Секунда до рассвета

Тишина в квартире казалась почти неестественной, как будто весь мир задержал дыхание. Окна распахнуты настежь, но даже ночной ветер не может остудить напряжение в воздухе. Вся мебель — идеальна. Как с витрины. Но на кухонном столе хаос: открытые упаковки, коробки с едой, пустые обёртки. Хаыль снова абсолютно одна в огромном доме, стоит у холодильника, в дорогом шёлковом халате, волосы безупречно убраны, лицо без макияжа, но всё ещё безумно красивое. Она вынимает очередной кусок торта, ест прямо руками, не морщась от сладости. Словно заполняет чем-то пустоту, которую давно не может заткнуть ни учеба, ни комплименты, ни восхищенные взгляды. Телефон вибрирует. Новое сообщение. Она даже не смотрит. Экран гаснет, оставляя её в темноте. Она тяжело дышит, бросает ложку в раковину, почти с яростью. Глядит в окно, но взгляд расфокусирован, она не здесь. И вдруг — короткий, почти беззвучный смешок. Не от счастья, от усталости. Она оборачивается, смотрит на своё отражение в окне и отворачивается, хлопнув дверцей холодильника. Хаыль выпрямляется, медленно вытирает пальцы о бумажную салфетку и смотрит на свою руку. Тонкая, ухоженная, с идеальным маникюром. Чужая. Она достаёт сигарету. Первая за долгое время. По крайней мере, ей так хочется думать. Щёлкает зажигалкой, пальцы чуть дрожат. На губах появляется странная полуулыбка. Старается глубоко вдохнуть, но грудь будто сжата тисками. Выругавшись себе под нос, она тушит сигарету в раковине и смывает водой. Затем открывает ещё одну упаковку — пирожное с клубникой, — берет его не потому, что хочет. Потому что нужно. Потому что, если не есть, то начнёт думать. А думать больно. В темноте кухни звук холодильника кажется громче обычного. Глаза бегают по предметам, но не задерживаются ни на чём. Хаыль садится прямо на пол, рядом с разбросанными упаковками. Тихо, медленно опускает голову на руки. Лицо скрыто, только спина двигается от дыхания. Никаких слёз. Только пустота. Чёрная, вязкая, как мёд, пролитый на дорогую плитку. Внезапно чувствует приступ тошноты и срывается в ванную в своей комнате. Еле успев добежать, падает на пол и всё содержимое её желудка оказывается в унитазе. — Проклятье…– почти шёпотом, после чуть громче. – проклятье. Удар хрупкой рукой об пол. Потом ещё и ещё. — Проклятье, блядство! – и крик, переходящий в рыдания, которые заполнили пустую ледяную квартиру. Снова никто не слышит. — А вот и наш сын, Сонхун. Имя, как удар по затылку. — Здравствуй, Сонхун. Я оборачиваюсь, и мой желудок сжимается в точку. Конечно. Кто же ещё. Он идёт неспешно, словно это его мероприятие. Без спешки, с уверенностью, которая раздражает до скрежета и с той самой ленцой, за которую его либо ненавидят, либо боготворят. Чёрный костюм, чуть расстёгнутая верхняя пуговица рубашки, холодный взгляд. И та самая полуулыбка, которую он включает, когда хочет показаться вежливым, но на деле просто презирает тебя. Он кланяется всем за столом. — Рад встрече, – говорит он, кивая мне чуть заметно. — Взаимно, – отвечаю, голос как лёд. И мы в этом мерзком напряжении проходим за стол, я сажусь первая. — Серьёзно? – он бросает это почти шёпотом, когда наклоняется сесть рядом. – Ты не могла выбрать платье попроще? — А ты не мог не прийти? Он усмехается. — Семейные ужины – моя слабость. Мать щебечет с матерью Сонхуна о здоровье, отцы обсуждают инвестиции, будто мы не сидим между ними как две шахматные фигуры, которых они пытаются сдвинуть ближе. — Так вы знакомы? – спрашивает отец Сонхуна, отпивая вино. Его тон доброжелательный. Почти