Осколки витража

Дурманный сон, звучащий как мелодия, разрывается хриплым женским голосом, доносящимся высоко, как каменная башня, гремящая где-то там вдали. — Щенок. — Прогремел голос, возвышаясь над волчицей, отчего глаза Энид распахнулись, а тело вскочило, оторвавшись от теплой земли, ловя на себе прохладный ветер. Перед девушкой стояла колдунья, холодная, как мраморная статуя со скрещенными руками на груди, но ветер игрался с ее волосами, выдавая в ней живого человека. Человека? Пока сонливая голова ловила в себе эту мысль, голос колдуньи снова обратился к проснувшейся волчице. — Просыпайся, осмотрим твою ногу, а потом пойдем. — Без доброго утра, с холодом проговорила Среда, обводя фигуру волчицы своими черными прищуренными глазами. Энид понадобилось еще некоторое время, чтобы понять, кто эта мрачная девушка, возвышающаяся над ней? Что она здесь делает под ее ногами и почему она так хорошо спала за долгие месяцы? — Мхм. — Вытирая свое лицо руками, Энид бурчит себе в ладони, переводя взгляд снова на колдунью. — Да, я встаю, встаю. — Сонно проговорила девушка, тянясь к повязке на раненой ноге, замечая, что пульсирующая боль пропала, оставляя за собой невыносимое желание почесать идеальные швы. Отвязав ткань, Энид видит еле розоватую рану, покрытую швами, выглядящую так, будто прошло много времени с дня попадания в капкан. Стоящая рядом колдунья опустилась на землю, смотря на их общий интерес, прищуривая глаза под темной челкой. — Хм… Похоже, это одна из способностей твоего вида. — Прошептала колдунья, смачивая губы и пожёвывая, перетягивая свой взгляд по кругу раны, хмуря брови. Цыкая, Среда отдаляется, вставая обратно на ноги. — Предполагаю, это займет очередную ночь. — Беря в руки книгу и ручку, девушка что-то записывала, бубня себе под нос, пока за ней поднимается Энид, подтягиваясь всем телом, разминая мышцы, похрустывая костями. Свежий ветер игрался со светлыми волосами волчицы, тормоша ими по сторонам, так и норовясь попасть то в рот, то в глаза. Осматривая себя с ног до головы, поворачиваясь, блондинка издает скулящий звук, расстроенный и слезливый. Все ее вещи были грязными и дурно пахли, что уж говорить о запекшейся крови, каплях то тут, то там. Переводя взгляд на колдунью, заполняющую книгу с хмурым лицом, шипящую себе под нос, Энид замечает бардовые капли крови, еле уловимые на черной водолазке и штанах Среды, также замечая грязь. — Нам пора. — Сказала колдунья, кинув свой взгляд на Энид со звуком захлопывания книги, растекающемся по лесу, делая свой шаг на восток. Волчица в мгновение осталась на поляне одна, в тот момент, когда Среда зашла в кусты, отчего Энид нервно проскулила. — Подожди меня! — Зайдя в кусты за девушкой, Энид видит ее спину немного вдалеке, удивляясь, как такая маленькая девушка может быть такой быстрой, но с этими мыслями она успешно догоняет ее, идя бок о бок с колдуньей. Девушки шли в неловком молчании, пока деревья скрипели от ветра, как птицы поют на своем языке, а насекомые кряхтят в земле и в деревьях, может быть именно поэтому скрипят. Энид душилась молчанием, внутри себя она нервничала и пыталась найти тему для разговора, в то время как сама колдунья шепталась с Вещью. — Ну как новый щеночек? Косточка довольна? — Сказало существо, пульсируя в сознании и так же шурша в плаще Среды, от чего та резко прижала его к себе, не провоцируя своего нежеланную спутницу задаваться вопросами. — Кость и щенок. Плохое сочетание для выживания. — Сухо ответила Среда, кинув взгляд на ее новую спутницу, наблюдая, как волчица мнется с одной ноги на другую, как будто ерзая где-то