Naughty Babe

День свадьбы, ожидание которого затянулось на семь лет, наконец, настал. Тача Вонгтиравит проснулся засветло, чтобы подготовиться и не пропустить ответственный момент. его большие круглые глаза были прикованы к отражению в зеркале. Короткие волосы были уложены парикмахером так, чтобы выгодно подчеркнуть лоб. Уложив волосы, юноша отправился одеваться в серебристо-серый китайский наряд для утренней чайной церемонии. Пускай он планировал сбежать, Папа сказал, что утренняя церемония ужасно важна. Традиционно эту церемонию проводили в доме одного из женихов. Один просил руки другого, они отдавали дань уважения друг другу, предкам, небу, земле и богам. Однако, поскольку Тача долгое время жил с Хиа’И, церемония проходила в отеле, там же проведут и вечерний прием, правда, уже в другом зале. Утренняя церемония должна была состояться в зале с балконом и лестницей. Там Дио ждал, а Хиа’И шел через серебряные и золотые двери. Гостями были Вонгтиравит и Чэны. Хиа’И пригласил свою мать и двух сводных сестер. Поскольку его мама покинула семью сто лет назад, она не стояла рядом с отцом и сидела чуть дальше. Это совершенно не походило на церемонию помолвки. Тогда Тача ничего не знал и просто делал то, что ему говорили. Он надел белый костюм и сел рядом с Хиа’И, незнакомцем, ставшей его женихом, с которым у него позже возникла связь, переросшая в любовь… Печально начавшись, их чувства стали настоящими. После того как женихи переоделись, визажист, парикмахер и дизайнер свадебных нарядов собрали свои вещи и вышли на улицу. Пришел фотограф, чтобы запечатлеть происходящее. Когда пришло время, организатор сообщил Таче, что в скором времени должна состояться процессия со стороны родителей. Поскольку они находились в отеле, расстояние было небольшим. Шествие начиналось из коридора перед бальным залом, проходило через главный вход и серебряно-золотые двери. Сначала Тача хотел пропустить эту часть, поскольку у него было не так много друзей, а его близкие из школы боевых искусств были слишком застенчивы, чтобы встать на сторону жениха. Тем не менее Кыа Кирати настоял на том, что его свадьба должна быть полноценной. Кыа сам вызвался собрать свидетелей и набрал дюжину. И все, как на подбор, инженеры. В комнате ожидания стоял телевизор, по которому уже транслировались все этапы церемонии, записанные рукой фотографа. Кон Дио наблюдал за процессией из своего кресла, улыбаясь хмурому Хиа’И. Его жених был одет в китайский костюм, но не в такой же серый, как у него. На И был золотисто-черный костюм с вышитым драконом вокруг эмблемы семьи Чэн… Мужчина напоминал персонажа из китайского сериала, выделяясь среди свидетелей жениха в серой китайской одежде. Папа возглавлял процессию, держа в руках конверты с деньгами для испытаний, будто как-то торговец. Он был одет как Хиа’И… Мужчины семьи Чэн, вероятно, носили такую одежду только на свадьбах. Фотографы сгруппировались и снимали Хиа’И, ослепляя всех вспышками. Кон Дио стало жалко их, ведь, когда фотографы подошли к Хиа’И, телохранители Чэнов быстро вышли вперед. Телохранителей было больше, чем гостей.

