Вкус тлена

К ужасу Ниваля, книжный клуб леди Амалии Коретт действительно оказался книжным клубом. Стэлла храбро держала удар от каждого, кто хотел выразить почтение и напомнить о себе, а Ниваль лишь искал в толпе виночерпия. Два богатых на события дня, соединившиеся в один, уже порядком его истрепали; уставший разум требовал какого-то отвлечения, развлечений без мыслительной деятельности. О том же, видимо, подумали многие знакомые Ниваля, решившие разнообразить свой вечер беседами о сагах и песнях за бокалом вина. Аристократия Невервинтера считалась чопорной и скучной в сравнении с южными соседями, чья кровь была так же горяча как пески обширных пустынь. Берег Мечей славился промозглой погодой круглый год, серостью, болотами и рекордами потопов, поэтому северные жители постоянно искали приключений на свою голову где-то подальше. Тем, кто город не покидал, вино заменило вечно скрытое за тучами солнце. Так что Ниваль не желал отставать от коллектива. Он в принципе ничем не выделялся из подавляющего большинства, хотя и не чувствовал с ним какого-то единения. Ниваль происходил из малого знатного рода, который не мог себе позволить праздность — нужно было работать, чтобы выжить в долгую зиму. На светские рауты их, конечно же, никогда не приглашали. Пока более удачливые отпрыски знати крутили романы и заводили связи, юный Ниваль впахивал на земле наравне с фермерами, а затем, преисполнившись, сбежал из дома в Невервинтер. Теперь казалось, что отец специально нагружал Ниваля работой, чтобы тот разрушил порочный круг выживания, устроенный сумасбродным дедом. Однако титул всё-таки дал ему фору в столице, как и сэру Коретту, у которого проводился литературный вечер. Система ничем не брезговала и брала всё, что приносили на алтарь — связи, верность, кровь или деньги. Сэр Коретт был главным поборником кодекса и ждал от остальных безграничного подчинения символам власти — наверное, поэтому его особняк больше напоминал храм имени Невервинтера, а не жилой дом. Сине-серебряные стяги украшали чуть ли не каждую стену, мебель напоминала ту же, что была в замке. Пахло пылью и затхлостью. Комнаты с низкими потолками будто давили массивностью символов и повелевали приклонить голову под сводами дверных проёмов. Хотя всё оказалось проще: раньше особняк принадлежал разорившейся гильдии дварфов, а Коретт перекупил его задёшево. Гости не отказывали себе в едких шепотках на эту тему, не стесняясь присутствия хозяйки, леди Амалии. Явился даже жрец Хельма Дестер Инделейн — чтобы следить за моральным обликом знати, не иначе. Нивалю досталось сухое приветствие, а Стэлла покорно склонила перед ним голову. Казалось, что в доме стало холоднее и тише. Парочка аристократов, прошептав молитву, поскорее приложилась к своим бокалам. — Смею похвастаться, что сегодня для нас выступит бард Густав де Сенье из Врат Балдура! — одухотворённо щебетала леди Амалия. Теперь Ниваль понял, кому подражала Стэлла. — Он совершает паломничество в храм Огмы и почтит нас визитом! Кто знает, возможно, его посетит вдохновение, и мы будем первыми, кто услышит божественные стихи! — Потрясающе, — почти с искренним энтузиазмом произнесла Стэлла и дёрнула полусонного Ниваля за рукав. — Но мой спутник планировал попасть на дискуссию о Зентариме. — О, понимаю. Уважаемые господа собрались в гостиной. Леди Амалия осталась развлекать гостей в ожидании своего барда, а Ниваль, ведомый Стэллой, с грустью проводил взглядом силуэт слуги с подносом. — Зентарим? Они разве не превратились в бейнитов? — буркнул он, когда они ненадолго остались наедине в коридоре. Хотя на подобных сборищах всегда кто-то грел уши. — Важна не тема, а компания, дорогой мой! — пропела Стэлла и практически втолкнула его в полумрак, надушенный какими-то благовониями. Оживлённый разговор мгновенно оборвался. — Ниваль, сюда! Давай ко мне! — воскликнул Каллум и добродушно взмахнул рукой. Бледный эльф в мантии Академии повернул недовольное лицо и, вздохнув, продолжил свою речь об истории победы над Зентаримом. Вот уж кого Ниваль не ожидал увидеть на подобном мероприятии, так это воинственного Каллума, который славился самым пылким