The escape of our fate

С этого момента в жизни Юджи началась странная рутина. Проходили дни и месяцы, и рана от потери Джунпея затягивалась, хотя он был уверен, что она никогда не исчезнет полностью, оставляя после себя шрам, который будет иметь последствия в будущем. Наконец-то он вышел из подвала, и все узнали, что на самом деле он вовсе не мертв. Выражения лиц Мегуми и Нобары, увидевших, как тот появляется из коробки совершенно целым и без дыры в груди, были бесценны. Хотя на самом деле они отреагировали не совсем так, как он думал. Они были не столько обрадованы до слез, сколько смущены ситуацией. Однако он также принял участие в турнире между токийской и киотской школами и встретил множество других новых магов своего возраста или чуть старше, включая странного парня, который постоянно твердил о своем братстве. Но хотя он и был немного навязчив, Юджи нравилось присутствие Тодо. Он умел быть хорошим другом и, прежде всего, отличным тренером. Он многому научился у него, возможно, больше, чем у кого-либо другого. Неожиданно для всех им пришлось сражаться с Ханами, Особым рангом из группы Махито, и они сумели сдержать ее, не дав никому серьезно пострадать или даже погибнуть. Правда, в этом была заслуга в основном Годжо и его безумных техник, но, по крайней мере, они сделали что-то полезное. Юджи тоже освоил новую технику, позволяющую наносить удары, пробивающие проклятую энергию. Наконец-то он тоже мог быть действительно полезен в борьбе даже с самыми сложными проклятиями. Годжо продолжал усердно тренировать его, и он видел, что результаты неуклонно возрастают, было приятно снова проводить время беззаботно, как во время бейсбольного матча (пусть тогда Нобара и гонялась за ним по всему полю, размахивая битой за то, что он посмел испачкать её форму обувью). Но когда он возвращался в свою комнату в темноте ночи, все менялось. В тишине ему было не по себе, когда он ворочался между одеялами, плотно обмотанными вокруг лодыжек, потому что, несмотря на зиму, он не переставал потеть. Ночью все его самые большие страхи всегда возвращались, чтобы преследовать его, прячась в тенях деревьев за окном и приглушенных голосах тех, кто еще не собирался спать. Каждый скрип пугал его, возвращая к тем моментам, когда ему приходилось сталкиваться с вещами, превосходящими его по силе. Он крепко зажмуривал глаза, пока не начинала сильно болеть голова, указывая на необходимость отдохнуть, но образы Джунпея, Махито, всех тех детей, превращенных в проклятия, которых он убил, снова посещали его. Перед ним теперь постоянно возникали безжизненные фигуры, в чьих остекленевших глазах погас свет жизни. И всегда он был виноват. И в конце концов каждую ночь он сдавался тому, кто его утешал. Он пытался сопротивляться, не думать о нем, засыпать, не нуждаясь в нем. Но этого не происходило уже давно, и на время он привык к этому. Очутившись во владениях, в этих зловещих красноватых оттенках, он видел его перед собой, не на троне, а стоящим на одном с ним уровне, с протянутыми в мягком приглашении руками. И ответ его всегда был одинаков: сначала недоверие, взвешивание с некоторой серьезностью того, что он собирался сделать, а затем стремительный рывок туда, пока расстояние между ними не будет полностью преодолено, а его тело и его страхи не растают в тепле объятий, длинных, как вся ночь. Юджи с глубокой скорбью признавался в этом даже самому себе, но присутствие Сукуны в эти моменты было подобно свежей воде на все еще открытых ранах. Они не разговаривали, просто отдавались этому сладостному акту. Мальчик мог беспрепятственно плакать плакать, спрятав лицо в ложбинке между шеей и плечом другого, который крепко прижимал его к себе, словно почти боялся потерять, поглаживая кончиками пальцев по спине. Представьте, будто кто-то вроде Сукуны боялся потерять такого надоедливого сопляка, как он. Он не понимал, почему так поступает, да и не хотел спрашивать. Он был уверен, что если сделает это, то положит конец всей этой истории, а ему не