Как в том анекдоте

      На третьи или четвёртые, а может, на пятые сутки они добрались до телевизора. Чтоб узнать, в какой стадии грядущие концы света, а то по видам и звукам из окна понять было сложно – время от времени туда-сюда бегали встревоженные толпы, кто-то визжал, но в общем и целом ничего значительного на их улице не происходило.       Телепередачи тоже кристальной ясности не внесли. Про Саннидейл упомянули только в одних новостях, и то мимоходом, мол, в небольшом городе небывалый всплеск преступности. А в Лос-Анджелесе и вовсе будто ничего ненормального не происходило, лишь отмечались «некоторые беспорядки». В новостях рассказывали главным образом о рутинных событиях, причём в масштабах не только города, штата или страны, а всего мира.       Ангелуса нелегко было поразить, но сейчас он поражался.       - Невероятно! У них два апокалипсиса под носом, а они вещают про экономические проблемы Китая и ужасы тоталитарного режима в Иране!       Они сидели на старом диване, по разные стороны – каждый прижимался к своему подлокотнику. На Ангелусе были его штаны, а на Баффи рубашка Ангелуса.       Баффи усмехнулась. Иногда он впрямь её умилял.       - А ты думал, по телевизору кто-то прямо скажет: «Эй, у нас тут не пойми что, похоже, нам всем конец, спасайтесь, пока не поздно!»?       - Хоть бы сказали последнюю часть – что надо спасаться.       - Наверно, решили, что от паники будет больше ущерба, чем от многочисленных смертей. Если массовой гибели не избежать, пускай люди умирают, не успев подпортить частное, муниципальное и государственное имущество.       - И ты так спокойно об этом говоришь?       - Ну да. А ты-то почему распереживался?       - Я не распереживался. Разве что слегка обидно: куча потенциальной еды сдохнет и испортится зазря.       - Да ладно, ты бы всё равно столько не съел. И я думала, тебе нравятся побоища, неразбериха, отчаявшиеся люди, беготня, вопли, непонимание, спонтанное насилие.       Ему это вправду нравилось. Но когда происходило как положено! Когда уж паникуют так паникуют, все и вся, а не когда одни съезжают с катушек, а другие делают вид, что ничего особенного не происходит. Он любил полноценную панику, панику, которую все признавали, а не которую игнорировали.       Интересно, если б тогда в Саннидейле он успешно открыл портал в ад, этот ад тоже отрицали бы до последнего? «А теперь новости. В Калифорнии очередной погожий денёк, никаких экстраординарных событий, разве что температура воздуха немного выше нормы». Ангелус хмыкнул, подумав, что в некоторых районах Лос-Анджелеса наступление ада, вероятно, сразу и не заметили бы.       - Эй. – Баффи, решившая, что он слишком увлёкся раздумьями, ткнула Ангелуса носком в бедро.       Ангелус схватил её за лодыжку… А дальше? Если просто отпустить, выйдет глупо, если стукнуть, даже шутя, Баффи может не одобрить. И он пощекотал её ступню.       Эффект превзошёл любые ожидания. Баффи взвизгнула так, что у Ангелуса заложило уши. Истребительница настолько боится щекотки? Да это же открытие! И им надо пользоваться!       - Нет, пожалуйста! – Баффи отчаянно извивалась. - Не надо, прошу тебя, прекрати! Хватит! Нет!       Но Ангелус с воодушевлением продолжал щекотать её бока и живот.       - Хватит! Я больше не могу!       - Ты сама виновата, Бафф. – Нечего распускать руки. То есть ноги.       - Пожалуйста!.. Пожалуйста, не надо!.. Не-е-ет! Перестань! – Баффи завизжала с новой силой. - Хва-а-атит! А-а-а-ай! Нет! Прекрати! – И на самой высокой ноте она скатилась с дивана, прихватив с собой Ангелуса.       Они продолжили дурачиться, Баффи изворачивалась, голосила и пищала, Ангелус безжалостно щекотал и смеялся. Он притянул её ближе, они едва не стукнулись лбами. «Лобового» удара избежать удалось, а вот поцелуя – нет.       И вновь Ангелус не мог уследить за временем, не мог сказать, десять минут прошло или десять часов. Они остановились, когда случайно задели пульт, тоже оказавшийся на полу, и телевизор выключился. Наступившая тишина не была резкой, но заставила очувствоваться.       Оба посмотрели сперва на потухший экран, потом друг на друга, оба прыснули.       - Хочешь, я побуду послушной девочкой? – предложила Баффи, пытаясь выровнять основательно сбитое поцелуями дыхание. Она плавно разлеглась на полу. Вытянув руки, просунула их под диван и сцепила пальцы за диванной ножкой. – Наручники у тебя вряд ли есть, но я обещаю, что не уберу отсюда руки, пока ты не разрешишь. Можешь делать что пожелаешь.       Ага, что пожелаешь, как же. Если Ангелус попробует сделать то, что реально желает, Баффи мигом забудет про «пока не разрешишь». Потому самые яркие желания придётся попридержать. Однако некоторые занятные возможности всё же открываются. - Неужели? – Ангелус лёг рядом с ней на бок. – И ты будешь держать руки там, что бы ни случилось? – Он приподнялся на локте.       Она кивнула.       - Интересно.       