Сделано своими руками

— Доброе утро, Катенька, — Жданов завис у двери в Катину каморку, не решаясь войти. — Как провели остаток вчерашнего вечера? — Доброе утро, Андрей Палыч, отлично, спасибо, хорошо выспалась. А вы?       Оказалось, что за показным спокойствием начальник скрывал свое яростное нетерпение. Он зашел, захлопнул дверь ее кабинета, подошел ближе к Кате и, облокотившись руками об стол, сказал: — Выспались, значит. Вот как? — Андрей начал повышать голос. — Я так старался организовать вечер для нас. Для нас двоих, Катя! А вы при первой же возможности взяли и уехали, да еще и с Воропаевым!       Катя все это время не отрывала глаз от своего монитора, усиленно занося данные в таблицу. Жданов злился еще больше: — Вы не потрудитесь объяснить, что происходит? Я уже ничего не понимаю! — перешел он на крик.       Девушка нехотя оторвалась от экрана и повернулась к начальнику лицом. — Андрей Палыч, я очень устаю в последнее время. Мне показалось, что мне было лучше уехать домой, так как вам еще предстояли переговоры с Доменик. Как, кстати, все прошло? — искренне поинтересовалась девушка.       Жданов на это не ответил. Смерив Катю злобным взглядом, он резко оттолкнулся от стола и вышел из ее каморки, громко хлопнув дверью.       «Не рыдать! Не рыдать! Только не сейчас!», — повторяла себе Катя, еле сдерживая подкатывающиеся слезы.       Дальше день шел своим чередом. Работы было действительно много, это помогало отвлечься, хоть и ненадолго. Жданов перестал задавать вопросы, лишь внимательно всматривался в Катю, отчего той становилось не по себе.       «Какой актер пропадает! Это ж надо! Так смотрит, так злится — удивительно», — размышляла Пушкарева.       Вернувшись с обеда, где Катя с силой впихнула в себя салат, она, как ни в чем не бывало, прошла мимо Андрея в свой кабинет и застыла.       На столе лежал шикарный букет белых роз с огромными бутонами, даривший ее пыльной кладовке невероятный запах цветов.       Катя почувствовала… Злость?       «…И ещё, Андрюша, не забывай дарить ей цветы. Сто раз тебе напоминал! Да всё как об стенку горох! Вот теперь точно всё… Удачи!», — подсказывала Кате память строчки инструкции — причину ее негодования.       Намереваясь выбросить букет или, даже лучше, зашвырнуть им в Жданова, Катя быстро подошла к цветам, поднесла было руку, чтобы взять, но тут на глаза попалась крохотная черная открытка, затерявшаяся между бутонами. Она взяла и прочла:       «Предлагаю продолжить наш разговор за ужином. Водитель заберет вас в 18:00. — Воропаев А.Ю.»       Вся злость куда-то растворилась. Катя поставила цветы в воду и вернулась к работе.

***

      Было наивно со стороны Пушкаревой думать, что Жданов не знал про букет. Он весь день молчал, стоически дожидаясь вечера, чтобы все же сделать еще одну попытку прояснить ситуацию: — Катенька, вы уже закончили? Я хотел бы подвезти вас домой. Или же, если планов у вас на сегодня нет, можем поехать куда-нибудь? — Простите, Андрей Палыч, — сказала Катя, собирая свои вещи и выключая монитор, — у меня, увы, сегодня планы есть. — Могу я поинтересоваться, куда вы собираетесь? — Андрей начинал закипать, не переставая натянуто улыбаться. — Меня пригласили на ужин, и я не вижу причин отказываться. — Кто, если не секрет? — Не секрет, — отвечала Катя, натягивая бесформенное пальто, — это Александр Юрьевич, — она прямо посмотрела на Андрея и заметила, с какой силой он сжал зубы.       «Сейчас опять орать начнет», — подумала Катя.       Андрей нервно усмехнулся: — И цветы, я так понимаю, тоже от Александра Юрьевича? — От него, — не отводя взгляд ответила Пушкарева. Ей было страшно, но внутри она просто наслаждалась реакцией начальника. Конечно, он бы не смог испытать ту боль, что преследовала ее саму уже несколько дней, но хотя бы приблизить его к ней она могла. — А с чего бы ему приглашать вас на ужин? — Вчера мы разговорились с ним о… О театре, и выяснилось, что нам есть, что обсудить, не касаясь при этом рабочих вопросов, — она многозначительно улыбнулась. — Однако, это предложение стало для меня такой же неожиданностью, как и для вас.       «Не пори горячку, Жданов. Девочка явно захотела поиграть с тобой, просто держи ее в поле зрения. Не думаю, что она станет хвастаться Воропаеву своими успехами на поприще подделки документов», — вспомнил содержание их с Ромой последнего телефонного разговора Андрей. Взяв себя в руки, он попытался улыбнуться, подошел ближе к Кате и поцеловал, обхватив ее плечи руками.       Пушкарева растерялась, совсем не ожидая такой реакции начальника. Несколько мгновений спустя она опомнилась, осознавая, что отвечает на его поцелуй. Внутри все сжалось, только один тоненький лучик надежды начал пробиваться в ее душе. Она отстранилась и, тяжело дыша, опустила глаза в пол. — Мне действительно пора, Андрей, — она вырвалась из его рук и вылетела сначала из каморки, а потом и из президентского кабинета.       Жданов остался на месте, пытаясь понять, что за чувство скребет его изнутри со вчерашнего вечера?       Ревность?