хотелось, чтобы это произошло. Они стояли так часами, пока Юджи не чувствовал, как подкашиваются ноги от усталости, а сон нежно не окутывал его. Только в эти мгновения он чувствовал, что может полностью довериться своему проклятому демону. Погружаясь в его объятия, он удивлялся, как мог сомневаться в нем и в том, как он вселял в него уверенность. Поначалу он старался избегать его, искал поддержки у друзей, но никто, казалось, не понимал его так, как он. Наступал день, и все возвращалось, как всегда, — их ссоры и его злость, выплескивающаяся в пропитанных ядом словах. Такое поведение по отношению к нему было настолько двусмысленным, что у него начинала болеть голова. — И о чем это ты думаешь? Ты постоянно витаешь в облаках, — от размышлений его отвлекла рука Нобары, мелькающая в нескольких сантиметрах от его лица. Она смотрела на него со скучающим видом, а ее челюсть беспрестанно двигалась, когда она жевала мятную жвачку. — Извини, — произнес он, встряхнув головой, чтобы снова сосредоточиться на очень интересном разговоре девушки о новом магазине косметики, который недавно открылся в центре города. Они с Фушигуро обменялись испуганными взглядами, уже прекрасно понимая, что она потащила бы их за собой по улицам Токио в качестве персональных носильщиков. Юджи обожал своих новых друзей, которые, несмотря ни на что, сразу же были готовы рискнуть всем друг ради друга, как это сделал и он для них. Они оставались рядом с ним, несмотря на то что знали, что скрывается в его тени, и ничуть не поменяли своего отношения к нему, избегая его из страха, что он в любой момент может поменяться и убить их. Тем не менее это как раз и было его самым большим страхом, что в один день он очнется и обнаружит, что все его друзья убиты чудовищем, что разрослось и вырвалось из него, и с которым у него были отвратительные отношения. Он прекрасно понимал, что не должен был попадать под его влияние, но искушение было вторым именем Рёмена Сукуны. Тот возымел слишком много опыта в порабощении своих жертв, как самый искусный из палачей, а он оказался слишком слаб перед его соблазном. Он приписывал его преимуществу тот факт, что тот был единственным, с кем его знаменитая решимость, с которой он противостоял и навязывал себя всему, рассыпалась, как песочный замок, обласканный ветром. В конце концов, Нобара взяла верх над их грустью и потащила за собой. Это был солнечный и беззаботный день, когда они наконец-то радовались, поддразнивая друг друга и наедаясь хот-догами от уличного торговца (помимо того, что им пришлось нести на себе тяжесть десятков пакетов, в которые были уложены покупки девушки). Мегуми также несколько раз слегка улыбнулся, что было потрясением для всех. Это был настолько застенчивый и замкнутый в своей строгости и кажущемся безразличии мальчик, что глаза Юджи и Нобары расширялись от волнения каждый раз при виде ползущего вверх изгиба губ. — Юджи, у тебя все в порядке? — спросил темноволосый юноша, подойдя к тому так, чтобы девушка не услышала их, пока она уже в который раз смотрела на освещенную витрину. — Конечно, а к чему ты спрашиваешь? — поспешил ответить он, удивляясь вопросу, заданному так некстати. Фушигуро задумчиво пожал плечами. — Не знаю, в последнее время ты кажешься мне немного странным, — резким тоном сказал он ему. — Странным? — спросил Юджи с кривой улыбкой. Маг остановился и посмотрел ему прямо в лицо, еще более серьезное, чем обычно. — Если бы Сукуна делал что-то… ненормальное, ты бы рассказал мне, верно? Ты бы рассказал нам и Годжо-сенсею, — он положил обе руки ему на плечи, настороженно ожидая ответа. Розоволосый мальчик почувствовал, как по его мышцам пробежало странное напряжение, будто его поймали на чем-то нехорошем. — Да, конечно, я бы сказал тебе… но, не совсем понимаю, к чему ты это говоришь, — он сделал вид, что ничего не произошло, с силой подавляя образы прошлых ночей, которые снова всплывали перед глазами. — Просто я хочу, чтобы ты был осторожен. Ты совсем недавно оказался в нашей среде