Прыжок через себя

             По оживлённому коридору института физкультуры и спорта, толпами ходят будущие тренера и инструкторы-лфк. Долгожданный перерыв пробудил сонных студентов и преподавателей, дав им возможность прийти в чувства после пар. Звонкий гул голосов не мешал двум парням общаться, вновь о чем-то рассуждая:              — Хэйдзо, — видимо, Сяо, что-то вспомнив, хлопнул по плечу друга, — ты знаешь кто такие андрогинные люди?              Хэйдзо спрятал телефон в карман, на секунду задумавшись, но ответ оказался колким:              — Ну да, ты, — зевнул парень, перекидывая волосы с плеча за спину, — а к чему вопрос?              Сяо изогнул бровь, выдохнув, решив, что не готов тратить свои нервы на колкие ответы друга, поэтому спокойно переспросил:              — Мне пару недель назад сделали комплимент, сказали, что я самый красивый из андрогинных людей, которых встречали. Вот и спрашиваю, кто такие андрогинные люди. — протянул парень, о чем-то уже задумавшись. Он озадаченно нахмурился, да перетек глазами на одногруппника.              — Я тебе чё гугл что ли? — усмехнулся его приятель, но без ответа не оставил, — ну, раз тебе уже такие комплименты раскидывают…хм…вот смотри, тебе на глаза попался человек в платье, и ты думаешь: «о! Какая красивая девушка!» — а потом ты ещё немного приглядываешься и начинаешь сомневаться в том, что это девушка, но все же ты потратил больше трёх секунд на человека и у тебя не слабоумие, и ты понял, что, да, это всё-таки девушка, причем вполне даже симпатичная. И самое главное, этому человеку идёт это платье. Вот…              — Честно, я не понял, что ты этим хотел сказать… — сконфуженно кашлянул Сяо, скрестив руки под грудью.              Хейдзо тяжело выдохнул, почесав лоб, да попытался довести мысль:              — Ну, вот смотри, андрогинный человек — это человек, который не подходит под определение ни маскулинной, ни феминной гендерной роли, сформировавшейся в его обществе, …о, как круто сказал! — сам собой загордился Хэйдзо, ярко улыбнувшись, — под это определение подходит…мм… Леди Гага, Тимоти Шламе, эта…как же ее зовут не вспомню: актриса, игравшая Беллу в Сумерках, она тоже, по-моему, подходит… Дэвид Боуи тоже…              Все пересчитывал личностей Хэйдзо, увлекшись. Его глаза заблестели, и он все начал рассказывать: ярко и с жестикуляцией, — а Сяо не посмел его перебить словами, что относительно понял. Поэтому теперь он идёт и слушает, вникая в слова, иногда даже переспрашивая, чтобы не отстать от его хаотичного хода мыслей.              — Лично у меня никогда не возникала мысль, что ты похож на девушку, но также ты выглядишь достаточно нестандартно для парня, — подытожил Хэйдзо, перекинув руку, через плечо своему другу, — у тебя, наверное, та самая «модельная внешность», именно поэтому некоторые рекламные кампании тебе до сих пор названивают. Не повезло же мне с таким красавчиком скорешиться! Всех девчонок на себя перетягиваешь! Ха-ха-ха              Расхохотался паренёк, что вызвало у Сяо озабоченную, негодующую гримасу. Он вроде бы хотел и улыбнуться ему, да воздержался.              — Да не нужны мне эти девчонки, — поднял бровь Сяо и покосился на обнимающего его одногруппника, перебарывая зевоту, старясь скрыть давний недосып, — по-моему, ты преувеличиваешь…или у меня есть все шансы закадрить Ит-…              Резко замолчал Сяо, распахнув глаза. Он не хотел этого никому рассказывать. Он не хотел это говорить вслух, ведь не хочет никак развивать эту тему. А зачем? Даже если он понимает, что Итэру не пятьдесят, зная, что тому двадцать четыре, он всё еще женатый человек, возможно, с ребёнком. Та минутная слабость была просто восхищением и подавленной завистью. Сяо ещё не полностью утратил самоуважение и ту колкую надменность, ибо, тогда для чего Итэр на отказ не говорит свой настоящий возраст? Для чего он смеётся над ним? Ведь признавать то, что человек, который тебе симпатичен, условно, саркастичная и надменная личность достаточно болезненно, ибо не всегда минус на минус даёт плюс.              