Dadarira Ta

На песке морского берега оказывается жарче, чем в черте города: тут больше солнца, морской ветер — горяч и плавок. В понедельник в пабе обычная пустота, так что скучающий Юта согласился составить Чону компанию на пикнике, а теперь изнывает от жары и долго сверлит взглядом горизонт, прежде чем скидывает с себя рубаху, расправляя ту на песке. Разумеется, Чону смотрит. В его взгляде нет яркого желания, но и интереса рыжий не скрывает. Приосанившись на драном коврике, Юта со смешком спрашивает: — Как тебе, а? Чону отводит взгляд, тихо смеясь, но каким-то образом, всего лишь раз подпрыгнув на месте, снимает с себя штаны, оставаясь в широкой белой рубахе, впервые так откровенно демонстрируя ноги. На потерянный взгляд бармена, он ухмыляется: — А как Вам такого рода эротика, любезный? Юте тяжело оторвать взгляд. Он слышал, что с бездной и морем также — начнёшь смотреть и не закончишь, ибо начинают смотреть на тебя. Есть что-то притягательное в чужом уродстве, это что-то пугающее завораживает, хотя отвращение тянет желудок. Упуская момент для колкого ответа, Юта скоро облизывает губы, выкидывая наружу первое, что кажется ему забавным: — Ты… Как… Как пират. Одноногий Бен. Да, ха-хах! Однако Чону легкосердечно принимает такую реакцию, раздеваясь до нижнего белья и растягиваясь спиной на песке, высоко поднимая запястья над головой. Пушистые ресницы роняют тени на его веки, а рыжая чёлка послушно рассыпалась на два рядка — Юте только мечтать и мечтать о подобном порядке. Осторожно опускаясь на бок рядом с рыжим, он всё смотрит на его выступающие рёбра, не решаясь смотреть ниже и задаваться вопросами, и опасаясь поднимать голову, чтобы вдруг не столкнуться взглядами. Не совсем понимая, чего боится больше, Юта осторожно касается пальцами бока Чону, на что слышит короткий смешок, а потом замечает: — Раз я тебе так нравлюсь, бросал бы лишние официальности и перестал бы уже звать меня 'любезным'. — Может, и не нравишься. Вдруг, это секундная слабость моего сердца. — Которая длится сколько месяцев? — Накамото едва не поднимает головы на лицо рыжего, но вовремя меняет положение своего тела, неаккуратно падая на спину. Прикрываясь локтем от солнца, он долго слышит один лишь плеск моря и недовольство какой-то птицы в ближайших зарослях. Привыкнув, его слух различает рядом копошение, тяжёлые вздохи. И голос Чону режет барабан перепонки: — Да сколько бы это не длилось, знаешь ли, любовь пришла-ушла. А я вот остался сам с собой. И что мне с собой делать дальше? — А если я… Юта накрывает губы ладонью, когда вдруг понимает, насколько опрометчиво мог сказать. Обдумав лишь секундой дольше, приподнявшись на локте и повернувшись на расстроенного Чону, Юта всё же дополняет, от всего сердца: — Я не уйду.