R + A

Мир едва ли обретал четкость, в зубы ударили кружкой, холодная жидкость полилась в рот. Он поперхнулся, пытаясь отвернуться, стараясь сфокусировать взгляд, а на деле снова увлекаясь в хоть мало мальски спасительную темноту. Жесткая рука поймала, сжала челюсть - воду в рот залили насильно, остатком плеснули в лицо. Каждую мышцу сводило провоцируя зверскую дрожь, каждый нерв истерично сигналил про повреждения, ниже талии вообще не хотелось воспринимать себя живым. Но, увы, боль вгрызалась до темных кругов перед глазами. Нестерпимо больно, страшно, обидно, непонятно - Кехлер не выдерживал, мозг пока не понимал "за что?" и спасительно впадал в ступор. Молчаливый и безучастный от переизбытка страданий. Скорее всего дальше психика и организм окончательно сдадут, придет болевой шок, а так, как Адольф полный ноль в столь тонких вещах - он, бедный Рюдигер, сдохнет тут, на полу, в луже собственной крови, избитый, искалеченный, униженный, да ещё и без штанов. Отдаленно, за обморочным гулом в ушах, Рюдигер даже расслышал собственные стоны срывающиеся на хрип, ойки и нервный голос изверга. В какой-то момент его сильно встряхнули, больно ударили по щеке (отчего, кстати, вообще перехотелось возвращаться в этот мир). "Лучше бы умереть". На душе стало так погано, что мозг больше не осознавал ни-че-го. Кехлер принялся отключаться, краем сознания замечая, что его резко оторвали от грязного пола и схватив на руки, кое-как прижав агонизирующее тело к груди, двинулись к двери. "Псих, куда в таком виде?..." пронеслось в голове, хотя... Он мало что помнил и видел в коридоре, паника от приближающейся смерти (или простой обморочности) все таки сдавливала разум. Сравнительно опомниться удалось только, когда несчастная задница, спина и ноги столкнулись с ледяным холодом, а рядом послышался шум воды. Ванная. Не видел, но узнал. -Утопить решил? - абсолютно не различая пока ничего перед собой поинтересовался Кехлер. Надеялся, что прозвучит саркастически. Адольф зло сопел. Схватил за воротник, принялся расстёгивать пуговицы на рубашке, стаскивать халат. Это тоже смешалось в калейдоскоп боли - истерзанная спина горела от любых прикосновений. Проясняться картинка начала, когда Штрассер окатил водой левую руку - раненое запястье жглось зверски, выдернув из глубокой тяжёлой темноты. -Тихо, - почти заботливо буркнул Адольф, ласково смывая кровь с кожи. - Будет больно, но так надо. Потом обработаем, заживёт. "Ой, как все просто!" Захотелось пнуть склонившегося Ади коленом или локтем, но и то и то грозило болевым шоком именно Кехлеру. Пришлось воздержаться. -Вколи мне обезболивающее или прибей, - неразборчиво выдавил с горла доктор, собираясь прикрыть глаза, но на деле лишь резко дергаясь и болезненно жмурясь, когда горячие капли коснулись порезанного живота. Горячая вода, вроде бы, сделает лишь хуже, кровотечение усилится... Разумеется, сообщить об том Рюдигер не смог. Вода жгла любые царапины, пронзая до костей, кажется у него опять потекли слезы, но в ванной Адольф не разберёт. *** -Что мне делать? - Штрассер убрал от носа просякнутую нашатырем вату. - Ты врач, подавай идеи, - в голосе слышалась настоящая паника. Как мило. Кехлер с трудом повертев головой, обнаружил себя в собственной комнате, прислоненным спиной к спинке кровати. -Ну? - рявкнул Штрассер. Тварь. Пытка продолжалась и Рюдигер честно не понимал, что заставляет его напрягать память, вспоминая медицину, вместо милостиво взять и сдохнуть Адольфу на зло. *** Закутанный в бинты Кехлер тесно прижался к плечу. Дабы наверняка обездвижить коллегу, даже судорожно хватанул за руку своими ледяными пальцами. Нет, это не напоминало