Сяо не может признать, что желает видеть рядом с собой людей, похожих на себя по характеру, который практически утерял. Он не готов к этому.              Но вот Хэйдзо покрепче его схватил, заглядывая в глаза и не дав ему от себя отступить, насмешливо выдал:              — Да ну, — через улыбку ехидно протянул спортсмен, чувствуя, как пихается Сяо, пытаясь выбраться из его, до скрежета зависти, сильных тисков, — так тебе нравятся парни, я-то думаю, что ни с одной из одногруппниц так и не заговорил с начала года.              Сяо всё-таки с силой ударил того локтем в бок, отталкивая от себя, недовольно фыркнув:              — Мне не нравятся парни, мне нравится Итэр, — без смущения или неуверенности процедил он, смотря, как корчится от боли одногруппник, — мне хотя бы не нравятся зрелые женщины.              Хэйдзо тихо прокашлялся, едко улыбнувшись:              — А что? Итэр разве не парень? — легкоатлет чуть посмаковал слова на языке и поближе подошёл к негодующему Сяо, — А вот твоя мать — секси.              Сяо дал подзатыльник парню рядом собой, сердито добавив напоследок: «За языком следи,» — после чего развернулся и направился к лестнице, а Хэйдзо ринулся за ним, громко хохоча, да опять слабо запрыгивая на него, обнимая за плечо, за что опять оказался обматерен. Сяо было больно.

      ***

      Со дня на день декабрь. Серое свинцовое небо окутывает крыши своей сыростью, наседая. Торопливые пятна-люди куда-то держат свой путь, оставляя за собой шлейф табачного дыма и других тяжелых запахов. По стенам домов прямо в лужи стекали грязные тени, а холодный сырой ветер задувал с набережной.       Сяо быстро шёл по выученной дороге, не оглядываясь. Вместо кепки и правда оказалась шапка, слезающая со лба, висящая на макушке. Парень смотрит на свои исколотые пальцы, перетирая следы от иголок. Ему опять что-то старательно вправляют в голове. Он это чувствует. Ощущает. Но хочет ли он этого?       Хочет ли по-настоящему, чтобы именно душевная боль отошла? Он уже не знает. Его это раздражает, злит.       По натуре Сяо раздражительный и вспыльчивый — идеальный характер для хорошего спортсмена. Ни с кем не считался, ни к кому явного уважения не питал. Он не рассчитывал всю жизнь заниматься спортом, но до лет тридцати он точно думал всё еще прыгать. А в итоге что? Восемнадцать лет исполнилось, и он сам себя доломал.       И чем он больше думает о спорте, о своей карьере, он всё больше вспоминал своих знакомых спортсменов: от Хэйдзо, что на данный момент занимает хорошее место в сборной, до того же Итэра, сказавшего, что спорт — это не более чем хобби.       Сяо закипал от этого. Закипал так, что и не знал, что делать. Он разрывался между: «Мне симпатичен Итэр», «Я завидую Итэру» и «Да что вообще понимает этот Итэр?!» — собственные метания вызывали и смех, и гнев.       Юноша даже решил не обременять себя размышлениями по поводу своей ориентации, решив, что делать с этим нечего, ибо ниже уже некуда. Дно он достиг: «Неудачник, так еще и педик» — как считал он. Ему не нужна взаимность со стороны врача, так же он и не знает, что ему нужно. Он лишь угрюмо перемалывал собственные мысли, вновь всё больше уходя в себя, ведь всё-таки решился пойти в зал.       Ладони, что были трусливо спрятаны в карманы, сжимались в кулаки, а лицо парня всё тяжелее... Хотелось гневно закричать, что-то с силой, со злостью пнуть, сломать. Хотелось на кого-нибудь накричать и обвинить во всех своих неудачах, но даже ему, не самому умному человеку, было от начала и до конца понятно, что виновный там один, и он намного ближе, чем кажется. Сяо остановился, чтобы отдышаться, перед тем как зайти в зал и столкнулся в отражении стеклянной двери с самим собой: озлобленным и обиженным.

