Сделано своими руками

      Они уже некоторое время двигались в потоке машин по направлению к Катиному дому. Тишина стояла просто звенящая.       Наконец, уткнувшись в хвост очередной пробки, Александр нарушил молчание: — Что за театральная пауза, Катерина Валерьевна? Я вам не таксист, чтобы вызванивать меня по вечерам и просить добросить до дома, — сказал мужчина, даже не повернувшись к Кате.       Пушкарева знала, что молчать долго не получится. При всей своей нелюбви к этому человеку, при всей сложившейся ситуации, она понимала, что, скорее всего, оторвала Александра от каких-то дел своим внезапным звонком два часа назад. Стало стыдно и страшно, язык просто прилип к небу. — Пушкарева! Отомрите! — прервал ее мысли бас Воропаева, который явно терял терпение и уже смотрел ей прямо в лицо, сверкая глазами от праведного гнева. — Да, Александр Юрич, — наконец заговорила Катя, — как я и сказала по телефону, у меня есть информация, которая вас очень заинтересует, — ей потребовались все оставшиеся в ней силы, чтобы заставить голос звучать уверенно, — думаю, что вы не пожалеете, что оторвались от своих дел.       Отступать уже некуда. Тяжело выдохнув, она продолжала: — Вы, наверное, догадываетесь о том, что дела в «Зималетто» идут не так гладко, как отражается в финансовых отчетах для акционеров. И я расскажу вам все, что необходимо, если вы согласитесь на мои условия.       Воропаев не отрываясь смотрел прямо на Катю: — Интригующее начало. Продолжайте… — Не перебивайте меня, пожалуйста, — Катя сама не ожидала от себя такой резкости, но злоба внутри нее закипала, понемногу начиная непроизвольно выплескиваться наружу. — Так вот, несколько месяцев назад… — и Катя посвятила своего «личного врага» по версии Жданова, в детали провала первой коллекции, рассказала о контрабандных тканях, о неизмеримых долгах «Зималетто», а также о процессе поглощения фирмы его семьи прожорливой «НикаМодой».       Александр молчал. Смотрел перед собой и, казалось, что новости его даже не удивляют. Только вот он с такой силой сжимал руль собственной машины, что кожаная обивка начинала тихо поскрипывать под его пальцами. — …таким образом, — подводила итог Катя, — сейчас компания принадлежит мне.       Каких же трудов стоило Воропаеву дослушать Пушкареву до конца, а не наорать на эту каморочную мышь и выкинуть из машины посреди дороги, не сбрасывая скорость. Взяв себя в руки, он приоткрыл окно и закурил, нервно выдыхая дым. — И зачем же, позвольте узнать, вы меня посвящаете в это, Екатерина Валерьевна? — он отмерял каждое слово, даже не скрывая своего презрения. — Я ведь могу завтра же созвать совет, и вы вместе со своими дружками вылетите из компании. — Да, вы можете. Однако, я еще не озвучила свое предложение. Думаю, что вам будет интересно, — криво улыбнулась Катя. — Я с таким же успехом могла бы рассказать все сразу Павлу Олеговичу, терять мне уже нечего, смею вас заверить. Однако, сотрудничество с вами видится мне более выгодным… для меня. Как вы уже поняли, я поневоле стала владелицей компании, поэтому в моей власти выписать генеральную доверенность на того, кого я посчитаю нужным… — Катерина Валерьевна, о какой компании речь? Какая, к чертям, доверенность? Судя по вашему рассказу, вы со Ждановым не оставили и кирпичика от дела всей моей семьи… — Это не совсем так, прошу, не перебивайте, — Катя повернулась и впервые за разговор злобно посмотрела прямо на Воропаева. Тот замолчал. — Сейчас я разрабатываю план выхода компании из кризиса. Точнее, этот план почти готов, мне только нужно проверить некоторые расчеты. Таким образом, вместе с компанией, в итоге нашего сотрудничества, вы получите также план спасения «Зималетто». А уж, что с ней делать дальше: вытаскивать или распродавать по частям — мне все равно. Делайте, что хотите. — И что же вам с этой сделки? — Воропаев выкинул очередной бычок в окно. Новости о компании, конечно, немало расстроили его, но понять мотивацию девушки он все никак не мог. — Я просто хочу покинуть компанию с наименьшими для себя потерями. Во-первых, я хочу место, хорошее место, в финансовом отделе министерства. Я знаю, что вам ничего не стоит это устроить.       Александр был поражен. Он, конечно, никогда тесно не общался с Катей, но ее слова звучали как-то неестественно. Все, что он знал о ней раньше, все, что видел в ее поведении спорило с ее словами. — А вы не промах, Катерина. Позвольте поинтересоваться, куда делась эта ваша собачая преданность и верность? Вы сами-то понимаете, на что обрекаете своего любимого Жданова?       Не заметить, как дернулись губы Пушкаревой от упоминания Андрея, Александр не смог.       «Очень странно», — подумал он. — Я не в горячке, Александр Юрич, я отдаю себе отчет в своих действиях. — Ну хорошо, а что во-вторых? — Во-вторых. После получения доверенности, вы не сможете никого уволить. Ни один сотрудник ни «Зималетто», ни «НикаМоды» не виноват в произошедшем. — Что-то еще? — Да. В-третьих, поверьте, мне стоит больших усилий это произнести — вы будете общаться со мной...чаще… — Что? — Александр рассмеялся своим самым громким и жестоким смехом, как показалось Кате.       «Ожидаемая реакция. Но он хотя бы смеется не за моей спиной», — думала она, давая Александру возможность успокоиться. — Право, не ожидал такого поворота, — отсмеявшись сказал Воропаев, поворачивая уже в Катин двор. — Вам, Катерина Валерьевна, острых ощущений захотелось? Или вы страдаете редкой формой ментального мазохизма?       Кате было тяжело продолжать этот разговор: — Не стоит так возбуждаться, Александр Юрич. Мне этот пункт соглашения также претит, как и вам. Если не больше. Но это одно из моих условий. И вы согласитесь со всеми тремя, если хотите заполучить «Зималетто». Иначе я завтра же звоню Пал Олегычу.       Александр молчал. Они уже остановились неподалеку от подъезда Пушкаревой. — Ваше молчание мне принять за отказ? — нарушила тишину Катя и вопросительно уставилась на Воропаева. — Я обдумаю ваше предложение и дам ответ, — злобно отчеканил мужчина. — Я подожду, но не затягивайте, — Катя не прощаясь, на удивление грациозно выскочила из машины и направилась домой. Воропаев взглянул ей в след и резко тронулся со двора.