глубоко внутри. — Я всегда выбираю одиночество. — Сказала Среда, обрезая тему для продолжения, возвращая взгляд обратно на дорогу, пока голос волчицы прошелся по лесу, как сладкая мелодия. — Так… Ты знаешь этот лес? — Неуверенно прошептала Энид, пытаясь успеть за каждым шагом Среды, заставляя свои глаза смотреть куда угодно, но не на девушку. — Верно, Синклер. Тебя что-то интересует? Или это твой неумелый способ человеческой коммуникации? — Немного язвительно выплюнула колдунья, кидая на Энид свой взгляд с холодным послевкусием, пока лицо волчицы немного сменилось на еще более смущающее. — Да… То есть нет… — Метаясь в своих мыслях, девушка все же останавливает свое смущение, сплетающее ее язык в толстый узел, не дающий ей внятно говорить. — Я хотела спросить, может быть, ты знаешь этот лес, и мы могли бы найти… Ну, даже не знаю, реку? Водоем? — Метаясь от мысли к мысли, девушка продолжала идти за колдуньей, пока та шла дальше, иногда посматривая на говорящую девушку. — Это лес Сдигет или же Сдигета. — холодно ответила колдунья. — У него есть имя? Никогда бы не подумала, что у леса оно может быть. — С озорством фыркнула Энид. — У многих мест есть имена, Синклер. Даже у реки этого леса есть имя, но мы туда не пойдем. — Но почему? — Немного слезливо сказала волчица, мысль о долгой дороге грязной формировала ком в горле, заставляя прокашливаться, как будто сама река пробежала по гортани, раздражая ее. — Там, где идет река, проходит группа существ. Столкновение с ними категорически не одобряемо мной. — Нахмурив брови, сказала Среда. — Что-то вроде орков или гоблинов? — С озадаченностью произнесла Энид, немного поменявшись в лице. — Это ГРУППА существ, означает, что это кочевники или же авантюристы. — Резко пронзила Среда, пока лицо Энид начало бледнеть, а руки сжиматься в кулаки. — Знаешь… ДА, ты права, нам ни к чему такие встречи. Может быть, пойдет дождь, или, может… Придумаю что-нибудь. — Нервно говорила волчица, иногда сбиваясь со своей мысли, пока сама она стала идти куда быстрее, немного обгоняя колдунью. От чего сама Среда немного удивленно пошла дальше, идеальный момент молчания и звука леса прерывается прочищением горла Энид, отпуская слова с странным для Среды тоном в голосе, втискиваясь в личное пространство колдуньи. — Получается, ты тоже изгой? Хотя… — Принюхиваясь полной грудью, лицо Энид не выразило никакой яркой реакции, лишь непонимание и хмуря нежные брови. — Ты не пахнешь, как изгой, хотя твои зрачки горят красным, а уши как у эльфа, но короткие и немного заостренные… А! Как у полуэльфа… — Начав тараторить, волчица совсем забыла обратить внимание на саму колдунью, отчего в момент, когда она повернула свой взгляд, она увидела складки бровей и раздражение, как-то самое пламя в ее глазах разгорается перед бирюзовыми. — Я предпочитаю молчание. — С хриплым голосом сказала Среда, отворачиваясь на дорогу вновь. — Но… — Только из губ Энид вышел звук, Среда снова повернула свою голову, но теперь ее глаза пылали красным, как и руны на ее теле. — Молчание, щенок. — От обжигающего взгляда Энид поникает прямо на глазах, как цветок, которого оторвали из земли, где он мог чувствовать себя куда комфортнее, чем личный предмет декора. Молчание поглощало девушек, но каждая восприняла это по-своему. Как Энид обидчиво шла за своей спасительницей, подбивая камушки и ветки под своими ногами, воспринимая колдунью как злую своенравную девчонку. Что может быть плохого, чтобы узнать ее принадлежность к изгоям? Она же сама не человек. В то время как Среда уверенно шла вперед, не оборачиваясь, чтобы не увидеть