Love or Ride

Макс

      Я открываю отяжелевшие веки, оглядываясь по сторонам. Солнце проникает сквозь неплотно задернутые шторы, и как только я кривлю лицо, желая перевернуться на другой бок, чтобы солнечные лучи не слепили меня, я падаю с кровати, которая, в конце концов, всегда была такой чертовски большой. Я тихо ругаюсь, не совсем понимая, что происходит в моей комнате. Однако, прежде чем у меня появляется время подумать, я слышу стук, или, скорее, удары кулаков в дверь. Я лениво поднимаюсь с пола, направляясь к ним. Я чувствую, как чертовски сильно болит голова, и последнее что я помню о вечеринке это то, как я выпиваю полбутылки водки сразу после инцидента с тортом. Я открываю дверь, не заботясь о том, как выгляжу. Потому что это, вероятно, либо Даниель, либо Кристиан.       Я даже знать не хочу, какой взгляд у меня появляется, когда директор Ferrari стоит передо мной, а рядом с ним Карлос, который при виде меня чуть не захлебывается водой, которую только что выпил. Фредерик отзеркаливает моё выражение лица. Мы оба смотрим друг на друга в шоке. Я закрываю рот, который бессознательно открыл, и несколько раз моргаю, не зная, что сказать. Я делаю худшую вещь из возможных — мгновенно захлопываю дверь перед ними, прислоняясь к ней спиной.       И внезапно чары рассеиваются.       Я оглядываю свою комнату, которая оказывается не моей. Повсюду одежда Ferrari, а гостиная меньше моей. Я бросаю взгляд на свою одежду. Мои рубашка и брюки расстегнуты, на ногах остался один носок, и кроме того, моё тело, волосы и одежда всё ещё испачканы остатками торта. Черт возьми, что я делаю в номере пилота Ferrari? А теперь вопрос в том, кого из пилотов. Если это номер Сайнса, то он странно отреагировал на мое присутствие, но если это всё же его номер, и я захлопнул дверь перед его носом, тогда я идиот. НО если это комната Леклера, то мне еще больше хочется выпрыгнуть из окна. Боже, почему я ничего не могу вспомнить. Я сделал какую-то глупость? — Что ты делаешь? — Я задыхаюсь, когда издалека слышу голос Леклера. Зачем он это сделал… — Я… Ну… Я думал, что это мой номер. Карлос и Фредерик, наверное, ждут тебя. Не знаю, я захлопнул дверь у них перед носом. — Я путаю слова, почесывая затылок. — Сегодня мне больше не нужно помогать тебе подниматься по лестнице? — он издевается над моим провалом в памяти. Я скрещиваю руки на груди, думая о разумном ответе, но этот ответ не приходит, потому что он знает больше меня. — Ты меня похитил? — Глупо спрашиваю я, на что он разражается смехом. Я смотрю на него в ступоре, не понимая, что его так забавляет. — Ты говорил то же самое вчера. — комментирует он, успокаиваясь, хватает свой чемодан и направляется ко мне. — Уйди с дороги, Ферстаппен. Когда будешь уходить, отнеси ключи на стойку регистрации, у меня больше нет на тебя времени. После вчерашнего меня тошнит от твоего присутствия, так что скажи СМИ, что нашей дружбе пришел конец, и мы будем избегать друг друга. — быстро говорит он, избегая меня.       Я озадаченно отхожу в сторону, и он оставляет меня с этими непонятными словами, выходя из комнаты. Что произошло вчера, что внезапно превратило нас из фальшивых друзей в… Никого? Потому что, если мы должны избегать друг друга, мы не враги, а незнакомцы.       Из-за головной боли я не могу ни на чем сосредоточиться, поэтому решаю взять свои вещи, которых здесь немного, и вернуться в свой номер. Я хватаю свой телефон, который лежит на журнальном столике. От: Даниеля Я ночевал у тебя, потому что… не знаю почему, но я жду, когда ты вернешься не знаю откуда. Пока!       Я непроизвольно приподнимаю уголки рта. Я не единственный, кто потерял связь с реальностью. Это успокаивает. И дело вовсе не в том, что Ден всегда такой. Нет. Давайте на этот раз забудем об этом факте, чтобы я мог порадоваться тому, что напился.