На рубашке, которую носила Баффи, застёгнуты были две пуговицы, в районе груди, Ангелус ловко и без спешки расстегнул их, но самой груди уделил не столь уж много внимания – лишь пару раз погладил. Ангелуса интересовала область пониже, вот там-то его рука развернула бурную деятельность.       Впрочем, бурность вскоре сбавила обороты и превратилась в поддразнивание, а поддразнивание превратилось в пытки, невыносимые, но нужные, как воздух.       Баффи дала себе слово, что не будет умолять, ни при каких условиях. Но минуты через две, или минут через двадцать, или вообще через два часа - теперь и от неё ускользнуло чувство времени - вовсю подумывала попросить. Просить и умолять это ведь не одно и то же, правда? Но если она попросит, Ангелус потребует, чтоб она в деталях рассказала, чего конкретно хочет. На словарный запас Баффи не жаловалась, но предпочла бы не пускаться в подобные объяснения. Правда, одна мысль о них добавила ещё пару градусов к тому жару, который пылал внизу живота и между бёдрами.       Он не давал ей ни малейшего послабления, ни секундной передышки, и к моменту, когда она созрела для просьбы, а то и мольбы, всё, что Баффи сумела произнести, это:       - Пожалуйста! Ангелус!.. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!.. – И на более внятные речи рассчитывать в ближайшее время определённо не стоило.       Её лицо, шея и грудь раскраснелись, тело покрылось потом, мускулы были напряжены до дрожи.       - Знаешь, - светским и слегка скучающим тоном проговорил Ангелус, продолжая держать её даже не в шаге, а в миллиметре от избавления, - ты могла бы доделать всё сама. В конце концов, руки у тебя не скованы и не связаны.       Чёрт с ним, она уже и на такое была согласна. Баффи посмотрела на него замутнёнными глазами.       - Ты… - Она облизала искусанные губы. – Ты разрешаешь?       - Нет.       Она закрыла глаза и повернула голову в другую сторону.       Он продолжил пытку. Несколько минут – или столетий – спустя Баффи показалось, что он таки решил довести дело до конца. Но за долю секунду до того, как мучения прекратились бы, превратившись в неимоверное, неописуемое, невероятное наслаждение, Ангелус убрал руку. И мстительно объявил:       - Антракт.       Баффи взвыла от разочарования, возмущения и, по сути, боли, но его это только лишний раз порадовало.       - Я скоро вернусь. – Он поцеловал её в висок. – Или не скоро.       Ангелус ушёл в ванную. Ему там совершенно ничего не было нужно; разве что снять штаны, но это он мог бы спокойно сделать и у дивана. Просто опасался, что, оставшись рядом с Баффи ещё хоть на минуту, сам не выдержит. Нет, он и так не выдержит – ждать долго уже не сумеет, но если есть возможность растянуть удовольствие от пытки и пытку от удовольствия, то почему бы нет?       Интересно, она воспользуется его отсутствием? Доделает ли всё сама, как он предлагал? Ангелус услышал бы, если б она вынула руки из-под дивана, если б она к себе прикоснулась. Но этого не произошло. Она лежала и ждала, когда он вернётся. Действительно, послушная девочка.       Вернувшись к ней под бок, Ангелус указательным пальцем вытер слезинку, только что скатившуюся из уголка её глаза.       - Ну-ну, детка, зачем плакать? Всё хорошо. Ты просто умница. – Он медленно поцеловал Баффи в губы, параллельно с этим его рука прошлась по её груди, ненадолго замерла на животе, скользнула ниже и вернулась к прежнему занятию.       Баффи содрогнулась и застонала.       - Ш-ш-ш-ш, - выдохнул Ангелус ей на ухо, - ты должна быть послушной, помнишь?       И снова разверзся её персональный ад, суливший блаженство, которого не мог предложить ни один рай.       Когда Ангелус опять приостановился, она почти завопила, но он сразу закрыл ей рот очередным поцелуем и одновременно, наконец, завершил то, что начал, казалось, тысячу лет назад.       Если б Баффи задумалась о звуке, который издала, то, наверное, усомнилась бы, что для него существует название. Это было нечто дикое, первобытное, неудержимое и очень, очень, громкое.       Первым, что она уловила, когда хоть сколько-то пришла в себя, был стук. Ну, ничего неожиданного, напротив, уже традиция: жильцы соседних номеров периодически – весьма часто - стучали в стенки, когда Баффи и Ангелус вели себя слишком шумно.       Второе, что дошло до сознания Баффи: её руки больше не под диваном, они у неё на груди, и Ангелус придерживает их за запястья.       - М-м-м, - коротко промычал он, увидев её недоумение. И дал запоздалое разрешение: - Можешь убрать руки из-под дивана.       Диванной ножки, за которую прежде держалась Баффи, не было и в помине. Похоже, Баффи эту ножку выломала или раздавила в щепки, и Ангелусу пришлось самому быстренько убрать её руки, чтобы их не придавило. Диван вряд ли причинил бы ей ощутимый вред, но заботу Баффи оценила.       Всё ещё с трудом соображающая, всё ещё дрожащая, всё ещё пылающая, она схватила его, перетянув на себя, обвила руками и ногами. И это полностью соответствовало ближайшим планам Ангелуса на жизнь.       Скоро опять начали стучать соседи.