Любимица Вечных. Танец первых искр

      Воскресенье прошло сонно, спокойно и с фотоальбомом. У Алисы почти не было ранних детских фотографий, поэтому альбом начинался с момента, как Снежова пошла в первый класс. Валентин Яковлевич говорил, что все старые фото остались у тётушки, с которой ни он, ни Алиса не общались, потому что то была сестра матери Алисы, с которой Валентин расстался на не очень хорошей ноте. Снежов поставил условие, что забирает дочь с собой. Он вернулся в квартиру, которую сдавал на тот момент Татьяне, закадычной подруге, чей муж скончался в аварии. И как-то так получилось, что с тех пор они все вместе жили в шестнадцатом доме на Закатной улице.       Нельзя сказать, что Алисе нравилось быть нянькой Симе, восемь лет разницы казались огромным промежутком. Однако старшая сестра смирилась и просто смотрела, как младшая взрослеет, учила, помогала, шутила, играла. И именно это отражали некоторые фотографии в толстом фотоальбоме.       Алисе нравилась такая жизнь, пусть она и не часто говорила это вслух.       Будильник прозвучал вновь, открывая двери в новую неделю, последнюю неделю октября. Девушке казалось, что этот месяц течёт бесконечно, но вместе с этим его будто бы не было. Её это нервировало. Даже самостоятельно запрыгнувший на колени Зевс не радовал. Либо же сказывалось влияние понедельника.       Снежова почти проспала остановку, но Серафима растормошила её, и вдвоём, недовольные и невыспавшиеся, они вновь шли по знакомым дорогам вдоль знакомых домов. Шли молча, тем для разговора не было, всё обсудили вчера. Алиса уже успела привыкнуть к тёмному цвету волос и глаз сестры, её перестало отвлекать идущее рядом по-странному коричневое пятно вместо рыжего.       На первой паре мозг соизволил проснуться. После третьей пары, во время обеда, когда какая-то часть студентов выходила за едой к киоскам, вновь случилось кое-что, выбившееся из канвы обыденности. Алиса попросила Варю купить хот-дог, на что подруга шуточно цокнула языком: «Совсем обленилась», — а сама осталась в здании. Вишневский будто бы только этого и ждал: он вырос перед Алисой столбом в тёмно-сером свитере и с неизменными медово-светлыми кудрями. Девушка взвизгнула, когда увидела его, взявшегося из ниоткуда.       — Ой, напугал? — как ни в чём не бывало спросил парень, приподняв брови.       — Немного, — спокойно выдохнула Алиса. Она начинала привыкать, что он крутится рядом. Особенно сейчас, когда на них не пялились всем универом, потому что большинство людей покинуло стены ЕГУ.       Повисло молчание, во время которого Дима почти неотрывно смотрел на Алису и иногда стрелял глазами в экран её телефона. Алиса же листала новостную ленту.       — Не хочешь сходить куда-нибудь? — заговорил Дима.       — А? — Алиса подняла на него глаза, не расслышав вопрос.       — Сходить куда-нибудь не хочешь? — терпеливо повторил Дима. — Кино, кафе, не знаю…       — Пока что такого желания не было.       — А если приглашу?       — Точно пригласишь? — От такого разговора Алисе стало немного смешно, губы растянулись в приятной улыбке.       — Точно приглашу. — Дмитрий Вишневский улыбнулся куда шире собеседницы, хотя его улыбка больше напоминала ухмылку, заигрывающую ухмылку Дон Жуана. Где-то на этой мысли о Дон Жуане Алису дёрнуло: он же всерьёз сейчас пытается пригласить её на свидание, походу! «Бред какой-то», — зарницей мелькнуло в голове. Не мог же он ни с того ни с сего зажечься идеей заигрывать с малознакомой девушкой, которую встретил лишь из-за несчастного случая с книгами буквально неделю назад. Хотя мало ли что может быть в голове у того, кто пользуется женским вниманием?       Улыбка сползла с лица.       — Неужели это была попытка пригласить на свидание? — с ехидцей спросила Алиса, понимая, что скорее всего ответом будет…       — Или что-то вроде того.       ...немного не это. «Погодите, серьёзно? — замельтешили мысли в голове девушки. — Это правда была попытка устроить свидание?» Логично построенные вопросы в голове прерывались мысленными криками, фырканием, мычанием и прочими звуками недоумения.       — Эм-м… ладно, допустим, я пошутила про свидание…       — А я нет. Так что, сходим куда-нибудь? — Дима плечом оперся на стену, скрестив руки на груди.       — Я… хах, ахм, я не знаю даже, что сказать, — улыбка из приятной стала глуповатой, ошалелой и вымученной. Это немного не то развитие событий, которое Алиса предполагала.       — А придётся что-то да сказать, — парень прислонил к стене голову и продолжал смотреть на Алису.       — Давай тогда не сегодня хотя бы, а потом... как-нибудь... однажды…       — Договорились, как-нибудь повторю предложение, — вновь лучезарно улыбнулся Дмитрий, встал ровно, взлохматил волосы Алисы и, пока она пребывала в состоянии осознания происходящего, удалился.       Варя вернулась спустя пять минут и принесла хот-доги.       — Ох уж эти очереди голодающих студентов, — вздохнула она. — Пока меня не было, произошло что-нибудь интересное?       — Если считать за интересное подкаты Димки, то случился он.       — Подкаты? Он продолжает добиваться твоего расположения?       — Он приглашал меня на свиданку, — произнесла Алиса, откусывая кусок от хот-дога. Варя подавилась, а откашлявшись, потребовала объяснений. Алиса изложила суть диалога, произошедшего недавно.       — Это уже немного... беспредел? — сказала подруга, когда Снежова закончила. — Не знаю, как назвать даже. Стоит ли ему верить? Вдруг он тобой просто воспользуется?       — Посмотрим, — пожала плечами Алиса. — Но обещаю быть осторожной и не поддаваться на его чары соблазнения.       После четвёртой пары у Вари и Алисы не было возможности поговорить дольше, чем несколько минут перед тем, как из дверей вышли Маргарита и Ярослава, а с другой стороны подошли Вера и Дана, учившиеся сегодня в другом корпусе. Варя шепнула подруге, что вновь прикроет её как-нибудь, и ушла. Алиса же закатила глаза к небу и вздохнула. Другие члены их отряда по спасению Прави не обратили внимания на это и просто в молчании двинулись к дому Илоны.       Большой зал замка Елены не пустовал, гостей из Яви ждали. Ждущими оказались Илларион, тот беловолосый парень, имя которого Алиса благополучно забыла, а также две девушки-близняшки. Обе они были светловолосыми, но одна собрала волосы в хвост, а локоны второй немного не дотягивались до плеч. Сёстры обладали узкими подбородками и прямыми носами.       — Оу, нас будут обучать члены Оплота? — неуверенно спросила Ярослава.       — Лучше: они устроят вам боевой урок, — ответил, растянув губы в добрейшей улыбке, Илларион.       — Так мы проверим, чему вы научились, — объяснила замешкавшимся ученицам Илона. — Не бойтесь, девочки и Кирилл будут биться вполсилы.       — Ну-у, это мы ещё посмотрим, — встряла девушка с короткими волосами. — Мы же даже без мечей и дерущиеся вполсилы можем их запросто уделать.       — Вероника, прошу, — сестра положила руку встревающей в разговор Веронике на плечо, а та одарила её, возможно, не самым любезным взглядом, но примолкла.       — Кирилл, Антония и Вероника — одни из наших лучших выпускников, — проговорил Илларион. — Вам будет полезно позаниматься с ними, размяться, посмотреть на упущения собственной подготовки.       — Размяться? — переспросила Маргарита. — Под «размяться» вы имеете в виду «быть побитыми опытными магами»?       — Не совсем, точнее, не так, ты немного не так поняла, — поправилась Илона. — Это немного не та разминка, подразумевающая разогрев: для нас размяться равносильно увеличению нашей... как бы выразиться понятней… магической вместимости.       Маргарита зависла, как и другие Ведьмы. Илона уже готовилась продолжать, но беловолосый, Кирилл, чьё имя Алиса не так давно запамятовала, произнёс объяснение быстрее:       — Чем больше и усерднее маги колдуют, тем они сильнее и выносливее. Колдовство меньше выматывает, слушается охотнее, а чары становятся более могущественными. Так понятней?       — Ох, да, так… и вправду понятней, — ответила за всех Ярослава.       — Так чего же мы ждём? — вновь встряла Вероника. В то же мгновение в её опущенной руке что-то блеснуло золотом, и тут же в ладонь легла рукоять меча, следом появилось лезвие, будто сложившись из золотой пыли. Произошло это всё настолько быстро, что глаз почти ничего не успел уловить. Прежде, чем Вероника хоть что-то сделала, глава Оплота одним лишь именем одёрнул девушку. Та недовольно фыркнула, после чего золотой круг с чернотой в середине вспыхнул перед ней и растворился тотчас же, как она засунула в него оружие.       Пока битва не началась, Алиса решила сразу выразить собственное нежелание находиться здесь, сославшись на собственную бесполезность в бою.       — Я, в таком случае, пойду. В библиотеку. Я же тут не очень полезна, как-никак.       — Ты уверена, что не хочешь развивать собственные способности? — поинтересовалась Илона.       — Уверена. — На самом деле не очень, но более чем достаточно для такого ответа. — Искры — это не то, что можно развить, ведь так? — Алиса сняла с себя чары.       — Трусиха, — фыркнул себе под нос Кирилл, но от слуха Алисы это не укрылось.       — Кирилл, пожалуйста, — тоже услышав это, сказала наставница с еле слышимым нажимом. — Хорошо, Алиса, иди. Как хочешь. Остальные, надеюсь, готовы?       Дальше Алиса не особо слушала, а сразу направилась к выходу, чтобы, во-первых, поскорее уйти с грядущего поля битвы, а во-вторых, чтобы, закрыв дверь, прислониться к ней спиной и шумно выдохнуть, произнеся тихо: «И вовсе я не трусиха! Просто развивать нечего». С этой обидной мыслью, заставляющей её сердце биться чаще, Алиса направилась к библиотеке.       Девушка зашла в помещение, тихо прикрыв дверь, чтобы не помешать, если кто-то здесь находится, но никого не было, кроме Филиппа. Тот столь увлечённо что-то читал, что заметил Алису, лишь когда она подошла к стойке и села.       — Ой! — подпрыгнул Филипп от неожиданности. — Это ты… Зачем так подкрадываться?       — А зачем ты так невнимателен к пришедшим? — улыбнулась Снежова. — Не сочти за наглость, у тебя есть чай?       — Сколько угодно, — подхватился парень, положив на столешницу раскрытую книгу, и скрылся где-то в библиотеке.       Алиса огляделась, поймала взглядом пылинки, танцующие в луче, проникающем сквозь одно из нескольких окон, расположенных почти под потолком, и вздохнула, переводя взгляд на ближайший предмет — на книгу. Глаза её округлились, когда она прочитала автора и название: это был «Идиот» Достоевского. Не особо раздумывая, девушка взяла книгу, заложив палец между открытыми страницами, и, не найдя ничего на задней обложке, открыла сначала первые страницы в поисках аннотации, а потом последние, где в первом абзаце и обнаружилось подтверждение догадкам: «История одного из самых известных писателей Яви, Фёдора Михайловича Достоевского (1821—1881 гг./7224—7283 гг.), создателя «Преступления и наказания», «Бесов», «Бедных людей» и многих других произведений». Дальше шло описание сюжета романа, но Алиса отложила томик, положив его так же корешком вверх. В этот момент из-за шкафов появился Филипп с деревянным подносом, на котором уместились две чашки, пузатый чайник и вазочка с печеньем. Парень осторожно поставил ношу на столешницу.       — Угощайся, — указал он раскрытой ладонью на вазочку. — Отец сегодня утром напёк, свежайшие и очень вкусные, — и будто бы в подтверждение, Филипп взял одну небольшую печенюшку и сунул в рот. — С орешками.       Филипп разлил чай по чашкам и поглотил ещё пару печений.       — Спасибо за предложение, — улыбнулась Алиса и попробовала угощенье. Филипп не соврал, ни про вкус, ни про орешки. Отпив чаю, девушка спросила: — «Идиот», которого ты читаешь, что он делает в вашем мире?       Филипп посмотрел на Алису сквозь запотевшие от чайного пара очки поверх кромки чашки с цветочной росписью. Поставив чашку на блюдце и начав протирать очки краем светло-голубой рубахи, парень ответил:       — Я думал, это понятно как дважды два пять. — Увидев сведённые недоумением брови собеседницы, юноша, надевая очки, улыбнулся и продолжил: — Для тебя это, наверное, выглядит именно так. На самом деле ничего сложного: всего лишь взаимодействие двух миров, когда Явь не знает, а Правь осведомлена обо всём происходящем у вас: об истории, литературе, известных людях. По сути, в нашем мире этак в два раза больше книг, чем у вас, потому что у нас много собственных книжных достояний, а к ним добавляются ваши произведения. — Филипп помолчал, пока Алиса обдумывала полученные знания, подперев голову рукой и губами прижавшись к чашке, после чего дополнил: — В нашем мире о Пушкине осведомлены в меньшей мере, чем у вас, но даже в Прави о нём говорят. Вот что вы наделали с нашим книжным миром?       Алиса похлопала глазами, отставляя опустевшую чашку, и прыснула от смеха, осознавая, каких размеров звездой является Александр Сергеевич, если даже в ином мире о нём наслышаны. Вдоволь посмеявшись, Алиса вновь задала вопрос, в этот раз о двойных годах жизни Достоевского и о вторых годах жизни.       — Это годы по летоисчислению Силтенойской и Виленийской империй. — Теперь Алиса вспомнила, что Илона уже рассказывала о заоблачном числе веков. — Например, — Филипп открыл ту страницу с кратким описанием, — семь тысяч двести двадцать четвёртый год от Кровоцветной Клятвы, иногда мы говорим просто «от Клятвы». Ты читала мирознатец, который я тебе дал?       — Пока нет, займусь им сегодня.       — Там будет рассказываться о нашем летоисчислении и изначальной истории. Может, это и не самые важные для вас знания о Прави, но мало ли…       — Хорошо, я обращу на это внимание.       Пока Алиса пила чай, уминая печенье, Филипп решил разложить по своим местам то малое количество книг, которые вновь лежали на полке сдачи в беспорядке. Девушка думала о полученных знаниях и просто представить себе не могла, сколько ещё её ждёт «открытий чудных». Литература двух миров, Кровоцветная Клятва, собственное летоисчисление, которому, наверное, нужно особо уделить внимание.       Больше, правда, вопросов Филиппу задать не удалось, в библиотеку пришла Илона.       — Как хорошо, что ты и правда здесь, — расплылась в улыбке наставница, подойдя к Алисе. — Все уже рисуют круги семиспатии, ты вместе со всеми пойдёшь или ещё посидишь? Я вижу, — продолжала она, не давая девушке ответить, — что у вас тут уют и благодать.       Снежова осмотрелась, немного подумала и поднялась, залпом допивая чашку.       — Раз все по домам, тогда я, думаю, тоже. Пока, Филипп, — махнула она рукой появившемуся между полок парню, тот махнул в ответ.       — А все уже всё? Закончили битву, получается, — полюбопытствовала Алиса, вновь обращённая талисманом в боевой облик.       — Да, ваш отряд неплохо себя показал, но нужно поработать над слаженностью. И много над чем ещё, но это придёт со временем, — продолжала улыбаться Илона Глебовна. — У тебя точно нет желания присоединяться к подобному?       — Я — отвлекающий манёвр и по силе относительно Тьмы равна комару: такая же почти неощутимая, но досаждающая. — Наставница и ученица дошли до зала, и Алиса принялась к черчению круга мелом, данным ей Илоной. Она вновь чуть было не нарисовала посолонный рысич.       — Не принижай себя, — Илона присела рядом. — Ты тоже часть отряда…       — На словах, — отрезала Алиса, отряхнула руки и встала на рубежник.       — Ты не должна отдаляться от отряда, ведь может статься, что однажды именно ты придёшь им на помощь, когда они не справятся. А для этого неплохо бы развить твою выносливость — тогда искр будет больше.       — Хоть вы и говорите это, — вздохнула Алиса, теребя концы ленты, завязанной под грудью, — но вот когда это случится и случится ли вообще? Пока что я предпочту изучение мира боевым занятиям, если этим не может заняться Вера.       — Раз уж тебе нравится исследование через книги, — сдалась женщина, — то хотя бы почитай об основах магии, договорились?       Алиса помолчала, но наконец ответила: «Договорились», — и пожелала оказаться в квартире Илоны, вновь ощутив лёгкость, отрыв от земли и мимолётное ощущение полёта сквозь серебряный столп света вверх, чтобы в конце опять приземлиться на твёрдый пол. Вслед за ней в собственную квартиру явилась и Илона, но больше они не разговаривали.       Дома ждала Серафима, уныло читающая «Войну и мир» в спальной комнате сестёр. «Помнишь, что сегодня собрание?» — сквозь собственные мысли услышала переодевающаяся Алиса и замерла. Честно ответив, что забыла, она попросила напомнить, во сколько надо идти в школу. Сима в шутку поцокала языком и ответила, что собрание начнётся в семь вечера. До того времени у старшей сестры наступило время покоя, когда можно было изучить мирознатец, чем Алиса и занялась, пытаясь скрыть обложку от и без того не холодной к неизвестной книге Серафимы.       Пока ехала на собрание, Алиса прокручивала в голове вычитанное, пытаясь запомнить всё до мелочей или хотя бы попытаться. Среди новых сведений оказалось преимущественно то, что связано с небом над Правью, а если точнее, то над небом Прави каждую ночь зажигались иные звёзды и складывались они в иные созвездия, коих всего насчитывалось семьдесят шесть, четырнадцать из этого числа составляли Стрибогов круг — как догадалась Алиса, аналог зодиака. Девушка разве что не стала пока пытаться соотнести себя с этими знаками. Самой главной звездой над Правью и самой важной для Земяты — как поняла Алисы, таково название Земли в другом мире — называли звезду Ярила-Хорс, правское солнце, которое на страницах мирознатца называли не иначе как светило; луну же звали Ладой. Книга кратко касалась нескольких планет, первой и второй от светила, Перунземяты и Макоземяты, а также последующих: Сварогземяты, Велеземяты и Ховалземяты. От количества «мяты» Алису передёрнуло при прочтении. Девушка хотела переходить к следующему разделу, разделу «Вечные, Первые учителя. Явление и исход», но уже надо было собираться, чтобы не опоздать на всеобщее оглашение возможных Серафиминых косяков.       