и несдержанным нравом в Девятке. В отличие от хладнокровных рыцарей, он мог себе позволить послать и приличия, и сэра Цебари вдогонку, вставив парочку дварфийских ругательств. Поэтому Каллум предпочитал лично сражаться с разбойниками, орками и чудовищами, а не сидеть в Невервинтере — Я думал, что ты на границе с Лусканом, — прошептал Ниваль. — Сегодня вернулся. Не сидеть же в пустом замке? Решил посмотреть, что за развлечения предлагает жёнушка Коретта. И тут пошла жара, — Каллум кивнул на эльфа в мантии Академии, который в довольно едкой манере ответил на грубое замечание жреца Хельма Дестера Инделейна. — …И вообще не понимаю, зачем тыкать палкой мёртвого осла, дабы удостовериться, что он действительно сдох? — Используя вашу метафору, отвечу так: осёл сдох, поэтому больше некому вращать жернова, мельник разорился, а потом сдох следом. Следует уточнить, кого я имею в виду, или достопочтенный жрец догадается? Неприкрытое оскорбление лорда, его рыцарей и граждан в частности зацепило не только Ниваля: Каллум начал ворчать и ёрзать, не понимая пока, как следует поступить. Всё-таки он сам обожал поддевать аристократов. Другое дело — когда это делал выскочка из Академии. Нивалю тоже не нравились его горделивая поза, надменный взгляд и самоуверенный тон, который резал по ушам и терпению, но он мог отделить личную неприязнь от сути разговора — а оно того стоило. Аристократы помельче в рот заглядывали Дестеру, чья мрачная харизма пленила даже лорда Нашера; он олицетворял строгость и беспринципность порядка, но плохо следил за слетающими с языка грубостями. Эльф будто не замечал нападок и говорил спокойно. Стэлла тоже делала вид, что слушала дискуссию, однако она пристально вглядывалась в каждого из гостей. Сложно было понять, кто её цель, но присутствие Ниваля, по всей видимости, отвлекало от неё внимание. Что ж, они с юности договорились, что их отношения существуют, пока приносят высшую пользу. Как понял Ниваль, речь шла далеко не о Зентариме, а его символической цели в истории и будущем. Когда-то эта масштабная организация из шпионских и торговых сетей опутывала весь Берег Мечей, и в противовес ей — а также всем враждебным силам — появился Альянс Лордов. Свободные города и могущественные фракции совместными усилиями вытравили эту заразу, от Зентарима осталось одно название. Чёрные торговцы предпочитали независимость, держались в тени, а лидеров подмял под себя культ Бейна — бога тирании и раздора. Учитывая историю, шансов на возвращение к прежней славе у них не было, однако эльф этого и не отрицал. — С уничтожением угрозы Альянс Лордов потерял причину к существованию, союз больше не имеет силы. Проблема не в Зентариме, а в его отсутствии, в выращенной на борьбе с ним политике — ныне недееспособной. Если не предпринять срочных мер, она сама себя похоронит. — Шепотки усиливались; лицо Дестера перекосило от ярости. Прежде чем гостиная взорвалась воплями, эльф успел подвести неутешительный итог: — Поэтому конфликт с Лусканом кончится плачевно. — Да как ты смеешь? Я не собираюсь дальше выслушивать эту ахинею! — Дестер вскочил с места и широким шагом направился к двери, бросив на прощание: — Обещаю, что завтра тебя в Академии уже не будет, Сэнд. Несколько подпевал Дестера повскакивали с мест и побежали следом. Однако эльф не выглядел испуганным — скорее, разочарованным, уставшим и не удивлённым, словно и так знал, к чему приведут его слова, но всё равно их произнёс. Ниваль даже подумал, что он затеял спор в отчаянном порыве достучаться до элит в ущерб карьере. Имя — Сэнд — звучало не по-эльфийски коротко и не могло быть настоящим. Впрочем, прозвища порой прилипали куда органичнее вычурных конструкций. И всё же Ниваль насторожился: если эльф скрывал даже имя перед теми, до кого хотел достучаться, то доверие к остальному следовало делить как минимум надвое. Каллум же, хмыкнув, произнёс: — Мне нравится этот парень, давно не видел Дестера таким злым. Браво! — крикнул он громче, на что Сэнд ответил кислой миной. — Я надеялся вызвать у господ подобную реакцию — это лучше, чем равнодушие. Надеюсь, он передаст мои слова лорду Нашеру. Гости