Рождение и смерть Ницраила

г. Горький, 4 сентября 2019 г., Дегтярёв

— Слава роботам! — воскликнул я, открыв глаза. Время десять двадцать. Что ж, лекция пошла лесом, увидел я в расписании.             Я посмотрел на нижнюю койку, но Валеры там не нашлось. Понятно, будильник дал сбой и решил пойти без меня. Обиделся, что ли?             После щелчка пузатый друг — чайник — запел блюз нагревательных элементов. Санёк заворочался. В то время как я пропускал всего лишь лекцию, Санёк прогуливал занятие, а это чревато самыми неприятными отработками. — Ты даже в полное говно, ужрался самого говна, в дерьме весь, воняет говном — всё равно, опаздываешь ли, в говнину самую, даже если Шляхтич — всё равно приходи, — поучал нас вчера пьяный Кашпировский. Был у нас препод по кличке Шляхтич — усатый, лысый, сморщенный от возраста, Богуслав Влодарчик, очень злой, но большой специалист.             Всё дело в том, что несколько пропущенных пар — и хоть ты куб, хоть параллелепипед — всё одно отчислят, а если посещал, то тройку поставят.             Чайник закипел, я бросил брикет чьей-то лапши в кипяток и принялся хлебать горячую жижу. Сегодня по расписанию мне оставалась одна лишь физ-ра. Как там поучал Кашпировский? — Я этой и дык, и эдык в том году установку и деньги таскал, и конфеты, говорю, Людмила Петровна, я ваш по самые вот… — он показывал двумя пальцами на горло. — А она — нет, мой хороший, месяц ко мне после занятий походи, вон, с остальными — Ихроровым и Дилшодбеком, — и тогда уже как следует поймёшь. — И чего там? — спросил тогда я. — Да чего там? Я там каждый день сто сорок пять раз отжимался, думал, хоть этого Коня в армрестлинге нарестлю, месяц отжимался летом-то, а оно вон, — он показывал тощий бицепс. — Если бы я твои пятьдесят килограмм поднимал, у меня бы тоже мышцы не выросли, — засмеялся я.             Вот так. Не ходишь на физ-ру — снова месяц смотреть на старую рожу обрюзглой Людмилы Петровны. Не то чтобы там были одни Людмилы Петровны, но пока на первую пару не схожу, не знаю, кто там, можно ли безнаказанно прогуливать. В общем, прийти придётся. Это Кашпировскому в одну воронку уже не упадёт этот снаряд — Людмила Петровна, — не будет она у него преподом, то бишь, а мне вилами на воде писано.             Первое собрание всегда бывает в отдалённом крупном корпусе с широкими залами, множеством тренажёров и всякого дерьма. Как говорится, желающий найдёт чем заняться — широкий простор от дартса до шахмат.             Первым делом я закурил. Осенью приятно выйти в это время на улицу, только ветер сильный сегодня, мешал спокойно курить — к дождю, однако. До отдалённого корпуса тридцать минут ходьбы, у меня же было около часа на этот путь, и я решил подловить Шагала на перепутье.             Лекция по физиологии проходила в соседнем с общежитием корпусе, а значит на пути к длинной Лицейской улице Шагал, а если там был и Валера, то и он, сделают остановку у мусорных контейнеров, исписанных предложениями незаконной работы. — Привет, Димон! — услышал я голос Санька. Если Санёк вырвался вперёд, значит точно Валера с Шагалом что-то обсуждают и сказали ему: «Иди один». — Привет! — я пожал его вялую руку. — А где Шагалыч и Валера? — Валеры сегодня не было, а Шагалыч в корпусе остался, с Аллой того… — Чего? — усмехнулся я. — Фунти-дрюнти-фунти, — покрутил кистями рук Санёк, показывая. — Ну не сексом трахается же, чего сказать не можешь? — Обнимаются они, короче. — Ну вот, — засмеялся я со смущённого Санька. — Сказал же.             