***

Пхаяк Чатдеча Чэн искренне хотел отпинать свидетелей, которых привел Кыа Кирати. Зря он согласился с идеей пригласить друзей Кыа! Пхаяк делал упор на то, что Тача сможет прочувствовать все прелести полноценной свадьбы, ведь они женятся только раз в жизни. Но вы только гляньте на них! — Твоё первое испытание! — провозгласил один из них. — Если ты действительно любишь моего друга Нонг’Дио, ты должен станцевать танец, чтобы поймать звезды! Прислушайся к музыке? Его друг Нонг’Дио?! И что это за танец ловли звезд? Неужели И должен был по-детски делать вид, что ловит нечто невидимое в воздухе? Папа ничем ему не помог. Он повернулся к Пхаяку и велел ему танцевать. — Ну уж нет, сами танцуйте, — выплюнул жених. — Нет, нет. Если ты хочешь забрать нашего друга, Нонг’Дио, из рук Ну’Кыа, у тебя должно хватить смелости даже на глупости! — он повернулся к остальным. — Если наш друг, Нонг’Дио, хочет звезду… — Он получит ее! — Если наш друг, Нонг’Дио, захочет луну… — Он получит и её! «Они что, чертов комедийный клуб?» — Пхаяк мрачно выслушивал скандирования друзей жениха. Пхаяк вспомнил, что на свадьбе с Кыа Кирати Лиан был выжат, словно лимон. Эти парни всячески дразнили Лиана и даже принесли с собой спортивный инвентарь. Они заставляли Лиана крутить обруч, чтобы тот продемонстрировал свою талию, прыгать на скакалке, чтобы проверить силу ног… и правильно надевать монашескую робу, чтобы продемонстрировать свою добродетель. Они были чертовски изобретательны. — Ладно, ладно, — замахал один из свидетелей руками, — мы поможем тебе поймать звезды. Музыку! Давай, давай, давай! Когда Пхаяк преодолел это препятствие, ему показалось, что он собрал все звезды в галактике! Вторым препятствием была кокетливая песня. Третьим препятствием был танец маленьких утят. Четвертым препятствием было произнесение слова «любовь» на диалекте. Пятым препятствием была песня в честь жениха. Шестое препятствие — песня о «Трёх Драгоценностях» и обливание водой… Откуда они достали кувшин? — Хиа’И, ты потрясающий, — с напускным восхищением сказал один из юношей. — Мы невероятно гордимся тобой. Мы счастливы и польщены тем, что стали свидетелями лучшего друга нашего дорогого Ну’Кыа, Нонг’Дио. Спасибо, что дали нам конверты. Честно говоря, я никогда не получал такого тяжелого конверта. На свадьбе Хиа Лиана я получил не так много. Там были только двадцатибатовые купюры. — Сопляк… — сквозь зубы проговорил мужчина. Пхаяк улыбнулся, глядя, как все они кланяются Лиану, который тычет пальцем в лицо каждому из них. Сам Пхаяк не был очень близок с этими парнями, но он много раз встречал их в «Пентагоне», когда Кыа Кирати приводил их туда. Лиан резервировал для них один конкретный столик. Из-за разницы в возрасте и интересах они никогда не сидели за одним столом. Они приветствовали друг друга и расходились по своим группам. Теперь, когда эти мальчишки стали друзьями жениха на свадьбе Нонг’Дио, они умерили свою наглость. Тем не менее Пхаяку захотелось забрать конверты с деньгами. Однако отец, похоже, был доволен тем, как дразнят его сына. — Молодцы, мальчики. Возьмите еще по одному конверту. — Теперь нашим любимым старшим больше не будет Хиа’Лиан, — вдруг произнёс один из юношей. — Эй, ребята, кто отныне наш главный Хиа? — Хиа’И! Пхаяк пытался прорваться мимо набросившихся на него друзей жениха, но его традиционный костюм был чересчур неудобным. В конце концов мужчина оказался в ловушке и не мог пошевелиться. Эти парни продолжали кричать: «Признай нас своими младшими!». Пхаяк был оглушён их завываниями, пока его ослепляли вспышки фотокамер. Последним препятствием оказался Кыа Кирати собственной персоной, стоявший перед комнатой Тачи. Рядом с ним стоял его муж, владелец клуба. — Добрый день, — поприветствовал Кыа Кирати отца Пхяка. — Привет, Хиа’И, сделай сто отжиманий, чтобы заполучить моего милого Дио! Пхаяк повернулся к своему лучшему другу, который, казалось, мог спасти его из этой ситуации. — Немного сбавь обороты, Ну’Кыа, — Лиан кокетливо улыбнулся своему мужу. — Рука И только недавно восстановилась. — Тогда ты сделай это за него, Хиа’Лиан, — тут же подмигнул Кыа. — Неужели тебе меня не жалко? — Лиан погладил своего ненаглядного по голове. Пхаяк так разозлился, что толкнул лучшего друга в сторону. Лиан притворился, что начал терять равновесие. Он схватил мужа, пытаясь оттащить того прочь. — Хиа’Лиан, не пытайся меня остановить! — вырывался юноша. Отец Пхаяка протянул ему конверт с деньгами: — Ну’Кыа, сжалься над моим сыном. — Кыа… — послышался тонкий, умоляющий голос за дверью. Вот и пришёл истинный спаситель Пхаяка. Мужчина пожал губы, глядя на неловкое выражение лица Кыа Кирати. — Дио! — раздражённо проговорил юноша. — Не вмешивайся. — Но его рука ещё не до конца