***

— Может быть, ты его изнасиловал? — серьезно говорит австралиец, скрещивая руки на груди. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Отрывисто говорю я, глядя на виды за иллюминатором самолета. Мы просто летим на очередной гоночный уик-энд, и я рассказываю Дену о сегодняшнем утре. — Я не знаю, может быть, я сделал что-то не так… Я не знаю, что касается остального, это не имеет значения. Я начну с ним ругаться, и все вернется на круги своя. — Я пожимаю плечами. — Да… Вот так ты решаешь проблемы. — Он закатывает глаза.       Остаток поездки мы проводим в тишине, расслабляясь после вчерашнего. Когда самолет приземляется, я надеваю солнцезащитные очки, чтобы никто не увидел, что я сегодня неважно выгляжу. Возможно, кто-нибудь из Red Bull нанесет мне немного пудры на лицо, и со мной все будет в порядке.       Мы выходим из самолета и почти бежим к машине. Мы оба садимся на заднее сиденье, и водитель отвозит нас в отель. Из-за того, что мой будильник не разбудил меня, я почти опаздываю на самолет, а это значит, что я ничего не ел. Я уже мечтаю оказаться в ресторане отеля. — Может быть, ты признался ему в любви? — тишину нарушает голос Даниеля. — О Боже, ты можешь уже заткнуться? Я бы никогда этого не сделал. Я ненавижу его, — я скрещиваю руки на груди. — От ненависти до любви один шаг. — Он с серьёзным видом кладёт ладонь мне на плечо, на что я раздраженно закатываю глаза. — Но, решать всё равно тебе, я не вмешиваюсь. — Он пожимает плечами. — Это именно то, чем ты сейчас занимаешься.       Как раз в этот момент водитель останавливается перед отелем. Я быстро выхожу, даже не подходя к стойке регистрации. Моя первая остановка — столовая. Я почти вбегаю внутрь, вижу Ландо, Карлоса, Пьера и… Леклера за одним столиком. Норрис замечает меня, когда я снимаю очки, и показывает рукой, чтобы я подошел к ним. Я беру несколько блинчиков и, игнорируя монегаска, который делает тоже самое, сажусь напротив него. Прежде чем Ландо успевает что-либо сказать, Ден, широко улыбаясь, пододвигает стул. — Привет, ребята! — он кричит мне в ухо, от чего я вздрагиваю, отодвигаясь от идиота. — Я умоляю тебя, остановись. — Я недовольно бормочу. — Вечеринка прошла отлично. — Смеясь, комментирует Пьер.       Он как раз доедает свои вафли, и, когда я смотрю на свои блинчики, у меня пропадает желание есть. Я ненавижу день после вечеринки, он ужасен. — Для кого как. — Леклер что-то бормочет себе под нос. — Черт возьми, я не просил тебя помогать мне. Тебе следовало вернуться самому. — Я комментирую, не в силах остановиться. — Да, поверь мне, я рассматривал этот вариант. Я собирался оставить тебя в канаве, но не сделал этого, и я чертовски сожалею об этом! — рассерженный парень встает из-за стола. — Ты ведешь себя как капризный ребенок! — Я повышаю голос, тоже начиная злиться.       Все, что ему нужно сделать, это что-нибудь сказать, и мне сорвет тормоза. — Почему-то ты так не думал вчера, когда целовал меня! — восклицает он. Внезапно он осознает, что только что сказал, и замолкает, и гнев немедленно исчезает с его лица.       Я слышу, как Пьер рядом со мной начинает кашлять, потому что неудачно проглотил кусочек вафли. Ландо хлопает его по спине, Карлос падает со стула на пол, постанывая от боли, а Ден хлопает ладонью по столу, глядя на нас. — Я сказал это! Черт возьми, да я гений! — гордо кричит он сам себе.       Я, с другой стороны, сижу в ступоре, глядя на Леклера, который выглядит так, словно сердится на себя за то, что сказал слишком много в гневе. — Я сделал что …? — бормочу я, пытаясь проанализировать его слова, но из-за головной боли это чертовски сложно.       Кусочек вафли, наколотый Пьером на вилку, падает на стол, и Ландо следит за ним глазами, и перестает давиться. Карлос наконец поднимается с пола, морщась от боли, когда Ден ухмыляется, сидя преувеличенно прямо, как будто он только что выиграл титул чемпиона мира.       Что за цирк. — Ты должен благодарить меня за то, что я не такой придурок, как ты, и не собираюсь распространять слухи о других. — Леклер поворачивается и быстро выходит из комнаты.       Недолго думая, я встаю и, оставив блинчики нетронутыми, следую за Шарлем. Я не знаю, зачем я это делаю, но чувствую необходимость объясниться. — Беги за своим парнем! — Кричит Даниель мне вслед, и когда я поворачиваюсь к ним, я вижу, как Ландо бьет его по затылку.       