Я знал приставания Глызиной. Это как маленький клещ, что впивается незаметно, а потом хрен достанешь, не оставив в теле его голову, причём клещ если не энцефалитный, то боррелиозный. Глызина — просто тупая шкура. Ну, так мне кажется, иначе чем ещё объяснить её переменную любовь ко всем парням нашей группы.             «Шагал! И почему я раньше не замечала…», — представил себе я её голос. Такое я уже слышал. По отношению к себе. А потом к Кириллу. — Димон, их ждать бесполезно, они на такси уехали. Ну, Алла эта, подруги и Шагабутдин. Пошли пешком, — позвал он. Что ж…             После собрания в душном зале нас ожидали занятия. Мы большой группой шли к прилежащему к корпусу стадиону через парк. — Где староста двести тридцать восьмой? — спросила молодая женщина, подкачанная и подтянутая где надо, сияющая курортным загаром. — Вон, — указал я на Гопника, который выяснял отношения с какими-то другими оффниками.             Женщина прошла дальше. Вскоре она указала нам место у беговой дорожки, чтобы мы построились в шеренгу. — Здравствуйте. Я старший преподаватель Кристина Игоревна Коваленко. В этом году специальную группу, подготовительную и обычную решено не разделять, просто вы скажете мне кто ху ис ху, а я после составлю списки.             Началась процедура знакомства. Нас разделили на группы по здоровью. Я, Валера и Шагал, несмотря на явную непереносимость физических нагрузок, были в основной группе, а подружки Аллы, как и она сама, — крепкие кобылы, которым по десять детей рожать ещё, — записались в специальную, как самые хрупкие. Неведомым образом крепко сложенный староста попал в подготовительную группу. — Основная — четыре круга, подготовительная — три, специальная — два. Если кому-то из специальной нельзя бегать, идите пешком.             И мы побежали. Ну, точнее, основная и подготовительная. И в составе нашей основной группы я отставал. Не слишком, но отставал. Гопник обгонял всех на приличном расстоянии. Не то чтобы я хотел лидировать… но обогнать хотя бы Валеру хотелось.             Однако, как ни старайся, этого не выйдет. Только тренировки и поменьше водки, чтоб сердце не шалило, а это скучно, это невыносимо… — Пошли в «кэфэцэ»? — спросил Санёк у нас после физ-ры. Ему всегда нужно было одобрение.             Я во всём оказался лузер, чёрт побери. Моя физическая форма, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Я провёл после своих стараний половину времени на скамейке из-за дичайших проблем с сердцем, а всё от духа соперничества, не щадил себя.             Убить следовало хотя бы для того, чтобы это дело поправить. Да, жестоко, но всегда существует зло во благо, разве нет? Я ведь могу начать после этого жизнь, бл-лин, полную саморазвития! Нет, не начну, конечно. Зря даже думаю об этом. — Пойдём, — сказал Валера, — спортсменам нужен белок.             Мы иногда собирались в KFC, обсуждая всякую хрень вроде мемов, новинок кино, роста глобализации и тёмной стороны силы. И, кажется, у меня была тема, которую следовало обсудить. — Ну шо, пацаны… — начал я говорить, когда все уселись со своими заказами, и запнулся. Верно! Нельзя говорить всё. Я могу навести на себя подозрение. — Чего, братан? — спросил Шагал. — Да вот, я читал фанфик, — нашёл я выход, — там мужика все гнобят в армии, и появляется Ньярлатхотеп в образе старшины.             Мои одногруппники заржали. — Ну, короче, ему там тёмную устраивают, и типа всё бы ничего, но какой-то местный Лысый собирается трахнуть парня в задницу. И вот Ньярлатхотеп предлагает парню силы Древних, чтобы он навёл сам тень над ротой, так сказать. Вы бы согласились? — А… где такой фанфик?             