***

— Что это было, Пушкарева? — зашипел Зорькин, когда за ними захлопнулась дверь Катиной спальни. — Сначала «приезжай», потом «не приезжай», я весь извелся. Во что ты опять вляпалась? — Ни во что я не вляпалась, — устало отмахнулась от друга Катя, забираясь с ногами на диван. — Я сделала то, что было нужно. Я сделала все правильно, — вторую фразу Катя будто бы сказала уже сама себе. — И? Ну? Что ты сделала? Что вообще произошло? Это Жданов? Это из-за него опять? — в нетерпении забрасывал подругу вопросами Коля. — Нет, мне удалось ускользнуть с вечера до того, как мы смогли остаться наедине. Слава богу, Милко потащил Андрея на переговоры, иначе я не представляю, как бы выпутывалась. — Ты можешь внятно все объяснить? — Я попросила о помощи, Коля. Я попросила Воропаева забрать меня с вечера. — Что? Что ты сделала? Ты с ума сошла? — Прости, Коля. Да, Андрей и Малиновский видят угрозу в тебе, но я не хочу тебя дальше втягивать во все это. Я нашла, ну пусть будет, громоотвод. Я сделала Александру предложение о сотрудничестве. Если он согласится подыграть, то получит доверенность на управление «НикаМодой». — Что? Ты посвятила Воропаева в свои планы? Ты нормальная вообще? Он же один из главных акционеров! Он же брат Киры, в конце концов! О чем ты думала? — Мне нечего терять, Коля. Я не хочу и не буду тянуть на себе эту чертову компанию дальше. Если Александр не согласится, я передам все дела сразу Пал Олегычу и все. Только вот тут будет вероятность того, что уйти он мне сразу не даст, заставит поднимать эту громадину со дна вместе со своим сыночком. А если передать бразды правления Александру, то я смогу вздохнуть спокойно гораздо скорее. Подумаешь, еще одному мужчине придется потерпеть мое общество ради президентского кресла, переживет… — И что? Ты попросишь Воропаева делать вид, что вы с ним… Ну того? — Коля уже совсем переставал что-либо понимать. — Это было одним из моих условий, да. Представляю себе ужас в глазах Жданова и Малиновского, когда они начнут догадываться о нашей связи с Александром, — Катя горько улыбнулась. — М-м, а что еще были за условия? — Я попросила не увольнять никого из сотрудников «НикаМоды» и «Зималетто», а еще — место в финансовом отделе министерства.       Коля побледнел. — Ну, а что? Мне нужно думать о своем будущем. Явно рекомендаций из «Зималетто» я не получу, а бегать в секретаршах и таскать кофе очередному идиоту сил моих больше нет.       Зорькин молчал. Такие новости его просто пугали: понятно, что Катя пережила сильный стресс, и было бы странно, если бы он на ней не сказался, однако, такие перемены в ней заставили Колю начать сильно волноваться за подругу. — И что он тебе ответил? Согласился? — Взял время подумать. О моих действиях в случае его отказа я ему рассказала. Так что ждем, — подытожила Катя. — Коль, ты прости, мне поспать нужно, я устала. — Да, конечно, Пушкарева, ложись, я пойду. Спокойной ночи, — сказал Зорькин, закрывая за собой дверь.       Как только Катя услышала, что Коля покинул их квартиру, слезы тут же предательски покатились по ее щекам.       Ей еще никогда в жизни не было так тяжело, так больно. Самые ее светлые чувства были жестоко втоптаны в грязь. Хотелось все бросить и уехать ото всех.       И только желание отомстить где-то глубоко внутри разгоралось маленьким огоньком, давая Кате силы окончательно не сойти с ума.