В платьях по капканам прыгать веселее

      — Август ван дер Хольт… да потом запишешь, скальпель, живо! Он умирает! Вон ту хреновину держи наготове! Да не эту фиготень, а ту хреновину!       «Умирает»? Это единственное слово, которое прогрызается к мозгу сквозь кокон жгучей боли. Нет, подожди, взошедшая на сером небе яркая луна, не забирай! Пожить толком не успел, дай выкарабкаться! Жалкий поганый взрыв. Он переживёт. Туман сплотился на его лице, огромный невидимый рот всосался в его лицо, в нос и под нижнюю губу. Ничего, и это переживёт. Сейчас расплавится полностью, кожа стечёт и он выкарабкается — чёрт, как же больно!

***

      Излишне назойливого соседа по общаге удостаивать ответом о том, откуда он приехал и почему припёрся получать высшее образование в России, Август не стал. Это бы обязало его рассказать, как фирма его отца, «Хольт интернешнл», очень сильно проштрафилась перед очень влиятельным заказчиком-англичанином, и теперь вынуждена была с ними сотрудничать; Хольта младшего отправили в Россию фактически как заложника, которого пасли разведывательные службы двух стран, — гарантия, что во второй раз Хольт старший не соскочит в последний момент и все обязательства выполнит в полном объёме. Иначе англичанин обещал связаться с российской стороной и рассказать интересные ей детали заказа и того, против кого он был бы использован. Выбирали шантажисты между Августом и его младшей сестрой, Мико. Англичанину больше нравился вариант с девочкой, но этот вариант сильно не нравился Августу, поэтому он вызвался поехать сам и убедил заказчика, что отец больше будет переживать из-за ребёнка, которого всю жизнь готовил стать наследником своей империи.       Русский он знал сносно, всего за семестр подтянул владение до превосходного. Он проводил работу и над полным истреблением акцента, но когда заметил, что с акцентом девочек было клеить проще, чем без него, решил его оставить. Те, кто не клевали на его стройную фигуру и широкие плечи, на смольные зачёсанные назад волосы и хищные зелёные глаза, на неуловимые, унаследованные от предков японские черты на вытянутом белом европейском лице — те таяли от акцента. Среди них одна ночь с иностранцем котировалась намного выше, чем одна ночь с соотечественником. И Август этим беззастенчиво пользовался… хотя в какой-то момент всё-таки стоило постесняться. Ну не нагибать дочь ректора над его же столом как минимум. Дверь тоже следовало запереть. И убедиться предварительно, что ректор ушёл домой, а не на кафедру поболтать с засидевшимися за употреблением подношений от студентов преподами.       В другой универ Август перевёлся без проблем, с дочкой ректора остался в прекрасных отношениях — она даже взяла вину на себя. Проблема заключалась в другом. Из-за того что он переводился посреди учебного года, посреди пересдач после сессии, места в общежитии при новом университете не освободились: оно было набито битком, очередь из желающих в него въехать измерялась километрами.       Отец сказал, мол, не вопрос, снимай квартиру. Денег выделил порядочно, потому что представлял, сколько стоит съём квартиры в Москве, очень смутно. Август, ознакомившийся с сотней предложений в Интернете, прикинул, что если тратить на съём только половину выделяемой ему на суммы, останется достаточно денег для образа жизни, который он заслуживал. Ему нужен был сосед.       Удобнее всего было сделать соседом товарища по универу: во-первых, у них сойдутся взгляды на оптимальное расположение квартиры, которую он уже снял, чтобы съехать наконец с гостиницы, во-вторых, от него можно подцеплять ценные сплетни, в-третьих, эти отношения ни к чему не обязывали, в отличие от варианта проживания полностью бесплатно, но с девушкой. Поэтому и клич Август кинул на подфоруме внутреннего сайта университета, заведённого именно для подбора соседей для съёма квартиры. Требований к соседу у Августа набралось не так уж много: платёжеспособность, чистоплотность, обязательность, кулинарные навыки выше среднего, интеллектуальный уровень не ниже посредственного, исполнительность, трезвость, отсутствие романтических партнёров, друзей, питомцев и потенциально навещающих родственников, длина волос не больше его собственной (чтобы не доставать потом нити Ариадны из слива ванны), свободное владение английским (любил он на него сбиваться, чтобы отдохнуть), умение делать массаж ступней (за деньги, конечно), уважение чужого личного пространства, громкость голоса в обозначенном диапазоне, не выше, и понимание, что смотреть и слушать что угодно можно только в наушниках… В общем, он не понял, почему его втащили в ветку, где стебали идиотские посты на этом же форуме, и уж тем более — зачем перепостили объявление во внешний мир. Лучше бы эти клоуны так же активно на него откликались.       