Я понял, что начал обсираться. — Он только в процессе. Уже не в топе, вроде. Автор забросил, вот и спрашиваю, почему. — А, — воскликнул Шагал, обожающий Лавкрафта. — Скинь, как готовый будет.             Валера с какой-то печалью смотрел на меня и улыбался. — Согласился, — сказал он. — Даже не просто жопу спасти, а всех нагибать, — он хитро улыбнулся и вернулся к еде. — А я вот нет, — сказал Шагал. — Ты чего? — удивился Валера. — В жопу же трахнут. — Я думаю, что это хрень. Можно и без «силы Древних» справиться со всей этой дичью. Потом тебе эта «сила» куда надо отольётся. — Санёк? — спросил я. А что? Его мнение тоже важно, наверное. Тоже человек, верно? — А я чего? Кто меня в жопу будет? — Ну, инопланетяне, к примеру? — предположил я голосом полным уверенности. — Да накой им… — Да! Да! — начал Валера. — Ты не знаешь про историю Зойда Питерсона и анальные зонды? — Чего?             Валера иногда в качестве троллинга выдумывал истории, одна лучше другой. — Ну, вот скоро будет происходить штурм Зоны 51, я сейчас серьёзно, — Валера проводил пальцем по краю стаканчика. — Через недели две-три, думаю. Ты знаешь про эту Зону? — Нет, — ответил Санёк. — Димон? Шагал?             Я пожал плечами. Я знал много зон, общего и строгого режима, но не их номера. Кресты, Чёрный лебедь… Отчуждения… — Это чего-то из SCP? — предположил Шагал. — Не! — Валера отмахнулся. — Это американская военная база на юге Невады, где служил Зойд Питерсон, капрал второго ранга. — И чего этот капрал? — спросил Санёк.             Я старался не рассмеяться, свёл зубы вместе и начал посасывать соломинку с колой. Шагал явно прятал улыбку за жестом сурового раздумия. — Эта Зона, если верить… конспирологам…             Тут уже начал улыбаться Саня. — Не, ну ты дослушай. Загугли, если не веришь. Эту базу рассекретили в тринадцатом году, и только после этого узнали, что рептилоид для фильма «Индиана Джонс и хрустальный череп» был взят Люком Бессоном по пьяни у генерал-маршала Джорджа Граймса в обмен на одну из шляп, что была в съёмках первых частей на голове Форда Харрисона. Не как в России, бл-лин, из хлебного мякиша и куриной кожи, а реальный инопланетянин! — И при чём тут анальные зонды? — спросил Шагал, с трудом сдерживая смех. Валера был серьёзен, и его мимика чем-то напоминала первых лиц саммита Большой восьмёрки. — Ну я к чему и веду.             Санёк потирал виски, словно стал рекламой обезболивающих. Я и Шагал сидели, словно Бивис и Баттхед на уроке полового воспитания, услышавшие слово «вагина». Мы уже покраснели от сдерживаемого смеха, но всё ещё делали вид, что всё серьёзно. — Ну я к чему и веду! — с нажимом повторил Валера. — Как только инопланетные силы отследили импланты, вживлённые в теле сородича, они начали слежку за телом. Тело к моменту их высадки переправили назад, в Зону 51, в склад номер 6, ячейку Е-35, если я правильно помню.             Я случайно икнул. — Зойд Питерсон, — чеканил Валера, — отправился на отпуск к своей женщине, а вернулся с обезображенным анусом.             Валера сделал вид, что вкручивает палец, и выпучил глаза. — М-да… — протянул Шагал. — Жаль парня. — Да уж не поспоришь. Всегда, блин, жизнь забирает лучших, — сказал я и начал кивать головой.             Санёк явно думал, сказать ему что-то либо, и не окажется ли он от этого в ещё более дурацком положении. — Хорошо, — решился он. — Может, ты ещё скажешь, что земля плоская? — Плоская, шаролюб, — не мигнув и глазом, сказал Шагал и начал шумно сосать соломинку. — Нет! Не скажу, — Валера поставил руки на поднос, закончив с едой. — Но наша Земля, если иметь в виду небесное тело, и не круглая. Говоря «круглая», ты сам учитываешь лишь одну плоскость… Она формой эллипсоид в нашем пространстве-времени. Но не могу не сказать, что живём мы на плоскости, причём частенько неэвклидовой, скажем так.             