слезливое лицо щенка, пока время от времени ее не прерывал Вещь. — Ты обидела своего щеночка, знаешь ли. — С осуждением проговорило существо. — Я люблю молчание. — Ответила колдунья, прикусывая губу. — Если ты не хочешь, я мог бы поиграть с твоим щеночком вместо тебя… — С улыбкой произнес Вещь, скалясь в своих губах, от чего Среда резко останавливается, заставляя Энид врезаться в ее спину. — Не смей, паразит. Она не должна знать о твоем существовании. — Вонзив ногти в существо, прошептала Среда, смотря себе под ноги, пока сзади колдуньи раздается нежный голос волчицы. — Что случилось?! — С волнением произнесла Энид, уже стоя бок о бок с колдуньей, всматриваясь вперед. Подняв свою голову, Среда посмотрела по сторонам, оглядывая лес, всматриваясь в деревья и их ветки. — Ничего, щенок. — Останавливая свой взгляд на дереве, скорее, на то, что было за ним. — Я что-то увидела. — Двинувшись с места, колдунья подходила всё ближе и ближе, пока дерево скрывал вид деревянных досок, двери и крыши из веток и растений. Маленькая хижина стояла перед их глазами, старый дом, покрытый мхом, пахнущий влажностью, но все еще стоящий на своем месте, как камень, не сдвинувшийся с фундамента. Схватив деревянную ручку, Среда натягивает ее на себя, от чего дверь со скрипом открывается, пуская в нос колдуньи запах затхлости и сырости, старости. Зайдя в дом, Среда увидела лишь большую чугунную печь, стоящую в доме, красуясь своим величием, рассматривая которую, колдунья замечает маленькие рисунки на нем, сделанные углем. Зайдя в дом, Энид прикрывает нос, также осматривая хижину, ее глаза ловят окна с немного разбитыми стеклами, а также маленькие кучки какого-то мусора. — Тут лежат какой-то хлам… Это что… Ложки? — С удивлением проговорила волчица, смотря на идеально сложенные вместе вещи, от ложек до пуговиц и бутылочек. Потянув руку к ним, Энид отдергивает ее от испуга, услышав крик колдуньи. — Не трогай! Это вещи духов, хозяев дома. — Бирюзовые испуганные глаза Энид встретились с любопытным взглядом Среды, от чего пухлые губы волчицы затряслись в словах. — Духи? Вроде… Призраков?! — Прижавшись к себе, проскулила волчица, отдаляясь от угла вещей, вздрогнув от звуков, бьющихся по крыше. Выглянув в разбитое окно, девушки всматриваются в прохладный дождь, бьющийся о землю и траву, льющийся с веток деревьев, барабаня по крыше хижины. Посмотрев на улицу, а затем на печь и саму хижину, план звучал неплохо. — Мы ночуем здесь. — Уверенно проговорила колдунья, оставляя на полу свои вещи, осматривая до конца весь дом. — С ДУХАМИ?! — С дрожащим голосом прохныкала Энид, смотря с непониманием на колдунью, которая, в свою очередь, уже успела найти 3 котелка, стоящие отчасти на самой печи и под ней. — Их легко задобрить. — Сказала колдунья, перед тем как выйти на улицу, возвращаясь уже без котелков, добавляя еще несколько стуков воды, наполняющейся около дома. — Пока я развожу печь, ты найдешь дичь, ясно? Ты же волк, как-никак. — От чего Энид подпрыгнула на месте, слегка кружа и шагая туда-сюда на месте, раздумывая, надувая пухлые губы, пока с них наконец не оторвались слова. — Хорошо, но это будет на твоей совести, колдунья. — Идя в сторону двери, проворчала волчица, закрывая за собой дверь под голос Среды. — Совесть дарована глупцам, как ты, Синклер. — Под скрип двери проговорила колдунья, возвращая свой взгляд вновь к печи. Весь лес шумит под дождем, вдыхая влажность через нос, Энид выдыхает через рот, выпуская еле уловимый пар, освобождая накопленное тепло от костра и солнца. Холодные капли скатываются по лицу волчицы, омывая ее всю, от чего