Предрассудки и как их отпустить

      Шла первая неделя мучительно долгого лета в показательно нормальном доме на улице Прайвет Драйв. Сплетни соседок, привычно невыносимые Дурсли и ни малейшей капли магии. Ещё со второго дня нахождения в этом доме Гарри был наказан. Причина наказания была проста: он отказался идти покупать Дадли мороженое.       Таким образом, в нехарактерно солнечный день Гарри Поттер «наслаждался» поливом газона перед домом Дурслей. Для дополнения картины Дадли счёл своим долгом разместить своё обширное тело у входа в дом и протяжно недовольно сверлить Гарри взглядом. После получаса этого действа, терпение Гарри иссякло. Он перевёл взгляд с поливаемой травы на дражайшего кузена и спросил: — Что-то не так, Дадли? — Да нет, просто стало интересно — ответил тот и продолжил: — мог бы ты уйти и оставить нас в покое наконец, как ты сделал прошлым летом?       «Мда, замечательно, как мило, — подумал Гарри. — Впрочем, другого и не стоило ждать». Он сам был бы счастлив раз и навсегда уйти из дома Дурслей, но ему было попросту некуда идти. Сириус в бегах, а семью Уизли ему не хотелось напрягать, не хотелось им навязываться. В его голове появилась идея, как закончить неприятный разговор. Он сказал: «Давай заключим сделку: я уйду, если ты перестанешь весить как детёныш кита и прочитаешь хотя бы одну книгу». Он выдвинул эти условия неспроста: это то, что Гарри считал самым невыполнимым для Дадли.       В ответ тот покраснел от злобы. Ещё бы, его ведь так оскорбили. «На что это он намекает», — подумал Дадли, но после его осенило. Неужели он может наконец избавиться от Поттера? Да, доверия ненормальным нет, но теперь у него был шанс, и упускать его он был не намерен. Поэтому Дадли ответил: «Договорились. Готовься паковать чемоданы». Смущённый собственной уверенностью, он потупил взгляд и поспешил уйти в дом, оставляя Гарри наедине со злополучным газоном. «Вот мы и остались с тобой вдвоём», — сказал Гарри и вернулся к своему «увлекательному» занятию.       Следующие несколько дней Дадли таинственно исчезал утром и возвращался только под вечер. При этом его круглое лицо с двумя подбородками по возвращении выражало искреннее недовольство и разочарование. «Странный он какой-то», — подумал Гарри и решил держаться от кузена подальше. Оттого ещё больше его удивило то, что в один из таких дней Дадли, вернувшись, первым делом направился к нему, старательно пытающемуся притвориться садовой статуей. Повержено закрыв глаза, Дадли сказал: «Никогда не думал, что скажу это, но мне нужна твоя помощь». После нескольких секунд молчания, полных искреннего недоумения Гарри, он ответил: « С чем же я должен тебе помочь?» Физиономия Дадли скривилась так, что стало непонятно, хочет ли он чихнуть, зевнуть, тошнит его или всё одновременно. Он сделал глубокий вдох и недовольно сказал: «Ты должен помочь мне с нашей сделкой. Я пытался разобраться сам, просил помощи друзей, но у меня не выходит». Удивлению Гарри не было предела. Его кузен помнил о сделке, мало того, он действительно собирался её выполнить. Гарри был бы удивлён решительности Дадли, не будь он занят мыслями о том, что же ему ответить на эти слова. Видимо молчание Гарри слишком затянулось, потому что Дадли скривил лицо ещё больше и уже открыл рот чтобы высказать своё негодование, и Гарри решил сказать хоть что-то. «Хорошо, но я буду помогать на моих условиях— сказал он и добавил: — и если с Верноном и Петуньей возникнут проблемы, ты решишь их сам». Когда Дадли буркнул тихое «Так уж и быть», на его лице, как всегда отражавшем все его эмоции, появилось выражение грустной безысходности. Так и началось это странное лето.