Сёстры

Обычно сны Урд состояли из счастливых воспоминаний, после которых ей было невероятно тоскливо. В них к ней часто приходил Бальдр, разговаривал с ней, успокаивал, в его объятиях было тепло, привычно и безопасно. Он снова был рядом, и на короткий миг Урд была счастлива. Но в последнее время сны начали мерцать. И вместо Бальдра сознание ведьмы тревожил другой мужчина. Он был высок — выше любого знакомого ей человека — всегда держался горделиво и надменно, его осанка была по-военному прямой, походка — лёгкой, кожа — бледной. Его серебристые волосы были такими длинными, что почти касались пола, но самое важное — из них торчали острые и длинные уши. Взгляд тёмных глаз всякий раз пристально сверлил Урд, пугал её, вызывая желание поскорее сбежать. Но когда мужчина разговаривал, выражение его лица смягчалось. — Вы снова плакали, Урд? — он всякий раз досадливо качал головой, потому что всегда знал ответ. — Как вам не стыдно? — Разве это стыдно — оплакивать мужа? — Вашим мужем скоро стану я, — ответил незнакомец, большим пальцем утирая слёзы у неё на щеке. — И в случае моей смерти я бы не хотел, чтобы вы из-за меня забыли о себе. — Вы? Мужем?.. — Это не обсуждается. И ваши возражения меня не интересуют. Во снах она всегда была вялой, заторможенной, так что нормально реагировать на происходящее не могла. К тому же, Урд прекрасно осознавала, что спала. После полноценного становления ведьмой она открыла в себе массу новых, ранее недостижимых и довольно бесполезных талантов. — Вы верите в судьбу, Урд? Даже если она и могла бы ответить, мужчина не позволил ей этого сделать. Он повелительно поднял раскрытую ладонь и закрыл глаза, веля ей молчать. — Возможно, вам не дано понять этого, так как вы выросли среди людей. Но мой народ прекрасно осведомлён о существовании предопределения. Наши великие книги написаны прародителями и вашего мира, и моего, и судьба каждого разумного существа подробно изложена в них. Чем дольше он говорил, тем яснее Урд чувствовала упадок сил. — Нам запрещено заглядывать в них. Но я уверен, что наши с вами записи, наша поэзия долгой и безрадостной жизни пересекаются, Урд. Он мягко сжал её руки. Ведьма вздрогнула. Обычно во снах она не чувствовала ни жара, ни холода, ни боли, но сейчас ясно ощущала прохладу кожи, её мягкость и упругость. Мужчина поднёс её руку к губам и поцеловал костяшки пальцев. Урд охнула, когда по коже волной пробежал разряд магии. — Я понял это, когда впервые взглянул вам в глаза. Вы — моя судьба. Вы — муза, которую я искал всю жизнь. Вы — ведьма, околдовавшая меня, старого эльфа, без всякого колдовства. Сквозь сон Урд покраснела. — Я заму... — Не желаю слышать! Вы не представляете, какую невыносимую боль мне причиняет моя немота! Ах, сколько бы я отдал, лишь бы суметь сказать вам всё, что на самом деле чувствую! Она попыталась отстраниться, сделать шаг назад, но незнакомец не позволил ей пошевелиться. Он прижал ладонь Урд к своему сердцу, накрыл её руками, стиснул. И, к своему удивлению, ведьма ощутила не только давление, но и пульс под кожей. — Урд, в вас сочетается всё самое прекрасное, что есть в двух мирах. Ваш голос, ваш взгляд, ваш кроткий характер, ваши робкие жесты. Вы — воплощённая женственность, вы — ожившее великолепие, ставший реальным идеал. Ни одно слово в бедных человеческих языках не способно выразить всё моё восхищение вами, не способно вобрать всё ваше совершенство. Лицо ведьмы с каждым словом становилось всё горячее и горячее. — Прежде, устав от войн, интриг и междоусобиц, я отправлялся в бескрайние леса Альвхейма. И лишь когда мой верный конь останавливался от усталости, я поднимал взгляд к звёздному небу. Вообразите, Урд: деревья тянут ветви к небу, лес дышит благодатью, горизонт