Косяков, как выяснилось, особо и не было. Хорошистка, отличница на русском и литературе, проблемы с точными науками и чередующиеся с хорошими оценками тройки по математике на обоих направлениях. Всё оказалось скучно-предсказуемым, но Алисе было не привыкать, да и разве могут собрания быть весёлыми? Заодно Снежова впервые увидела того самого Михаила Вадимовича, посиделками с которым Сима хвасталась. Он действительно обладал, как сестра и рассказывала, приятной внешностью и невероятно высоким ростом, да и держался очень статно. Неудивительно, что старшеклассницы на его уроках думали не об истории.       Михаил выступал последним, и, когда всё закончилось, классная руководительница сказала пару слов ещё на несколько тем, после чего родители начали расходиться.       — Не вы, случаем, сестра Золотовой?       Девушка чуть не подпрыгнула, когда откуда-то сверху раздался вопрос. Вот с кем Алиса ощутила себя истинной крохой.       — Да, я сестра Золотовой Серафимы, — ответила Алиса, смотря на учителя истории со странной бородкой. — Чем обязана?       — Серафима говорила, что придёт её сестра. Вы не очень-то похожи, но из всех пришедших вы — самая молодая. — Алиса промолчала, не зная, что ответить, и ждала, пока Михаил всё же скажет, в чём причина обращения. Повисло неловкое безмолвие, в конце концов нарушенное мужчиной: — На самом деле, мне просто хотелось глянуть на сестру такой хорошей ученицы, — Михаил Вадимович расплылся в улыбке, заставив губы Алисы тоже непроизвольно изогнуться вверх. — Одна из тех, кто взаправду изучает историю, а не учителя.       — Я ей это передам.       — Лучше не надо, а то начнёт задаваться, — продолжал улыбаться Михаил.       На том и распрощались, Михаила попросила к себе парочка других родителей.       Двадцать девятого числа наконец выпал тот снег, который уже можно было назвать почти зимним, такой, который уже точно не растает. Улицы укрылись белой простынью, дети сыпали друг на друга шапки снега с деревьев, дёргая за ветви, да так, что снег этот летел не только вниз, но и во все стороны. Вечером в новостях говорили о нескольких ДТП, случившихся из-за тех, кто не сменил шины на зимние. Алиса, как и другие обитатели квартиры, достала пуховик, светло-голубой длиной ниже колен. Сибирь наконец напомнила о своих перепадах погоды.       В тот день девушка после четырёх пар наотрез отказалась идти на какие-либо занятия магией и пошла домой, в тепло, к чаю и чтению. В предпоследний день месяца никаких сборов не было, Ярослава после уже своих четырёх пар жутко устала и тоже отказалась заниматься. Илона отнеслась с пониманием, другие Ведьмы выдохнули с облегчением. Алису в тот день на большом перерыве поймал Вишневский и они немного, но весьма мило поболтали, преимущественно о занятиях. Варя, которая подходила с едой, отказалась приближаться к воркующим и крутилась в нескольких метрах от пары. Стоило Диме уйти, Варька сразу же поинтересовалась, как и о чём прошёл разговор. «Тебе надо развеяться после Максима, — говорила она. — А Вишенка явно серьёзно настроен».       — Вишенка? — переспросила Алиса, после чего, без объяснений, поняла, про кого речь, и протянула: — Ну-у… Хм-хм, посмотрим.       В четверг тридцать первого Илона сказала, что на занятии обязаны быть все. Новый урок оказался действительно полезным со всех сторон.       — Колдоклеть — ваша безразмерная кладовка, которая вечно будет под рукой, — рассказывал Илларион, пока девушки, облачённые в разноцветные волшебные одежды, сидели на поставленных в середину каменных лавках и наблюдали, как учитель и глава Оплота в одном лице ходит из стороны в сторону. — Это не такие уж сложные чары: сотворив их один раз, вы получите огромную пользу до конца собственной жизни.       — А после неё? — вставила вопрос любознательная Вера Уханова. — Что случится с вещами в этой колдоклети, когда мы умрём?       — Как далеко смотрит наша Арлек. Всё просто, на самом деле: все вещи вашей переносной кладовки будут вытолкнуты в наш мир в том месте, где вы испустите дух. Но это пока не главное для нас, для нас главное — обучить вас пятерых пользоваться вашей колдоклетью.       Илларион пустился в объяснения. Чтобы создать колдоклеть, надо было чем-либо нарисовать или начертить, даже простой взрыхлённой земли хватило бы, замочную скважину. На руке же, на ладони или предплечье, требовалось изобразить ключ — не обязательно проработанный или красивый, он просто должен был нести в себе смысл ключа. Для рисунка скважины и ключа использовали белый мел. Пятёрка ведьм шустро нарисовали скважины на полу, а потом и ключи на предплечьях, разве что Алиса и Вера изобразили их на ладони левой руки, потому что было нелегко поднять облегающие рукава.       — Теперь приложите руку с ключом к скважине и повторяйте за мной. — Белые Ведьмы положили руки на небольшие чёрные скважины, и Илларион начал говорить так, чтобы за ним можно было повторять: — От сей кладовой нет железных ключей, ни медных, ни златых, ни серебряных, один только ключ, что из крови, отопрёт её и запрёт.       Девушки повторяли всё с точностью, но ничего не произошло. И тут Илларион достал из кармана чёрных штанов странное приспособление из металла.       — А теперь самая неприятная часть — вы должны уколоть палец и приложить его к рисунку скважины.       Девушки замерли, обдумывая слова. Первой решилась Дана.       — Подобное используют у вас в больницах, — произнёс мужчина, отдавая приспособление жертве. — Нажимаешь вот сюда и…       Дана не дослушала и, приложив скарификатор к указательному пальцу, скривилась, глубоко и громко вдохнув после нажатия на кнопку сверху. Девушка отдала врачебное орудие и попыталась выдавить немного крови.       — Кто следующий? — спросил Илларион, доставая из того же кармана другое такое же приспособление.       Дана же в этот миг коснулась пальцем середины скважины. Белая полоса окрасилась золотым. Золотая неровная линия внезапно исказилась ещё сильнее, растянулась, скрутилась спиралью, чтобы измениться и нарисовать на полу золотую кайму из неясных знаков. Надолго узор на полу не задержался, очень быстро исчезнув, распавшись на мельчайшую пыль. Ярослава же в то мгновение взяла местный металлический скарификатор. Глава отряда вдохнула и уколола палец, пытаясь показать, что ей совершенно не больно, и отдала использованное приспособление обратно наставнику, после чего тоже выдавила немного крови и приложила палец к замочной скважине, повторив тем самым вихрь из золотых нитей и пылинок.       Третий скарификатор Илларион взял буквально из воздуха: он подставил руку ладонью кверху, и на неё, блеснув мимолётной золотой вспышкой, упала штучка, похожая на предыдущие две. Но из оставшихся трёх девушек уже никто не решался принять её.       — Неужто это так страшно? — поинтересовался Илларион, крутя скарификатор в пальцах. — Как же вы кровь сдаёте?       — Там это делают врачи, а не ты сам себе, — ответила Маргарита. — У меня нет особого желания протыкать себе палец из-за какой-то там колдоклети, когда можно вполне воспользоваться обычной сум… Эй, что вы… Ау! — Илларион воспользовался заминкой, зажал руку Марго и на её последних словах самостоятельно проткнул ей палец.       — Вот, теперь не ты сама себе.       — Вы и не врач, — надула и без того пухлые губы Марго, но последовала примеру Никс и Люксы.       — Ну-у? — протянул мужчина, когда открылась третья колдоклеть. Наконец решилась Вера и дрожащей рукой взяла маленькое приспособление.       — Наверное, так всё же надо… — пробормотала она и пустила себе кровь, почти сразу прикладывая её к полу.       — А я согласна с Марго, точнее, с Флёр, — сложила руки на груди Алиса. — Я не люблю кровь и никогда не любила, когда мне её пускали. Спасибо за предложение передвижной кладовки, но…       ...Но Спарк забыла, что наставников было двое. Илона, воспользовавшись отвлечённостью Алисы, схватила её левую руку и неведомо откуда взявшимся правским скарификатором завершила небольшую пытку пяти девушек, самостоятельно приложив палец подопечной к скважине. Пять колдоклетей были открыты, а Алиса, не столько от боли, сколько от понимания, что это всё же случилось, как бы она ни сопротивлялась, вдыхала воздух сквозь зубы, шипя. Она посмотрела на палец. И обнаружила полное отсутствие ранения, как и белого рисунка на ладони. Замочные скважины на полу тоже исчезли.       — Вот и всё, — улыбаясь, подытожил Илларион Аграновский, не только глава Оплота Доброгоста и учитель, но ещё и немного жестокий человек. — Теперь вы можете класть или доставать вещи из колдоклети силой мысли. Вам надо лишь пожелать, чтобы она открылась или чтобы появилась определённая вещь. Попробуйте положить туда ваши личины и достать их обратно.       Девушки попробовали. Почти сразу получилось у всех, даже у Алисы. Перед каждой из девушек появился горящий золотом круг с непонятной письменностью по кайме, ограничивающей середину, в которой воздух дрожал, как над огнём, искривляясь и изгибаясь. Ведьмы протянули к кругу маски, и те втянулись в него, после чего круг исчез. Следом за этим волшебная пятёрка почти одновременно подумали о возвращении масок, держа руку перед собой. Маски появились в мгновение ока. Алиса лишь успела заметить золотую вспышку и рассыпанные золотые искры. На этом занятие подошло к концу, и Илларион с Илоной отпустили волшебниц, обосновав это государственными делами.       К большому сожалению, за эти несколько дней Алиса не особо углублялась в чтение правской энциклопедии, а всего лишь быстро пробежалась по некоторым фактам. О Вечных она, например, прочла мельком, уяснив для себя, что их же называют Первыми учителями и именно они открыли возможность колдовства и обучили этому людей. Не все могли совладать с новой силой, у кого-то не получалось вообще, у кого-то магия была чересчур слаба, некоторые же не справлялись и умирали от нагрузки, что, к счастью, случалось нечасто. Вечных было немало, но главным образом выделяли двадцать пять сильнейших людей, обучивших магии других на ранних землях Виленийской и Силтенойской империй. Вечные были долгожителями и почти не старели. Согласно мирознатцу, очень немногое дошло о жизни Вечных до современности, некоторые свитки утеряны или уничтожены, что-то не переведено по тем или иным причинам, да и мало было в те времена сведущих в письменности. Не известно, как Учителя выглядели, их жизнь со всеми крупицами оставалась под вопросом, хотя были данные о том, что некоторые из них выбрали друг друга себе в жёны или мужья. Как говорила Гамаюн, некая вещая птицедева, однажды Вечные ушли, став столь сильными, что им хватило этой силы для создания себе укромного уголка в третьем мире, Нави. О многом Гамаюн умалчивала, как писалось в книге, хотя у неё есть возможность открыть многие тайны древности.       Алиса так же прочитала о самих мирах, выяснив следующее: есть три мира, тысячи измерений и бесконечность вероятностей. Именно так выражалась пресловутая Гамаюн. «Три мира — родина колдовства Правь, человеческая Явь, движимая исключительно человеческими выдумками, и Навь, куда нельзя так просто войти. Существование и объяснение Нави даже у жителей Прави ставится под вопрос, ведь Гамаюн молчит на этот счёт, повторяя: «Мир этот есть и его нет, там есть всё и ничего, он сон и действительность, куда так легко и так невозможно попасть». Измерения она объясняет как места, где всё или очень многое отличается от известного мира. Вероятностей же бесконечное множество и они могут появляться каждое мгновение, пока существует непредсказуемость».       Девушка почти не останавливалась на карте, представленной в разделе землеописания, разве что увидела, что она очень во многом отличается от карты Яви хотя бы количеством материков и островов. Названия были непонятны, Алиса на них глянула мельком. Зато выяснила, что помимо Виленийской и Силтенойской империй, расположившихся на северо-востоке, существует империя Гуласнор на западе, и три империи могли бы посостязаться своими размерами, а значит, и влиянием. Алиса пометила себе, что материк, на котором лежали Силтеноя и Виления, назван Тантатерией, и карта показывала, что империи делят его с ещё более чем десятью странами. Соседями Силтенои на западе являлись Улонцан, Котсонихалия и Дагаранхака, на юге — Шивтара, а Виления граничила с Шивтарой и с Салхингазаром на востоке.       Отдельно Снежова выписала себе названия правских месяцев в блокнот. Тогда же она выяснила и то, что новый год в двух империях отмечается первого марта и с него же начинается годовой круг. К счастью, в мирознатце сразу давались названия месяцев в Прави и Яви, видимо, для тех, кто хочет путешествовать ещё и по Яви. Список вышел такой:       Март — березень.       Апрель — квитень.       Май — травень.       Июнь — изок.       