Вкус тлена

Удивительно, но без постоянной работы — дежурств, рапортов, подшивания воротничков и тренировок — появлялось много свободного времени на размышления. Чтобы ничего не упустить, Кормик записал всё, что с ним произошло. Пришлось потратиться на рулон бумаги, но оно того стоило: своей голове он уже не доверял. Слишком много всего вмешивалось со стороны, превращая нить логики в хаос. Для начала нужно было разделить факты и предположения на группы. Кормик делал запись на клочке бумаги, крепил булавкой к гобелену на стене и протягивал нити пряжи, позаимствованной у Дункана. Записи о слежке за магазином Хазира занимали отдельное место на подоконнике, откуда хорошо просматривалась вражеская территория. Днём Хазир уходил на точку к беднякам, а его помощник торговал в порту с горожанами побогаче. Место оказалось безумно популярным, поэтому протащить что-то незаметно посреди дня было проще простого. Кормик пока не опускал руки и сосредоточился на стене расследования. «Наркопритоны», «точки сбыта» и «покровители» стали тремя столпами, вокруг которых вились нити собственного горького опыта. Только Жадный Джером пока лежал в стороне, поскольку не клеился ни к одному из трёх составляющих. Чем чаще Кормик думал о нём, тем больше сомневался к причастности этой истории делу. В итоге Джером стал сопутствующим ущербом «наркопритонов». Именно они были самым уязвимым местом в схеме. Однако чтобы добраться до Гнезда Нищих, Кормику предстояло пройти «покровителей» — стражников на воротах, которые знали его в лицо. История про родственников в квартале тоже не сработает. Светиться Кормик тоже не хотел, даже если за ним больше никто не следил. Да и Хазир как назло торговал рядом с постом стражи — не подобраться. Хотя Кормик начинал сомневаться в его прямом участии: столь яркий, известный в торговой гильдии человек лично не возьмёт в руки что-то опасное для его репутации. Скорее всего, есть второй теневой слой с развёрнутой подпольной деятельностью за его лавкой. Кормик внимательно следил за вечерними вылазками калишитов с некими наплечными мешками и высчитал, что их количество увеличивалось. Потребителей становилось больше, рынок расширялся, предложение товара увеличивалось — очевидный вывод. Кормик крепил и это наблюдение к стене, а леденящая воронка ужаса в его душе росла. Он должен торопиться, делать хоть что-то! Несколько часов Кормик вышагивал вдоль стен квартала, спрятав лицо под капюшоном — благо дождливая погода помогала с прикрытием, — но так и не нашёл альтернативного входа. Любимый город исправно душил Квартал Нищих, точно растущую опухоль, не позволяя грязной заразе бедности расползтись. Однако контрабандисты плевать хотели на желания торгашей и магов Академии: где-то между тремя кварталами пролегали червивые норы — тайные проходы. Кормик знал, что иного выбора не было, и оттягивать встречу с воровской гильдией больше не мог. Как стражник, он прекрасно знал, к кому нужно обратиться: Торговый Квартал предлагал любые услуги, в том числе для невидимок, были бы деньги. Служба в страже подготовила его к подпольной жизни лучше бедности — вот же ирония! Парень по кличке Стриж был завсегдатаем в камере для задержанных, но всегда благополучно выбирался, гильдия отмазывала. Это была очередная статья коррупции для служащих в здании, и все делали вид, что всё в порядке: Стриж ведь никому не вредил, только посредником выступал, а деньги по штрафам казне лишними не будут. Стриж околачивался у самых дальних торговых рядов, выискивая что-то дельное в куче мясных обрезков. Кучерявая собака с восхищением глядела на него, бешено помахивая хвостом. Когда до них оставалось с десяток шагов, Кормика словно параличом поразило; стало невыносимо тяжело дышать. Он понятия не имел, как говорить, да и что делать, если Стриж его вспомнит? Тот кинул пару монет мрачному мяснику, а собачонка получила своё угощение и радостно залаяла. Когда они поравнялись с Кормиком, Стриж вдруг обратился к