весёлый. Почти. — Да. – отвечает Сонхун, не глядя на меня. – Учимся же в одном университете. — В одной группе. – добавляю, глядя в бокал. — Иногда в одной аудитории. — Иногда. Каждое слово как камешек в стекло. Пока ещё не трещит. Но уже давит. И на нервы тоже давит. — О, замечательно. – вмешивается моя мать. – Значит, вы уже нашли общий язык. — Мы неплохо уживаемся. – отвечает он, и только я слышу, как звучит это слово в его голосе. Словно про соседство с врагом по парте. Я улыбаюсь вежливо, ровно, как того требует ситуация. — Университет сближает. Иногда даже с теми, с кем не особо хотелось бы. Он слегка поворачивает голову в мою сторону, даже не удивляясь. — Думаю, это бывает обоюдно. Пауза. Короткая, как вдох. Напряжённая, как струна. Отец говорит что-то о фондовых рынках. Мать подаёт соус. Официант молча наливает вино. Всё вокруг идеально. Кроме нас. Моё плечо чуть напряжено. Я замечаю, как его рука ложится на край стола, аккуратно, выверенно — как будто и он напрягается. Только тщательно это прячет. Может, мне кажется. Может — нет. Неделю спустя. Понедельник. 10:15 Не могу вспомнить, когда у нас промежуточные экзамены. Надо всё же купить что-то для сна, иначе я такими темпами скоро и имя свое забуду. Подхожу к стене с расписанием и пытаюсь найти свою группу, когда меня грубо толкают плечом. — Какого…– я оборачиваюсь и вижу проходящего парня. Толстовка, кепка и сумка, которую он держит, закинув руку на плечо и обесцвеченные волосы. Когда он на ходу поворачивает на меня голову, я не сразу понимаю, как мне отреагировать — возмутиться, как я и планировала или раскрыть рот от удивления. Я, конечно, за 4 недели уже насмотрелась на красивых людей тут, но он был совсем из ряда вон выходящим. Кажется, я ещё никогда таких красивых людей не видела. И казалось бы, шикарнее он уже не мог выглядеть, но когда его губы растянулись в улыбке, я вообще забыла, что секундой назад он чуть не впечатал меня в стену. — Смотри по сторонам, Берлин. – обратиося он ко мне. — Что… — Здесь чужих не любят. – подмигнув мне напоследок, он скрылся в толпе, спешащих студентов. — Вот же…чёрт красивый. — По-моему, это больше похоже на комплимент, а не оскорбление. – слышу над ухом женский голос. — Напугала! — Прости, не хотела. – девушка улыбается, закрыв глаза. – идём кушать? — Угу. – отвечаю, отвечая ей улыбкой. Миру. Лучик солнца в этом прогнившем университете. Мы не сразу подружились, она просто моя одногруппница, с которой мы пересекались время от времени. Миру из тех, кто здоровается с каждым, улыбается на лекциях и активно в них участвует. Первое время я считала её наивной, даже немного раздражающей, но сейчас мы жутко стыдно за те мысли. Я оказалась не лучше всех этих людей, которые осуждают меня, не зная какая я. В конце прошлой недели всё навалилось и я почувствовала нарастающую тревожность. Панические атаки появились у меня ещё в подростковом возрасте, но их уже давно не было. Видимо стресс от переезда и адаптации, недостаток сна, неспособность прижиться здесь и это чёртов семейный ужин, который высосал из меня всю душу накопились и вылились в приступ. Я просто забежала в туалет и пыталась дышать, как вдруг из одной из кабинок вышла миловидная девушка с заколкой на волосах и объемном свитере. Она обеспокоено посмотрела на меня, когда мои глаза уже закрывала пелена, а воздуха становилось всё меньше. Она быстро подошла и включив ледяную воду, взяла меня за руки и подставила их под струю. — Дыши со мной. Раз…два…три Мозг переключился на ощущения от холодной воды и я начала дышать. Спустя некоторое время, я