скрывается за снежными вершинами гор. А где-то над головой недостижимые, прекрасные звёзды. Он коснулся пальцами её лица. — И сейчас я ясно вижу, что в эти редкие моменты счастья мне недоставало лишь одного. Вас. — Пожалуйста, прекратите! Незнакомец улыбнулся. — Как я могу прекратить, Урд? Я влюбился впервые за сотни лет, — он коснулся её волос. — В женщину, которая сходит с ума от любви к другому. — Именно! — она попыталась высвободить руку из захвата, но вялое тело не справилось даже с этим. — У меня уже есть любимый человек! — Его нет, Урд, — тяжело вздохнул мужчина. — А если бы сейчас он был жив... Он едва заметно нахмурился. Урд вновь вздрогнула, ощутив под ногами ожившие корни деревьев, лозы, пробивающиеся из земли буйные ростки. Лианы оплели её лодыжки и тут же покрылись белоснежными цветками, розы без шипов обняли её плечи зацвели алыми бутонами, талию обвил плющ. Урд была связана по рукам и рогам, и выбраться и сбежать не было и шанса. — ...я бы быстро это исправил. Урд хотела закричать, но её рот зажало длинным и крепким листом. Мужчина приблизился, пальцами коснувшись её подбородка, заставив посмотреть себе в глаза. — Не ходите на шабаш, — прошептал он, — я дам вам столько магии, сколько потребуется. В подтверждение своих слов он коснулся губами лба девушки, заставив её вскрикнуть от свирепого, сбивающего с ног потока магической энергии. — У нас сходные силы. Что это, если не судьба? Урд зажмурилась, принялась щипать себя, чтобы проснуться, сбежать, вырваться из захвата самодовольного мужчины. — Я буду ждать вас каждую ночь, — продолжил он. — И даже не пытайтесь избежать встречи. Урд со стоном пробудилась, тяжело дыша, хватая ртом прохладный воздух комнаты. Все растения в спальне зацвели так бурно, будто бутоны собирались в любую секунду взорваться лепестками и пыльцой. И даже в реальности, даже выбравшись из плена сна, она слышала этот низкий, проникновенный голос. — Я всё равно вам этого не позволю. *** До того, как стать секретаршей Кейла Андвари, Верда думала, что начальник вёл себя отвратительно только с подчинёнными. Вечно надменный, наглый, с неподъёмными требованиями и мизерными зарплатами, он был тем, кого каждый сотрудник банка проклял до седьмого колена. Но оказалось, что Кейл невыносим абсолютно со всеми. Как-то раз парковщик у ресторана сказал, что у Кейла шикарная машина. — Только не испачкай её слюнями. Потом: — Герр Андвари, вы потрясающе выглядите. — Просто я за минуту трачу твоё жалование за десять лет. И ещё: — Можно пригласить вас на интервью? — Я не люблю журналистов. От вас вечно воняет бомжами. Кейла нисколько не заботило, что его слова кого-то ранят, что он ведёт себя неприемлемо. Верда всякий раз краснела за начальника и пыталась хоть как-то извиниться. Но общего впечатления это не сглаживало. Потом она узнала, зачем Кейл это делал. Во-первых, потому что он мудак. Во-вторых, потому что он золотой демон, а потому ему была необходима людская алчность. В малых дозах или в больших, жажда богатства ему нужна на постоянной основе. Верда удивлялась, как до сих пор Кейл не получил по роже. Удивлялась, потому что сама с трудом терпела его общество. Оставаясь с ним наедине, она всякий раз огрызалась, и потому каждое его замечание оборачивалось против него самого. Кейла это только раззадоривало, после чего скандал переходил в грубый флирт и домогательства. Верда не всегда возражала. Секс — одна из немногих вещей, которая могла заставить Кейла заткнуться. К тому же, из-за заклинания на мерячение её магия таяла со стремительной скоростью, так что высокое либидо Кейла играло ей на руку. Но в то же время становилось очевидным, что Кейл — неиссякаемый источник неприятностей. Это вопрос времени, когда проблемы, связанные