и, поверь мне, несмотря на причиненный тебе вред, ты не представляешь, сколько еще проклятия могут сделать. Особенно то, что заключено в тебе... - загадочно произнес он, мысленно обращаясь к чему-то, что в этот момент казалось очень далеким от них двоих. В этот момент Фушигуро посчитал, что излишне выплеснул через эти слова свои эмоции, и решил прервать разговор на этом. Он легонько похлопал его по плечу и пошел рядом с Нобарой, как будто ничего не произошло. Юджи остался стоять на месте, несколько секунд глядя на спину друга. Он чувствовал себя ужасно грязным и жестоким при них. Он думал лишь о том, как облегчить собственные страдания и страхи, не обращая внимания на чужие. Какой эгоизм. В конце концов, всех троих отвлек звонок телефона Мегуми, оповещающий о новом задании. Когда он положил трубку, Юджи заметил странную тень, промелькнувшую во взгляде друга. Им поручили расследовать несколько случаев подозрительных смертей в одном из районов Токио. По результатам осмотра тел и свидетельских показаний на самом деле было похоже, что здесь замешано какое-то проклятие. Они посетили школу, в которой учился Фушигуро в средних классах, и выяснили, что он был задирой, который проводил дни, избивая хулиганов. Им сообщили о девушке, которая долгое время находилась под влиянием страшного проклятия, вынужденная, казалось, спать без пробуждения. К своему ужасу Юджи узнал, что та девушка — сестра Мегуми. Он так беспокоился о собственном благополучии и даже не подозревал о внутреннем страдании, которое мучило другого. Он действительно отличный друг. Углубившись в это дело, они узнали о необитаемом месте в гуще дикой растительности, которое, по слухам, было проклято. Все трое отправились туда, столкнувшись с довольно проблематичными проклятиями, но все трое вышли победителями после борьбы с ними. Юджи плечом к плечу сражался с Нобарой, удивляясь ее хладнокровию, а Мегуми пришлось драться в одиночку, но он преодолел все свои ограничения, сумев вызвать территорию, пусть и неполную. Сукуну сразу же заинтересовали эти события, и он затаил извращенную радость в своем сосуде. Скрытые потенциалы мальчика наконец-то начали расцветать. Он также позаботился о том, чтобы лично проглотить свой четвертый палец, материализовав рот прямо на руке своего сосуда, не оставляя никому выбора. Для Юджи это было вполне обыденно. Его завораживала огромная сила, которую способна сдерживать печать. Но когда он шел по дороге обратно, у него сильно разболелась голова, а в сознании снова закружились новые образы, сливаясь друг с другом. Храмы, проклятия, страх быть убитым, а затем счастье и любовь перед ним. Та фигура, которая мучила его во сне и которая теперь приходила к нему даже днем. Какое отношение он имел ко всему этому? Кем был этот бог с растерянным выражением на лице, с которым, казалось, он когда-то делил весь мир? Той ночью он вновь вернулся в свою комнату, чтобы отдохнуть, и той ночью он снова и снова думал о нем, нервно поворачиваясь с боку на бок. — Не спиться? — спросил его такой знакомый голос, материализовав рот на его щеке. — Уходи, ты мне не нужен, — фыркнул Юджи и шлепнул себя по щеке, чтобы заткнуть его. Ему и без того было над чем подумать, и он был до смерти зол на Сукуну за то, что тот выставил его идиотом. Все говорили не есть этот палец, а он все равно его съел. Пришлось объясняться перед Нанами, как все было на самом деле. С Годжо, к счастью, все оказалось гораздо проще. Он просто громко рассмеялся, представив себе эту сцену, и заверил его, что позаботится о том, чтобы это не передали директору Яге. — Конечно же, я тебе нужен, и ты показываешь мне это снова и снова, — ответил Сукуна, попав прямо в точку. Юджи никак не мог этого отрицать. Они оба знали, как проходят ночи. — Я научусь справляться самостоятельно, а ты все делаешь только для того, чтобы извлечь из этого выгоду для себя, — обвинял он, приглушенно слыша голос другого под кожей руки, пытающейся заставить его молчать. — Ты правда считаешь, что для меня есть