ее тело слегка вздрагивает, но ее душа теплеет, как приятен дождь. — Ладно, хватит прохлаждаться. — Прошептала Энид, сорвавшись с места, побежав в неизвестную сторону, принюхиваясь к влажному лесу, пахнущему от растений до животных. Босые ноги девушки стучали по земле, хлюпая грязью, забрызгивая ноги и штаны, пока ее нос не сморщился от влажного запаха меха, от чего ее глаза сужаются, и она поворачивает голову в направлении запаха. Пытаясь остановиться, нога Энид скользит вперед, выплескивая грязь, пока сама волчица пытается удержаться на своей второй ноге, стоящей на земле. Удержавшись от падения, Энид рванула в сторону запаха, увиливая от деревьев и кустов, перепрыгивая корни и холмы земли, пока запах усиливался с каждым шагом. Перепрыгнув еще один корень, вторая нога волчицы не успевает, скользя по предательской грязи, от чего она перепрыгивает корень, но падает лицом в землю. Дождь бьется о голову Энид, пока она выплевывает грязь со своих губ, роняя из него резкое слово. — Блять. — Выругалась волчица, соскабливая грязь со своего лица, фыркая и плюясь, пока не поворачивает голову налево. Яркие бирюзовые глаза встречаются с такими же яркими карими глазами зайца, пока по его меху бежали капли дождя вперемешку с грязью. Лишь Энид выдохнула пар из своих губ и вытащила когти, уши добычи зашевелились, поворачиваясь и так же быстро бросаясь с места, инстинкт охоты пробурлил в венах волчицы, от чего Энид тоже сорвалась со своего места, желая этого зайца всем своим нутром. Лишь один бросок с открытыми клыками обрывает эту нить, как глаза, полные жизни, угасают, отдаваясь в руки своему палачу. Губы Энид окрашивались в красный, как сладкие спелые вишни, лопающиеся, освобождая сок, так же, как шея зайца хрустела под весом челюсти, как клыки протыкали плоть, освобождая горячую кровь. Горячий нектар скользил по языку волчицы, проливаясь по горлу, оставляя за собой лишь легкий выдох и привкус смерти. Ее губы дрожали, а грудь вздымалась в безмолвном дыхании, шепча слова. — Этого недостаточно. — Сказала Энид, беря зайца в крепкую хватку рук, осматриваясь в месте убийства ее добычи. Прищуривая глаза, вдыхая запах влажного леса и крови, улавливая еще один след меха. Идя тише, Энид чувствовала, как сердце колотится в ее груди, как оно барабанило в ее ушах, пока очередной заяц барабанил своими лапами по земле. Его глаза сверкали в пейзажах леса, пока лучи солнца угасали, пуская в этот мир тьму и вместе с этим луну. Стопы волчицы бились о землю, перебиваемое дыхание так и норовилось издать хриплый скулеж с гортани, пока ее натура жаждала новой крови дичи. Лишь проблески луны освещали ей путь, пока в ее когтях хрустела жертва, издавая хлюпающие звуки крови и сладкий звук костей. Оставаясь на земле, в руках волчицы лежали две дичи, то, что она так желала глубоко внутри, быть тем, кто загоняет в угол, тем, кто лишит их достоинства и жизни. Во взгляде луны она была гончей, как бирюзовые глаза, сверкающие в темноте, смотрят в угасание жизни, пока в ее сердце бушевало чувство собственного разочарования. Среда забрасывает в печь топливо, от чего горячее пламя и древесина трещит от влажных веток, пока колдунья не услышала шаги по грязи, тяжелые звуки приближались все ближе, оставляя за собой лишь скрип двери. Взглянув за свое плечо, Среда увидела всю промокшую волчицу, покрытую уличной грязью, как с ее когтей капает кровь, а на ее руках красовались два здоровых зайца. — Я вернулась. — Сказала Энид, выпуская пар из своих кровавых губ, проглатывая слюну с привкусом железа, так и норовясь облизать не только губы, но и свои клыки.