R + A

Кехлер умел падать так, чтоб это выглядело максимально эффектно, и обычно приземляясь на коллегу. Поэтому сейчас Адольф не на шутку занервничал, когда учёный схватившись за столешницу, попросту тихо сполз на табуреточку. -Опять извели себя недосыпом? - поинтересовался Штрассер надевая тапки у порога и пытаясь звучать непринужденно. Но язвительного ответа не последовало, доктор заторможенно продолжал сверлить взглядом стол, а точнее чашку на нем, кажется даже не замечая гостя. Пришлось подойти, шаркая по вымытому полу лаборатории неудобно одетыми на скорую руку тапочками, и втихаря оглядеть коллегу. Кехлер как Кехлер, жутковатый как и всегда, но наличие лихорадочного румянца на скулах наталкивало на плохие мысли. И вовсе не про чувства к одному загадочному штандарт фюреру. Хуже. -Выглядите ужасно, Кехлер, - вынес вердикт Адольф. А в голове всплыла картинка, как это чудо неделю назад устроило охоту за снегирями в зимнем лесу. Ради Штрассера, да. -Надеюсь это комплимент? - скосил взгляд в ответ доктор, оторвавшись от безрадостных раздумий. -Это упрек, - Штрассер так сросся со своей фуражкой и перчатками, что даже лоб ученого потрогал рукой облаченной в кожаную перчатку, впрочем, это не помешало ощутить ладонью настораживающее тепло. - У вас жар, срочно отправляйтесь отдыхать. Даже в больном и мутном взгляде, из-под упавших на глаза и влажных сейчас прядей челки, мелькнул озорной блеск. Да-да, Штрассер и сам понял, что сейчас прозвучит про “отнесите меня на руках”, но... -У меня работы много, - вместо шуток пожал плечами учёный. В два счета допил свой чай, якобы уже игнорируя опасно нависшую над собой тень в виде штандарт фюрера СС, и чуть было не взвизгнул от неожиданности, когда его поймали за воротник и рывком подняв на ноги, потянули за собой. Вместе с пустой кружкой от чая. Сопровождаемые взглядами сотен удивлённых крыс они направились в коридор. Где их ждали не менее изумленные взгляды коллег. *** Стоит признать, Кехлер редко когда был против заботы, но репутация жуткого доктора, сами понимаете. Поэтому когда его потащили за шиворот в коридор, как собачонку, доктор не шибко противился (Штрассеру об этом знать не обязательно). Штарассер же просто списал покорность коллеги на предсмертное состояние. Стоит ли говорить, что затолкнул он того на кровать и укрыл трясущегося в лихорадке Кехлера по горло пледом за считанные мгновения. Строго распорядился, чтоб невольный пациент мерил температуру и не смел вылезать с кровати. Подумав, добавил "ждите меня" и грозно пошлепал тапками к двери. -Если б я таким тоном говорил с подопытными, у меня бы поседели крысы, - заметил доктор, не особо скрывая улыбку. -Они и так у вас белые, - оглянувшись заметил Адольф. -Ну, тогда бы полысели, - пожал плечами под пледом находчивый учёный. Адольф картинно закатил глаза, но в душе порадовался, что у того хватает сил шутить. -Скоро буду, - фыркнул штандарт фюрер с замашками нянечки. *** Голову распирало жаром и болью, болело горло, досадно закладывало нос и в довершение бессердечно ломило каждую кость в теле (как будто по нему прокатился танк, не меньше). И конечно же было холодно, от чего Кехлер снова и снова вспоминал, как он бедненький не любит зиму, тщетно кутался в плед и дрожал, стуча зубами. Он плохо помнил, как справлялась в таких случаях любимая матушка, когда будущий доктор Кехлер подхватывал очередную простуду. Помнил, что волновалась, жалела. Сам же по обыкновению просто заваливался спать, пока утром не становилось полегче и не появлялись силы доползти до нормальных таблеток (вчера он поступил точно также). То, что Штрассер возвратившись с видом надзирателя принес ему чай и серьезно спросил про температуру, натолкнуло на мысль, что Адольф по уровню заботы ближе к его, Кехлера, маме. -Вы мне приказали не выползать с кровати, забыли? Я не мог достать термометр, - нашелся доктор, ибо не признаваться же, что не способен вынырнуть из пледа на холодный воздух. Но кажется Адольф все понял. Из-под фуражки