выгода в том, чтобы утешать твои истерические вопли каждую ночь? — злобно спросил он. Мальчик снова фыркнул, пытаясь скрыть от себя правду и отвлечься от того, что говорило ему проклятие. — Пожалуйста, мне нужно поспать, я так устал от сегодняшней битвы, — взмолился он в конце концов, закрывая глаза, чтобы наконец заснуть. — Знаю. Я же тот, кто, как всегда, залечил все твои раны, — усмехнулся Сукуна, показывая, насколько тот от него зависим. — Я не просил тебя об этом, — лаконично ответил Юджи, все еще не открывая глаз. — Как я мог допустить, чтобы мой драгоценный сосуд испортился? — спросил тот едва слышным шепотом, от которого Юджи пробрала дрожь. Юджи не ответил, а Сукуна промолчал, отстраняясь от его щеки, которая снова затянулась, становясь мягкой и гладкой. Возможно, этой ночью сон овладеет им, но минуты шли, отмеченные ритмичным и изнурительным ходом стрелок часов, висевших на стене напротив кровати. Его глаза все еще были закрыты и не желали открываться, но сердцебиение все еще было слишком сильным. В дополнение к образам, которые мучили его каждую ночь, на этот раз появилось нечто новое, закравшееся в его внутренности и добравшееся прямо до мозга. Фушигуро и этот секрет. Почему он никогда не рассказывал ему о проклятии сестры? У него сложилось впечатление, что при нем он максимально искажал тему, словно хотел скрыть что-то важное. Он никогда не сомневался в их отношениях и крепкой дружбе, которая их связывала, но впервые он почувствовал, что отдаляется от него, и это пугало больше всего на свете. У меня есть ответ на все твои переживания. Знакомый голос прозвучал прямо изнутри, и от сердца странно отлегло. Конечно, Сукуна всегда все знал. Он глубоко вздохнул и даже не успел опомниться, как его уже затянуло в ставшие уже привычными меандры. И он снова очнулся там, погрузившись в лужу красноватой воды, которая намочила его одежду, приклеив пижамные штаны к напряженным икрам. Он тут же поднялся, замечая Сукуну в обычной позе. Он был там, ожидая его. Бесстрастное выражение лица, идентичное его лицу, и распахнутые руки, готовые принять его. Юджи приблизился, колеблясь. Ему так хотелось снова забыть обо всем на свете, почувствовать себя в безопасности и под защитой. Он протянул дрожащую руку и коснулся руки другого. Он никогда не делал этого раньше и немного боялся его реакции, но Сукуна просто остался неподвижным, позволяя ему прикасаться к себе. Кончиком указательного пальца он прочертил невидимые круги по тыльной стороне ладони, завороженный. — Все это неправильно, — сказал он спустя, казалось, целую вечность, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику. — Я не должен быть здесь с тобой, все говорили держать тебя как можно дальше от того, что касается моей жизни, но, видимо, я слишком слаб для этого, — пожалел он себя, оставляя взгляд опущенным. — Нет ничего плохого в том, чтобы отпустить себя, сопляк. Ты просто понял, что единственное, за что ты можешь держаться - это я, — успокоил он его, притягивая ближе к себе и обхватывая рукой его талию. Юджи позволил ему это сделать, чувствуя себя безвольной тряпичной куклой. — Как будто я предаю всех тех, кто верит в меня, находясь здесь, с тобой, — вздохнул он, крепко обнимая собеседника за шею и кладя подбородок ему на плечо. — Ты отличаешься от всех них, ты пришел в этот мир для чего-то гораздо более важного. Не для того, чтобы переживать о тех, кто уступает тебе, Юджи, — ответило проклятие, выдыхая прямо в ухо. Мальчик, казалось, долго размышлял над этими словами, взвешивая каждое из них. — Ты знаешь обо мне что-то, чего не знаю я, да? — спросил он, и в голове Сукуны зазвенел маленький тревожный звоночек. Он видел его сны, которые преследовали того каждую ночь, сны прошлых, но никогда не забытых лет, в которых они были вместе. — Ты будешь принадлежать только мне до конца своих дней, ты обещал мне это, — прошептал он низким голосом, собственнически покусывая его за шею, избегая вонзать свои острые клыки. Юджи застонал, удивляясь