      …

      — О, какие люди! — звонко раздалось по залу перекрикивая голоса других тренеров, — Сяо! Свет очей моих!              В зале некоторые обернулись на нежданного гостя, на пару секунд отвлекаясь, потом тут же возвращаясь к работе. Хэйдзо негодующе нахмурил брови, когда его увидел, но решил, что уточнит потом, на учёбе, а сейчас у него тройной прыжок. Сяо натянуто улыбнулся, чувствуя, как перехватывает дыхания от наплывших эмоций и воспоминаний. Женщина к нему бодро подошла, крепко обняв:              — Всё-таки пришел! Ну рассказывай, как у тебя дела, как спина?              Сяо на нее посмотрел, смущенно улыбнувшись, да последовал за ней. Тренер села на маты, наблюдая как её спортсмены разминаются и бегают. Кого-то он узнал, кого-то видит впервые. Ребята, знающие его, поздоровались с ним, махнув руками, дабы сильно не отвлекаться. Зал кипит энергией, каждый стремится к одному и тому же.       Женщина всё разбалтывает, расшатывает Сяо, всё подбадривая, поддерживая говоря, что тоже травму получала и тоже отчаивалась, но в руки себя взяла и в спорт вернулась. Парень всё слушал, кивая, чувствуя себя немощным и убогим, пока дама расхваливала других своих спортсменов, говоря кто где идёт первый, кто кому конкурент, а кто кому нет:              — Вот если бы и ты в своё время поднапрягся, тоже сейчас был бы рекордсменом мира и неоднократным, к слову. — ткнула в нос Сянь Юнь, хлопнув того по колену, — ну ниче, еще будет.              Сяо промолчал.              — Не раскисай, давай бери себя в руки, — тренер перевела на него взгляд, хмыкнув. К этому моменту ребята уже начали прыгать: кто-то с шестом, кто-то без, то есть просто в высоту.              Сяо, как загипнотизированный, смотрел за спортсменами, сильно сжав челюсть. Дыхание перехватило, а сердце начало расходится в торопливом ритме.              «Хочу»              Тренер вскрикивала, поправляла, говорила как правильнее, а спортсмены всё больше и больше прыгали. Болтали, смеялись, друг друга поддерживали или подшучивали. Прыжок за прыжком. Скачок за скачком. У кого-то получалось что ни есть превосходно, у кого-то плохо, что так и хочется сказать: «ну что же ты делаешь!».              «Я тоже хочу»              Это было что-то из разряда пыток. Смотреть на то, чем ты жил, дышал, существовал, смотреть на то, что вызывало у тебя счастье, зная, что ты больше никогда не сможешь, втаптывало в землю. Как молотком по голове: «Почему ты такой никчёмный?» — раздавалось у него в мыслях, разбивая голову.              «Ужасно…ужасно хочу тоже…»              — Ну что ж ты делаешь?! — крик тренера вывел Сяо из рефлексии, и он снова обратил внимание на атлетов, — Кто так делает? Да тебя с такими результатами нахрен из сборной вышвырнут! Позорище!       Сяо взглянул на кого же так кричат, чуть наклонившись, да заметил там паренька лет семнадцати, который сжал губы, да поскорее встал после того, как задел планку, уронив ее. Тренер запальчиво продолжала на него кричать, а Сяо малозаметно хмыкнул: с ним разговаривали точно так же, либо вообще не разговаривали, оставляя в молчании. Он заправил волосы за уши, да чуть вытянул правую ногу, избавляя себя от затёкшего колена.       Сянь Юнь явно больше не хотела смотреть на разозлившего ее спортсмена, поэтому отвернулась, столкнувшись взглядом с Сяо:              — О, а покажи-ка ему как делать, — взмахнула ладонью женщина, намекнув тому прыгнуть в высоту, — а то совсем идиоты непонятливые пошли у меня.              Сяо почти истерично усмехнулся: «показать что? Как надо ломать себя конечности?» — да воздержался от едкого комментария. Он открыл рот, желая возразить:              — Так я же год уже не прыгал, что я ему покажу?              — Глаза боятся, а руки делают, мой дорогой, мышцы всё помнят, — пихнула того в плечо женщина, — ой, давай не начинай. Ты всегда был у меня ипохондриком. Всё у тебя зажило давно.              Сяо мазнул глазами по команде, которая начала поддакивать словам тренера, возбужденно загалдев, напоминая ему, что он раскис и то, что он никогда бы не отказался от возможности перед кем-нибудь покрасоваться и похвастаться. Парень вновь взглянул на униженного мальчишку, что профессионально абстрагировался от слов окружающих людей, и снова уткнулся в тренера. Внутри Сяо всё разбилось на две части: первая, которая ликовала и умоляла показать, как надо прыгнуть, вторая — умоляла этого не делать. Тяжело, до ужаса тяжело. Как говорится: и хочется, и колется. Сердце стучало так громко и так сильно, казалось, что это слышат окружающие. Спину обливает потом, а сознание всё еще разрывается в противоречиях.              «Ну у меня же на плечах и спине тейпы…да и утром я выпил таблетки…ничего случиться не должно…»              Парень нервно облизнул губы и выдохнул:              — Ну… можно попробовать…              По спортсменам пошла волна «восхищение и присвистыванией». Ребята подначивали Сяо, наблюдая как он встаёт с мата, вытаскивая всё из карманов, и торопливо снимает толстовку. И когда его волосы были заплетены в маленький хвостик, дабы чёлка не попадала в глаза, он пару раз попрыгал на месте, да перекатывался с пятки на носок, чтобы хоть как-то немного разогреться.       Сяо встал на зону разбега, чуть подняв выше, к коленям, свои спортивные темные штаны, с силой выдыхая весь «застоявшийся» воздух из лёгких.       Сейчас его сознание чисто, как не огранённый алмаз. Все мысли и переживания отошли на второй план. Парень направил резкий уверенный взгляд к месту прыжка, последний раз растянув спину, потянувшись вниз к носкам, поняв, что растяжку не растерял.              «Почти пятнадцать лет легкой атлетики… от одного раза ничего не будет…» — твёрдо настоял он, оттолкнувшись от пола, начав разбег.              Видимо, он всё-таки решил проверить на прочность лечение Итэра.       Сянь Юнь победоносно хмыкнула. Это именно то, чего она и добивалась.

      ***

             — Итак, господа умелые списывальщики, — хлопнул в ладоши статный мужчина, расправляя плечи, — я свое слово держу, и вот вы здесь.              Мужчина лет пятидесяти оглядывает своих студентов, которые смогли его каким-то образом впечатлить, и он взял их в больницу, в которой является главврачом. Студенты воодушевленно переглянулись, не веря тому, что смогут начать работать в больнице: и не полы мыть, а помогать их куратору писать кандидатскую, являясь его помощниками.       А рядом с столь статным и притягательным мужчиной стоит его еще один сотрудник…помоложе и со светлыми ржаными волосами. Молодой врач ничуть не рад, что оказался вплетён в данную авантюру, однако, засунув руки в карманы брюк своей черной хирургички, осматривает четверых студентов дипломного курса, вздыхая, потому что понимает: они ни во что его ставить не будут. Он закрутил рукава белой футболки-лонгслив и перекинул хвост с одного плеча на другое.              — Так, полуфабрикаты, а это, — куратор указал на Итэра рукой, представляя, — ваш бог и царь. Запомните его лицо, еще на практике с ним свидитесь. А я пошёл, работой снабдит вас как раз-таки он.              Итэр медленно кивнул, здороваясь, да поправил свой бейджик на розовой ленте. Дотторе быстро умчался, делать дела поважнее, оставив своих студентов на своё доверенное лицо.       Его сын тяжело вздыхал и думал, как вообще согласился на это:       «…       — Я на няньку похож? Мне что делать нечего? — возникал парень, не отвлекаясь от работы, осматривая пациента, — т-…Вы меня и так работой закидали, я и так тут смен больше, чем нужно отрабатываю, от операции к операции бегаю, так еще и со студентами вашими возиться? Ну уж нет, я только согласился быть вашим ассистентом на кафедре. Мне спать когда? Я уже не говорю о личной жизни, о которой даже в теории не знаю!              — Да ладно тебе, — вальяжно проговорил Дотторе, смотря как его сын умело пользуется тем, что его пациент глухой и без аппарата, — Руку набьёшь, заработаешь себе на новую машину.              — Я уже на протяжении всей своей жизни нарабатываю себе руку и уже набиваю на которую «машину», — с хриплой дрожью проговорил травматолог, поглядывая на отца.              Дотторе озадаченно посмотрел на своего сына, изогнув бровь:              — По-моему, ты что-то напутал.              Итэр тяжело вздохнул, широко улыбнувшись своему пациенту, когда тот заметил неладное, да вновь мазнул глазами по лицу начальника.              — Почему я? — закончив осмотр и выпроводив пациента, напрямую спросил Итэр, — неужели вы не найдете врача лучше? С каких пор вам нужен «середнячок»?              В том-то и дело, что не найдет. Настолько хорошего врача практически невозможно отыскать, поэтому к сыну и идет. Но озвучить, что его сын давным-давно «выше среднего» — это выше сил Дотторе. Крепче сжимая руки под грудью и сердито хмуря брови, отец быстро находит ответ:              — Ты и так сплошное расстройство меня и матери, в чем проблема хоть как-нибудь сказать нам «спасибо»? — надменно, своим низким голосом сказал мужчина, как дав пощёчину, — и где ты таким наглым стал? Вчера двадцать четыре исполнилось и сразу важным себя ощутил? Да если бы не я, ты бы сейчас как обычный придурошный студент, дай бог, средним персоналом работал бы, а не востребованным травматологом-ортопедом. Я тебе не просто блестящее образование дал, так еще и карьерой великолепной одарил, всё на блюдце тебе поднёс, а тебе мне с кандидатской не помочь?              