сейчас смотрели тревожно и даже чуть-чуть виновато. -Спасибо, - от чая голос вообще охрип. - Идите к себе, Штрассер. Меня не добивают мои же эксперименты, у обычной простуды и подавно никаких шансов. Невиданное дело - Штрассер улыбнулся! Даже не пугающе, а с человеческим сочувствием. Помялся немного (в своей темной форме уже откровенно расплываясь в глазах) и снова подал голос: -Давайте услуга за услугу, - предложил он. Прохладные пальцы в перчатках забрали из руки опустевшую кружку, Кехлер заторможенно осознал это, как и то, что ему кажется поправили подушку (ещё бы погладил, ага, и сказку почитал). - У вас получилось отлично сфотографировать снегиря, с меня в таком случае полагается помощь. "О, значит все таки отлично!" - не сказать, что комплимент не польстил. Впрочем, насладится моментом, нынче беззащитный как котенок, маньяк всея базы не успел - он провалился в сон раньше, чем придумал стоящий ответ. *** Адольф насмотрелся на бессознательную тушку Кехлера до той степени, что мог бы по памяти того рисовать, впрочем, просто спящий, хоть и простуженный, от своего роскошного носа до промерзших недавно ног, Кехлер выглядел неожиданно мило. Пусть и терял коронную маниакальную улыбку от уха до уха - чтоб засмотреться хватало того, как этот жуткий тип обнял одеяло, будто ребенок игрушку, и спрятал в то нос (ну как будто подозревал, что Штрассер успел захватить с собой фотоаппарат и надо непременно спастись от фотосессии!). Адольф, впрочем, фотоаппарат не брал и вообще не хотел пока шутить над коллегой. Коснувшись головы последнего и решив пока не будить (сон лекарь, а температура держалась на уровне, не выше, не ниже), штандарт фюрер уселся в кресло и вполглаза принялся следить за состоянием пациента. Как-никак привык караулить синичек - со скуки не умрет. *** Синички однозначно были лучше Кехлера. Они по крайней мере не умирали на глазах, их не приходилось обкладывать компрессами, втихаря ругать за прогулки по лесу и мысленно молить Господа Бога, чтоб один доктор пока не думал переходить в мир иной (у Адольфа даже фото хорошего нет на памятник!). Коварный Кехлер в этот раз не реагировал ни на что. Совсем. Даже на крайние меры, о который в детские годы герр Штрассер читал в красивых книжках с рисунками и по сей день забыть не смог. Поэтому к вечеру Адольф устал хуже, чем за день разведки в лесу (и попутного поиска кукушки). К вечеру он в своих звонко шлепающих тапках порядочно извел и надоел половине базы (вторая благополучно пряталась, оставляя за собой дым сигарет по коридорам) в попытках найти кого-нибудь на временную замену нынешнему доктору. Но увы. Судя по всему Кехлер не давал ужиться рядом с собой ни одному кандидату на роль врача, желая оставаться единственным и неповторимым. А также к вечеру Адольф фон Штрассер сделал открытие, что способен волноваться за другого человека и часами сидеть у кровати на неудобной табуретке. -Герр Штрассер? - раздалось вдруг за спиной, выдернув из раздумий. Упомянутая личность встрепенувшись, резко оглянулась. Надо же, не обратил внимания, как замок щелкнул! Застывший в дверном проёме офицер отточенным движением пошарил по карманам, доставая пачку сигарет, в полной тишине выудил одну и чиркнул зажигалкой. -Вы пришли сюда, чтоб похвастаться своими сигаретами? - вопросительно поднял брови Штрассер с самым серьезным и мрачным лицом на которое был способен (то есть, с жутким), не замечая даже, что машинально гладит по волосам Кехлера. Коллега картинно затянулся. -Простите, вижу у вас дела важнее, - выпустив облачко дыма сообщил он, вслед за чем поспешно ретировался. "Закрыть, что ли, дверь?" пронеслось в мыслях. Посчитав мысль разумной, Штрассер так и поступил, а следом устроился не на табуретку (вся задница от нее будет в синяках и даже патриотическое качественно-мягкое белье не поможет), а в кресло, и прислонившись затылком к спинке, опрометчиво прикрыл глаза. Следующим, что он помнил, стал грохот, ковер на полу, а следом ошарашенные синие глаза доктора.