тому, насколько эти прикосновения похожи на те, которые каждую ночь являлись ему во снах. — Как ты думаешь, можно ли испытывать чувство, что знаешь кого-то вечно, даже если это не так? — спросил он, прикусив нижнюю губу, когда почувствовал, как чужой язык потянулся к тому месту, где он его прикусил, оставляя влажный и горячий след. — А что, если я скажу тебе, что так и есть? — ответил его двойник, сближая их тела. Юджи почувствовал, как его щеки разгорелись от чего-то еще, кроме стыда. — Что... что ты имеешь в виду? — спросил он его, слыша как дрожит его голос от этих действий. Инстинктивно его шея наклонилась в сторону, освобождая больше места для языка. — Я вижу твои сны… — загадочно сказал он, запуская руки под ткань пижамной рубашки и чувствуя, как тот теплеет от желания под его опытными пальцами. Юджи снова застонал, зажмурившись от ощущения ледяных кончиков пальцев Сукуны на его горящей коже. Все это было так неправильно. — Я заботился о тебе с тех пор, как ты был маленьким упрямцем, не желавшим подчиняться, - продолжал он, проводя зубами по углу острой челюсти мальчика. — Я принял тебя в свое королевство, когда тебе больше некуда было идти, — его опытные пальцы провели по линии пресса. — Я даже убивал ради тебя, — снова заговорил Сукуна, прижимаясь к его груди и касаясь губами уголка его рта. — И все же ты продолжаешь бороться со мной, — пожалел он его, даже дотронувшись ногтем до его соска. — Ах… — Юджи испустил неконтролируемый возглас, откинув голову назад. Все эти ощущения были для него такими новыми, но в то же время уже знакомыми. Он жил с постоянным ощущением, что Сукуна был для него чужим, но в то же время тем, кого он знал всегда. — Но как бы ни было мне приятно видеть, как ты извиваешься подо мной, я не могу рассказать тебе обо всем этом. Еще слишком рано, — сказал Сукуна, оставив поцелуй на виске и отстроняя руки и рот от его тела так, словно это было самым трудным за все тысячелетие его существования. Мальчик повернулся и посмотрел ему прямо в лицо затуманенными страстью и растерянностью глазами. — Но я… — Юджи открыл было рот, чтобы заговорить, но из него не вышло ни одного законченного предложения. — Не настаивай, сопляк, — покачал головой Сукуна, отстраняясь от него. Он отвернулся и через долю секунды уже сидел на своем троне, словно ничто не могло его рассредоточить. В этот момент маг задался вопросом, что же ему делать, огляделся вокруг, после чего до него дошло, зачем он здесь. — Что ты знаешь о Фушигуро? — спросил он его, даже не повышая голоса из-за огромного расстояния, которое теперь их разделяло. Он знал, что тот все равно его услышит. — С какой стати я должен тебе рассказывать? — ухмыляясь, поддел его Сукуна. — Сукуна, пожалуйста! — жалобно попросил Юджи, стуча ногами по полу, как капризный ребенок. Сукуна находил его очаровательным. — В том, что произошло с его сестрой, виноват только ты, — слова вылетали из его уст медленно и ритмично, заставляя мальчика впитывать их одно за другим. В этом мире ему нужны были две вещи: чтобы сопляк понял, как тесно они связаны друг с другом, и чтобы Фушигуро стал проводником его перерождения. И чтобы обеспечить беспрекословную преданность первого, ему пришлось уничтожить все, что давало тому иллюзию безопасности и что, по его мнению, могло отвернуть мысли другого от него. Когда бы весь этот прекрасный мир, построенный им, рухнул, остался бы только он. Он не позволил бы никому отнять у него ни йоты внимания. — Я? Как это могу быть я? — спросил Юджи, чувствуя, как волнение застает его врасплох. — Когда ты вернул меня к жизни, ты пробудил силу всех проклятий вокруг меня. Я как взорвавшаяся бомба, Юджи, и это ты привел ее в действие, — холодно сказал он ему, видя, как расширились глаза другого от ужаса. Легко манипулировать двумя маленькими мальчишками отданными на милость мира, который слишком велик для них, подумал он и выгнал мага из своих владений, перенося в его комнату, где тот проснулся от неожиданности. В ту ночь Юджи не сомкнул глаз.