Через два дня после того, как его объявление очутилось во всех агрегаторах мемов и прочих обителях сомнительного юмора, в дверь постучали, и постучали с силой, уверенно. Так любили стучаться спамеры, поэтому Август, почесав шариковой ручкой висок, продолжил борьбу с четырёхэтажным уравнением. Стук повторился, с возросшей силой. Может и не благие рекламные вести разносил, раз на другие двери не переключился. Август подождал третьей попытки. Дождался. С неохотой он поднялся со стула, пошаркал в тапках в виде лакированных ботинок до двери, посмотрел в глазок.       — Я по объявлению! — радостно сообщила заполонившая почти всё искривлённое пространство глазка довольная рожа в обрамлении огненно-рыжей копны волос.       — Какому? — уточнил Август.       — О съёме квартиры. Деньги у меня есть, готов въехать сегодня.       Пароль верный. Август снял дверь с цепочки, отодвинул три засова и повернул завёртку против часовой стрелки два раза. Он отступил в сторону, пропуская рыжего в коридор (не проводить же собеседование на весь гулкий подъезд), и тем самым допустил стратегическую ошибку: рыжий вломился с двумя бряцавшими от малейшего движения дорожными сумками и солидным пластиковым чемоданом на колёсиках, который вкатил за собой. Даже не думая тормозить, он прошёл через дверной проём справа в гостиную.       — У меня будет балкон, это хорошо. — Он сумки на пол перед длинным замшелым серым диваном. — Возможно, начну курить. Смирись. — Он подкатил чемодан к примитивному складному письменному столу, заваленному учебниками, не обращая внимания на телевизор, вписанный в гигантский пустой стеллаж. — Да, и стричься не буду, это не обсуждается.       — В таком случае…       — Что-то через толпы желающих пробиваться не пришлось, — упёр ладони в бока рыжий, глядя на Августа с вызовом. Уверенности у него было излишне много для человека, напялившего на себя фиолетовый пуховик с голубыми орнаментами и синие штаны с сиреневыми носками.       Август решил потянуть беседу, пока будет думать, спустить рыжего с лестницы или с балкона:       — Ты с какого факультета?       — Не хочешь сначала спросить, какого вуза? Ладно, факультет биотех…       — Стоп, если ты не из нашего вуза, то как нашёл объявление?       — Наткнулся на скрин в сети и решил прийти.       — Там адрес не указан.       — Да, но я отранжировал по дате страницы с этой картинкой, нашёл самый первый пост. Там назывался твой университет. Я пошуршал по его соцсетям, узнал, кто это опубликовал, потом поинтересовался у деканата, какой адрес у тебя указан, и вуаля.       Ладно, предположим, экзамен на уровень интеллекта он мог пропустить. Впрочем…       — А если бы это был старый адрес? — посмотрел на чемоданы Август.       — Конечно, я съездил на разведку. Понаблюдал немного за тобой, район оценил. Меня всё устраивает.       — Претендентов мало, но это не значит, что я возьму первого попавшегося.       — Я первый и последний, альфа и омега, — расстегнул пуховик и скинул его на пол рыжий. На нём остался чёрный свитер. — Лучше тебе вариантов не найти.       Мания величия или снобистское хвастовство самой известной цитатой из Откровений? В любом случае ему не в плюс. Здесь места хватит только для одного истинно великого человека, и подражатели ему ни к чему.       Уровень громкости голоса, правда, у него был приемлемый, и выглядел он опрятно. Как и сам Август, подтянутый, крепенький, вполне можно его запрячь таскать тяжёлые вещи, если понадобится.       — Что по визитам, сколько раз тебя будут навещать в месяц?       — Никто и никогда, я сирота без друзей и постоянных партнёров, одногруппники бесят, и это взаимно. Мы с тобой поладим.       — Водить непостоянных партнёров тоже нельзя.       — Хорошо, потому что их у меня тоже нет. Кстати, где моя кровать? — Август показал ему на диван, и он аж содрогнулся, поднёс кулак ко рту. — Ты хочешь, чтобы я спал вот на этом?       — Он раскладывается.       — И что теперь? Диваны — для гостей. Жильцы спят в кроватях. Дай-ка.       Стиснув кулаки, рыжий попёр на Августа, но драться не стал, только ожесточённо стянул с себя ногами ботинки и со стуком пяток о паркет помчался дальше по коридору, Август не успел его перехватить.       — Эй, это моя спальня, — потопал он следом.       — Вооот, кровать! — встал на пороге спальни рыжий. — Я буду спать на ней, это тоже не обсуждается.       — Кровать моя.       — Наша. Мы в ней оба поместимся, не вижу проблемы.       Августа мало что могло лишить дара речи. Рыжий ухитрился найти одну из десятка таких вещей в первом же их разговоре.       — Кухню потом осмотрю, холодильник есть? Да, я его слышу. Отлично, пойду сполоснусь с дороги.       И, пользуясь отсутствием сопротивления, он через голову снял свитер и, на ходу расстёгивая штаны, распахнул дверь в ванную комнату. Хлопнув ладонью по выключателю, переступил через порог. Этим выходом за поле зрения Августа, кажется, он и вывел его из транса.       — Я тебе не разрешал у меня селиться, — громко, чтобы перекрикнуть шуршание снимаемых штанов, сказал Август.       В ванной скрипнула ручка смесителя, после вопроса вслух «А как тут..?» вялое журчание струи воды сменилось шершавыми раскатами от роя капель воды из душевой насадки. Отъехала в сторону пластиковая занавеска.       — Я, кстати, плачу за полгода вперёд, — крикнул рыжий.       Что ж, он всё-таки оказался идеальным кандидатом. А подстричь его можно будет и ночью, раз они будут спать в одной кровати.              Они познакомились уже на кухне, сидя за столом; каждый ждал, когда другой заварит чай или просто найдёт в холодильнике что-нибудь вкусное. Представился сидевший в одном полотенце рыжий как Сергей Разумовский, и он учился на биотехника, отчаянно весь семестр скучая. Ему хотелось приступить к сборке протезов как можно быстрее, а ему впаривали философию, русский язык, литературу — то, что он и так знал, причём получше преподавателей. От биологии и физики тоже давали самые основы. Вот бы лабораторию заполучить в своё распоряжение, мечтательно вздыхал Сергей, с очевидным намёком заглядывая Августу в глаза. Август отвечал, что да, было бы неплохо. Уж не считал ли интервент, которого он знал полчаса, что такие вещи выпрашиваются разговором или даже через постель? Пускай сначала хоть кофе сварить додумается и завтрак из трёх блюд приготовить — там видно будет.       — Так ты сюда не на объявление примчался, а на фамилию, — сказал Август из желания посмотреть, как Сергей будет выкручиваться.       — Ммм, да и нет. — Будет сейчас заливать про то, что подумал, как славно они поладят? — Если бы не фамилия, я бы раздобыл твой телефон и позвонил, вместо того чтобы сразу приехать с чемоданами.       — Кстати, почему деканат вообще тебе ответил?       — Алло, — заговорил нарочито приторным голосом Сергей, поднеся к щеке кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем. — Здравствуйте, мы по поводу студента ван дер Хольта. Дело в том, что он при переводе из нашего университета обходной лист заполнил не полностью, должен был заехать вчера, но пропал. Мы пытались дозвониться до него, но нам всё время говорят «неправильно набран номер». Подскажете, у него же вот такой номер?.. Спасибо, и адрес давайте тоже сверим…       — Тебе что, совсем негде жить?       — Пф, ты меня видел? Я всегда найду, где жить. Ты мне приглянулся.       — Откуда у тебя взялись деньги, если ты сирота-первокурсник?       — Подрабатываю здесь и там, — самодовольно усмехнулся Сергей. Что-то незаконное.       — В дом свою подработку не таскай.       — Это не наркотики. Я программист на полставки. Раньше расширял права доступа клиентов за деньги.       Хакер, значит. Обойдётся без дополнительных расспросов: Август и так проявил к нему слишком много интереса. Пора указать ему на его место.       — Обсудим теперь правила проживания. Готовка, уборка, стирка и глажка на тебе. Не начинай разговаривать со мной первым. Когда я привожу гостью, ты сидишь в своей комнате и не выходишь, пока она не уходит. Любые изменения в интерьере согласовывать со мной. Причиняешь мне малейшие неудобства — вылетаешь, деньги возврату не подлежат.       Сергей, изображая робость, поднял руку, как на уроке.       — Да, какие вопросы?       — А конструированием-то заниматься можно или мне и это с тобой согласовывать?              Увлечение Сергея оказалось заразным. Теперь и Августу после занятий хотелось почеркать чертежи своих инженерных идей, поковыряться в железках и пластике, посмотреть вживую, как держатся крепления, припаять провод-другой… Для полноценной пушки у него недоставало материалов, а для условно работающего макета — вполне.       