R + A

-Прогулки на природе, - задрав палец облаченной в черную перчатку руки, резонно начал Адольф, выгуливая новообретенного товарища среди сосонок да кустов, - продолжают жизнь, способствуют крепкому здоровью. Настроению, в конце концов! А оно у вас, мой дорогой Кехлер, часто крайне агрессивное. Уж не обижайтесь. И обмороки эти ваши! -Еще скажите, что потенции целебные сосны тоже способствуют, - беззлобно, но явно с убойной дозой скепсиса, фыркнул из-за спины голос Кехлера. - А пение синичек, небось, и вовсе наркотическое. -Вы сами медик, должны знать, что в первом случае ответ будет положительный, - отмахнулся Ади. - А уж как хорош свежий воздух... Перед глазами внезапно мелькнуло нечто темное, на миг перебив льющийся из-за занавеса сочной зелёной листвы солнечный свет. Мелькнуло и умчалось за спину. "Мяч" опознал мозг внезапный снаряд. "Благо не в голову" мелькнула вторая мысль, пока Штрассер, словно в замедленной съёмке, оборачивался на звук глухого удара, разнесшегося из-за плеча, аккурат оттуда, где лениво шагал доктор. Кехлер не вскрикнул - взвыл. Натурально, хрипло, как подстреленное животное (или скорее чудовище), резко оседая на траву. Руки судорожно вцепились в брюки, оскал перекосил физиономию. Замерев на секунду, он повалился лбом в землю. "Ну надо же..." Адольф только и успел что захлопнуть рот, проглотив финал поучительной реплики (благо, не муху какую-нибудь впридачу). Подавив подлую улыбку, эсесовец резво подбежал ближе, мысленно ругая на чем свет стоит озадаченно-громко ищущих вдали мяч коллег. Мячик, кстати, весело поблескивая темной и кожанной, как щёчки негра, поверхностью лежал туточки. Предусмотрительный Штрассер легонько отпульнул его куда-то за кустики, дабы отвадить друзей подальше от места драмы. -Сильно болит? - все ещё пытаясь не ржать, он заботливо склонился к учёному. Отрицательно умный вопрос Кехлер пропустил мимо ушей. Он таращился в травушку перед собой молча и пусто, не мигая, лишь сжатые в тонкую линию, побелевшие губы и дергающее грудную клетку судорожные вдохи выдавали в этой скрючившейся "статуе страданий" живое существо. "Живое, но уже не совсем целостное" подтакнуло разыгравшееся сегодня чувство юмора Штрассера. -Полезны прогулки, говорите? - наконец взрыкнул ученый, болезненно-крепко зажмуриваясь, хныкая не то от досады, не то от "ранения". -Большинство людей не притягивают на свою зад... - осознав, что не та сторона, отпетый защитник природы запнулся. - На себя, в общем, столь интересные неприятности. Да будет вам, - Адольф несмело подступил ближе, подхватывая со спины за ребра. - Микробов своих нелюбимых ещё на штаны нацепляете. И на челку свою красивую. -Ади, родной, я вас сейчас укушу, - прошипел доктор, свистяще втянув воздух сквозь плотно сжатые зубы и оттолкнув локтем, мол, кыш, изверг, и без тебя болит. -У вас лёд есть в лаборатории? - Адольф машинально сгреб халат на загривке страдальца, зачем-то чувствительно погладив (хотелось бы и голову по молочно-светлых, очень-очень мягких волосах, да неловкость сковала движения). Вместо ответа ему уткнулись башкой в бедро, перевели дыхание отчётливо всхлипнув. -Ну-ну, - воровато оглядываясь, чтоб футболисты энтузиасты в поисках мяча не застали начальство в загадочной позе, Штрассер похлопал Кехлера по плечу, - Похромали в лабораторию, мой дорогой, - склонившись, он бессердечно резким рывком вздернул протестующе вякнувшего ученого на ноги. Ноги, стоит отметить, дрожали, учёный тоже. И все таки... -Вы считаете мою челку красивой? - подозрительно пошло сощуриться Кехлеру не вышло, позеленевший цвет физиономии и испытываемая боль испортили зловещий эффект, но Адольф ухитрился залиться краской от воротника до фуражки. Перехватывая за корпус и позволяя опереться на себя, он ринулся вперёд. Не забыв лаконично кивнуть, впрочем.