попытку приластится - ему просто жизненно необходимо было прижаться, согреться, почувствовать, что его сейчас не оставят умирать. Адольф позволил. Заправил одеяло натянув к шее, наклонился и горячо прижался губами к виску. Рука, схваченная за локоть в плен чужими дрожащими пальцами, принялась равномерно гладить это блондинистое горе по лопаткам. Под тяжестью одеяла дрожь почти не ощущалась, но Кехлера несомненно трясло до стучащих зубов. -Я не уйду никуда, попробуй заснуть, - предложил Адольф. После обработки ран Рюдигер находился в неестественном ступоре. Любая тень рассудка угасла с концами, ругань и злость ушли, теперь Кехлер напоминал сумасшедшего - пустой взгляд, ноль реакций, только руки, если не заняты были Адольфом, навязчиво сжимались в кулаки. Наверное просто стало хуже (или мозг не выдержал). -Давай, - Адольф ласково провел по ткани одеяла, привлекая внимание. - Устроим тебя удобнее. Кехлер лишь крепко зажмурился, когда ему помогли прислониться лопатками к подушке (Адольф сбил ту до ненормальной мягкости, но лицо доктора перекосилось, когда весь вес тела пришелся на спину). В полутьме вечерней комнаты он в тот момент показался уже полотняно белым, в тон подушке и бинтам. Черные брови, наливающийся малиновым синяк на щеке, тени под глазами - вот и все, что хоть как-то выделялось на фоне. -Не отстраняйся, - нервно попросил Кехлер, обезумевше комкая в пальцах рукав чужой рубашки. Сумасшедший взгляд выжидающе прожигал в то время потолок, на кивнувшего Адольфа мы даже смотреть боялись. -Конечно, я буду тут, не бойся, - мягко заверил Штрассер, хотя самого начинало потряхивать. По правде говоря, осознание случившегося накатывало. Адольф порой позволял себе срывы, Адольф знал, что они усугубляются, он - тот Адольф, который был "светлой" частью своей личности - до безумия боялся что когда-нибудь слишком сильно ударит, слишком резко скажет. И даже не подозревал, что способен так... Громко сглотнув Штрассер затуманено моргнул, сгоняя наваждение. Ему не могло нравится, это была простая заслепившая агрессия, злость... Влажная после ванной башка уткнулась ему в шею, дыхание доктора вновь судорожно дёрнуло. Это и выдернуло из плена раздумий, заставив погладить за ухом, именно так, как Кехлер любит - ощутимо зарываясь ногтями в короткие пряди. На грани слышимости Рюдигер ещё пробормотал, как сильно болит спина, а вскоре провалился в тяжёлую дремоту. Адольф же долго не мог сомкнуть глаз. Хотя вспоминал, что надо убраться, смыть кровь с пола. Сцена в кабинете, в эти озаренные золотистым приглушённым светом настольной лампы минуты, начинала казаться чем-то далёким, страшным, чужим. За Кехлера становилось панически волнительно - выдержит ли? *** Слабый рык вырвавшийся из горла доктора выдернул Штрассера из раздумий. Кажется он сам заснул, пригревшись рядом. -Болит так? - теперь этот факт не на шутку беспокоил. Болело конечно. Кехлер на грани бреда и сна поскуливал, но не осознавая, кто ерошит ему волосы, подставлял горячую мокрую от душа и температуры голову под прикосновения. Хотел свернуться клубком, носом к стенке, но Адольф помешал, надавив на грудь. "Лежи ровненько" - не хватало ещё напрягать раны, волновать и дергать. Градусник вскоре известил, что ещё градус и придется звать врача. Для предотвращения катастрофы Штрассер поплелся за водой и полотенцем, компрессы хотя бы дарили шанс сбить жар и сохранить репутацию. Ночь близилась к утру, сероватой синевой окрашивалось небо за окном. Кехлер поворочался ещё немного, поскулил и постепенно затих. Но самое жуткое оставалось впереди - объяснить произошедшее, выслушать ругань, уйти из докторской жизни прочь.