В обеих комнатах висел запах электрической гари и плавленого пластика, пробирался он и на кухню, где из еды Августа ждали либо гречка, либо запечённая в фольге курица — Сергей принципиально отказывался заниматься готовкой, требовавшей от него совершения больше двух действий, лишь соблюдал минимальные требования. На его «уборку» тоже было без слёз не взглянуть: проходил с пылесосом по всем комнатам без энтузиазма, иногда тряпичной салфеткой смахивал пыль с полок; унитаз или ванну не почистил ни разу. Любого другого соседа Август бы вышвырнул за подобные пассивно-агрессивные фокусы. Однако Сергей остался с ним жить на время всей учёбы. Уборку в итоге Август начал нанимать, еду — заказывать (всё записывая на счёт Сергея, разумеется).       Дело было в том, что они нашли в какой-то момент общую концепцию. Они обсуждали каждый свои сложности сборки, стали делиться опытом и идеями — и вдруг поняли, что оружие и протезы отнюдь не находились в разных мирах: многие решения Августа подходили Сергею, и наоборот. Месяц на третий совместной жизни они начали работать над первым совместным протезом — рукой со спрятанным выдвижным клинком. Конечно, у них, поскольку они ещё были новичками, получался какой-то мусор, им так и говорили преподаватели, мол, конструкция небезопасная для самого носителя в первую очередь, и гидрозащита нулевая. Но всё же оба университета заметили рвение своих студентов и пристроили их на лето на инженерный интенсив в Санкт-Петербурге. Августу он запомнился в основном тем, что на курсе водилась всего одна симпатичная девчонка, и та лесбиянка (в интересах своего тщеславия он не стал уточнять, правда это была или вежливая форма отказа), ну и небольшой войнушкой с Сергеем.       Сергей позднее корчил из себя жертву, но первый удар нанёс именно он. На презентации проекта он норовил заткнуть Августа, передразнивал его акцент и всё норовил собственные решения подать как главные, а все остальные — как вынужденные или ошибочные. В отместку в столовой Август отодвинул ногой стул, на который собирался с размаху опуститься Сергей, и посмеялся над едой, размазавшейся по рыжим волосам. Ему показалось, на этом они расквитались.       Август проснулся посреди ночи от сильной спиртовой вони. Он долго не мог понять, откуда исходил запах: обнюхал и кровать, и рюкзак под ней, и проход между кроватями — только заметив, что запах не сбавляет интенсивности от перемещений, он догадался, что источником был он сам. Пошёл в душевую помыться — и там в зеркале увидел чёрную бороду вокруг рта, нарисованную чёрным маркером. Конечно же, несмываемым.       Утром в унитазе обнаружили труп смартфона Сергея. Вечером в душевой загорелась горка из одежды Августа. Утром Сергей проснулся от ползаний по его ноге крысы. Вечером под Августом сломалась кровать и у него всё чесалось от постельного белья. На протяжении дня они нормально общались, продолжали заниматься общим проектом — не в детском саду же находились.       В итоге их конфликт сошёл на нет уже на обратном пути в Москву, в плацкартном купе. Август лёг на нижнюю полку, прикрыл глаза, готовясь проспать всю дорогу до Москвы. У Сергея, взлетевшего на свою верхнюю полку, были другие планы:       — Евгений Геннадьевич пишет, что файл с чертежами нашего прототипа оказался повреждён, его не открыть.       — Да неужели.       Сейчас, наверное, грели уши другие учащиеся из их группы — человек пятерых Август узнал, когда заходил в вагон.       — Представляешь, говорит, и распечатки пропали. Как странно. Можем ли мы прислать нормальную копию?       — Сергей, мы можем?       — Даже не знаю.       — Нам очень важно соблюдать правила.       — Всегда.       — И мы так хотим отдать этим старым плагиаторам бесплатно свои разработки за пару месяцев обучения.       — Но увы, боюсь, это технически невозможно.       — Передай им мои соболезнования.       — Я написал, что ты места себе не находишь, тебе плохо из-за этой неловкой ситуации.       — А так можно было? — обиженно спросил мужской голос в темноте справа.       — Так нужно было, — ответил Сергей, — если ты хоть сколько-нибудь ценишь то, над чем работаешь. Замыкай работу на себе, скрывай детали, отходи по тактике выжженной земли.       — Но в договоре написано, что если не сдашь все созданные во время обучения материалы, то они заставят платить.       — «Заставят», — хмыкнул Август. — Я бы на это посмотрел.       