нему: — Ты ко мне? Не робей, пацан. Отдышись. Первый раз? — Кормик резко кивнул, пряча взгляд. — Пошли, найдём место потише. Собака с костью в зубах бежала впереди, словно указывая путь. В подворотне над их головами сомкнулись косые крыши домов; развешенное бельё развевалось точно стяги. После дождя запахи словно обострились — или же Кормик, ожидая очередного удара в спину, стал ко всему скрупулёзно присматриваться. Опёршись локтем о забор, Стриж как ни в чём не бывало достал из-за пазухи яблоко, протёр его краем рукава, откусил добрый кусок и заговорил с набитым ртом. — Ну, рассказывай. — Нужно незаметно пройти в Гнездо Нищих. Желательно несколько раз. Стриж солидарно кивнул. — Синие уроды распоясались, на улице могут избить просто так. — Со мной такое было, — подхватил Кормик, почуяв, что даже врать не придётся. — Десять серебряных — для начала. Потом договоримся. Кормик едва удержался, чтобы не протянуть деньги тут же. Судя по паузе, Стриж ждал этого от новичка. Тогда пришлось бы платить дважды и проглотить внезапную забывчивость Стрижа. Несколько наивных бедняков так распрощались с деньгами, а Кормик потом выслушивал жалобы на обман в незаконной сделке. Покончив с яблоком, Стриж свистнул, и собака вопросительно подняла морду. Кудряшки вокруг пасти промокли и окрасились в розовый. — Булочка, искать! Заливисто гавкнув, собака подняла свою кость и побежала вглубь подворотни. Видимо, в этой преступной шайке всем платили за работу. Кормик и Стриж вслед за ней пролетели пару улиц, пока не оказались у стены. Булочка сидела на пороге дома с кружевными занавесками на окнах и скребла лапкой дверь. — Хорошая девочка! Стриж постучал два раза кулаком и три раза пнул сапогом, обернулся к Кормику и проворчал, чтоб без его присутствия не думал лезть — никто не пропустит. Дважды объяснять не пришлось. Дверь распахнул заспанный полуорк, долго пялился на Стрижа, а затем шагнул к Кормику. Инстинктивно тот отшатнулся от специфического мускусного запаха; щёку обдало горячим дыханием. — Зачем ищешь проход? Ты из этих, «толкачей»? Тогда будет дороже. Несмотря на испуг, Кормик был оскорблён до глубины души. — Я «дрянь» не продаю! — Сейчас узнаем. Полуорк протянул ручищи к Кормику и стиснул его как тюк с мясом: прощупал одежду, сапоги и по-хозяйски отсчитал десять серебряных монет из кармана куртки. Хотя бы честно. Стриж с Булочкой следили за досмотром, а Кормик радовался, что решил соответствовать образу покупателя и побоялся брать на разведку оружие. По лицу полуорка сложно было понять, остался ли он доволен проверкой. Кормик смотрел только в выступающие нижние клыки и молился. — Тогда зачем идёшь туда? Ты подозрительный. — Теперь полуорк не моргая таращился, отчего вся кровь словно отхлынула, язык превратился в вату, а мозг готовился к быстрой смерти. Огромная ладонь тяжело опустилась на плечо, едва не вдавив в грязь по уши. Внезапно полуорк расхохотался. — Да я шучу, расслабься. Мы все в одной лодке. За клыками улыбка едва проглядывалась, да и юмора Кормик не оценил. Бормоча что-то несуразное, он проследовал в дом и с удивлением ничего примечательного внутри не обнаружил. На треногом столе стояла одинокая миска с недоеденным обедом, в углу ютилась одноместная койка, набитая соломой. Взгляд остановился на неплохих доспехах на стойке и двуручном топоре. Так жил любой одинокий наёмник или охранник, поэтому у стражи никогда бы не возникло вопросов. Полуорк играючи отодвинул дубовый шкаф, открыв дыру в стене дома. Ветер тут же принёс облако пыли из кирпичной крошки. Кормик склонился и невольно присвистнул: он смотрел через тоннель в городской стене, подпёртый для надёжности металлическими балками. Выход был перекрыт каким-то мусором, и запашок оттуда шёл скверный. — И много ещё таких? — Всё-то тебе расскажи. Ну что, клиент доволен? — поинтересовался Стриж и пожал руку Кормику. — Лучше возвращаться к закату, когда синие уроды меняются. Приведёшь хвост — не обессудь, приятель, но тебя