зажила… — снова сладко произнёс Тача. — Ладно. Пусть будет пятьдесят, а Хиа’Лиан ему поможет. — Без проблем, — согласился Килен Ван. — С меня тридцать. На тебе — двадцать. Пхаяк кивнул и встал на четвереньки вместе с лучшим другом. Внутри них шалость Кыа Кирати сменилась воспоминаниями о совместных тренировках. Они будто вернулись в прошло. — Ты сможешь это сделать, И? — Мгм. Прошел месяц с тех пор, как он в последний раз тренировался, поэтому его мышцы были не в самой лучшей форме. Однако мужчина продолжал упорно двигаться, пока не закончил. Килен Ван, который финишировал первым, протянул руку и подтянул Пхаяка к себе. — Ради любви к Нонг’Дио. От шума вокруг Пхаяк сжал губы. Его уши буквально горели. Мужчина понимал, что ненавидел всё происходящее, но сейчас сделал всё возможное, чтобы пройти через серебряно-золотые ворота вместе с любимым. Он был на пределе. — Вот, — сказал Папа. — Поскольку Ну’Кыа был добр к моему сыну, я дам тебе ещё три конверта. — Спасибо, большое! Широко распахнулась дверь, и все друзья жениха спустились вниз. Пхаяк повернулся к телохранителю, ожидавшему на самой нижней ступеньке. Тот нес пучеглазую собаку в коротком сером шифоновом платье с китайским воротником, соответствующим тематике свадьбы. Пхаяк покачал головой, глядя на огромный бант и кудрявый парик, который приготовил Нонг’Дио. Младший юноша хотел, чтобы его любимица присутствовала рядом, но она была собакой среди множества гостей и телохранителей. Чтобы на нее не наступили в ожидании Нонг’Дио, ее держал специально выбранный телохранитель… Чьим фанатом внезапно стала собачка с той ночи, когда Пхаяк разбил стакан. Увидев лицо своего большого папочки, Малышка замешкалась: она не знала, с кем быть — с ним или с любимым телохранителем! Пхаяк мрачно глядел на нее, забавляясь и одновременно раздражаясь. Раньше она бежала к нему. Теперь, когда у нее появился новый мужчина, она забыла о нем! Пхаяк взял собачку в свою большую руку, отметив, что нажалуется Нонг’Дио. Он подождал, пока фотограф сделает снимки, и только потом вошел в комнату. «Так вот, что значит, когда внутри будто летают бабочки, верно?» При виде Нонг’Дио Пхаяк не мог пошевелиться. Мужчина смотрел на обладателя очаровательной улыбки и понимал, что это именно тот человек, рядом с которым он хотел бы просыпаться каждое утро, кого желал видеть ночью, прежде чем закрыть глаза и погрузиться в сон. С ним Пхаяк хотел провести всю жизнь, пока седина не коснётся их волос. С ним он хотел держаться за руки до последней секунды своей жизни. — Хиа… — Я здесь, — Пхаяк шагнул вперед и наклонился, чтобы прижаться носом к гладкому лбу. Большие ладони обхватили тонкие кисти и переплели пальцы. Губы мужчины приподнялись при виде прекрасной улыбки юноши. Пхаяк рассмеялся и покачал головой, когда коротколапая собака подала знак Таче взять ее на руки. Какая ревнивая собака. Ей тоже захотелось поцеловать Тачу, увидев, как это делает Пхаяк. Мужчина поблагодарил себя за то, что в день аварии не смог спокойно отпустить возлюбленного. Он благодарил себя за то, что поехал в аэропорт, что не справился с управлением. Он поблагодарил себя за то, что смог осознать, что путь, на котором его ждал Нонг’Дио, был важнее всего в жизни. Тача мягко улыбнулся своей теплой улыбкой, которая достигла острых глаз Пхаяка. Хиа’И улыбался не так часто. Слезы наполняли большие круглые глаза и стекали по мягким щекам. Маленький покрасневший носик Тачи уткнулся в тёплое плечо, утопая в объятиях. Наконец-то многолетнее ожидание закончилось. Тонкие ручки обнимали Малышку, а Пхаяк все крепче сжимал хрупкую фигуру. — Плакса, — утешительный полушепот заставил Тачу разрыдаться еще сильнее. — Я просто счастлив… — шмыгнул носом юноша. — Хочу обниматься весь день. — Тогда давай пропустим чайную церемонию и разлив воды, — Пхаяк расслаблено поглаживал мягкие волосы Кон Дио. — Давай просто вернемся домой. Я начинаю чувствовать усталость. — Мы не можем этого сделать, — Тача ущипнул жениха, затем вытер лицо и позволил крепкой руке вывести себя из комнаты. Наконец началась утренняя церемония, совмещающая в себе китайский и тайский традиции. Несмотря на счастье от того, что Хиа’И был рядом с ним, Тача беспокоился о своей семье. Он чувствовал вину за то, что не смог искренне принять благословение отца. Его не трогали добрые слова холодной мачехи. И он не привык к тому, что Там и Тэм вели себя так, словно были очень близки с ним. Они все разыгрывали спектакль, потому что было много незнакомцев среди гостей, которые даже не подозревали, что Кон Дио практически чужым для своей семьи. — Теперь я твоя семья, Нонг’Дио, — Большая рука сжала маленькую ладошку, в мгновение ока прогоняя любой дискомфорт… Вонгтиравиты больше не были его семьёй. Теперь у него был Хиа’И.

