R + A

-Зря, очень зря ты так, - цокнул палач, поигрывая карандашом. - Знаешь куда я тебе ее засуну теперь? - вкрадчиво поинтересовался он, наклонившись нос к носу. - А пустое глазное яблоко всего лишь залили бы спиртом, зажило бы... Карие глаза сверкнули таким тяжёлым торжеством, что спину снова прошибло мурашками. И все же Рюдигер был рад - слепым доживать последние часы своей несчастной жизни не хотелось. Как и думать про этот зловещий карандаш, впрочем. Боль гуляла по организму, жестоко цепляя раны, пульсировала в разбитой щеке и виске, в многострадальных рёбрах и выкрученых руках. Наручниками кажется защемило кожу и кажется совсем не случайно. Тело начинало сильнее знобить, пришлось сжать зубы, чтоб не стучали. А чужие руки теперь тисками держали за плечи, пресекая новые попытки бунтовать. -Не думаю, что карандаш в заднице его впечатлит, - глубокомысленно подали голос откуда-то из-за спины палача. - Я бы все таки глаз выбил или зубы. -Тебя бы кастрировать и яйца отдать моим крысам, - пробормотал себе под нос по-немецки Кехлер, но кажется услышан не был. Оно и к счастью. -А кто говорил, что я собираюсь в задницу? - удивился палач. - О нет, - лицо его засияло торжествующей улыбкой. *** Немец рвался как обезумевший, откуда-то взялись силы лягаться, кусаться, стараться больнее ударить головой, локтем, коленом. Даже раны не помешали. Пришлось вчетвером придавить за плечи и ноги (руки идеально фиксировались наручниками за спиной - и почему раньше так не сделал?). После чего обиженного, тяжело дышащего человека вдавили в пол и сунули в зубы его же галстук, пресекая попытки фашисткой "акулы" откусить кому-нибудь пальцы. -Держи ему голову, пусть смотрит, - отчеканил Андрей устраиваясь на ногах, усмехаясь почувствовав, как распластанный противник попытался его сбрыкнуть. Мальчишка не ослушался, схватил за волосы и рывком вынудил принять демонстративно отворачивающуюся жертву надлежащее положение - в данный момент впериться горящим ненавистью и страхом взглядом в лицо Андрея. Андрей позволил себе улыбнуться, прежде чем стянуть брюки и белье жертвы на бедра. Не сказать, что Андрюшу не покоробило завистью - оно и не странно, почему девки все как одна, на перебой, липнут к этим фашистским тварям. Утешив себя тем, что попросту набил немцу синяков и отеков, Андрей вернулся к делу, вытаскивая из кармана некогда невинный карандаш. Меж тем страх полыхнул в светлых глазищах ярче, лихорадочный блеск стал ещё сильнее. -Слезами горю не поможешь, - заметил Андрей, нарочито лениво поигрывая "оружием" в пальцах. Галстук помешал немцу выругаться. Конечно чисто физически наказание выглядело не реалистичным, но на практике... Немецкий доктор с таким испугом следил за движениями палача, что рука того не дрогнула приставить заострённый конец к отверстию и с силой вдавить буквально ввинчивая. Не сказать, что протолкнуть оказалось просто, но все таки плоть податливее дерева. Особенно если сразу, с первым резким движением вглубь, выступила и заструилась по пальцам кровь. Ткань заглушила скулеж и ругательства, парни пресекли любые порывы вырваться - противник мог только протестующие мычать, загнанно часто дышать и дрожать как на морозе. Пока ему настойчиво вталкивали стержень, разрывая по живому. Андрей с трепетом считывал каждую эмоцию, ловил каждое движение своей зверски страдающей жертвы. О, в этих ненавистных глазах плескался такой красивый ужас, такая боль - а сами глаза были уже не жгуче бирюзовые, но какие-то отчаянные, посеревшие, словно в них гас рассудок и жизнь вместе с ним. Морду искажал болезненный оскал - то ли галстук в зубах вынуждал так скалится, то ли боль и паника. Волосы грязными пепельными прядями прилипли к мокрому лбу. Жалкий излом бровей, напрягшиеся до предела, пестрящие синяками плечи под сильными руками Пети - пленный дрожа, трусливо вжался в руки мальчишки, но противная попытка спастись лишь раззадорила палача. Дальше немец хрипел, извивался, усиленно делая себе хуже. Конечно его напрочь изранило и разорвало внутри. Конечно он после такого сдохнет спустя пару дней от инфекций и прочего, но каждый день это ведь двадцать четыре часа для увлекательных фантазий и Андрей не сомневался, что услышит ещё просьбу своей любимой жертвы о смерти. В какой-то момент даже пришлось плеснуть в лицо водой и подождать, чтоб пришел в себя. Но отчаянное выражение оклемавшегося человека стоило минут промедления. Восхищённый Андрей не удержался даже и погладил по напряженному липкому от пота бедру. -К сожалению ты не заслуживаешь права попросить смерти прямо сейчас, - заметил Андрей, не скрывая ликующей улыбки. - До утра тебе точно придется пожить. Любое прикосновение к кровоточащему насаженому на половину карандаша органу наверняка выламывало болью до костей. Давно уже, держащие за плечи и голову, мальчишки невинно изучали взглядами грязный пол, одного вроде даже начинало мутить - физиономия ярко позеленела, а рука схватившая "подопытного" за волосы, чуть подрагивала. Впечатлительные, а начинали-то наблюдать с таким восторгом!.. Сама жертва чудом ещё не задохнулась и вообще держалась в сознании - с глаз градом валили слезы, с носа сопли. Истерика или реакция на травмы - разбираться лень, занимательнее казалось победить сопротивление чужого тела и всадить до предела. -Открой глаза, - рявкнул Андрей, когда по рукам сильнее хлынула кровь, а у немца закатились глаза. Почему-то тот открыл, но кажется не соображал больше куда смотрит. Ещё пару раз дернулся чисто рефлекторно, дрожь усиливалась. -Да чтоб тебя! - рявкнул Андрей, осознавая, что придется дать ему минуты оклематься. И может даже позволить выпить воды. К вечеру оставалось ещё переломать пальцы за дерзость бросаться в бой вооруженным стеклышком. И сделать это непременно сегодня, пока живой.