пришла в себя и смогла выдавить из себя лишь «спасибо». Она не стала меня мучать расспросами, а просто молча купила мне бутылку минералки. С того дня я начала замечать её по-настоящему. И как ни странно, даже ждать её улыбку по утрам. Миру всегда разговаривала с мной будто бы между делом: «Ты сегодня совсем не выспалась, да?» или «Я думала о тебе, ты в порядке?». И ни разу не сказала ничего относительно моего происхождения. И я была ей очень благодарна. Когда мы зашли в столовую, создалось впечатление, что здесь собрался весь университет. С трудом найдя свободный стол, мы взяли покушать и начали обсуждать последнюю лекцию. — Преподавательница по материаловедению настоящая сексистка. — И не говори, но предмет она даёт хорошо, этого не отнять. – ответила Миру и отправила в рот кусочек кимчи. — Да, но…– неожиданно во всём помещении выключился свет. – что за…? Несколько женских визгов с разных сторон, пару мужских ругательств, все студенты начали переговариваться. Но больше с недовольством, нежели со страхом. Свет начал мигать и спустя несколько секунд включился окончательно. — Эм… – я оглядываюсь по сторонам. – и часто у вас такое? — Вообще-то, первый раз. – нахмурившись и так же смотря из стороны в сторону, отвечает Миру. Мой взгляд натыкается на Ники, который блуждает взглядом с подносом в руках в поисках пустого стола. Я думаю секунду, а после спросив не против ли моя новая подруга компании, окрикиваю его. — Привет…спасибо. – он неуверенно подходит и садится рядом со мной. Я представила их с Миру друг другу. — Ты же первокурсник, да? – поинтересовалась с улыбкой вторая. – всё никак не запомню всех, столько новых лиц… — Ага. И все одинаково шумные. – ответил он сухо, но не грубо и отправил в рот ложку супа. — Ну, ты точно выделяешься. Молчаливее, но безбашеннее. – он коротко посмеялся и отпил йогурта, не смотря на меня. Мы с Миру переглянулись и тоже похихикали, как вдруг со всех сторон стали доноситься звуки уведомлений и вибраций от телефонов в беззвучном режиме. Всё ещё не могу привыкнуть к этой встроенной функции оповещений о пропажах или каких-либо происшествиях, которые приходят на телефоны абсолютно ко всем. И если ситуация чрезвычайная, то телефон орёт даже у тех, у кого выключен звук. Миру рассказала, что как-то чуть тот свет от страха не увидела, когда проснулась от сирены на телефоне. Землетрясение в 20 километрах, которое она даже не почувствовала, но зато смогла оглохнуть. Мы посмотрели на сообщение в смартфонах. — 4 линия метро почти полностью перекрыта из-за технических неполадок, пожалуйста воспользуйтесь наземным транспортом. – я прочитала вслух. — Что? Вот же дерьмо, я опоздаю на работу. – возмутился Ники с набитым ртом и закатил глаза. — Ким, как трапезу закончишь, подойди к библиотеке. – голос может вызывать столько отвращения? Над нашим столом возвышается фигура Сонхуна, который высокомерно оглядывает моих друзей. — Вакансия твоей шестёрки не интересует. — Нет, просто на курсы смешных шуток решил пригласить, тебе не помешает. — А что, неудобно стало, что ты единственный на них записался? Ники и Миру молча с неподдельным интересном наблюдают за нашей словесной перепалкой. — Через 20 минут уйду и это будут уже твои проблемы. – с этими словами холодный принц удалился, оставив нас троих в недоумении. — Как же достал. — Когда ты Паку успела насолить? – первым любопытство разорвало парня. — Он как будто еще холоднее обычного. – кивнула подруга. — Мне казалось, он со всеми такой, но видимо ко мне у него особая неприязнь. Ох, за что мне это. – закидываю