с ним, обрушатся на её голову. Мысленно Верда готовилась. Готовилась и на всякий случай разузнала у Урд, как контролировать магию и защищаться с её помощью. Конечно, в практической магии Скульд была мастером высокого полёта, но в лишний раз общаться с ней Верде не хотелось. Скульд раздражала её, а она раздражала Скульд. И сейчас, пока Кейл заперся в кабинете ради аналитики рисков и не нагрузил её заданиями, Верда практиковалась. Она вспоминала свою прежнюю работу, вспоминала самых неадекватных клиентов и представляла, что её злоба концентрируется в руках и выходит через кончики пальцев. Получилось не сразу, но когда между средним и указательным пальцами впервые скользнула яркая электрическая дуга, Верда расплылась в улыбке. Магия больше не удивляла её. Она была бременем, мешающим нормальной жизни атавизмом. Но теперь с ней можно было работать. И использовать в своих целях. Услышав за дверью приёмной шаги, Верда тряхнула рукой и помассировала пальцы, избавляясь от остатков магии. Из-за двери вышла высокая женщина в строгом костюме. Длинные золотистые волосы, яркий макияж, подтянутая фигура. Красивая и в дорогой упаковке — этого было достаточно, чтобы Верда относилась к ней с подозрением. Блондинка приподняла бровь, глядя на Верду. — Любит же этот идиот ведьм. Верда едва не поперхнулась воздухом. — Прошу прощения..? — Я Гёндуль. Можешь не шифроваться. Глаза Верды округлились. Гёндуль казалась не просто спортивной женщиной, она казалась боевой, опасной, сильной, словно воскресшая из древних мифов валькирия. Отрывистые фразы, холодный взгляд, настороженность. Добавить к этой гремучей смеси магию и в результате можно получить неукротимую хтоническую ярость. Верда не знала её, но уже опасалась. Плюс, Гёндуль из могущественного и многочисленного круга. Скульд действительно не занимать дури, раз она решила подраться именно с ней. — Верданди, — ответила она. — Вы к герру Андвари? Он сейчас никого не принимает. Гёндуль, казалось, взглядом стирала Верду в порошок. — Да? Ну и ладно. Гёндуль опустила на стол папку с документами, где станицы были отмечены цветными закладками с подписями. Ведьма в последний раз пролистала их, после чего пододвинула к Верде. — Передай это ему. Если спросит о повышении стоимости, скажешь, что на него обозлилась вудуистка. На этом всё. Гёндуль резко, по-военному повернулась на каблуках, чтобы уйти. — Подождите, пожалуйста! Гёндуль остановилась и повернула голову в её сторону. — Гёндуль... я хочу извиниться за сестру из своего круга. Скульд. Гёндуль в ярости стиснула зубы. — Лучше бы ты не говорила, что связана с ней. Верда подскочила с места и подошла ближе. Плохо. Очень плохо. Учитывая, что из-за желания Скульд у их круга и так не всё сладко, враждовать с кем-то ещё — отвратительная идея. Особенно с такой женщиной, как Гёндуль. Жестокая, могущественная, властная — она не просто убьёт трёх неопытных ведьм, она устроит нечто, что будет гораздо хуже смерти. А потому Верда призвала на помощь свой талант к дипломатии. — У вас есть минутка? Гёндуль повернулась к ней, не переставая хмуриться. Как можно милее улыбаясь, Верда поставила чайник, достала из ящика стола дорогой шоколад. Гёндуль сощурилась, глядя на угощение, будто хотела уничтожить его, не касаясь. Когда Верда протянула ей горячий чай, Гёндуль приняла кружку. — Не отравлено. Что ж, я выслушаю тебя. Верда не хотела думать, что с ней сделала бы Гёндуль, будь чай отравлен. — Я понимаю, что вы злы, и никакие извинения не помогут. Но расскажите мне, что на самом деле произошло? Почему вы так разозлились на того человека, что превратили его в манула? Казалось, стальной взгляд Гёндуль смягчился, поза стала менее напряжённой. Она пригубила чай, прикрыв глаза. — Человека, говоришь? А