Итэр нахмурил брови, спрятав руки в карманы своего белого халата. Он проглотил колкие слова родителя и украдкой оглядел Дотторе оскорблённым, пристыженным взглядом. Он с выдохом извинился и спросил, что от него требуется, чем он может быть полезен.              — Ты работаешь со студентами и со мной одновременно, ты решишь кто будет моим помощником, кто будет твоим, кто будет медсестрой или медбратом, а кто санитаром, понял? — резко и с холодом диктовал Дотторе, смотря на сына сверху вниз, — и еще одно…ты должен выглядеть как медбрат.              Итэр поперхнувшись тут же уточнил:              — Почему медбрат?              — Хуже молодого врача только молодой медбрат. Тебя ни во что ставить не будут и подхалимства, соответственно, и не будет, — пояснил главврач, встав с чужого рабочего кресла, — а мне нужно точно знать, кто достоин носить в стенах моей больницы звания врача, а кто в санитарские тряпки пойдет.              — А куда пациентов девать? В тот день на всю больницу будет всего три травматолога…– твёрдо настоял Итэр, сев на своё место, — или в твой шикарной больнице средний персонал делает работу врача?       …»              — Так, господа, — с тяжестью выдохнул Итэр, вновь оглядывая всех студентов, — приятно со всеми вами познакомиться, я надеюсь, проблем у нас не возникнет, ведь люди мы все взрослые. Те, кто не знают: зовут меня Итэр. Обращение только на «вы», проявим друг другу уважение.              Такое уточнение парень сделал не просто так, ведь он с ними ровесник, а может даже и вовсе младше, поэтому делает такой акцент.              — А сколько вам лет? Вы тоже студент? Вы аспирант? — одна из девушек задала вопрос, глазами бегая по проходящему мимо медперсоналу, — вы такой молодой…              Итэр приподнял надменно брови над уставшими, переутомленными глазами. Девушку одернула ее одногруппница, намекнув, что вопрос бестактный. А парни направили на неё насмешливый взгляд, уже зная, кого направят мыть полы…              — Мне тринадцать лет, если вы не заметили, я — девочка-подросток, — фыркнул Итэр, здороваясь кивком головы с мимо проходящими врачами и медсестрами, — а теперь если я утолил всё ваше любопытство, то рекомендую следовать за мной, у нас работы немерено. И, пожалуйста, больше без идиотских вопросов.              Девушка стыдливо опустила глаза, покрепче сомкнув губы, а все остальные три студента злорадно хмыкнули, покосившись на едкого «медбрата», которого им подставили.       Итэр что-то им вещал, требуя их внимания на себе, говоря, что без его ведома им даже прикасаться к пациентам нельзя. Однако их путь был прерван: они остановились в реанимации, ибо от их наставника что-то захотела медсестра. И пока они разговаривали, пока медсестра отвлеклась от пациента, от которого только что вышла, Итэр всё старался не спускать глаз с тех студентов, осматривая их.              — Тогда, …– тяжело, устало выдохнул парень, перетирая лоб, перетекая рукой к корням волос, — тогда запишите его ко мне после МРТ, я посмотрю и скажу точно…м-угу…              — Я очень рада, что попала на вашу смену…ух…и не знаю, что делала бы, а то деда-то жалко…– сказала с легкой улыбкой медсестра, смотря на врача перед собой, который, по всей видимости, вновь ушёл в себя.              И в этот момент, из палаты кто-то вылетает пулей! Тот самый дед выдернул систему и голым выбежал из палаты, расталкивая всех на своём пути. Медсестра тут же спохватилась, дернулась его ловить, но ее остановил Итэр:              — Ну чего встали? Идите ловите деда, — обратился к студентам врач, кивнув в его сторону, — вот ваша первая работа.              Девушка настороженно остановилась, когда увидела, что ребята и правда побежали его ловить, а Итэр остался злорадно гоготать, наблюдая за той великолепной картиной. Нужно же ему находить плюсы работы со студентами. Ведь его отец весь такой важный, нейрохирург, — ему не до своих же студентов; повесить их на сына — самое умное решение.       Но студенты деда поймали быстро, обратно уложив в кровать, видимо, еще на прошлых курсах на практике наловчились.

