Как в том анекдоте

      Баффи часто открывала окно, чтоб проветрить, но в светлое время суток курить подле него Ангелус не мог, так что дымил прямо в комнате. Баффи неодобрительно вздыхала, однако в целом не критиковала. А сейчас и вовсе заворожённо смотрела на дым – и тот, что Ангелус выпускал через рот либо ноздри, и тот, что сам собой струился вверх с кончика сигареты. Зрелище наводило на мысли про костры, серу, жар – короче, про ад. Может, как раз это и ждёт весь мир по итогам одного из двух разворачивающихся апокалипсисов? А то и обоих разом. Баффи до странности не боялась. Свой норматив по предотвращённым концам света она давно выполнила, если все остальные не желают спасать мир, в чём упрекать её? Она и так напоследок совершает подвиг – не позволяет Ангелусу лютовать, защищает от его выходок остальное население, берёт огонь на себя.       Огонь, опять огонь.       - В аду очень плохо? – спросила она, когда он приканчивал очередную сигарету. – В смысле, для других. Тебе-то наверняка понравилось. А как там для обычных людей?       Ангелус чуть не проглотил окурок.       - С чего ты взяла, что мне понравилось в аду?       - Ты же сам рвался туда, открыл портал.       - Ты услала меня в ад уже с душой, меня там не приняли за своего. – Ангелус точным броском отправил окурок в банку-пепельницу, стоявшую на подоконнике. Да, в аду было очень плохо, и Ангелусу не слишком хотелось возвращаться туда даже без души. Прошлый визит продемонстрировал, что кандидатов на роль главных злодеев в аду и без него хватает, там, скорее всего, и разбираться не станут, являются новоприбывшие людьми или нет, есть у них души или нет, просто сразу начнут истязать.       - Я услала в ад не тебя, а Ангела. Понятно, что его пытали, раз он одушевлённый.       - А где, по-твоему, был я в это время? – процедил Ангелус, сжав одну из ладоней в кулак. – В Ангеле! Он хотя бы мог орать, извиваться, молить о пощаде, а я был замурован в своём же теле, мне было не лучше, чем ему, и при этом я НИЧЕГО не мог сделать.       Баффи хотелось поинтересоваться, действительно ли Ангел молил о пощаде, а ещё – стал бы о ней молить сам Ангелус? Но возникла другая мысль. Баффи забралась к Ангелусу на колени, взяла его лицо в свои ладони, посмотрела ему в глаза, дождалась, пока он тоже взглянет в глаза ей, и тихо спросила:       - Было больно?       Он едва не вцепился ей в горло. Более идиотский вопрос придумать невозможно!       - Больно, - прошипел Ангелус, еле сдерживаясь. Сдерживался он не потому, что не хотел её обидеть, а потому, что сознавал: если сорвётся, обратного пути не будет, всё закончится тем, что один из них убьёт другого, иного не дано. И Ангелус не был уверен, что победителем станет он.       - Где?       Тут Ангелус восхитился собой и своей выдержкой.       - Везде.       Баффи погладила его по щекам большими пальцами.       - Везде так везде, - кротко выдохнула она и нежно поцеловала его в висок.       Затем, подавшись вперёд и приподнявшись, покрыла поцелуями лоб, макушку, её ладони тем временем блуждали по его плечам, шее, затылку, пальцы словно танцевали, задерживаясь на каждом квадратном сантиметре кожи, не очень надолго, но достаточно, чтобы явственно обозначить бережное, будто утешающее прикосновение.       - Что ты делаешь? – полюбопытствовал Ангелус.       - Приношу извинения, - ответила она и, аккуратно толкнув, заставила его лечь на спину. – Везде.       Поцелуи и прикосновения становились горячее, пытливее, что ли, однако оставались нежными. Она действительно принесла извинения везде, не губами так ладонями, не ртом так пальцами, от макушки до цыпочек, и Ангелус понятия не имел, сколько времени на это ушло. Каждая ласка прочно врезалась в сознание, но все вместе они теряли чёткие очертания, превращаясь в вереницу затуманенных, хотя и острых радостей. Однажды он смутно осознал, что перевернулся на живот, а затем, ещё более смутно, что перекатился обратно на спину, и это было самое внятное – но далеко не самое приятное - впечатление за целую вечность. Вроде Баффи не делала ничего запредельного, и всё же получалось запредельно. По необъяснимой причине – или по причине, которую Ангелус не желал себе объяснять, – происходящее сейчас в его богатейшей секс-биографии стояло особняком. И над особняком сверкал фейерверк. Такого с ним даже Дарла не вытворяла.       Самое интересное Баффи оставила напоследок, и к тому моменту это самое интересное уже чуть ли не гудело от напряжения.       - Бафф, может случиться неприятность, - предупредил Ангелус. Формулировка ему самому показалась нелепой, но ничего лучше он изобрести не мог. Он толком не понимал, зачем вообще предупреждает.       Она подняла на него взгляд, в глазах мерцала хитринка.       - Или приятность? – лукаво уточнила Баффи.       - Или приятность, - согласился Ангелус.       - Пускай случается, - она улыбнулась, прежде чем снова наклонить голову. - Я только за.       Он с невероятным наслаждением подумал: если Ангел когда-нибудь вернётся, одно только это воспоминание заставит его тронуться умом от обиды и боли. Но когда настала кульминация, когда он впечатал затылок в подушку и вцепился в простыни так, что разорвал их, когда его всего передёрнуло внутри и снаружи, опять мелькнувшая мысль о терзаниях Ангела Ангелусу отчего-то уже не понравилась.