голову назад, прикрыв глаза. – ничего я ему не делала, просто не любит чужих, как и добрая половина этого университета. — Необязательно. Думаю, больше Хисына он тебя точно не возненавидит. — Что? Они знакомы? Хисын же вроде даже не на нашей специализации. – удивленно смотрю на продолжающего спокойно обедать Ники. — Да, но ходили слухи, что они были друзьями в старшей школе, но потом что-то произошло и они втроём стали настолько чужими, что сложно поверить в то, что они вообще могли быть близки. – рассказала Миру, слегка снизив голос. — Втроём? Кто третий? — Хаыль. – ответил Нишимура. — Ха…что? – я вытаращила глаза, а затем нахмурилась. – так…значит, она не из ревности тогда это сказала. — Сказала что? – Миру с Ники посмотрели на меня, а потом переглянулись между собой, когда я им рассказала про наш с Хаыль диалог в мой первый день, о том, как она предупредила не общаться с ним. — Интересно, что между ними произошло. — Ну уж нет, мне чужая драма в жизни не нужна. – с этими словами я вышла из-за стола и взяв поднос и рюкзак, попрощалась с ребятами. – если завтра не приду в универ, значит мистер-заноза-в-заднице-Пак съел мне мозги своим занудством. Я наклонила голову вбок, вытащила язык, закрыла глаза и замычала, изобразив зомби, а затем ушла под смех друзей. Сонхун стоял, скрестив руки и оперевшись спиной о стену, около входа в библиотеку. Очки слегка спали с переносицы из-за того, что у него была опущена вниз голова. — Рад, что не заставила меня ждать. — Ты меня уже по шагам узнаешь. – я выгнула бровь, а он медленно выпрямился, смотря на меня снизу вверх. — Потому что ты даже ходишь по-другому. – кажется, я всё же могу посоперничать с Хисыном за первое место в листе презрения Сонхуна. — Ты позвал меня, чтобы в очередной раз недовольство своё высказать или что? Он засунул руку в задний карман и достал маленький мешочек, а после протянул мне. Я молча взяла и открыла. Тонкий золотой браслет с маленьким голубым, как лёд камушком посередине. Моё сердце пропустило удар. Я удивленно подняла на него голову. — Носи, не снимая. – равнодушным тоном сказал он. — С чего я… — Это подарок от моего отца…точнее, который он заставил подарить тебе от моего имени. Уверен, он обязательно поинтересуется, понравилось ли тебе у твоего отца, так что просто выкинуть не получится. — И почему я должна принимать его? — Потому что, если напряжешь свои 2 извилины, то может поймешь, что ни тебе ни мне не выгодно портить отношения между нашими отцами. И мы оба прекрасно понимаем, что рано или поздно они передадут руководство нам, тогда мы можем не плясать под их дудку. А пока, будь умной девочкой и притворись, что в восторге от сына коллеги отца. Я кривлю лицо, но понимаю, что он прав. По одному ужину мы оба могли увидеть схожесть родителей. Холодные роботы, для которых нет ничего важнее работы и денег. И моё бунтарство будет просто детским садом, которое добавит мне лишней головной боли. Поджав губы, отвечаю. — Я поняла. — Рад. – засунув руки в передние карманы джинс, он собирается уходить, но поравнявшись со мной плечами, добавляет. — Только притворись, а не влюбляйся на самом деле. — О поверь, это будет несложно. – язвительно отвечаю ему. Но когда его шаги отдаляются, я прикладываю руку к груди, смотря на подарок. Мне на него всё равно, тогда почему первая реакция была такой…странной. — 30 ноября, время 20:20…пациент подаёт признаки жизни…он…у нас и вправду получилось. – дрожащий мужской голос едва был слышен из-за шума оборудования вокруг. — Мой мальчик. – всхлип женщины. – наконец-то, ты вернулся к нам.