      …

      Распределив трех студентов по рабочим местам, Итэр почти облегчённо выдохнул, да вспомнил о четвертом. Паренек смотрел на него своими светлыми, глупыми глазами, хлопая ресницами. Молодой врач на него устало взглянул, совершенно не зная куда его деть, да долго думать не пришлось: приехала скорая.              — Итэр, примите? — спросил медбрат, практически добегая до врача, — там парень с лампочкой во рту…              — Так я тут причем? Идите ищите хирурга или оториноларинголога. — попытался отмахнуться тот, выглядывая медсестру приемного отделения, дабы пристроить парня, — пусть спасает того бедолагу.              — Понимаете, парень пытался вытащить эту лампочку самостоятельно и, скорее всего, каким-то образом то ли сломал, то ли вывихнул челюсть…– встал на пути медбрат, останавливая Итэра, — так что травматолог-ортопед там нужен.              — Вы травматолог? — удивленно переспросил паренёк, восхищённо улыбнувшись, — можно мне, пожалуйста, вам в помощники, я тоже хочу поступать на травматолога.              Итэр помассировал глаза, тяжело, уставше-отчаянно выдохнув. Он взял карточку из рук медбрата, перетирая затекшую шею и бросил взгляд на студента:              — Ну пойдем, раз просишь.              По правде говоря, Итэр догадывался к кому они идут. Есть у них один кадр, который часто бывает в этой больнице: мальчишка лет пятнадцати, который каким-то удивительным образом попадает в передряги и отхватывает по первое число.       Приемное отделение было переполнено людьми, будто не дорогая больница с платными услугами, а государственная поликлиника.       Травматолог поправил очки на носу перед тем, как зайти в кабинет, и сильно растянул щеки в улыбке, на что вопросительно посмотрел его студент:              — Здравствуй, Бенетт! — сладко протянул врач, мягко улыбаясь мальчишке, на что студент пораженно вскинул бровями, — с нами будет студент, он мой помощник.              Юноша что-то болезненно промычал, а рядом сидящий отец сочувственно хлопнул его по плечу.              — Ой, не отвечай мне, еще наболтаемся, — хихикнул врач, улыбнувшись.              Он встал с боку, ожидания когда лор аккуратно достанет лампочку изо рта бедолаги, наблюдая за процессом, да кидая взгляды на притаившегося студента. И когда инородное тело успешно вытащили, Итэр бодро подошёл к пареньку, кивком головы подзывая к себе студента. Врач надел латексные перчатки, сдерживая кашель, и перед тем, как аккуратно приоткрыть рот пациента, дабы рассмотреть зубы, он, едко прищурившись, исполняет свою мечту:              — А теперь ответь мне, что нужно делать, — обратился к студенту травматолог, щурясь на его, поправляя маску на носу, — будущий коллега.              Студентик, по всем клише, конечно же растерялся. Он неуверенно заикнулся, оглядев всех присутствующих. Потом его глаза побрели по белым стенам перевязочной и вновь уткнулись на подрагивающие руки травматолога, и взгляд снова уткнулся в его до ужаса уставшие глаза…              — Надо уточнить при каких обстоятельствах была получена травма, — после этих слов все врачи крайне озадаченно посмотрели, но ничего не сказали, не сбивая с мысли своими насмешками. Студент спокойнее продолжил, — Ведь от этого зависит тактика лечения… При осмотре полости рта особое внимание уделяется слизистой оболочке альвеолярной части нижней челюсти, выявление нарушений целостности и кровотечений. Определяется соотношение зубных рядов, смещение центральной линии нижней челюсти при открывании и закрывании полости рта. Ориентирами являются уздечки