прикончат. Как один из «синих уродов» — теперь уже по духу, а не официально, — Кормик с тоской думал о своей нелёгкой участи: по обе стороны закона ему места не было. Хотя чутьё подсказывало: то ли ещё будет. Он полз сквозь городскую стену, не веря, чем занимается, что всё это — реальность. После самовольного расследования можно смело под суд отправиться — если выживет, конечно. Ну ничего, Тир рассудит. Воняло настолько омерзительно, что приходилось подолгу задерживать дыхание — скрытый лаз вёл через мусорную кучу. Или та возникла спонтанно, как всё в Квартале Нищих. В любом случае никому бы не пришло в голову раскапывать её в поисках тайного хода. Зато вид у Кормика стал подобающий, под стать местному окружению. Несколько нищих, живущих на улице под самодельными навесами, лишь равнодушно мазнули по нему взглядами. Впервые Кормик чувствовал себя свободным, без мишени на спине. Никто не шарахался как от прокажённого, не плевал под ноги. Квартал Нищих принял его как родного. И всё же Кормик теперь оглядывался по другой причине: мало ли кого Стриж мог пустить по следу человека с деньгами и мутными намерениями. Путь к притону был почти что вытоптан, искать не пришлось: поток осунувшихся, апатичных людей словно указывал направление. Некоторые напротив — агрессивно рвались вперёд, расталкивая прохожих. Даже храмы в дни ритуалов не пользовались такой популярностью. Кормик стоял в стороне и приглядывался к безучастным лицам. Многие будто не понимали, где оказались, какой сейчас день — остекленевшие глаза наблюдали какую-то другую реальность. Видимо, там им было лучше, чем здесь. Здание из надёжного тёмного камня напоминало склеп. Скорее всего, раньше в нём хранили продукты или бродильные бочки, а теперь — переоборудовали под курильню. Пара громил у тяжёлых ворот зорко следила за порядком, третий за шкирку вытащил особо невменяемого гостя и кинул на дорогу. Благо того быстро подхватили товарищи и усадили продышаться. Всё произошедшее казалось им весёлым приключением. Кормик долго уговаривал себя зайти: то мешала брезгливость, то накатывал ужас — он понятия не имел, что спрашивать, сколько денег давать. Не покажется ли он засланным? Тогда и тела никогда не найдут. Словом, Кормик как мог оправдывал желание бросить всё и уйти. Прежнюю жизнь всё ещё можно было вернуть. Это тоже самообман — он прекрасно знал, что не уснёт спокойно, пока хоть кого-то не привлечёт к ответственности. Но для начала ему нужна контрольная закупка. На ватных ногах, сжимая в кармане горсть монет, Кормик проследовал за осунувшейся женщиной в синем платье, словно сопровождал её, однако охрана не обращала на обоих никакого внимания. Внутри, за чертой, его снова сдавило тисками тошнотворного смрада, словно на пожаре. Только ощущение было куда тяжелее. Этот притон был в десятки раз больше предыдущего, и Кормик сбился со счёта, сколько людей там было. Многие забирали товар и уходили прочь, пряча взгляд, как он. Порядок был как в обычном магазине: два «толкача» обменивали товар, скидывая монеты куда-то под прилавок, охранники тёрлись рядом, зорко поглядывая за их руками. Несколько работников, тоже явно пристрастившихся, наводили уборку и гоняли задержавшихся клиентов. Никто из них не был калишитом, да и знакомых лиц Кормик не заметил. Возможно, он переоценивал своих соперников — никто не прятался, а только наглел, словно ничего не случится. Значит, хозяева точно уверились в безнаказанности. Кто мог развернуть подобное? Только в высших кругах власти разве что. Цепочка коррумпированности уходила куда-то в небеса, куда Кормику точно хода не было. Уже сидя на улице, вдыхая с радостью смрад сточных канав, он ёжился от мысли, насколько всё далеко зашло. Кулёк «дряни» жёг карман, но Кормик даже не собирался в него заглядывать — толку-то с его знаний? Нужен опытный алхимик, не втянутый в бизнес. На информационных стендах по городу висели списки официально зарегистрированных специалистов с предупреждением не