Я закатываю глаза от их глупости, выхожу в коридор. Я ищу Леклера, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что он направляется к лестнице. Я иду за ним, игнорируя взгляды в мою сторону. — Подожди. — Говорю я, когда оказываюсь прямо за ним, но он игнорирует меня. — Леклерк. — Добавляю я, но он продолжает идти вперед. — Пожалуйста, Шарль, давай поговорим. — Я бормочу, и это действует. Он резко останавливается, поворачиваясь ко мне. — Что ты сказал? — потрясенно спрашивает он. — Что нам нужно поговорить. Эти слухи… — Начинаю я. — Не это. — Он прерывает меня. — Ты назвал меня по имени. Трезвый. — говорит он, внимательно глядя на меня. — Ты что-то пил? — подозрительно спрашивает он. — Что, нет. Я не знаю, почему я это сделал. Не имеет значения, мы можем поговорить? — С надеждой спрашиваю я.       Я не могу объяснить тот факт, что я хочу признаться ему. Я не знаю почему, если он мне вообще безразличен. Это страх рассказать кому-то о вчерашнем? Нет. Мне наплевать. Но меня волнует объяснение. Это отвратительно. — Пойдем ко мне в номер. У тебя есть пять минут, потому что я больше не хочу видеть тебя. — Он снова поворачивается ко мне спиной, и мы быстро поднимаемся на второй этаж.       Брюнет открывает третью дверь слева и пропускает меня вперед. Он прислоняется к стене рядом с закрытой входной дверью, скрещивая руки на груди. Я стою, как нашкодивший ребенок, который сделал что-то не так, в метре от него, и думаю о том, как мне следует начать разговор. — Ты разрушил мою жизнь. Я знаю, что это делает тебя счастливым, так что поздравляю, и теперь ты можешь уходить. — Он указывает на дверь. Я быстро качаю головой, и он убирает руку с ручки. — Нет, все не так. — Быстро начинаю я. — Я не имею никакого отношения к слухам. Я никому ничего не говорил, а ты вчера не дал мне ни единого шанса на объяснение, сразу обвинив меня. Я мог бы быть худшим человеком в мире, и я все равно не поступил бы так с тобой, потому что я знаю, как дерьмово чувствовать, когда все вокруг что-то говорят в твой адрес, и ты хочешь, чтобы они прекратили, но тебе приходится игнорировать это из страха, что они узнают правду. — Говорю откровенно. Это глупо. Я глупый. Зачем я ему это говорю? И почему я все еще здесь? В этом стопроцентно виноват алкоголь. — Что? — он хмурит брови. — Если это не ты, тогда кто? — он отказывается от воинственной позы. Он смиренно стоит, вытирая усталое лицо руками. Он вообще почти не спал, и это из-за меня. — Я не знаю, но клянусь, что не имею к этому никакого отношения. Я закрыл тему, когда ты сказал мне не углубляться в это. Я даже не говорил об этом с Даниелем, и на вечеринке я только вошел, а ты уже был рядом со мной. — Я опираюсь на комод, глядя ему в глаза. Его кожа бледная, глаза налиты кровью и выглядят усталыми. — Итак, я был идиотом, поверив тем незнакомцам, что ты им рассказал. — бормочет он, обреченно вздыхая. — Я просто… Это чертовски ужасное чувство слабости. Я чувствую себя дерьмово, потому что все это правда, и я не знаю, что делать. Я думал, что эта тема закрыта, далеко позади, а теперь это возвращается, как гребаный бумеранг, и я чувствую себя хуже, чем тогда. Я не знаю, должен ли я реагировать на эти слухи, или молчать, или плакать, или смеяться… — встревоженно говорит он, отталкиваясь от стены. — Это правда? — Я хмурю брови.       Он поднимает на меня усталый взгляд, приподнимая бровь. — Серьезно? Это единственное, что ты услышал? — укоризненно говорит он, снова скрещивая руки на груди. — Нет, я все слышал, но я не думал, что ты… — Что я отвратителен? — он перебивает меня, на что я хмурю брови, не понимая этих слов. — Не стесняйся, ты можешь сказать это. Ты можешь сломать меня, как я всегда поступал с тобой, говоря о твоем отце. Ты нашел кое-что, из-за чего я чувствую себя дерьмово.       Слезы наполняют его глаза. Он сжимает челюсти, борясь с ними, чтобы они не потекли по его лицу. Он отводит от меня взгляд, ожидая, что я начну говорить те ужасные вещи, которые он говорил о себе.       И, вероятно, всего несколько дней назад я был бы счастлив найти что-нибудь о нем, но сейчас, когда я смотрю, как он чуть не плачет передо мной, я не могу вымолвить ни слова, потому что вижу перед собой мальчика, который напоминает мне меня самого несколько лет назад. Мальчик, который потерян, напуган и одинок. Никто не может помочь ему снова встать на ноги, потому что никто его не понимает. Все сочувствуют, но никто не знает, на что это похоже, поэтому ему приходится снова строить свою собственную стену, которая отделит его чувства от людей. — Я помогу тебе найти человека, который распространяет эти слухи. — Я говорю, не подумав. Брюнет замирает и снова медленно поворачивается ко мне. Первая слеза скатывается по его щеке. — Что ты будешь делать? — недоверчиво шепчет он. -Я помогу тебе, но больше не плачь. Я ненавижу, когда кто-то плачет, потому что я не знаю, что делать.- Он приподнимает уголки рта от моего признания и кивает, протирая глаза руками. — Зачем ты это делаешь? — Потому что в прошлом никто не помог единственному человеку, которого я знаю. Это я, но я больше ничего не скажу тебе, Леклер. Это мой секрет, который я унесу с собой в могилу.