он не идиот, раз не рассказал, кто он на самом деле. Верда изобразила недоумение. — Это не человек, — продолжила Гёндуль. — Это гость из Альвхейма. Не знаю, насколько статусный, но с собой он захватил целую свиту остроухих. Альвхейм. Таинственная, недостижимая и навеки закрытая земля эльфов. Урд рассказывала об этом. — Вот уж не думала, что увижу за свою жизнь хотя бы одного. — Но... почему же эльф вывел вас из себя? Как вы вообще встретились с ним? — Мои сёстры ощутили колебания силы, мы отправились на проверку, — Гёндуль пожала плечами. — Я понравилась их главному. Настолько, что он попытался меня похитить. — Какой ужас. Гёндуль кивнула и Верда поняла — теперь ведьма в её власти. — Он выстрелил в меня шипами с парализующим ядом. Я превратила его в кота. — Справедливо. Гёндуль ещё отпила чаю, Верда скопировала её жест. — Проверять колебания силы, — продолжила Верда. — Вы охраняете не только герра Андвари? — Весь город. — Это очень опасно. — Я справляюсь, — Гёндуль вздохнула, посмотрев в сторону. — Ну что ж. В отличие от своей сестры, ты меня не бесишь. Верда переступила с ноги на ногу. Не сказать, что она была польщена таким комплиментом от боевой ведьмы, но на лучшее рассчитывать не приходилось. — Пытались расколдовать остроухого? — Мы... не нашли подходящего заклинания. Гёндуль сначала хмыкнула, потом не сдержала смешок и убрала за ухо прядь волос. Верда обратила внимание, что ведьма носила странные серьги: тонкие круги с выгравированным на металле набором рун. — Теперь вижу, что вы действительно новички. — Ваше заклятие нельзя снять? — Любое заклятие можно снять, — Гёндуль поставила пустую чашку и убрала руки в карманы брюк, — поцелуем ведьмы. Верда застыла. — Зачаровываешь фетиш — целуй фетиш, зачаровываешь амулет — целуй амулет. Когда остроухий напал на меня, мне было не до атрибутов, так что целуй его самого. Но я не отвечаю ни за тебя, ни за твою полоумную сестричку. Верда прикусила губу изнутри. Похититель женщин из другого мира — лучше не придумаешь. Плюсом, сейчас он упорно и жёстко ухаживал за самой безобидной ведьмой из их круга и до того донимал её своим вниманием, что Урд становилось в тягость находиться дома. Став собой, эльф не будет церемониться. У него уже случился неудачный опыт общения с ведьмами, а значит он нападёт сразу. Но и держать его в теле кота вечно не получится. — Спасибо, что предупредили. — Да на здоровье, — Гёндуль перевела взгляд на кабинет Кейла и снова нахмурилась. — Тебе и так несладко, раз работаешь... на желторожего. Гёндуль покачала головой и ушла, оставив Верду наедине с недопитым чаем, нетронутым шоколадом и усилившейся тревогой. Эльф. Кто бы мог подумать... А ведь меньше месяца назад она не верила в подобную чушь. Жила себе спокойно, работала на ненавистной работе, жила от зарплаты до зарплаты и всеми фибрами ненавидела свою ничтожную жизнь. А теперь она ведьма, работающая на демона и знающая, как расколдовать эльфа. Жить стало веселее, ничего не скажешь. Верда вернулась за рабочее место, убрала в стол папку от Гёндуль, просмотрела почту. Кейл вёл себя тихо, и ничего хорошего это не сулило. В его случае затишье было не перед бурей, а перед пиздецом библейского масштаба. Верда разминала шею, когда в приёмную пришёл незнакомый мужчина. Мужчина в тёмных одеждах с едва заметным серебряным крестиком на шее. От одного взгляда на него боль пронзила голову Верды острой иглой, а незнакомые, древние инстинкты шептали: "Беги". Он скривился от отвращения, едва взглянув на Верду. Она на всякий случай опустила руку под стол, к тревожной кнопке. — Герр Андвари никого не прини... Он без слов направил на неё пистолет. Бездонное чёрное дуло тут же заставило Верду замолчать. — Руки за голову, сраная ведьма.