доверять мошенникам, но проверка каждого займёт уйму времени, а труднее всего — кому-то поверить. Кормика могут попросту арестовать за одно обращение. «Вот кулёк опасного наркотика, который вызывает ужасную зависимость и сводит людей с ума. Вы изучайте, а я пока подожду», — представил Кормик мысленный диалог и нервно улыбнулся. Дункан упоминал знакомого специалиста по магии, безбожно заламывающего цены — возможно, тот что-то подскажет. Кормик терпеливо ждал сумерек и пересменки стражи, чтобы вернуться, и бродил по Гнезду Нищих, рассматривая людей и их быт. На его пути попадались мутные типы, но ничего особо криминального, кроме пожелтевших апатичных лиц под кайфом. Усталые работяги стягивались в таверны и курильни, нищие искали укрытия, чтобы пережить холодную ночь. Не было ни уличных фонарей, ни света в окнах хибар. Мрак как тихий хищник поглощал район. Сильно похолодало, и Кормик, морально собираясь с силами, поспешил к своей бутафорской — или не очень — мусорной куче. Однако чем ближе он приближался, тем громче доносились крики — один детский и несколько на высоких тонах. Сориентировавшись, Кормик понял, что какая-то беда случилась на посту стражи. Детский голос казался ужасно знакомым, и ноги сами понесли в ту сторону. Хазира с повозкой и след простыл, зато скучающие на воротах «синие уроды» вовсю отрывались: двое держали под руки чумазого мальца, в котором Кормик со вздохом признал одного из волчат. — Юное поколение совершенно не уважает чужое время. Нужно преподать ему урок! Ну, знаешь сказку про мальчика, который кричал: «Волки!»? Тот попытался вывернуться из захвата, но получил ощутимую встряску, аж от земли оторвался. Кормик дёрнулся, но осадил себя: не стоило лезть. Таких историй в Гнезде Нищих сплошь и рядом, а это не его дело. Есть миссия куда более важная. — Да не вру я! Жадный Джером! Ходит по улицам! Помогите! — доносились отрывистые всхлипы. — Опять? Пацан, я что говорил в прошлый раз? Мы тебе не мальчики на побегушках. Заведомо ложный призыв стражи карается… а-а-а, да не хочу я тащить тебя за решётку! Батя всегда говорил, что непослушных детей только затрещина исправит. — Эй! — Кормик крикнул быстрее, чем вышел из-за укрытия. — Отпусти, он со мной. Стражники синхронно развернулись и уставились на него. Почуяв слабину, волчонок вырвался из капкана и побежал к Кормику, который тут же нырнул обратно во тьму и быстрым шагом направился в противоположную от тоннеля сторону. Шагов за спиной пока не было слышно. «Дурак, дурак! — упрекал он сам себя. — Ничего бы не случилось, только зря засветился!» Его остановил волчонок, который из всех своих детских сил старался тянуть за рукав в противоположную сторону. — Нам туда! Нужно остановить Джерома! Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы у самого сердце не выпрыгнуло. В любой момент на них со всех сторон могли набежать стражники или кто похуже. — Понимаю, что в таком месте тяжело быть ребёнком. Я в твоём возрасте придумывал умертвий на болоте и ходил с ними сражаться. Но ты не можешь втягивать всех вокруг в свои фантазии, волчонок… — Я — Волк! — громко выкрикнул тот и быстрым движением утёр слёзы. — А ты ничем от остальных не отличаешься, воображаешь из себя детектива! Хватит меня держать за маленького! Вот убью Джерома и докажу всем! Да я!.. Малец резко припустил в тёмный переулок, вновь оставив Кормика перед нелёгким выбором. Он медлил лишь мгновение и побежал следом — в неадекватном состоянии наркоман мог навредить ребёнку. Кормик вспомнил, как сам сражался с таким, и не справился бы без помощи Дирка. Впереди было подозрительно тихо; только чавкала грязь под ботинками. Не сбавляя скорость, Кормик влетел в поворот и едва не сбил зеваку, инстинктивно обхватил его руками, чтобы не упасть — и в нос тут же ударил непередаваемый букет запахов: знакомый травяной смрад вперемешку с мочой и духом, что витал в подвалах морга. Едва уловимый, но острый запах разложения, от которого все чувства