине в этом лесу. Она ждёт вас. Вглядываясь в густой лес, я едва смогла разглядеть вдалеке небольшую хижину. Густые клубы дыма поднимались из приземистой трубы, выступающей из-под соломенной крыши. В ней не было окон, я, во всяком случае, не заметила их, и вообще, она была полностью погружена в тьму. – Э-э, спасибо, — нерешительно поблагодарила я, моё сердце тревожно заколотилось в груди. – Пожалуйста, мисс, — отозвался слуга, ещё раз быстро поклонившись, и удалился, оставив меня совершенно одну. Я смотрела ему вслед, пока он не исчез за небольшим холмом. Бросив настороженный взгляд на мрачную тропинку, уходящую в лес, я собралась с духом и, глубоко вздохнув, двинулась вперёд. Когда я наконец добралась до хижины, то обнаружила, что она круглая и сделана из камня. Преодолев несколько ступенек, ведущих к массивной деревянной двери, я слегка замешкалась. Мне постучаться? Или, поскольку меня, очевидно, ждут, просто войти? Тем не менее, я всё же решила постучаться. Но никто не вышел. Оглянувшись назад, я уже стала задумываться о бегстве. Было бы так хорошо просто исчезнуть: вокруг ни слуг, ни Корпориалов, желающих меня убить, ни опричников, которые вполне могут застрелить меня или удерживать… Но куда мне идти — обратно в Крибирск и к границе Каньона? Вернуться к своей прежней жизни очень бедной (но очень хорошей) взломщицы? И даже если мне удастся сбежать из Ос Альты, сколько времени пройдёт, прежде чем Дарклинг пошлёт кого-нибудь выслеживать меня? Я едва знала его, однако чувствовала, что он из тех людей, которые не отступают так просто. Возможно, сейчас у меня получится ускользнуть, но Дарклинг ни в коем случае не позволит мне долго оставаться на свободе. Он не перестанет охотиться за мной, пока меня не вернут в Малый дворец, и я снова не попаду под его контроль. Это всё совершенно бесполезно. Глубоко вздохнув, я потянула за дверную ручку и прошла в хижину. Как только я оказалась внутри, меня обдало ужасным жаром. Однако отступать было уже поздно, поэтому я закрыла за собой дверь, несмотря на непреодолимое желание бежать отсюда. Я практически мгновенно покрылась испариной, прижавшись спиной к толстой двери. Хотя свет был очень тусклым, я всё же смогла разглядеть внутреннюю часть хижины, как будто её заливал яркий дневной свет: узкая, но удобная на вид кровать стояла заправленная ​​в дальнем конце комнаты рядом с умывальником, ближе к двери — печь с кованым медным чайником, рядом с ней — обветренный деревянный стол, на котором стояло длинное блюдо, полное свежих трав и цветов. В центре помещения, перед очагом с ревущим внутри огнём, стояли два простых стула. Ещё раз оглядев комнату, я наконец заметила старуху, ожидающую у печи, окутанную тенями, отбрасываемыми огнём. Мне показалось, будто она пыталась спрятаться, но я никак не могла понять, почему. – Вы, должно быть, Багра, — осторожно начала я, стараясь быть настолько вежливой, насколько это возможно. – Да, и ты, девочка, опоздала, — пророкотала она гортанным голосом и направилась к центру хижины, опираясь на трость, сделанную из легко узнаваемого серого дерева. – Простите? — переспросила я извиняющимся тоном, наблюдая, как женщина вышла вперёд, оказавшись в ярком свете огня. Хоть она и пользовалась тростью, её лицо было не таким иссохшим, как я предполагала. Оно было суровым, но кожа казалась по-странному молодой в том смысле, что она плотно обтягивала череп на выступающих скулах и надбровных дугах. Волосы у неё были угольно-чёрные без признаков седины, а спину она держала неестественно прямо, будто штык проглотила. Единственное, что было по-настоящему «старым» в этой женщине, — так это её кофта, некогда яркий цвет давно выцвел и превратился в мутный, унылый серый. – Ну, не торчи у двери, подойди поближе, — потребовала Багра, остановившись у спинки одного из стульев. Подавив свой страх, я спустилась на несколько ступенек и остановилась напротив женщины, в