поспешно расходились, испугавшись дерзких речей и эмоциональной реакции, однако Ниваль ждал, чтобы поговорить с Сэндом наедине. Впервые кто-то озвучил его мысли, пусть и с иной стороны. Проблема точно не ограничивалась отсутствием общего врага, но вывод больно отозвался в душе. А судя по резкой реакции Дестера, он тоже что-то знал о гнили в сердце Невервинтера. Ниваль ни капли не верил этой игре в оскорблённого. Между лживым именем и лживой политикой следовало выбрать очевидный вариант. Каллум разочарованно выдохнул и предложил найти наконец виночерпия, однако Нивалю уже было не до развлечений. Очевидно, что Стэлла вписывала своего «+1» на вечер не для этого, что, тем не менее, немного резало по самолюбию. Всё это время Ниваль усердно копал под сэра Цебари, обвиняя его во всех грехах, пока всё окружение потихоньку подгнивало в собственном соку. — Кажется, ты ещё не гостил у меня? Навести перед отъездом. С меня амнийское красное и стрельба по мишеням. Несмотря на грозный нрав, Каллум считал просьбу Ниваля о приватном разговоре: в глазах отразился озорной огонь; прищурившись, он кивнул и одарил таким крепким рукопожатием, что кости заныли. Сэнд тоже поспешил убраться — пока страже не вздумалось арестовать его по приказу ущемлённых дворян, — но шёл он с видом победителя. Ниваль перехватил его в конце коридора; Стэлла же таинственно исчезла, и он понятия не имел, когда это случилось. — Прошу прощения, мы не представлены. — Ниваль протянул Сэнду руку, но тот уставился на неё с недоумением. — Сэр Ниваль, член Девя… — Я знаю, — сухо отозвался Сэнд. — Вы сорвали покушение на лорда Нашера и были весьма… настойчивы в поисках предателей. Ниваль оказался приятно удивлён: после вручения титула и пары месяцев не прошло, как его имя выветрилось из памяти благодарного люда. — А я, признаться, не расслышал ваше имя. — Сэнд, — протянул тот, словно издёвку, хотя взгляд оставался холодным, тёмным — равнодушным. Ниваль ничего другого не ожидал — первое впечатление не обмануло. Академия словно ставила самодовольство высшим приоритетом для кандидатов, а не их способности. — Предлагаю продолжить дискуссию у меня дома, раз здесь вам больше не рады. На работу вы тоже теперь не торопитесь. Хмыкнув, Сэнд придирчиво одёрнул полы мантии. — Меня давно уволили из Академии, но иначе, кроме как обманом, сюда было не попасть. Предпочитаю встречи на нейтральной территории и открытом месте. Как насчёт парка? Чуйка на сей раз вопила об опасности, но Сэнд тоже не собирался доверять кому попало. На его месте Ниваль поступил бы так же. Он напомнил себе, что волшебник — опасный противник, и следовало следить за его руками. Хотя Сэнд, словно прочитав его мысли, скрывал их под длинными рукавами мантии — в таких также удобно прятать кинжал. — Согласен. Испуганная леди Амалия металась между гостями в поисках источника проблем, поэтому пришлось бежать от неё через выход для слуг, да и верные Дестеру люди наверняка захотели бы узнать, зачем Сэнд Нивалю. Им овладел прямо-таки мальчишеский азарт, насколько далеко можно зайти в легитимной зоне. С городом происходило что-то странное — все это чувствовали, даже если отрицали очевидное. Ниваль постоянно оглядывался в поисках слежки, пока тропа не вывела на поляну с прудом. Вечером было довольно прохладно для прогулок, поэтому компанию им составили только любопытные вороны, да и тех Сэнд прогнал. — Они могут быть оборотнями, — пояснил он, и Ниваль кивнул. — Понятная паранойя для профессионального обманщика. — Вы спасли меня от гнева леди Амалии ради оскорблений? Я разочарован. — Однако уходить Сэнд не спешил. Напротив, он свободно выдохнул, задумчиво наблюдая за тихим прудом, словно давно не мог себе позволить передышку. — Что ж, человек ваших талантов должен был однажды найти меня. Подозреваю, вам помогли сделать это раньше. — Допустим, — уклончиво обронил Ниваль, хотя про себя поминал всех доносчиков-нахлебников, которые ни разу не приносили имя Сэнда в рапортах. Должно быть, и Стэлла наткнулась на него недавно. Ниваля посетила догадка: — Вы специально раскрыли себя, чтобы донести что-то до лорда Нашера. — Официальными путями