обострялись. Ледяные пальцы впились Кормику в горло и сдавили его с невероятной силой; поломанные ногти вспороли кожу, и кровь потекла по шее за шиворот. Вблизи он мог хорошенько рассмотреть Джерома: больше тот был похож на пугало — с тёмно-жёлтой восковой кожей, точно забальзамированный, с впалыми белёсыми глазами и вывалившимся изо рта распухшим, почти чёрным языком. Однако подготовка взяла первенство над паникой. Кормик вывернулся, как отрабатывал на тренировках сотни раз. Да и захват был не идеальный: Джером явно хватался по наитию — разума в его глазах не наблюдалось. Оказавшись сбоку, Кормик разомкнул ему руки и ударил локтем в болевую точку, но никакого эффекта не последовало. Пришлось бить ногой в колено, чтобы повалить и выиграть время. Волчонок бегал вокруг них и не знал, что предпринять. Кормик поймал его за шиворот, оттащил и стал наблюдать. Джером стоял на четвереньках, будто полз домой с перепоя. Из горла вырвалось бульканье, а следом — тухлая жёлтая жижа. Вряд ли такое мог исправить жрец — разве что упокоить и отпеть. Наскоро помолившись, Кормик протянул руку к ножнам и вспомнил, что оставил меч в «Утонувшей Фляге» ради конспирации. — Чего ты медлишь? — взвизгнул волчонок. — Бей его! Как верный последователь Тира, Кормик знал, как следовало поступить с неупокоенным, но убийство в принципе — не такое простое занятие, к счастью для многих. Под рукой как назло ничего не было: с улицы сдуло всех прохожих, вокруг были только лужи на разбитой каменной мостовой. Кормика осенило. — Ищи камень побольше! Я его отвлеку! Хотя сказано было самоуверенно: Джером снова попытался стиснуть Кормика в объятиях, и тот чудом улизнул. Клацнули зубы у правого уха. Джером потянулся и на сей раз упал сам. Кормик прыгал вокруг него, нанося ощутимые удары и припоминая, как недавно был почти что на его месте, однако Джером молча терпел любую боль. Вряд ли он вообще её чувствовал. Победный крик волчонка показался божественным избавлением: — Нашёл! Кормик подобрал увесистый округлый булыжник и продолжил танец, подгадывая время для удара — и первая же попытка окончилась захватом. Джером спокойно стерпел удар по виску, вцепился в куртку и широко раскрыл рот для укуса. Настолько близко Кормик подходить не собирался, но выбора не оставалось. С каждым ударом лицо Джерома превращалось в месиво из костей и плоти; тёмная кровь вяло стекала по ранам, точно джем. Однако лицевые мышцы продолжали сокращаться, зубы клацали. Руки свело от натуги, но Кормик не останавливался; он даже забывал кричать, хотя душа требовала. Прошла вечность, прежде чем Джером в последний раз конвульсивно дёрнулся и завалился на бок. В верхней части черепа осталась огромная вмятина, но пальцы всё ещё крепко держались за куртку. Пришлось потрудиться, чтобы высвободиться. Тяжело дыша, Кормик отбросил скользкий камень, почерневший от крови, и плюхнулся в грязь подле тела. Силы мгновенно покинули его, хотя только что позволяли горы голыми руками сворачивать. Волчонок — к счастью, невредимый — тут же кинулся к нему. Он храбро держался и больше не плакал, даже ответственно осмотрел Кормика. — Ты ранен! — Пустяки, — отмахнулся он и добавил: — Прости, что не верил. Он и сам до конца не принял реальность, в которой зомби свободно разгуливал по городу. И никому не было до того дела — стража всё-таки не явилась. Впервые Кормик не знал, что чувствовать на этот счёт. Он коснулся медальона с символом Тира и прочитал молитву над телом Жадного Джерома. Возможно, это последняя милость, на которую тот мог рассчитывать. Бумажками с метками расследования осталось разве что печь растапливать. Всё-таки Кормик искал некроманта, но не самого простого — из плоти и крови или лича, — как из приключенческих книжек. Да и поверит ли кто-нибудь в его дикую теорию, раз сам он с трудом её принял? Кормик потянулся к потайному карману куртки, достал уцелевший кулёк «дряни» и покрутил на ладони, словно тот мог внезапно расколоться как на допросе.