***

      «Интересно, Воропаевы вообще в курсе, что в Москве не один ресторан?», — подумала про себя Катя, рассматривая вход в «Решелье». Это было то же самое заведение, в котором еще несколько дней назад она так хладнокровно врала Кире в глаза, уверяя, что ничего о похождениях ее жениха не знает. Стало стыдно. Теперь она сама чувствовала себя брошенной и обманутой. Наверное, именно это постоянно чувствует сама Воропаева, находясь рядом с Андреем.       «Карма», — пронеслось в голове.       Метрдотель проводил Пушкареву к столику, помог занять место напротив Александра. — Могу я вам предложить что-то в качестве аперитива? — спросил метрдотель девушку. — Сок… — хотела было заказать Катя, но тут же передумала. — Хотя нет, я буду вино, красное. На ваш выбор, — улыбнулась она, вспомнив, что именно так вела себя здесь Кира.       «А почему бы и нет?», — решила она. — Здравствуйте, Катерина Валерьевна, — дождавшись ухода метрдотеля, сказал Александр. — Как добрались? — Добрый вечер, Александр Юрич. С вашей помощью, благодарю. — Погода нынче не располагает к долгим прогулкам на улице, поэтому я решил оказать вам любезность… — Я вам действительно благодарна, но, возможно ли, что мы здесь собрались обсудить иную тему? — перебив мужчину спросила Катя и выжидающе уставилась на Воропаева. — Ну, к делу, так к делу, — Александр стал серьезным. — Мне удалось получить подтверждение вашим словам. Компания действительно в глубокой заднице. Вытащить свои деньги сейчас из нее я не смогу, поэтому придется сначала поставить ее на ноги. Доверять это дело Андрею я не собираюсь, мне нужно будет самому контролировать свой капитал, что возможно будет сделать только заняв президентское кресло. — Таким образом, вы соглашаетесь на предложение? — Я успел обдумать ваши условия. Я согласен, с одним «но», — Александр специально прервался и сделал глоток вина, чтобы посмотреть на Катину реакцию, увидеть на лице хоть какую-нибудь эмоцию, но оно оставалось каменным.       «Инте-е-ересно. Раньше ее как открытую книгу можно было читать. Что же произошло?», — думал Александр. — Итак, одно «но», — поторопила его девушка, — я слушаю. — Да, меня смущает последнее ваше условие — о нашем общении. — И что же именно с ним не так? — спросила Катя, делая первый глоток изысканного французского сухого, уже ожидая услышать от Великого и Ужасного, насколько она уродлива. — А вы сами не понимаете? — недовольно сказал Воропаев. — Насколько мне известно, дурой вы никогда не были, и не стоит притворяться — вам не идет. — Вас смущает перспектива быть застигнутым в общественном месте с такой девушкой, как я?       Александр склонил голову набок и прищурил глаза, давая понять, что смысл вопроса он не уловил. — Ну, с такой, как я. С несуразной, немодной, не одаренной природной красотой… — Та-а-ак, хватит, — закатил глаза Александр. — Беру свои слова про «дуру» обратно. Это же надо додуматься говорить о себе подобные вещи в присутствии постороннего человека. Ка-а-атя, что бы вы о себе ни думали, никогда не стоит озвучивать это кому бы то ни было. Да и что там с вашей природной красотой? Вы хотя бы пытаетесь ее кому-то продемонстрировать? Весь ваш вид кричит о том, что трогать вас не стоит, что вы замкнутая и скучная. А чувство вкуса — вещь наживная, было бы желание. К тому же, как и о человеке в целом, это высказывание о вас ничего хорошего не говорит. Если вы оцениваете себя только по внешности, значит таким же образом оцениваете и всех вокруг. Вы не находите эту мысль прискорбной? Разве не душа — самое главное в человеке? — Александр ехидно улыбнулся. — Вы работаете в модном доме, Катя. Да еще и помощником президента. Не ахти какого, но все же. Неужели, как умный человек, вы не понимаете, что одеваться вы должны соответственно? Это всего лишь одежда, тряпки, да. Но она помогает остальным заметить вас, обратить внимание, услышать, в конце концов. А с вашими природными данными все в порядке, — взгляд Воропаева прошелся по фарфоровой коже Катиного лица, вниз, к тонкой шее и задержался в области груди, которую сегодня от посторонних глаз она спрятала за белой блузой и невнятным коричневым пиджаком.       Такой тирады о своей внешности от Воропаева Катя не ожидала. И сказать в ответ было нечего.       «Да куда он уставился?», — проследила она за его взглядом. — Я вас услышала. Если дело не в моей внешности, тогда в чем? У вас есть отношения? Невеста? Девушка? — Нет. Тут другое, — Александр немного наклонился к столу, ближе к Кате, и продолжил тише. — Зачем это вам? — Не хочу быть излишне грубой, но это вас не касается. Просто так нужно, — Пушкарева начинала нервничать, эту часть объяснения с Воропаевым она совсем не продумала. — Раз так нужно, значит нужно для чего-то. Но я не смогу вам с этим помочь, если не буду знать, для кого мы играем.       Катя молчит. Смотрит перед собой. — Смею предположить, что для Андрея, — Александр откинулся обратно на спинку стула.       Имя любимого настолько холодно прозвучало из уст этого ужасного человека, что каменная маска на ее лице начала трескаться. Глаза предательски заблестели. — Надо же! Пальцем в небо! — восторженно воскликнул Александр.       «Да она просто рассыпается при упоминании Жданова. Неужели влюбилась? Еще одна», — думал Александр, наблюдая за неудачливыми попытками Пушкаревой спрятать слезы. — Рыдать тут только не смейте. — А разве это не пошло бы на пользу поддержания вашего имиджа Великого и Ужасного? — попыталась уколоть Катя, но только заставила мужчину искренне рассмеяться. — Ну что вы! Навык доводить до слез женщин еще ни одного мужчину более мужественным и устрашающим не сделал. Ни то, что Великим, — он закончил смеяться и уже серьезно продолжил. — Итак, давайте вернем наш разговор в деловое русло, Катерина Валерьевна. Я не намерен сидеть тут до утра и вытирать вам сопли. Я вам не подружка. Хотите заключить со мной соглашение — обрисуйте ситуацию полностью. Или я ухожу, и делайте, что хотите, — он блефовал, откровенно блефовал, но Катина броня дала трещину, и она уже не заметила, с какой легкостью попалась на его уловку. — Хорошо, — сказала Катя и в один большой глоток прикончила остаток вина в бокале. Александр махнул рукой официанту, чтобы его спутнице обновили напиток.