И ему позднее довелось посмотреть. Убогие попытки выбить из него деньги свелись к трём сердитым письмам и одной повестке в суд, после которой раздражённый Август удосужился позвонить в Санкт-Петербург и порекомендовать для дальнейшего общения юристов его семьи. Больше к нему не лезли. К Сергею почему-то тоже, хотя за него Август вступаться и не думал.       На самом деле, они сваяли совершенно беспомощный наручный огнемёт, который плавил огнеупорные перчатки носителя и каждый пятый раз подпаливал весь рукав; такой поделкой жертвовать не жалко. Они даже по итогу не заняли в конкурсе ни одно из призовых мест. Но тут было дело принципа: Август не собирался ничего и ничем, даже самой провальной разработкой в своей жизни, платить тем, кто за весь двухмесячный интенсив не смог его обучить технологии сборки нормально функционирующего огнемёта.              — Ааавгуст.       У Сергея была особо мерзкая манера произносить его имя, и оказывается, она становилась ещё противнее при опускании голоса до шёпота. Посреди ночи. Когда уже он выучит, что есть такой промежуток между вечером и утром, в который каждого человека нужно оставить в покое.       — Аааавгуст.       — Что? — прошипел Август, лежавший спиной к источнику шума.       — Я понял, в чём проблема. Комплектующие.       — И?       — Они дешманские.       — Естественно. Я не собираюсь разоряться на эксперименты.       — Ты же Хольт. Позвони папаше, попроси лабораторию на день рождения. Лабораторию и комплектующие.       — Да не работает это так, — в раздражении привстал на локтях Август. На сероватом фоне проливавшегося с угла рамы на подоконник лунного света в кровати вычерчивался силуэт Сергея, который подпёр кулаком щеку, нависая над бесформенной чёрной пододеяльной колбасой. — У нас в семье нет этой вашей… — Он поднапряг память, вспоминая слово, которое Сергей назвал одним из двух столпов русской веры наряду с жаждой справедливости. — А. Халявы.       — В чём тогда смысл быть богатым, если даже сыну не помогаешь заниматься семейным делом?       — Он готов помочь, с поиском владельцев помещений, контактами, поставщиками. Но он не будет… — Силуэт, лежавший между Сергеем и Августом, зашевелился, по одеялу пошло волнение. — Давай утром, а?       — Европейцы, — выдохнул Сергей, рухнув на подушку. — Самые короткие рабочие часы в мире.       — Между прочим, не во всей Европе.       Пока Август уточнял, шевеление под боком продолжалось, силуэт пополз прочь, навстречу Сергею. Закончилось оно вместе с шелестом скольжения ладони по коже.       — Нет, спасибо, — громко сказал Сергей.       — А? — взметнулся вверх силуэт. — Что?! Ты кто?! Откуда?       — Да ты спи, — устало сказал Август. — Это мой сосед, я тебе о нём рассказывал, он тут спит.       — Какого! — забарахталась истеричка. — Сдурел! Ты охренел?!       — Я здесь живу, — сварливо откликнулся Сергей, — в отличие от тебя.       — Козлина! Мудак! — спрыгнула с кровати… господи, да как её звали. Лина? Полина? Алина? Что-то в этом духе. — Ты за кого меня принимаешь!       — Выключатель у двери, — сказал в подушку Август.       — Ты в глаза мне смотри! Щас, свет врублю… — И воистину, хлынул ослепительный свет, от которого машинально закрылись глаза Хольта. Сергей, судя по звукам и возне, накрылся одеялом с головой. — Ничего не хочешь мне сказать, скотина?!       — В коридоре есть тумбочка, — пробормотал Август. — Там в верхнем ящике тысяча рублей. Возьми на такси.       — Я что, шлюха по-твоему?! — развопилась она, и её голос падал каждый раз, как она нагибалась к предмету одежды на полу.       — Нет.       — Тумбочку завёл! Всего тыщу рублей! Рыцарь хренов, я всё брату расскажу!       — Не заставляй его ждать, — прогундосил Сергей из-под одеяла.       — Я не понял, — опять привстал на локтях Август и попытался посмотреть на девушку через узкую щель размытого света между тяжёлых век. — Сначала ты возмутилась, что ты шлюха, а теперь — что я мало денег даю.       — Ублюдок! — швырнула она в него тапок. Понятно, на конструктивную беседу рассчитывать не приходилось, а он искренне хотел разрешить противоречие.       Израсходовав весь запас оскорбительных слов, обиженка наконец осчастливила их своим уходом, хлопнув на прощание дверью так сильно, что кровать вздрогнула. Ползти до выключателя Август поленился. Он взял лежавший у него на груди тапок и запульнул им в направлении белых клавиш. В яблочко! Свет погас, ночной статус-кво восстановился.       — Аааавгуст, — озвончал голос Сергея. — Ты всё-таки подумай насчёт запчастей.       — Да, да… — пообещал уже из дрёмы Август.       Конечно, подумает. Вот прямо завтра первым делом…