R + A

Утро встретило Адольфа фон Штрассера удивительно хорошим настроением. Заливисто пели птички за окном, солнышко озарило зелёную роскошь леса. И главное - дел на сегодня особо не было. Адольф с чистой совестью решивший сделать себе выходной, сладко потянулся, расправляя спину, и опустил ноги на пол. Тапочки он отодвинул первым делом. Закончилась деспотия с ними. Ура! Выйдя с кружечкой кофе в коридор молодой человек на автомате огляделся, как учат деток переходить дорогу - налево-направо. Впрочем, отхлебнув горячего горько-сладкого напитка, и окончательно сбросив оковы сна, лишь улыбнулся. Сегодня ничего опасного не должно было убегать с лаборатории, взрываться или травить базу ядовитыми испарениями, по причине того, что главный катализатор всех ужасов отсутствовал. Кофе показался удивительно вкусным. Шаги со стороны даже не заставили подпрыгнуть. -Доброе утро, Гюнтер, - испугал дружелюбной улыбкой шествующего навстречу коллегу Штрассер. Тот ошарашенно кивнул в ответ, возможно даже забыв, зачем сюда шел. -Дорогой герр Штрассер, - миновав упомянутого герра шага на три, он все же притормозил. "А нет, кажется опомнился" не без огорчения подумал человек с кофе, но все же сделал заинтересованный вид. -Разрешите поинтересоваться, - продолжил Гюнтер. - Когда вы намерены искать виновных в нападении? -Дорогой Гюнтер, - Адольф надхлебнул кофе и улыбнулся ещё очаровательнее. Лицо Гюнтера вытянулось от удивления. - Мне кажется это трудоёмкое занятие может порождать пару дней. Вы не считаете, что за это время все мы заслужили пару дней хорошего отдыха? - Штрассер даже вопросительно склонил голову на бок. -Нехорошо так говорить, герр Штрассер, но полностью с вами согласен, - не удалось скрыть ехидную улыбку и Гюнтеру. -Вот и славно, - подытожил Адольф, подойдя ближе. - Отдыхайте, сегодня у нас выходной. Тапочки можете выкинуть, - он похлопал офицера по плечу и зачем-то вручив тому свою кружку, круто развернулся, направившись прочь. Путь его лежал к главному выходу, любимый фотоаппарат приютился подмышкой, настроение поднималось как температура в лесу от лучезарного солнышка. *** Милые синички желтыми комочками прыгали с ветки на ветку. Пришлось побегать, чтоб поймать птичек в объектив самым лучшим образом - проказницы модели будто нарочно кокетничали, не желая позировать. Разумеется довелось попутно нацеплять на себя сосновых иголок, листиков, немножко болота и даже чуть-чуть перышек самих синичек. Но возвращаясь обратно Адольф чуть не прыгал по зелёной травушке - новая заманчивая мысль уже запылала ярким пламенем в голове проказника. А пока у него имелась почти целая фотоплёнка замечательных фотографий и грибная полянка на пути домой. Надо бы завернуть туда, сделать несколько снимков - вчера ему бессовестно помешали. *** Штрассер по своей сути был очень хорошим человеком, он всегда старался помогать коллегам, заботился про тех же синиц, никогда без причины не пугал местных жителей (он не виноват, что грибники сами пугались, когда он мрачной тенью прошмыгивал за кустами) и разумеется он не простил бы себе, если б крысы в лаборатории погибли без пропитания и воды. Или стали обедом для мега-крысы. Что даже вероятнее. Поэтому по возвращению Адольф сразу же поспешил спасать грызунов от голода и опасности со стороны сородственницы. Радостно так поспешил, напевая под нос незатейливый мотивчик и раскидая хвойные иголочки на вылизаному до блеска полу. Припрыгивать в процессе он постеснялся, хотя очень хотелось. В этом собственно состоял зародившийся ещё в лесу план: никаких тапок, никакого стеснения любимым сапогам! Лаборатория встретила привычно серо-белой атмосферой, обыденными запахами всевозможной