Июль — липень.       Август — серпень.       Сентябрь — вересень.       Октябрь — жовтень.       Ноябрь — грудень.       Декабрь — снежань.       Январь — просинец.       Февраль — сечень.       Из раздела истории Алиса прочитала лишь про Кровоцветную Клятву. Очень давно существовали два княжества — Балахтинское на месте Силтенои и Кочокское на месте Вилении, и очень они не ладили из-за земель и из-за неких чудесных осколков драгоценных камней, крупных кристаллов с искрами и словно бы с живой дымкой внутри, каждый правитель хотел заполучить второй осколок явно изначально цельного кристалла себе. Однажды два правителя, Ратибор из Балахтинского княжества и Ярополк из Кочокского, решились на кровопролитную войну, в которой победителем должен был выйти только один, никаких отступлений. И то ли рассудок их помутился, то ли были они столь самоуверенны, но захотели они взять с собой своих сыновей, Мирослава Ратиборовича и Небодара Ярополковича. В открытую подобному решению противились лишь княжеские жёны, Александра Диодорелис, дочь иностранца и сильная колдунья, из княжества Балахтинского и Ярослава из княжества Кочокского, боярыня по происхождению.       Не хотели матери пускать молоденьких отроков на войну, чувствуя, что убьют их там. В вечер же перед войной явилась к каждой из них Гамаюн и изрекла, что если желают они жизни своим сыновьям и прекращения противостояния, обеим им надо явиться на место будущей брани, прихватив с собой по осколку волшебного камня, который в обоих княжествах называли алатырем. Александра и Ярослава послушно исполнили сказанное, встав рано утром и чародейством переместившись с камнями на равнину. С общей бедой и общей целью женщины обговорили, что им делать. Пришедшие войска были немало удивлены, увидев княгинь, но ещё больше поразило их то, что их княгини держали в руках по осколку кристалла вражеского княжества, ибо отличались они цветом дыма внутри — один темнее, другой светлее.       Возможно, тут бы всё и пошло на лад, но некто выпустил стрелу и попал в Ярославу. Битва началась. В общем звоне, криках, сумятице Александра прижимала к груди кристалл чужого государства, склонившись над телом павшей правительницы. Пока не перевела взгляд на оставленный лежать в луже крови их собственный алатырь, с коим произошла перемена: из гладкой его части, всегда напоминавшей по виду половину яйца, произрастал белый росток. И что-то сподвигло её пойти на отчаянный шаг. Женщина соединила безупречно подходящие друг другу осколки камней, положила сверкающее искрами и туманом кристалльное яйцо между нею и телом Ярославы, после чего взяла стрелу и со слезами ударила ею себя, окровавленною рукой коснувшись алатыря.       Внезапный яркий свет откинул врагов друг от друга, озарив окрестности и всё, что было намного дальше того места. Там, где только что одна женщина склонилась над умершей другой, стремительно рвался к небу, сплетаясь из чёрной и белой коры, огромный дуб, распустившийся в вышине белыми, красными и синими листьями и пустивший вниз вьюны с распускающимися восьмилистными цветами. Вокруг же, захватив огромные пространства, разросся на равнине великий лес.       Покуда все пребывали в замешательстве, лишь двое сорвались с места, отбросив оружие и остановившись под раскидистой белой кроной, утонув ногами в ковре из кроваво-алых цветов. То были юноши, ради которых пришли сюда их матери, Мирослав и Небодар. Их разговор был короткий, но во время его никто не мог подойти к ним из-за невидимой преграды, как бы ни хотел. Оба отрока понимали, что вина в смерти их матерей лежит на долгой вражде, которую прямо сейчас они, наследники, могут прервать под древом, выросшем на крови и причине вражды. Небодар и Мирослав скрепили руки и поклялись отныне не враждовать. Тотчас же явилась Гамаюн, известив, что Вечные благословляют княжичей и союз государств и что отцы более не должны даже думать о противостоянии, если не хотят навлечь гнев Учителей, пославших алатырь на эти земли не как повод для вражды.       Тот день, первое число березня, назвали днём новой поры, днём Клятвы, а самому дубу дали имя Кровоцвет, ведь вырос он на крови. То же имя разделили алые цветы у его корней. Когда же у Небодара родился сын, а у Мирослава дочь, решили они объединить враждующие княжества свадьбой. Так и случилось, что на месте Балахтинского и Кочокского княжеств появилась Кровбратимская держава.