***

Утренняя церемония наконец закончилась. Все разошлись по своим комнатам и отправились отдыхать. Чэны забронировали три этажа для утренних гостей, тех, кто приехал издалека, чтобы присутствовать на вечернем приеме, самих женихов, их семей и друзей Кыа Кирати. Тача, держась за руки с Пхаяком, прошёл среди телохранителей в их личную комнату. Это был элегантный номер со спальней, кухней и гостиной, из большого окна которой открывался вид на Бангкок и реку Чаупхрая. Они приехали сюда накануне вечером, хотя выставочный зал находился совсем рядом. — А мы не ошиблись этажом? — огляделся Тача. На этаже, куда привел его Хиа’И, был незнакомый коридор, но мужчтна ничего не сказал. Он просто провел юношу в комнату, расположенную почти в самом конце коридора. Аон, секретарь И, уже ждал его у двери. Он позвонил в звонок и открыл дверь. Комната была меньше, чем их. На диване сидела женщина средних лет в сером шелковом платье. Чуть поодаль стояли Чатчада, известная актриса, и Чатчанок. — И… — произнесла женщина. — Мама, — Хиа’И встал на колени, склонившись у ног матери. — Я хотел бы вас познакомить. Кон Дио почувствовал слёзы в уголках глаз. Хиа’И нежно любил свою маму. Но поскольку отец не мог простить ее, мужчина не мог исполнить свой сыновний долг так, как ему хотелось. Маленькая фигура быстро опустилась на колени и села, согнув ноги в одну сторону, рядом с И, затем юноша поклонился. — Милый, позволь мне взглянуть на твое лицо, — обратился тёплый голос. — Я хочу знать, насколько красив мой зять. — Кон Дио, Мама, — раскраснелся юноша. — Вы можете звать меня Нонг’Дио. — Нонг’Дио, — улыбнулась женщина. — Какое красивое имя. Сколько тебе лет? — Мне двадцать пять лет, Мама. — На целых два года моложе Ингинг, но на год старше Унун, — улыбка стала ещё ярче. — Как замечательно. Как будто у меня появился ещё один сын. Тача не знал, как себя вести, потому что завидовал обеим сестрам Хиа’И. Чатчада действительно была известной актрисой. Ее манеры и прекрасная аура были безупречны, даже несмотря на то, что она была одета в простое серое платье. Когда Мама и Хиа’И представили ее ему… юноша почувствовал себя скованно. — Так ты меня знаешь? — спросила она. — Да… — неловко сказал Тача. — Эм… Такая красивая, что я краснею… Внезапно милое лицо исчезло, его закрыла большая ладонь. — Нонг’Дио, не предавай меня, — Хиа’И закрыл глаза жениху, не давая смотреть. В комнате воцарилась тишина, а затем раздался звонкий смех. Неожиданная растерянность постепенно исчезла, сменившись уютной семейной атмосферой. Хиа’И выглядел более расслабленным, чем обычно. Пхаяк, когда он был с Мамой и сестрами, был совсем другим человеком, чем когда он был с Папой. Хиа’И в одно мгновение стал добрым сыном и любящим братом. И всякий раз, когда он поворачивался к Таче, в его глазах сверкало только его отражение. Хиа’И был только его. Отныне его имя больше не означало «быть одиноким», он будет рядом со своим любимым.