химии и взглядами сотен недовольных глазок. К счастью, не из банок. А из клеток, в коих обитали крысы. -Чем же вас кормят? - почесал фуражку молодой человек. Мега-крыса молча смотрела в ответ, шевеля усами и держась умилительно маленькой розовой ручкой за прутья. - На тебя одну весь запас сыра уйдет, - задумчиво вынес вердикт Штрассер и отшагнув от клетки, принялся искать нечто напоминающее корм. Крыса одобрительно запищала. Более маленькие ее подружки сидели пока тихо, недоверчиво взирая то на гостя, то на саму крысу. Пока рылся, опасаясь опрокинуть на себя какой-нибудь смертельно опасный порошок, Адольф пристроил фотоаппарат на столе, зацепившись при этом взглядом за потрепанную стопку бумаг. Страшный гибрид отчётов и личного дневника доктора Кехлера намертво приковал к себе внимание. С виду он не вызывал опасений: бумаги-бумаги, обложка повидавшая много чего (и явно помимо экспериментальных образцов, попробовавшая не раз кофе), но наполнение папки вызывало опасения. И интерес. Всяко лучше, чтобы записи доктора достались Штрассеру нежели врагам, ведь так? Мысль о том, что врагам сюда не просочится, Штрассер отогнал, как утром откинул тапки. И с коварной улыбочкой сцапав бумажки, уже собирался было пристроится полистать, но крысы, осознав кошмарную перспективу оставаться голодными на время чтения, вдруг дружно воспищали, пытаясь вложить в этот звук все свое негодование. -Бегу-бегу, - пробормотал Адольф пристроив любопытные записи поближе к фотоаппарату - лишь бы не забыть - и потащился к шкафам. *** Спустя полчаса Штрассер уже гулял с любимицей, она же сытая мега-крыса, на плече. Зверюшка всегда относилась к нему с особым теплом, не раз даже засыпала рядом. Сейчас же, придерживаясь ловкими лапками за воротник, она любопытно свесив нос разглядывала пол коридора. Адольф в свою очередь направлялся на кухню. Тем временем оставшиеся коллеги не теряли впустую подвернувшиеся часы спокойствия. Празднование, с пивом и откуда-то появившимся за два часа пирогом, находилось в самом разгаре, когда темная фигура Штрассера с крысой наперевес замаячила в дверном проёме. -Имейте совесть так пугать! - воскликнул повар хватаясь за сердце. - Показалось, что это Кехлер! -Простите, не хотел, - выпалил вошедший, осознав свою оплошность - подавятся ещё всей базой пирогом от страха. - Ее не с кем было оставить, - виновато объяснил он, почесав, свесившего нос вниз и отчаянно принюхивающегося к пропахшему пирогом воздуху, крысеныша. -Пива? - вдруг беззаботно предложил небезызвестный Гюнтер. Кружка Штрассера, к слову, до сих пор находилась рядом с ним, стояла на столешнице под локтем и, к счастью, пустовала (очевидно коллега, берег ее, словно знакомый с детства из старинных русских сказок персонаж трепетно берег яйцо с иглой). "Почему он меня так боится?" в очередной раз призадумался Адольф, машинально хватая перекающую в сторону стола крысу и вежливо отказываясь от выпивки. Крыса, к слову, чуть не заплакала от обиды, одарив укоризненным взглядом. Пришлось для нее и себя выпросить кусочек пирога, забрать кружку и потопать в лабораторию проявлять фотоснимки. В столовой, меж тем, с размахом и попытками песен продолжились посиделки. *** Во время проявления третьего фото увлеченный сим любопытным занятием Штрассер вдруг поймал себя на мысли про доктора. Жалко было. Жалко до глубины души становилось этих несчастных бедных противников. Обычно Штрассер не испытывал к ним какого-либо сочувствия, но не слишком ли для неподготовленных морально людей? -Интересно, они его выгонят или ещё нам доплатят, чтоб мы забрали? - пробормотал он себе под нос. Тем временем в почти темной, тускло освещенной красным светом лаборатории