***

      Три листа. Три исписанных от руки листочка, от содержания которых, хочется курить, томно пить виски, да и в целом, задуматься о жизни.       Нет, ему не было жаль Катю. Она заслужила то, что получила: своим враньем совету директоров, фальшивыми отчетами, тем, что позволила себе лечь в постель к практически женатому человеку, в конце концов. Но в этой инструкции было столько грязи, столько низости. Как бы он не относился к Жданову, но такого от него Воропаев не ожидал. Захотелось вдруг позвонить Кире, а потом и Марго и рассказать несчастным женщинам, какого монстра они так беззаветно любят. Да, сценарий был банален, но он сработал. Воропаев сразу заметил, как Катя смотрит на Жданова, еще тогда, когда она защищала бизнес-план своего бездарного руководителя. Такими же глазами на него смотрит и Кира.       Он дочитал, затушил в пепельнице уже вторую сигарету и невесело улыбнулся, подняв глаза на Пушкареву, которая рассматривала содержимое уже третьего бокала вина.       «Пиздец», — других слов в голову просто не приходило. — Ну как? Остались у вас еще вопросы? — оторвалась от созерцания красной жидкости в своем бокале Катя. — Нет. Я думаю, что мне все понятно. Каков наш план действий? Сроки? Чего вы хотите добиться в конечном итоге?       Катя, ведомая неслабым алкогольным опьянением, так как вместо обещанного ужина было только вино, усмехнулась и сказала: — Я хочу, чтобы он заплатил за это. За все, что сделал, за все, что сказал. Хочу забрать у него самое ценное — его компанию. Тогда я успокоюсь… — она замолчала и уставилась в пустоту перед собой. — Так. Ладно. Думаю, что на сегодня с вас достаточно, — Воропаев попытался вырвать из рук Пушкаревой бокал, но она ловко увернулась от его маневра и выпила содержимое залпом.       «Нужно запомнить, что пить это чудо не умеет», — сделал себе мысленную пометку Александр и махнул официанту, чтобы тот принес счет.