чьи владения пожаловала. Оказавшись ближе к ней, я наконец смогла рассмотреть глаза Багры, и… изо всех сил подавила дрожь: её радужная оболочка была мрачно-серого цвета, цвета пустынных песков Тенистого Каньона. — Хм… — она фыркнула, глядя на меня так же, как это делал Дарклинг не так давно в Главном зале Малого дворца — как будто я какой-то диковинный экспонат. — У тебя есть имя, девочка? – Эсфирь, — ответила я, опасаясь вопроса, который, я была уверена, будет следующим. – А кто ты такая, чтобы носить чёрное? — с ноткой упрёка вопросила женщина, её стеклянные глаза сузились в уже знакомом любопытстве. – Я… Ну… — я стушевалась, застигнутая врасплох её прямотой и неожиданным поворотом нашего разговора. — Я не… Это был подарок… – Подарок или нет, но только Заклинатели Теней носят чёрное, — рявкнула она. — Ты Заклинательница Теней? – Думаю… – Ты гриш? – Что ж… – Или ты просто возомнившая о себе невесть что девчонка со страстью к переодеванию? — негодовала Багра, сердито постукивая тростью по каменному полу. Я вздрогнула, её слова всколыхнули тягостные мысли, которые копились в моей голове с тех пор, как я покинула Крибирск. Больно было это признавать, но Багра была права: я чувствовала себя самозванкой. Потому что, даже после того, чему я стала свидетельницей, как я могу быть гришем, если призвать свою силу не способна? Во время поездки в Ос-Альту, всякий раз, когда мне удавалось улучить минутку, я пыталась — действительно пыталась — вернуть то чувство уверенности и могущества, которое я испытала после прикосновения Дарклинга. Но у меня ничего не выходило, что бы я ни делала. К счастью, я всё ещё могла исчезать в тени по своему желанию, но управлять тьмой я могла примерно на таком же уровне, как и летать. – Как я могу быть гришем, если я не могу… Багра перебила меня холодным, хрипловатым смехом. – Что ты не можешь? Использовать свою силу прямо сейчас? Чепуха, — отмахнулась она, дёрнув костлявой рукой, и села на один из стульев перед очагом. — Птица со сломанным крылом остаётся птицей или она становится кем-то другим, пока снова не научится летать? — многозначительно спросила она, глядя на меня своими пронзительными серыми глазами. Я промолчала, на что она самодовольно хмыкнула. — Как я и думала. Садись, — приказала она, стукнув тростью по ножке стоящего передо мной стула. Я сделала так, как мне и сказали, чтобы вместо ножки стула не оказалась моя нога. Хоть я и возвышалась над Багрой даже сидя, я всё равно чувствовала себя совсем маленькой и зелёной в её присутствии. – Как давно ты знаешь, что ты гриш? — спросила она, почти что царственно сложив свои тонкие руки на плоской ручке трости. – Немногим больше десяти дней, — быстро ответила я, но как только эти слова сорвались с моих губ, я осознала, что это чистая ложь. В глубине души я понимала, что я гриш, с самого детства. Я знала это каждый раз, когда успешно скрывалась от тестирования или когда крала еду на рыночной площади, каждый раз, когда бродила по Крибирску по ночам, совершая фантастические кражи и ни разу не позволив себя поймать. Я знала это, когда сопротивлялась опричникам, ведущим меня в шатёр гришей, и знала, когда надевала цвета Дарклинга. Глаза Багры недоверчиво сузились, как будто она почувствовала мою ложь. – Ты выглядишь на удивление крепкой, хотя никогда не прибегала к своей силе. Это какой-то намёк? Я внутренне встревожилась. – Думаю, у меня просто крепкое телосложение, — парировала я с лёгкой ухмылкой. – Не смей указывать мне! — рявкнула Багра, огрев меня тростью по икре. – Ой! — вскрикнула я и инстинктивно потянулась к несуществующему кинжалу на бедре. – В следующий раз я буду целиться тебе в голову, — пригрозила она. – Приняла к сведению, — ровно произнесла я, сердито скрестив руки на груди. Напряжённая тишина повисла в хижине Багры, пока она сидела и рассматривала моё лицо, будто читала меня, как книгу. Я старалась не ёрзать под