Санёк не понимал, как ему реагировать, поэтому ему было в радость попрощаться с нами и оставить на остановке курить. Я держал в руках ещё и стаканчик, наполовину полный/пустой колы.             Вскоре мы попрощались с Шагалом, а возле общаги и Валера оставил меня одного, сказав: — Я к Маре пойду. Бывай! — и пошёл вверх по Лазурной.             Вот как. Видимо, я без всяких проблем смогу узнать, где живёт Мара, если пожелаю. Ну, или почти без проблем. Сегодня занятия окончились слишком рано, чтобы возле лавочки могла появиться Настя или Ленка, поэтому закурил я в одиночестве.             Вот как. Я хотел провести независимое голосование, спросить, как они относятся к такой вот возможности убивать ради силы, но даже к самому факту получения силы двое из четырёх отнеслись с сомнением. Санька можно отмести, он инертный, играет в игрушки вроде «Mass Effect», чтобы ощутить себя сильным капитаном Шепардом, в жизни же вряд ли решался даже на то, чтобы у отца сигарету украсть.             Шагал? Можно ли верить его авторитетному мнению? На него, вероятно, повлияло то, что сила эта от «Древних». Ну что ж, в любом случае он был слишком доволен своей жизнью, чтобы понять и принять какую-то «силу».             Валера? Валера поддержал меня, потому что преданная собака. Ему хоть что скажи, он поддакнет, если это сказал я. Такая тактика дружбы и поддержания социальной дистанции.             То есть, в любом случае придётся решать самому. Как там говорил Сказочник? «Демиург дал каждому возможность выбирать»? Я выбираю быть сильным. Как говорится, «кто сильнее — тот и прав». Для этого придётся убить одну девушку, и я уже стану вдвое сильнее. Девушки, конечно, не самые сильные существа, если верить феминисткам, но всё же жим лёжа я кило на двадцать тяжелее смогу делать точно, а это неплохой буст за одну ночь, если всё сработает.             В любом случае я не должен спалиться. Для этого нужно не оставить следов на месте преступления. А какое будет место преступления? Квартира, конечно. Если в старом доме, услышат ведь? Ну, заткнуть рот можно, можно придушить немного, чтобы потеряла сознание. Да, пожалуй. Если же дом новый, будет ещё лучше: меньше шанс, что звуки борьбы услышат.             Чем я буду убивать? Нужен острый нож, это точно. Не помешала бы пеньковая верёвка, если я хочу это делать медленно. Широкая клейкая лента тоже пригодится. Скрыть лицо, чтобы подъездная камера не щёлкнула. Она такая жизнерадостная, может, этой верёвкой и повесить без лишнего насилия, м? Все подумают, что это самоубийство…             А если одежда будет в крови? Чёрт, придётся брать с собой комплект одежды… Да, лучше всего будет переодеться перед заходом в дом — в общежитии тоже камеры, пусть видят другого человека.             Дверь мне откроет Мара, она должна видеть моё лицо, камера не должна. Что с этим сделать? Капюшон — вполне мирное решение, вместе с шейным платком. Платок можно будет снять и не засветить профиль. Нужно не оставить следы ног на полу.             Нужно нигде не оставить следы!!!             Я закурил ещё. Голова пухла, следовало учесть всё, до минуты. Это непростая игра. Если Сказочник — плод дыма и моей дурной головы, то я должен знать, что не попадусь, должен знать, что это всё не окончится в тюрьме до того, как я наберу силы. Хорошо, хорошо… Это ведь реально провернуть. Вряд ли у кого-то будет подозрение, что это могу быть я! Разве я не милый мальчик?             Я улыбнулся.