записаться на аудиенцию невозможно. Связей у меня нет, а ректор Академии… скажем так, невзлюбил меня за конфликт с его «одарённой» дочерью. Теперь я простой торговец. Всё это вы можете узнать завтра, когда подадите заявку в Академию. Маска гордости трещала по швам, оголяя гнев Сэнда — что-то в этой истории с ректором было глубже, чем он рассказал. — Лорд не принимает лично, с вами бы говорил его представитель. — И вот он передо мной, какая удача, — саркастично сказал Сэнд, наплевав на титулы и звания. — Но мои слова ни на что бы не повлияли. Что бы вы сами сказали, если бы на порог вашего прекрасного замка пришёл безродный эльф и сказал, что город скоро падёт? Ниваль поперхнулся собственным дыханием и подрастерял все дипломатические ужимки. — Простите? Впервые Сэнд показал подобие улыбки — холодный оскал, безрадостный триумф над реальностью. — Вы бы не рвались говорить со мной, если бы не знали того же. Расскажите, что вы обнаружили — насколько это возможно. Здравый смысл настаивал на протесте. Следовало вспомнить, кем Ниваль являлся. Нужно было послать этого подозрительного эльфа куда подальше, а лучше — арестовать. На допросе из него выбьют информацию без этих омерзительных ужимок. На пыточном стуле Сэнд уж точно растеряет эту горделивую спесь, с лица окончательно слезет самодовольное выражение — как же тянуло его содрать собственными руками! Голова раскалывалась от всего, что навалилось; холодный пот тёк по спине, а пальцы подрагивали. Сэнд тоже заметил момент слабости, но лишь тактично повёл бровью. Сделав глубокий вдох и посчитав до десяти, Ниваль справился с собой. Мысли прояснились, но ощущение запятнанности чем-то мерзким никуда не делось. Он злился, потому что Сэнд играл на верных струнах — их же расслышал Дестер и его прихвостни, разбежавшиеся как крысы с тонущего корабля. Гнилое дерево не просто шаталось — весь лес стоял по крону в гное, и болезнь давно начала отравлять всех жителей города. — Я обнаружил, что больше не понимаю свой город, — тихо проговорил Ниваль; язык словно онемел и отказывался произносить богохульные слова. — В нём всё прогнило, и этого будто никто не заметил. Кто-то продолжает плыть по течению, — он абстрактно указал в сторону дома Коретта и его гостей, — а кто-то опустился до греха и расхищает могилы. Я должен знать, что происходит — это внешнее воздействие, наказание богов, или же наше собственное попустительство. Не знаю, что из этого страшнее. Сэнд слушал очень внимательно и казался донельзя серьёзным. — А во что вы сами верите? Ниваль ответил без раздумий: — Люди падки на лёгкие блага, но я не верю в порочность их сердец. Каждого можно вернуть к свету. — Если бы всё было так просто… — тяжело выдохнул Сэнд и замолчал. Тишина убаюкивала под плеск мелких волн, разбивающихся о камни в пруду, но холод и солёный морской ветер не давали спуску. Так и Невервинтер — не просто Жемчужина Севера, а суровая родина отважных героев, которые всегда приходили на помощь даже в самые тёмные времена. Ниваль думал о Касавире, Каллуме, Стэлле и других достойных жителях города, которым было не всё равно. Их участие наполняло душу силой. Сэнд также стоял на перепутье, в какой лагерь перейти, но на самом деле Ниваль не оставил ему выбора. — Возможно, Огма услышал мои молитвы и решил проучить, послав именно вас. Что ж, не буду отрицать — я заслужил это. — Сэнд вернул речи былую плавность, будто бы заготовил её заранее. — Человек ваших талантов не верит на слово: завтра вы начнёте искать обо мне информацию, так что сэкономлю вам драгоценное время. Я живу в Невервинтере без малого двадцать лет, был принят в Академию с поддельными документами. Ректор сделал для меня такое исключение, поскольку я сбежал из Лускана с некоторыми секретами Башен. Несколько минут назад Ниваль думал, что хуже быть не могло, но он поспешил с выводами. На литературный вечер патриотичной четы Кореттов, оказывается, явился беглый лусканский волшебник, либо приближенный к вражеской власти, либо обокравший её. Хотя в иерархии Башен никто не мог остаться чистым; среди магов шла ожесточённая конкуренция. Да какой смысл рассуждать — Ниваль с