пристальным взглядом, но это было крайне тяжело. – Я слышала, ты считаешь себя своего рода карманницей, а? — наконец спросила она хриплым голосом. – Святые... Я не шарила по карманам лет с десяти, — обиделась я. — Сейчас я могу называться взломщицей. – Красивые слова, однако суть предельно проста: ты всего лишь бесчестная воровка. – Я предпочитаю «морально гибкая». Да и к тому же у меня всё же есть некоторые принципы. – И какие же? – Я не ворую у бедняков, — ответила я решительно, — и не убиваю, если в этом нет необходимости. Глаза Багры снова подозрительно сузились. – А ты убивала раньше, девочка? – Было дело, — тихо отозвалась я, пытаясь не позволить воспоминаниям, которые я похоронила давным-давно, затопить мой разум. – Хмм, — проворчала Багра, совершенно не впечатлённая, даже почти разочарованная. У меня сложилось впечатление, что она надеялась высмеять меня, если бы я ответила, что никогда не убивала раньше. – Независимо от того, что вы обо мне думаете, — уверенно сказала я, моё эго пострадало как-никак из-за поспешных суждений Багры о моём характере, — мне не стыдно признать, что я превосходно справляюсь со своей работой. – Ну, я полагаю, что так оно и есть, учитывая твою способность скрываться во тьме и исчезать в тенях по собственному желанию, — многозначительно заметила Багра, её холодные глаза злобно заблестели, и прежде чем я смогла скрыть своё потрясение, оно всё же отразилось на моём лице. — Как долго ты можешь делать эти вещи? — заинтересованно спросила она, и серьёзность, явно прослеживающаяся в её тоне ясно указывала на то, что в моих интересах не лгать. Я снова опустилась на стул, нервно провела рукой по длинной стороне волос и вздохнула. – Я была маленькой, может быть, года три или четыре, — я пожала плечами, пытаясь отыграть так, будто этот факт не имеет значения, хотя я прекрасно понимала, что всё как раз таки совершенно наоборот. — Я пряталась от… от многого, — неоднозначно пояснила я. – Пряталась значит, — Багра усмехнулась. — Но хватит пустой болтовни: посмотрим, на что ты действительно способна. – Вас ждёт разочарование, — мрачно пробормотала я. – Протяни ладонь, — приказала она, игнорируя мои слова. – Что? Зачем? — я растерялась. – Делай, что тебе говорят, девчонка! — рявкнула Багра надтреснуто, её голос обрушился на меня подобно ледяному хлысту. – Вы обнаружите, что это одна из моих не самых сильных сторон, — проворчала я, всё же протягивая руку ладонью вверх. Ситуация казалась мне абсурдной, хотелось разразиться нервным смехом, однако я сдержалась: палкой по голове получить совсем не хотелось. – А теперь я хочу, чтобы ты закрыла глаза, не испытывай меня, девочка, — прорычала Багра, когда я взглянула на неё с подозрением. И снова я подчинилась, правда неохотно. — Теперь подумай: ты скрываешься в тенях с тех пор, как была очень маленькой, — продолжила она, её тон внезапно смягчился, стал ободряющим. — Как тебе тени? Сначала я хотела сказать, что это всё пустая трата времени, но решила придержать язык. Вместо этого я заставила себя сосредоточиться на туманной, изменчивой тьме внутри меня. Несколько долгих, неловких мгновений казалось, будто ничего не происходит. Но когда я сделала ещё один шаг вперёд и по-настоящему осознала, что спрашивала у меня Багра, я почувствовала в себе еле ощутимый, но всё же существенный сдвиг. Что-то глубоко внутри моей души — огромный дремлющий зверь — начало просыпаться. Но самым странным было то, что этот зверь был мне знаком: я чувствовала его присутствие каждый раз, когда незаметно пробиралась в запертую комнату, каждый раз, когда кралась в кромешной тьме, не прибегая к помощи света, и каждый раз, когда не хотела, чтобы меня нашли. — Они кажутся… знакомыми, — ответила я мечтательно. – Тени знают тебя? — спросила Багра, и голос её доносился как будто бы издалека. «Как никто другой». – Да. – Тени — часть тебя? «Всегда». – Да. – Тогда призови их.