губ, линия между центральными резцами верхней и нижней челюсти-…              — Прям как по методичке, — перебил Итэр, показав, что продолжать не стоит, совсем малость разочаровавшись, что человек всё знает, — меньшего и не ожидалась от лучших студентов нашего глав врача…вы мол-…одец…              С трудом проговорив последнее слово, Итэр полностью погрузился в рассматривание челюсти Бенетта. Ненароком, он вспомнил, что когда изучал медкарту Сяо, то тоже нашёл там пару строчек о ломанной челюсти. И вот, на пару секунд он отвлёкся от мальчика, отдавшись мыслям про другого пациента.       «А Сяо беспокоит челюсть? Надо будет у него поспрашивать, может, даже как-нибудь помочь...»       Заметив свою рассеянность, травматолог сам себя одёрнул, продолжив осмотр.       Студент рассматривал как врач невероятно сдержанно себя ведёт. Как быстро и плавно складывает полотенце, наматывая на пальцы, отшучиваясь: «Все-таки пальцы мне всё ещё нужны». Широко улыбаясь и выясняя причину боли мальчика. Как он успокаивает и уверяет его отца, что те болезненные ощущения, что сейчас испытывает его сын — формальность и с ней сделать ничего практически невозможно. Но родитель не унимается. Всё продолжает наседать и спрашивать точно ли тот травматолог и не может ли он нежнее с его ребёнком.              — Ты думаешь, что корочку купил и теперь всех учить можешь? — всё-таки вскрикнул отец, увидев, что у Бенетта потекла по щеке слеза, а травматолог на это даже бровью не повел, продолжая вправлять челюсть, — да этот студент умнее тебя будет! Ты не видишь, что ему больно?!              Медбрат попытался успокоить отца, с просьбой покинуть кабинет, а тот всё продолжал барахтаться и говорить, что после молодых врачей они в три раза дольше перелечиваться будут, и он требует врача «постарше». Студент оскорблённо нахмурил брови, брезгливо скривил лицо, да взглянул на наставника, а тот просто не обращает внимания. Со стороны Итэра донёсся звонкий щелчок, и мальчик наконец закрыл рот.              — Всё путём? — с улыбкой спросил доктор, разматывая полотенце с пальцев, и заметил как лицо Бенетта покраснело от стыда, — не отвечай, кивни или помотай головой.

      ***

      Третий, пятый шаг. Ритмичный разбег! Сильный мах руками, и толчковая нога, подобна пружинке, пустила в воздух над планкой лёгкое тело. Его спина изогнулась в гибкой дуге, а руки согнулись в локтях. Глаза Сяо снова увидели яркий потолок. Эти белые бетонные балки, что неизменно высоко, вновь показались, ослепив, не вынудив предварительно задрать голову. Секунда. Его волосы подскочили, выпав из резинки и попали ему на лоб, заставив зажмуриться.       Но голова Сяо коснулась подушки. Он с тяжестью выдохнул, закрыв глаза. Молочная кислота прожигает мышцы, которые ноют от микроразрывов. Он прокручивал этот прыжок в мыслях сотни раз, все чего-то ожидая.        Сяо чувствует скорбь, всю эту желчную обиду, прожигающую его. Но не может ничего с этим сделать.       Он размеренно дышит, рассматривая темный потолок, и только и слышит, как тихо приоткрылась дверь, и по комнате раздались цокающие шажочки. Собачка, которой досталось имя Фемида, запрыгнула на его кровать. Девочка, которую он несколькими минутами ранее намывал после их прогулки, легла ему под бок, положив голову рядом с диафрагмой. Она чувствует, что ее хозяин чем-то расстроен, поэтому глядит на него своими глазками-бусинками, сочувственно скульнув. Парень положил свою руку ей на голову, потеребив пушистые темные ушки, да закрыл глаза, может, понадеясь, что в этот раз не уснёт под утро.