юности боролся с лусканскими диверсиями, набегами на деревни, контрабандой, раскрыл их покушение на лорда Нашера, наконец! И теперь его враг вот так просто раскрывал себя без тени страха в глазах, приняв неизбежный рок, а Ниваль не чувствовал к нему ни капли ненависти. Каждый мог выйти к свету — он сам это сказал. — И вы решили спрятаться в Невервинтере, где вас казнят? Это безумие или… да какой в этом смысл? — Ниваль даже не подобрал подходящего слова. В голове вертелась сотня вопросов, руки сжимались в кулаки, но почему-то впервые в жизни он впал в ступор. — Ничего запретного я не передал — только несколько трюков с трансмутацией, которые я разрабатывал для армии. Если ректор не поделился ими с вашими людьми, то все вопросы к нему. — Сэнд отмахнулся, словно предательство не имело значения. — В первую очередь я доказываю свою осведомлённость, хоть и не знаю точных деталей. Двадцать лет — слишком большой срок. — А я должен поверить, что вы — не двойной агент, который пытается запудрить мне мозги и завербовать. Допустим. — Если бы поверили на слово, то разочаровали бы меня. Сэнд рассказал о своей работе в Башне: заклинания трансмутации должны были усилить лусканских солдат в бою — тогда им не было бы равных, — и первые испытания отлично себя показали, но владыки требовали большего и вывели группу Сэнда из игры. Слабая эффективность равнялась провалу. Их больше не интересовало оружие — только полное очищение вражеских городов. Все считали подобный план фантазиями, пока причастные к испытаниям маги не начали сходить с ума. Одну из Башен пришлось изолировать, и Сэнд почувствовал приближение чего-то воистину опасного, далёкого от чистой магии и прогресса. — Я поклонялся магии и не хотел ничего, кроме знаний. Не отрицаю, что шёл по головам на своём пути и не считался с жертвами, пока сам не оказался в опасности. Я далеко не святой, но мириться с геноцидом не собираюсь, — подвёл он итог. — Возможно, только сумасшедший решит переселиться туда, где точно произойдёт что-то ужасное, пускай. Но я знаю их методы, знаю, как они думают — поэтому я вам нужен. Выслушав исповедь Сэнда, Ниваль уже не знал, смеяться ему или лезть в драку. Он с трудом понимал, кто кого на самом деле вербовал, и допускал даже, что Сэнд применил к нему какую-то враждебную технику. Следовало утром показаться жрецу в замке и пройти полное очищение. Впрочем, от проклятия — сталкиваться с лусканцами даже против своей воли — Ниваля никто не смог бы избавить. — Допустим, — повторил он, примирительно подняв руки, — тогда откуда нам ждать удара? — Боюсь, уже поздно — операция в самом разгаре. — А конкретнее — что это за оружие? Заклинания? Промывка мозгов культом? — Да не знаю я! — сердито выпалил Сэнд. — Думаете, кто-то меня посвящал, чтобы план точно раскрылся? Я понял, когда увидел в городе своих бывших подопечных. Рекомендую обратиться к ним. Уже не сдерживаясь, Ниваль выплеснул яростный крик из души, точно берсерк перед битвой, и взлохматил пятернёй волосы. Почему-то так легче думалось. План выстроился на удивление трезвый. Многое встало на свои места, но одного Ниваль не мог понять: как он, пристально вглядываясь в лусканские следы, пропустил целый заговор? Такого просто не могло быть! Также он пока не хотел спешить с выводами о лорде Нашере — был ли он в курсе с самого начала? Тогда почему не действовал? В любом случае следовало для начала докопаться до правды собственными силами — при поддержке новых союзников. — У вас сутки на поиски своих «знакомых», — в тон Сэнду, едко сообщил Ниваль. — А потом я лично допрошу их. Нужно подготовиться. Сам же Сэнд выпрямился, оживился, словно только и ждал команды; в глазах вспыхнул живой огонёк. Месть или справедливость крылась за ними — не имело значения, пока Ниваль шёл к своей цели. — Я буду ждать у себя. Подозреваю, что иного выбора у меня нет. Ниваль кивнул и задал последний вопрос, который навязчиво крутился в голове с момента знакомства: — И зачем идти на литературный вечер, чтобы завуалированно намекнуть на проблему? — А вы предлагаете встать на площади с табличкой «конец близок»? — Сэнд надменно фыркнул. — Не мой стиль.