царил сравнительный уют, из приемника доносилась мелодия, зверюшки уже привыкшие к Адольфу не обращали на того ровным счётом никакого внимания. Лишь примостившаяся на коленях крупная крыса вдруг подняла мордочку, взглянула в лицо, но не имея возможности пожать плечами в ответ на ранее озвученный вопрос, мол, "не знаю", лишь шевельнула усами, да снова свернулась теплым клубочком. *** Вечерело, по ногам потянула прохлада и впервые за день добрым словом вспомнились тапочки. Адольф стащил журнал к себе в комнату - забравшись на кровать разглядывать казалось однозначно милее. Горячий чайок на столике и конфеты (как у любого немца, у Штрассера они всегда водились) добавляли пущего умиротворения. За окном уже сгущалась насыщенная синева сумерек, затихли непрестанно чирикающие днём птички. Хотелось бы захлопнуть форточку, но подниматься стало лень, поэтому штандарт фюрер крепче укутался в плед. Уют одним словом. Впрочем, уже на пятой странице неразборчивых записей молодой офицер сильно порадовался, что чай находился на столе, а журнал у него в руках, а не где-нибудь ещё. С нижнего уголка страницы на него смотрело его же изображение, но почему-то с круглыми крысиными ушами. Рядом абсолютно нечитабельным, как назло, почерком виднелись какие-то записи, от которых по спине прошел холодок. -Нет уж, превращать себя в крысу я не позволю, - пробормотал шокированный Адольф себе под нос, машинально дотягиваысь до кружки и делая глоток вкуснейшего напитка. Требовалось успокоить сердце, прежде чем продолжить просмотр. Спустя еще несколько страниц у нарисованного Адольфа появились кроличьи уши, с чего Штрассер реальный решил, что данные изыскания фантазии доктора не идея для эксперимента, а безобидные шутки. Напрягало лишь то, что находились они среди расчетов и химических формул и по случайности могли отправиться начальству. Поежившись от подобной мысли (конец его мрачной репутации!) Штрассер продолжил листать. И лучше бы не. Не заметив даже, как допил целый термос чая, бедняга нервно закинул зловещую тетрадь в стол, и выключив свет, ровненько лег на кровать. Щеки предательски пылали даже в темноте. Стыд какой. Теперь ни в какую не выйдет выкинуть с головы то коварное, притаившееся на десятой странице изображение доктора в женских чулках. Благо хоть рисунок, а не фото! Но даже думать не хотелось под действием каких препаратов Кехлер подобное рисовал. Ещё и со всем старанием. А если противники ему дадут карандаш? Сплошные моральные травмы в вражеских рядах... Но время шло, минуты сменяли друг друга, тихо тикали часы на стенке и шелестела за окном листва. Постепенно из головы начали выветриваться посторонние мысли, перед внутренним зрением на грани сна появились увиденные днём синички. Засыпая бравый офицер уже мечтательно любовался букетиком из сосновых веток, поставленным в вазочку на столе. Над тем на стене красовались новехонькие фото. В свете луны тени от игольчатых веток придавали разным птичкам-елочкам особой красоты (Рюдигеру в платье на небезызвестном фотоснимке тоже). И днём этим штандарт фюрер был всецело довольный. *** Кехлер распахнул глаза с чувством глубокой обиды и шока. Взвыл от тут же вгрызшейся в ноги боли, кусая губы вжался головой в стенку, пытаясь отдышаться, осознать происходящее, переварить до боли обидный сон. В голове плыло, стучал в висках пульс, температура шкалила. Перед глазами все ещё мелькали глупые картинки увиденного. Как будто его Ади мог праздновать его исчезновение… Как будто он уж так замучил коллег своими экспериментами… Впрочем, разобраться в обрывках мыслей доктору не вышло. Сознание плыло и таяло, как темнота предрассветных сумерек в преддверии нового дня.